Я укрою

Сынмин знает, что встреча со стаей одно из неотъемлемых событий в жизни, и как бы он не препирался, от него не уйти. В один день найдётся тот — или те — кто учует его наитончайший запах геля для тела и посчитает своей второй половинкой. С учётом того, что стая обычно включает в себя около 5-6 и более человек, то это целое делится сразу на группу людей, которые умудряются любить каждого члена своей стаи. Есть экстремистские сообщества в твиттере и аккаунты заядлых пропагандистов, утверждающих, что стая понятия растяжимое, и два человека — тоже стая. Сынмин, будучи бетой, ни в одном из таких направлений не состоит, не пытается доказать, что его подкласс бет, часто игнорируемый, тоже чего-то да стоит. Ему бы хотелось (в глубине души и на самом деле нет) хотя бы чуть-чуть попытаться побороться за свои права в мире комьюнити твиттерских, но как показывает практика в виде написанного в далёком две тысячи семнадцатом посте, что Рамштайн вообще-то не отстой и очень ничего так, а после последующего фидбека с угрозами от мамаш под тридцать найти его и отсечь голову за то, что портит их детей, он решил, что это не самая лучшая идея. Чонин, вечно залипающий в этом своём интернете, лишь посмеивается, пожимая плечами. Он является тем типажом, тем самым просто зрителем, наблюдающим издалека и никогда не вмешиваясь в этот срач (да простят Ким Сынмина твиттерские). Сынмин долго оттягивал встречу, пока в его голове не возникла идея, что может его стая ещё не сформировалась, а может они вообще в Египте, а может вообще арабы. Никогда ведь не знаешь? А потом в возрасте 17-ти лет его лучший друг и братишка со двора Ян Чонин представляется как недоминантый альфа, и Сынмин чувствует: оно. Чонин оказывается частью его стаи, как бы он не хотел, потому что Сынмин — бета. Таким часто говорят, что они либо найдут стаю, где им будет самое место, либо будут жить в отшельничестве с такими же бетами. Итак, Сынмин надеялся, что для него, заядлого отшельника, стаи не найдётся. А потом Чонин, младше его на год, удивлённый, и ничего не понимающий, оказывается его альфой. И они вместе, спустя года, очутились в квартирке у окраины города самого неблагополучного района на всём белом свете (Сынмин иногда преувеличевает), потому что стая их не нашла. Потому что Сынмин давным давно верил и надеялся, что они никогда не найдут друг друга, а теперь живёт в неизвестности, потому что они с Чонином оказываются, вообще-то, никому не нужны. Они — стая, фактически те самые заядлые твиттерские были правы, и они действительно стая. Просто те самые кусочки целого, вероятно разбросанные по своей планете, всё ещё в поиске и всё ещё не нашлись. Сынмину легко жить с мыслью, что этот мальчишка, которого он гладил по голове будучи юнцом, везде представляется его альфой с гордо поднятой головой. Сынмину легко его полюбить, будто так и было всю его жизнь, но трудно представить, что он полюбит еще пятерых, семерых и, не дай Джуп, десятерых людей от альф до бет с омегами. Почему он решил, что в его будущей стае ещё нет беты? Если есть, то сколько же человек в этой стае, раз они нуждаются в нескольких бетах? Почему он думает, что стая уже сформировалась? А вдруг где-то там ещё ходят потерянные дети, которые даже не представились и ждут, когда их главный грозный альфа (не доминантый Чонин, на минуточку) учует в них своего и возьмёт под своё крыло? Тогда Сынмину действительно стоит отказаться от идеи со стаей и уйти жить в отшельники. А может и забрать Чонина с собой (если на него не подадут в суд за невыполнение своих обязанностей). Сынмин не мечтал о стае, пока не выявился Чонин, и оказалось, что главная опасность была прямо под его носом. Сынмин не возвращается в их родной город и обсуждает это с Чонином, потому что боится, что тот мальчик или девочка, которых он держал на руках и помнит совсем малютками могут оказаться частью их стаи, и его это пугает. Сынмин не знает, что будет делать, если в стае