Последняя книга Риты Скитер или проклятие Малфоев

«Тайны невозможно хранить в доме, где есть дети».

Винда Винтер. Тринадцатая сказка.

***

Нарцисса Малфой заперта в самой дальней комнате поместья. Без окон, с множеством защитных чар на двери и металлическим замком. Хотя нет, заперта вовсе не она. Красавица с глубокими тенями под глазами стоит возле постели с накрахмаленными белыми простынями и… со слезами на глазах смотрит на девочку. Девочку болезненного вида с белой кожей без какого-либо румянца, неестественно алыми губами и белыми волосами. Чисто белыми. Тонкая фигурка низкого роста не даёт даже предположить, что ей не так давно исполнилось шестнадцать. Хель вовсе не спала, как думала её мать. Но и не хотела подавать виду, что всё слышит и чувствует. «Зачем она пришла? Зачем?», — билось в голове девочки. Хель держалась из последних сил, чтобы не пошевелиться и, наплевав на всё, не обрушить на Нарциссу всю энергию потустороннего мира, что ей подвластна. Она чувствовала себя преданной. Чувствовала невообразимую горечь от того, что больше в этом мире не нужна никому. Леди Малфой тихо вышла из комнаты, не оставив никаких признаков своего присутствия. Едва затихли последние ее шаги, Хель с силой швырнула книгу, что лежала неподалеку, в стену. Она хотела зарыдать, хотела закричать, разрушить всё из-за поглощающей её несправедливости. Но… слёз не было, воздуха в лёгких для громкого крика — тоже. Хель будто бы погрузилась под воду, где все её ощущения притупляются, свет постепенно меркнет, слух улавливает лишь постоянный шум… Так хорошо, так спокойно, ничего больше не беспокоит… Вдруг, Хель почувствовала, будто ее что-то трясёт, выталкивает на поверхность, а оттуда, сквозь всю толщу воды, доносится чей-то знакомый голос. — Хель. Хель! Приди в себя, немедленно, — по ушам девушки резанул сначала крик, а за ним и звон пощёчины. — Что? — прошептала Хель, обхватывая голову руками, — Арманд, какого Мордреда ты творишь? — Это ты, что творишь, дурная девчонка?! — на это раз удар обжёг щеку. — Ай! Да за что? — Пришла в себя, наконец? Ещё бы чуть-чуть и от этого дома остались бы одни руины. Так сильно обиделась на мать, что теперь готова убить и её, и Драко? — Арманд кричал, не сдерживаясь. Хель уже хотела было послать его упокоиться, как увидела в глазах призрака настоящий животный страх. — О чём ты? Что случилось то? — Контролируй свои эмоции! — Я… я… — Да, ты чуть не сожгла здесь всё. Или не подняла все кладбища на острове? Что бы тебе больше понравилось, Хель? — Да не хотела я ничего сжигать и поднимать! — А после инициации сразу бы захотела. — Так вот, как оно чувствуется, — пробормотала девушка, успокаиваясь, — а что ты там про Драко говорил? — Нарцисса вернулась вместе с ним. Так что вся семья сейчас в поместье. — А, точно, брат ведь в Хогвартс идёт. — И не только. Они собрались на похороны. Абраксас умер вчера ночью, — Арманд внимательно следил за выражением лица подопечной. После ее срыва, ему необходимо было понять, насколько сильна её ненависть к родственникам. Есть ли вообще хоть что-то, что сможет её удержать? Хоть какое-то светлое чувство. — Умер? — переспросила Хель растерянно, но тут же ее глаза ожесточились, — а, так вот, с чего Нарцисса сорвалась из Франции. Проводить свёкра в последний путь… Как думаешь, стоит позвать его душу, чтобы попугать Люциуса? — Какой же ты ещё ребёнок, — покачал головой Арманд. — Да какой ребёнок? Замуж давно пора, сразу вся дурь из головы уйдет, — хохотнул появившийся Брутус, манерно проведя рукой по идеально ровным волосам, уложенным от лица. — За кого? — фыркнула Хель, — что-то я не вижу очереди желающих. Да и в принципе живых людей тоже не наблюдается. Ну, помимо Люциуса и Драко. Подойдут? — Фи, милочка, за одни такие мысли мой отец от рода отсекал, — это уже Уизли, которая прибежала на «шум». — А это не я, мадам Матильда. Это всё Брутус. К нему и вопросы. А я, если вы не против, собираюсь всё-таки поспать. А ещё надо решить, звать ли душу Абраксаса на его же похороны… — Хель! — А я говорила, что у Малфоев никакого понятия о манерах. Это неэтично, милочка. Брутус лишь заржал, уселся на кресло, закинув ногу на ногу, и подпёр голову прозрачной рукой. — Если говорить об этикете, то