будет человек младше его на десять лет, или наоборот старше. Такие случаи не редки, и всё те же твиттерские пишут об этом в интернет, как будто в мире нет других проблем в виде глобального потепления. Они с Чонином посещают врача, потому что Сынмин очень боится за его ментальное здоровье, не доминантный альфа это полбеды, но в стае всегда должно быть равновесие, баланс, и это означает либо наличие доминантной омеги или супер доминантного альфы, либо полный пиздец, к которому они полностью не готовы. Врач, специализирующийся на стаях и прогнозах будущих членах и всего, что с ними связано, уверяет, что беспокойств нет, и в их предполагаемой стае действительно может быть доминантная омега и доминантый альфа одновременно. Тогда не поздоровится заду Сынмина. Чонина придётся порабощать, он не доминантен и всё равно альфа внутри него, жаждущий свободу, которую они оба очень любят, будет противиться доминантному альфе или омеге. Или обоим. Сынмин не знает, что хуже. Он берёт Чонина за руку, убеждаясь, что всё хорошо, и беспокоясь по поводу его чувствительной гордости. — Сам ты нарцисс, — Чонин фыркает. — В порядке я. Найдём стаю к тридцати годам и ничего уже не случится. Чонин закатывает глаза, крепче притягивая руку беты, позволяя ему сжать её сильнее, чтобы успокоиться. И как Сынмин, такой беспокойный, должен будет быть звеном стаи, вечно держащим всё под контролем? Сынмин не уверен, что к моменту, когда они их найдут (если найдут) он вообще будет им нужен, и его попросту не пошлют на все четыре стороны. А Чонина возьмут в секс-рабство. ("Господи, хëн, тебе надо поменьше думать") Сынмин посещает работу и стоматолога, потому что у него в последнее время болит зуб, возвращается поздней ночью, потому что начался дождь, а он слишком привереда, чтобы ходить под дождём без зонта (и почему не посмотрел прогноз погоды?), и ждал целый час пока не закончится ливень (серьёзно, надо было позвонить Чонину) и ещё целый час добирался домой, пока не осознал, что автобусы не работают, а такси вызывать слишком дорого. Сынмин оглядывается по сторонам, потому что, вообще-то, район всё ещё самый неблагополучный для всей страны, и издаёт тихие вздохи, когда видит отрубившегося бомжа посреди улицы и кучу крыс, крутящихся во всех уголках района, в поисках еды (мусора). Он слышал, что в Нью-Йорке полно крыс, но адаптация их города — худшая попытка в пародии Нью-Йорка, потому что жить здесь до ужаса противно. Чонин, должно быть, на ночной смене в магазине, потому что в комнате не горит свет, а он горит всегда, потому что комната одна, а Чонину в ней делать без света особо нечего (разве что спать). Сынмин нервно кутается в куртку альфы, которую он одолжил у него сегодня днём и пять лет назад, когда он только представился (по умолчанию — все вещи общие), замечяя вокруг их апартаментов кучу бродящих странно подозрительных людей, даже не пытающихся выглядеть неприметно. В неблагоприятных районах такое норма — мафия, бандиты, грабежи. Сынмин не удивится, если в каком-то из зданий их сектора кого-то убили или устранили и теперь осматривают территорию, потому что так делается всегда, и он всё ещё вопрошает зачем же они вообще переехали сюда пять лет назад из всех возможных мест. Ах да, чтоб за квартиру платить, жить на что-то и работать недалеко. Тогда всё казалось очень логично. Парни, наклонившиеся над чем-то интересным в кустах возле его дома, с интересом наблюдают как он пытается достать ключи, не вызывая подозрений, чтобы добраться в свою квартиру. Во всём городе орудует одна единственная мафия или что-то вроде того, мирных они не трогают, зато кого надо в живых не оставляют, Сынмин сам видел, однажды наткнувшись на избиение одного из возможно потенциальных врагов, обходя это место по сей день стороной и обсудив это всё с Чонином, заверившись, что он и сам неоднократно попадал в такие ситуации и что лучше в такие моменты не отсвечивать и идти своей дорогой. Сынмин почти доходит до дверей своего комплекса и шумно выдыхает, прижимая ключи к двери, чтобы разблокировать домофон, но он, должно быть, слишком перенервничал, и руки его вспотели, от чего ключи выпадают и соскальзывают прямо под ноги одного из бандитов. Сынмин проклинает тот день, когда кто-то решил поставить туда перила со ступеньками, и ключи, отскачив от всего чего не надо, оказались у ног, наверное, самого опасного человека в жизни Сынмина, который медленно встаёт с цыпочек, чтобы поднять ключи и смерить его тяжёлым взглядом, направляясь к нему. У Сынмина жизнь пролетает перед глазами, когда альфа, по всей видимости, подносит ключи прямо перед его лицом ему в руки. — Ты, — парень окликает его. Сильный, подтянутый это видно невооружённым взглядом. Его запах ударяет Сынмина в нос, будоража чувствительные рецепторы и вызывая лёгкую дрожь во всём теле. — Не теряй их, — единственное, что говорит незнакомец, и отстраняется, салютуя другим парням каким-то жестом, намекая, что они уходят. Сынмин быстро заходит в подъезд и мысленно клянётся, что никогда в жизни больше не оставит и не потеряет эти чертовы ключи. Он хватается за сердце и пулей летит в свою квартиру на бог знает каком этаже, чтобы дрожащими руками снова попытаться открыть дверь и снова испытать неудачу. Кое-как зайдя внутрь, он запирает дверь на все возможные замки, надеясь, что за ним не следили те бандиты, и они действительно ушли, а не ему так показалось. Сынмин пытается набрать Чонину, чтобы тот был осторожен по дороге домой, но у него скудно это получается, поэтому ближайшие полчаса он успокаивает приближающуюся истерику (и как он будет примерным бетой в стае с такими качелями?). К этому времени приходит и Чонин, вымотавшийся даже больше обычного, Сынмин открывает ему дверь и рассказывает весь ужас, что испытал, начиная от бандитов и сраных ключей и уже потом заканчивая дождём и отсутствием зонтика в его руках (или привычки не смотреть прогноз погоды). — Ты не представляешь, как я испугался. Я думал, они меня убьют или что-то в этом роде! — Сынмо, — перебивает Чонин на их общей кухни, из которой и горит свет снаружи их комплекса, — я, кажется, встретил его. — Кого? — недоумевает Ким. — Альфу, — вздыхает Чонин, пальцами перебирая какие-то верёвки на столе. У Сынмина глаза лезут на лоб, — он зашёл в магазин сегодня. Ну, вернее, они. Вдвоем. Альфа и омега. Они оба были в крови и им нужна была перекись и вата и да, я знаю, что здесь это не редкость, но.. Чонин закусывает губу, неспособный унять дрожь от нервозности в ладонях, и пытаясь спокойно продолжить свой рассказ, пока Сынмин также продолжает смотреть на него в недоумении. — В общем, аптека была далеко, и они зашли туда. Попросили вату, перекись, а потом бум. И я чувствую, как сущность внутри меня воет от желания подчиниться этому альфе. Как будто что-то во мне затрепетало и сделало сальто назад. Омега тоже.. Он был невероятно красив, — Чонин вздыхает. — Они были ошеломляющими. — А что потом? Ты связался с ними как-то? — Сынмин нервно закусывает губу, совсем не замечая, как пальцами впился в столешницу. — Я дал им всё, что надо, а потом они попросили мой номер, и я.. Сбежал. Сынмин разочарованно стонет, не ожидав этого от самого себя, и отпускает столешницу. Теперь напряжение раскатывается по всему его телу, останавливаясь в плечах и явно выражаясь в глазах. Сынмин никогда не мечтал о стае. Но вот он тут со своим не доминантым альфой Чонином и, видимо, самой первой неудачной встречей со своими потенциальными истинными. — Это было перед закрытием, я испугался, знаешь. Никто никогда не проявлял к нам такой интерес, тем более наши вероятные товарищи по стае, очевидно, занимаются не самыми благоприятными вещами в этом городе.. Чонин замолкает, а Сынмин стонет ещë громче, зажмурив глаза и закрыв их руками. Ким долго сидит с закрытыми глазами, обдумывая произошедшее и решая с какой вероятностью кучке бандитов понадобится никчëмный бета, если судить по словам