мужчинам в спальне леди в такое время тоже неприлично находиться, — проворчала Хель, укрывая голову одеялом, — будьте добры, сгиньте и дайте поспать. Матильда возмущённо глянула на всех троих Малфоев и испарилась. Арманд вновь покачал головой, а Брутус возвел очи к небу, не в силах сдержать улыбки. За столько лет он порядком соскучился по детям. Тем более таким забавным детям. В потусторонний мир ребенок не попадает, а если и оказывается там каким-то образом, то лишь рыдает и зовёт мать. На следующий день все трое появились одновременно, едва Хель вышла из ванной и оделась в довольно простое, но симпатичное белое платье. В ее голове бродили ещё вчерашние планы на собственную семью, а желание сделать пакость лишь увеличилось. — Ты в белом выглядишь как призрак, Хель, — заявил Брутус, заработав три недовольных взгляда. — Ничего, под вашу компанию как раз, — фыркнула девушка, — Арманд, что там Люциус с Нарциссой делают? — Откуда мне знать? — весьма натурально удивился мужчина. — То есть ты хочешь сказать, что не бродил минимум пару часов по поместью, вспоминая, как хорошо было в твои дни и как безвкусно и убого всё сейчас? — скептически поинтересовалась Хель, выгнув бровь. — Я так не выражаюсь, юная леди. — Суть от этого не меняется, уважаемый лорд. — Хм, ладно. Похороны запланированы на пять часов по полудню. И устроить там представление у тебя не получится, если не хочешь ославить свой дар на всю Британию. Приглашены Нотты, Розье, Эйвери, Мальсиберы, Булстроуды, Гринграссы, старшие Лестрейнджи, Крэббы, Гойлы, Министр Магии и ещё какие-то чинуши. — Ого. Разве у моей семьи нет тёрок с Министерством? Ты же говорил, что Люциуса и Абраксаса едва в Азкабан не посадили в восемьдесят первом. — Верно. Но они усиленно возвращали себе светлое имя, так что влияние во власти у Малфоев сейчас неплохое. Не пригласить просто не могли. — Хм, тогда представление можно устроить после, — задумчиво протянула Хель и уставилась в потолок, — погоди, — на ее лице медленно начала появляться коварная улыбка, — ждать не придется. — Ого, грядёт что-то интересное, — присвистнул Брутус. — Что ты задумала? — не разделил его радости Арманд. — Бедной Нарциссе наверняка уже давно перемывают косточки, что она только одного ребенка смогла родить, да и тот слабый, — наигранно обеспокоенно проговорила девушка. — Нет. Нет. И ещё раз нет, Хель. Ты представляешь, чем обернется твоя затея? — Люциуса удар хватит? Ничего, сразу и его похороны отпразнуем. — Мы породили монстра, — вновь не сдержался Брутус и ухмыльнулся. — Тебя уничтожат! Едва поймут, кто ты, то весь мир обернется против тебя и твоей семьи, — рявкнул Арманд. Он совершенно не разделил веселья потомка. — А с чего им понимать? Я при них никого призывать не собираюсь. — А в Хогвартс ты тогда почему не поехала? — Слаба здоровьем. На домашнем обучении, — пожала плечами, совершенно не разделяя волнения и злости предка. — Твоего имени нет в «Книге Душ», Хель. Подумай головой! Оно не появилось из-за того, что ты родилась мёртвой. — Ну, Арма-а-анд. Ладно, давай тогда я буду дальней кузиной, что в этом году собралась перевестись в Хогвартс? Уверенна, Люциус, лишь бы сохранить репутацию, всё устроит в лучшем виде. — Если не заавадит, как только попадёшься ему на глаза. Или заавадит потом, когда гости разойдутся. И скажет, что «дальняя кузина» вернулась в отчий дом. Кроме того, нигде нет упоминаний о том, что хоть кто-то с твоим именем пересекал границу Британии. Нет, Хель, ты сидишь здесь и не эпатируешь публику. Потом вызовешь Абраксаса и попугаешь Люциуса. — Ну, почему нет? Можно же что-нибудь придумать. Люциус… — Появление ещё одной Малфой вызовет такой ажиотаж, что вся несуществующая информация про тебя всплывёт уже через четверть часа после твоего появления. Нет. — А если… — новая идея явно не нравилась уже и самой Хель. Алые губы скривились в отвращении, — если сказать, что я сквиб? Поэтому меня не показывали, поэтому в Хогвартс я не поехала. — Ты готова представиться сквибом лишь для того, чтобы досадить отцу? Самоотверженно, — оценил Брутус. — Не подстрекай! — рявкнул Арманд. — Готова, — в один голос с ним заявила некромантка, — утащу думосбор и буду пересматривать выражение лица Люциуса для