Чонина, то они вполне себе состоятельные. Альфа, омега. Оба красивые. Попросили номер Чонина. А тот сбежал. Ему можно уже подаваться в отшельники? — Это не всё, они.. — Чонин заливается краской, опуская взгляд на свои руки, — ну, знаешь.. Флирт и всё такое. Меня засмущали. Сынмин пару раз кивает сам себе, делая пометку в голове, что они в любом случае знают, где работает Чонин, так что прийти туда снова и подловить его смену не составит труда, а поугражать начальнику магазина, будучи бандитами и кем-то там ещё, так вообще раз плюнуть, так что с этим проблем не возникнет. Вопрос в другом. Нужен ли им будет Сынмин, если они узнают о нём? Ким не готов прощаться со всем, что у него и Инни на сегодняшний день есть, а если бандиты возьмут в секс-рабство Чонина ("Серьёзно, хëн, прекрати уже"), то у Сынмин и шанса не будет воспротивиться и остаётся только смириться. Если раньше он думал, что забери у него Чонина, он попытается как-то противостоять и отстаивать свои права (твиттерские, да здравствуйте), то сейчас он думает, что у него нет и шанса противиться кучке бандитов и кому-то там ещё. (Твиттерские, простите его) — А ещë, — Чонин начинает более уверенно, когда Сынмин поднимает свой поникший взгляд, чтобы он ему слабенько улыбнулся и потрепал по голове. — У меня есть подозрения, что те ребята, о которых ты говорил, с ними. Ну, сам подумай, бандиты, а у меня ещё и бейджик, тяжело ли найти меня и где я живу.. Тем более, я час добирался до дома, чтобы они меня не нашли. Глаза Сынмин расширяются ещё больше, когда он думает, что один из тех парней может оказаться его стаей. Его частью целого, которого он, кажется, был лишён с самого детства, раз теперь так отчаянно ищет и пытается найти. Они действительно разнюхивали территорию, но не потому что грохнули кого-то, а потому что, вероятно, искали своего стайного товарища. И наткнулись на Сынмина. В куртке, пахнущей Чонином. Сынмин отчаянно стонет, снова прижимая руки к глазам и беспрерывно выдыхает, выставляя всё своë недовольство на показ. — Чëрт, Инни.. — хнычет он, чувствуя, как чужие руки убирают его собственные. Чонин смотрит мягко и решительно, совсем не оставляя место вопросам. — Всё будет хорошо, хëн, — уверяет Чонин, — мы справимся с этим вместе. Помнишь? Альфа улыбается ему ярко, от чего сам Сынмин невольно всхлипывает, но всё равно дарит ответную улыбку. Чонин мягко целует его в щеку и за руку ведёт в их общую спальню (если это можно так назвать..) для долгих-долгих объятий и успокаивающих шепотов и обещаний. Сынмин хочет ему верить, но в глубине души вспоминает сообщения и угрозы твиттерских, что бетам всё равно не место в стае и их, чаще всего, даже не любят. Сынмин не хочет в это верить, раз даже они, чёртовы бандиты или кто там, пофлиртовали и вежливо попросили у Инни телефон. Воспитанные грабители? Можно ли вас ограбить, пожалуйста? Звучит как ужасный анекдот из того паблика в твиттере, который он, к своему стыду, всё же читал и читает до сих пор на аккаунте Инни, чтобы никто не заподозрил и не подумал на него. (Прости, Ян Чонин, так надо). Сынмин засыпает со своим альфой в обнимку, зарываясь в его плечо, пускай он и выше, совсем не подозревая, что на другом конце линии, связывающей всю их жизнь на одно целое, разделённое по кусочкам, может происходить куда более сносное и бурное обсуждение и желание забрать их, членов стаи, к себе. Пока он не знает, думает он, так будет лучше. С реальностью и болью, что он в итоге окажется никому не нужен, и даже Чонин с этим ничего не поделает, он сталкиваться совсем не хочет. По крайней мере так быстро. Ну, пожалуйста. Следующие два дня не смены Чонина, а потому он берёт своего бету и таскает по лучшим паркам их мусорного городка, лишь бы выветрить весь рой мыслей из чужой головы и наконец убрать это гнусное выражение побитого щенка, о чем он ему громко сообщает, не стыдясь и так безлюдной улицы, и не вкусного мороженого в их руках, самого не вкусного, если вы спросите Сынмина, потому что хуже он ничего не ел, но всё вкуснее и прекраснее, белее и милее (глупое зеркало из сказки, чью роль Сынмин учил в детском саду), когда рядом есть любимые люди, а потому Сынмин не жалуется, лишь жалобно слизывая тающую часть, когда Чонин, закатывая глаза, целует его в уголок губ и сообщает, что теперь он похож на грустную собаку, которую лишили любимой сладости. Сынмин бьёт его под дых за это, и в нос ударяет неприятный запах мусора и чего-то ещё, что щекочет чувствительные ноздри беты, от чего он хнычет и заставляет альфу (хоть и не доминантного) увести его оттуда за ручку, позволив ему съесть и своё мороженое, потому что Сынмин жадный. Его не покидает чувство, что в затылок ему кто-то агрессивно смотрит (чит: пялится), но Сынмин списывает это на недавний стресс из-за ключей (он проклинает их с того дня) и на всё ещё оставшуюся неуверенность, что больно сжимает в тиски и не позволяет нормально дышать. Поэтому для пущей убедительности он ест целых два мороженных, чтобы утолить пустоту внутри. Чонин на это лишь закатывает глаза, но всё равно переплетает их пальцы вместе. На следующий день после работы Сынмина они идут по достопримечательностям города: чистой улице, улице без крыс (чистая улица не всегда улица без крыс), какой-то выставке картин не именитого художника, на которой Сынмин уверяет, что нарисовал бы лучше, а Чонин, что нет, и он даже карандаш в руке держать не может (сам-то держит, как курица лапой, тремя пальцами), единственному ларьку с острой лапшой на весь район (они просто смотрят на неё издалека, потому что оба не любят острое), и на этом, кажется, всё. В пятницу у них вечер кино, и Сынмин всегда обязуется прийти и забрать своего суженного с работы, чтобы вместе обсудить какой фильм им посмотреть или пересмотреть (гадкий я 3 Сынмин уже знает наизусть вплоть до каждой реплики). Его всё ещё не покидают мысли о том альфе и омеге, о стае и о том, что же будет с ним после всего этого, если они не посчитают побег Чонина отказом и решат когда-нибудь появиться в их жизни. (Потому что Сынмин, очевидно, кучку бандитов или кого-то там ещё искать с Чонином не собирается). Не посчитайте это эгоизмом, но Ким начитался постов от твиттерских, да и явно верит в статистику и в рассказы его друзей и родителей о том, что бет часто выкидывают на улицу, поэтому не волноваться не может. Сынмин крутит связку ключей на пальце, потому что выучил свой урок, и глаз с них теперь не спускает. Насвистывает себе что-то под нос и направляется в магазин, в котором работает Чонин. Сынмин думает о проведённых выходных днях, чувствуя безмерную благодарность этому несносному альфе, которого он трепал по голове, будучи юнцом, а теперь этот юнец делает всё возможное, чтобы порадовать его и сделать счастливым. Кто бы что ни говорил, а у них любовь. Может, не такая по-дурацки влюблённая и ослепляющая, как у многих молодых пар и членов стай, но по крайней мере с Чонином Сынмин не боится жить в бедности в самом опасном районе мира, страны, города, с мафией или шайкой бандитов под боком, в ужасном комплексе и не менее ужасной квартире и, пожалуй, самое худшее из списка, самым невкусным мороженым на свете. Сынмин улыбается своим мыслям, наверное, у Чонина получилось его отвлечь, он не замечает перевёрнутую вывеску "закрыто" на дверях помещения, насвистывает себе под нос популярную любимую песню, крутит в руках ключи с брелоком и заходит в давно привычный магазинчик. — Йа, Чонин-а, — здоровается Сынмин, наплевав на правила приличия, как и все в этом городе. — Ты уже закончи.. Сынмин замирает в ужасе, наблюдая за людьми в помещении. Ничего пока не разгромлено, но его бедного Инни окружают, если не двое, то трое альф внушительных размеров, пока один из них, небесной красоты, кажется, омега, опирается о прилавок с кассой и стоит в дюймах от лица Инни, явно смущая его такой близостью, полностью разворачивается к нему, когда он шумно входит, посылая