повышения настроения. — Мерлин… — Не может Мерлин, — отозвалась Уизли, — вам — Малфоям — никто не… — Мадам Матильда! Уговорить Хель отказаться от затеи никто не смог. Люциус, конечно, навесил дополнительных заклинаний на дверь, зная, что будут гости, но разве этим остановить столь страшную силу? Поэтому в три часа по полудню Хель начала собираться. Мадам Уизли попутно сетовала, что у бедной девочки нет даже пудры, а Брутус отвешивал ехидные комментарии любому действию присутствующих. Хель же, уже привыкшая к такому поведению мертвых, спокойно подбирала подходящее платье из того небольшого количества, что у нее было. — Не белое, — «помогал» Брутус, — и чёрное не смей, ты в нем даже не призрак, а сама Смерть. Нет-нет, это розовое невыгодно оттеняет твою кожу. А это вообще будто у Арманда одолжила. Это слишком девчачье. — А я кто? — задумчиво поинтересовалась Хель, — вроде девочка. Хочешь проверить? — Милочка! И вообще, на похороны надевают чёрное! Не смей заявиться в красном. — Это всё Брутус, мадам Матильда. Кстати, а что думаете насчёт этого? — Как смерть. — Это тебе Нарцисса купила? — Да, на прошлый день рождения подарила. Я хотела его сжечь, но решила, что в отсутствии всех подарков, у меня не останется одежды. Так что? — Надевай, — махнул рукой Арманд. Хель опаздывает. Хель опаздывает специально, чтобы вызвать больше эмоций, чтобы её все заметили, чтобы все запомнили. На алых губах играла улыбка радости и удовлетворения. В конце концов, она вышла из комнаты во второй раз в жизни. И если бы не предки, девушка и вовсе заплутала бы в лабиринтах коридоров, останавливаясь у каждой картины, у каждого окна, у каждой комнаты. На втором этаже Хель не смог сдвинуть с места даже Арманд. Она смотрела сквозь стекло на толпу людей вдалеке и что-то в её сердце скреблось. Все эти волшебники пришли проводить Абраксаса в последний путь. Пришли выразить свои соболезнования его семье… А если сама Хель умрёт? Кто будет плакать у ее могилы? Будет ли вообще эта могила? Может, Люциус просто избавится от тела, чтобы не осталось и следа о таком ужасающем члене семьи? Будто бы забивая очередной гвоздь в крышку гроба своих надежд, девушка наткнулась взглядом на три фигуры с платиновыми волосами. Мужчина стоял, поддерживая за руку женщину, что доверчиво льнула к нему, несмотря на всю показную холодность. Невысокий мальчишка стоял ровно, но каждые пару секунд оглядывался на мать, то ли ища поддержку, то ли одобрение… О да, Малфои — идеальная семья. Сплочённая, крепкая, любящая… Семья, в которой нет места для Хель. — Утри слёзы, девочка, — тихо сказал Брутус без своего обычного оптимизма, — и для тебя наступит день. Будешь счастлива. Хель и не заметила, что по щекам стекали крупные капли. Всё стояла и смотрела. Но всё же, слова предка медленно стали возвращать девушку в реальность. Она промакнула глаза платочком и натянула улыбку в надежде, что слова Брутуса окажутся пророческими. Последнюю лестницу Хель пересекала, словно невидимый барьер в собственном сознании. Она выйдет на улицу! Почувствует ветер, услышит щебет птиц, увидит облака не из окна, а прямо над собой, увидит деревья, небо, землю… По дороге до кладбища, некромантка благодарила всех известных богов, что Малфои стоят к ней спиной и не могут заметить её приближения. Но вот, первые гости поднимают головы, отвлекаясь от речи какого-то седого волшебника. Смотрят непонимающе, с интересом. Всё большее и большее количество взглядов привлекает худенькая девушка с белыми волосами и нездоровой бледной кожей. Вот, какая-то женщина наклоняется к мужу, чтобы что-то сказать. Вот, другой мужчина сравнивает на вид Хель и старших Малфоев. Вот, какой-то ребенок указывает на неожиданную гостью пальцем, за что тут же получает удар по руке от матери. Вот, некромантке остаётся всего десяток метров. Люциус и Нарцисса, заметив оживление среди приглашенных, оборачиваются… — Хель, — не в силах сдержать удивление, выдыхает леди Малфой. Ее муж бледнеет, пошатываясь, затем на его щеках начинают появляться красные пятна. Не успевает он открыть рот, как его дочь с грустной улыбкой произносит: — Maman, papa, прошу прощения за опоздание, мне было нехорошо. Но я не могла пропустить всё и не попрощаться с дедушкой.