ему самый жадный взгляд, который он когда-либо видел, даже несмотря на то, что они с Чонином пережили его гон и представление пять лет назад. Этот омега.. Сынмин от испуга вздрагивает, ключи его чёртовы падают с визгом, а сам он не может оторвать взгляд от омеги, что пристально смотрит на него, как будто хочет съесть. Если это и есть доминантные омеги, о которых говорил тот врач, то Сынмин точно хочет заделаться в отшельники и никогда не выходить в свет. Он станет монахом. Решено. Их хотя бы уважают. И, если повезёт, то и Чонина с собой возьмёт. Хотя с учётом того, как его Инни смущённо дрожит, пока омега просто стоит перед ним, давя феромонами и аурой, то он не уверен захочет ли Чонин пойти с ним. Захочет ли он пойти, не имея возможности просто наблюдать за такой картиной. Сынмин визжит, когда омега ухмыляется ему, перенаправляя взгляд в другую сторону, только для того, чтобы Сынмин увидел, как человек на корточках поднимается с его ключами в руках, невероятной красоты, как и сам омега, и если не о них говорил Чонин, то бета боится себе представить, что же прячут в себе остальные члены стаи. Если они, конечно же, есть. Незнакомец поднимает его ключи и смотрит на него, а лицо его смутно знакомое, но Ким не может вспомнить, пока на него давят куча взглядов качков и огромных громил, которые смогут раздавить его одной рукой, не задумываясь. Да этот альфа с этим омегой раздавят его, не задумываясь, ну же! — Я же говорил тебе, — повторяет бархатистый голос, от которого у Кима мурашки. Если первый раз это было от страха и нервов, то сейчас он точно предвкушает следующие слова. — Не теряй их. Альфа, тот самый с того злополучного дня, снова поднимает ключи и крутит их перед его лицом. Сынмин дрожащими руками хватает их и кивает, выдавливая тихое "спасибо", шумно сглатывая. Бета крутит головой, снова оглядывая помещение, ловит смущённый и обеспокоенный взгляд Чонина, смотрит на громил рядом с ним и по всему магазинчику (как они поместились в это маленькое пространство..), на хрупкого и такого красивого омегу, стоящего по середине во всём этом хаусе, которого так и хочется залюбить и обожать. Сынмин не представляет, как Чонин стоит под его взглядом добрые пять минут, потому что он умер на третьей секунде. На божественного альфу он не решается смотреть дольше той положенной секунды, поэтому глупо стоит с открытым ртом и ключами в руках. Проклятые ключи. — Милашка, — произносит низким баритоном омега, пугая его и, проводив изучающе-голодным взглядом, облизывается, словно желая его распробовать. Омега переводит взгляд на Чонина, маленькими пальчиками цепляя его рубашку, чтоб придвинуть к себе. — Почему ты не сказал нам, что у тебя такой милый приятель, дорогой? Вы такие вкусные. У Сынмина отвисает всё, в том числе и челюсть, он в неверии распахивает глаза и смотрит на Чонина, пульс которого, он клянётся, слышит отсюда. Боже, что творит этот омега?! — Пойдём, чудо, — альфа приближается к нему, слегка подталкивая, положив руку на спину. Сынмин закрывает челюсть и, кажется, только начинает дышать, потому что альфа пахнет невероятно. У Сынмина подкашиваются колени, и он впервые так жалеет, что родился бетой. Как этот альфа может его не взять?! Он не хочет представлять как пахнет этот изумительный омега в такой открытой и дерзкой одежде, с прекрасными блондинистыми волосами и наверняка опьяняющим запахом. Боже, как Чонин ещё не умер? — Пошли с нами. Обещаю, мы не обидим. Сынмину хочется верить. Он не может не верить, когда чëртов альфа-искуситель звучит так. Он даже Чонину никогда так не верил, он клянётся, это волшебство какое-то! Так работает эта стайная связь?! Когда Сынмин встретил Чонина ничего такого точно не было. Явно не в таком количестве. Бета слабо кивает, переводя ошарашенный взгляд на такого же испуганного Чонина, который буквально дышит омеге в губы, поджимая свои, потому что застенчивый не доминантый альфа Чонина явно смущается ещё больше, а омега только и делает, что напирает на него. Сынмин сам был бы не против, если бы этот омега взял его. Омега снимает бейджик Чонина аккуратными движениями изящных пальцев и швыряет его куда-то в сторону. — Пойдём, милый. Она тебе сегодня больше не нужна, — омега цепляет рабочую рубашку, которую Чонин носит над кофтой, смущая его ещë больше. — Ликси, не заигрывайся. Пойдём, — альфа говорит, посылая Сынмину сердечный приступ и дорогу прямиком в гроб, мягко толкает его в сторону коморки, в которой есть чёрный вход. Надо же, постеснялись разворачивать цирк прямо перед магазином. Действительно, воспитанные бандиты. Омега лишь удрученно вздыхает, снова пальцами цепляя рубашку Чонина. — Вот видишь, — он дует губы, — мои альфы такие ревнивые. Не пускают меня одного. Но ты ведь не такой, да, милашка? Названный придвигает его к себе ещё ближе и надвигается сам, ещё чуть-чуть и их носы соприкоснуться. А сердце Сынмина вот-вот взорвётся. — Ликси, — снова звучит строгий голос альфы прямо у его уха, пуская волну мурашек по всему телу. Омега разочарованно стонет и отпускает недышавшего Чонина (Сынмин слишком хорошо его знает). Альфа набирает в лёгкие как можно больше воздуха, их взгляды встречаются, и они смотрят друг на друга с таким замешательством. У них даже нет возможности обсудить это всё, но отказывать такому омеге и альфе просто грех. Сынмин вроде несильно верущий, но вроде и собирался пойти в монахи, так что мысли этой ослушаться не смеет. Внезапно в голову выстреливает ещё одна, что они не захотят его, откажутся, но затем рука альфы, всё ещё находящаяся на его пояснице, снова мягко толкает его вперёд, будто он что-то нежное и хрупкое. Хотя бета чётко уверен, что так надо обращаться с впереди стоящим омегой. У Сынмина есть ощущение, что он спустился с небес. — А я говорил. Очень ревнивые. Омега проводит рукой по плечу Чонина, стреляя в него глазами, и отходит салютуя громилам вокруг них отойти. — Разойдитесь, — указывает омега, направляясь в сторону чёрного выхода. — Мы сегодня приводим домой двух очаровательных милашек, — омега мечтательно вздыхает, его тонкая талия так и манит пальцы Сынмина, а походка заставляет тихо пускать слюни. Альфа направляет его и Чонина к запасному выходу, Сынмин лишь успевает оглянуться на него, прежде чем их выводят к огромным грузовикам, а большинство из громил усаживается за руль, заводя мотор. Всё ещё неизвестный альфа, кроме принадлежности к их общей стае, подводит их к грузовому автомобилю. К непониманию Чонина и Сынмина он подводит их не к пассажирским сиденьям, а к грузовому контейнера. — Извините, — говорит он, помогая им забраться внутрь, — места нет. Посадить вас с охраной я не могу, а передних мест всего два. Поездка будет недолгой. Обещаю. Альфа улыбается им, прежде чем захлопнуть дверью прямо перед их носами. Снаружи слышно, как он закрывает дверь на замок, подкрепляя чем-то. Чонин, шатаясь, садится на какие-то коробки и долго смотрит в точку прямо перед собой. Сынмин садится прямо на пол без зазрения совести и смотрит на него в ответ. — Че за хуйня?! — кричит бета, потому что поездка в итоге оказывается ни капли не быстрой, к тому же и вполне качающей, грузовик совершил поворотов двести за полчаса, не меньше, Сынмин падает вместе с коробками, качаясь из сторону в сторону. Чонин, смирившись, уже просто лежит на полу. — Инни?! Что за, блять, нахуй?! Какого хуя ты не сказал, что такое происходит? Что это вообще?! — Я по-твоему знал? — смущается альфа, вспоминая образ омеги перед глазами, и решает прикрыть их. — Инни.. — Хëн, лови меня, я щас умру от переизбытка информации. Чонин засыпает стремительно быстро от накопившегося стресса и ужаса, Сынмин не находит ничего лучше, чем последовать его примеру, поэтому находится в лёгкой дремоте, его качает, машина двигается, не прекращая ехать, а Чонин рядом мирно посапывает. Сквозь сон Сынмин чувствует кучу мыслей, афиг, и тревожных сценариев, где один за другим, члены стаи (господи, пусть их будет немного, ну пожалуйста) всматриваются в него и понимают, что он им не нужен. А Чонин уже тогда останется в добровольном секс-рабстве. ("Хëн, прекрати, я слышу, как ты думаешь"). Его выкинут, как ненужный мусор, выбросят и не вспомнят, а его бедного Инни залюбят и оставят у себя. Сынмин не хочет признавать, но он, может, немножечко ревнует. Чем он тогда лучше тех альф прекрасного омеги? Вспоминая его облик, лицо, голос, манеру, всë, хочется просто скулить и мечтать, чтобы этот омега обратил на него внимание. Он обратил. Но теперь Сынмин не уверен хорошо ли это или плохо. Вдруг прямо сейчас они от них хотят избавиться? Или от него? И как он должен быть примерным бетой с таким потоком мыслей? Ох, нет, он точно не уживëтся в этой безмятежной стае. Через какое-то время машина останавливается, Сынмин думает на светофор, но потом грузовик резко даёт назад, от чего его качает не по-детски и ему приходится встать, чтобы не удариться обо что-то. Сынмин потирает колено, всё же ударившись об одну из коробок, когда снаружи начинают шуметь металлическими вязками. Двери открываются, перед глазами стоит теперь не тот безбожно красивый альфа, а один из громил, взглядом леденящий душу Сынмина. Бета гулко сглатывает, желая в жизни больше никогда не встречаться хотя бы с одним из них. Прошлый раз, когда он также клялся себе, ключи всё равно оказались у него в руках и снова послужили предметом ненависти, оказавшись в чужих. Черт, ключи потрогали руки альфы прежде, чем это сделал Сынмин! Ему хочется ударить себя по лицу, но громила отходит, свет ударяет прямо в лицо (Боже, он закрыл весь обзор..), а перед Сынмином оказывается картина из шести людей, стоящих в одну линию и с интересом наблюдающих за глупым выражением лица Сынмина и храпящего Чонина. Сынмину хочется пнуть альфу чем-то очень тяжёлым. Например, его чувствительной гордостью. Альфа, самый главный из них, вожак, предстаëт перед Сынмином неприступной скалой и самым нежным выражением лица. Если это то, что видел Чонин, то Сынмин бы сам сделал ноги в первые же секунды ещё до перекиси с ватой. Если омега с альфой были красивыми, то все вместе они смотрелись смертельно. Смертельно красиво. Сынмин считает, что им с Чонином до такой красоты не дойти. Ещë не поздно заделаться в отшельники. Сынмин думает, что монахи ему нравятся больше. Хотя бы знают, что делать и ради чего жить. С другой стороны, свобода.. Сынмин смотрит на них, не в силах оторвать взгляд, поджимая ноги под себя. Он всё ещё в толстовке Чонина. Бета видит, как члены его будущей стаи (он отчаянно хочет в это верить) с восторгом перешëптываются, указывая на них пальцами и раскрывая в удивлении губы. Они выглядят ошеломлëнными. Кто ещё от кого должен офигевать? Сынмин видит, как улыбается тот самый альфа, и дико смущается, отворачиваясь к Чонину, чтобы его разбудить. Негоже спать юноше, тут красивые омеги и альфы на него пялятся. — Вау, их двое? — кто-то шепчет и это доходит до его слуха. Тембр голоса мягкий, сам парень выглядит также мягко и неряшливо. Чудо, стоящее рядом с ним тоже охает и отвечает. — Чани-хëн говорил, что Лино-хëн порешал этот вопрос.. — говорит омега, ну точно омега, такие блядские губы не могут принадлежать альфе. Слишком греховно. Слишком нечестно. — Вау, они такие милые. Сынмин вспыхивает красным, не в силах заставить себя говорить. Это бандиты? Страшная мафия, убийцы, дилеры? Убийцы дома мод, так это точно, их существование дороже, чем всë, что есть у Сынмина по сей день его жизни. Так нельзя. Такие члены стаи точно не могут его к себе принять. Его вышвырнут. В крайнем случае их вышвырнут. Сынмин всё ещё красный, охмурëнный мыслью о собственном скором уходе, трясёт Чонина в попытке разбудить. — Инни, — Сынмин пытается и слышит как кто-то громко охает от его голоса, — Инни, — Сынмин пытается снова, но Чонин лишь отмахивается, что-то бурча во сне. — Чонин, — альфа снова не реагирует. — Ты, глупый альфа, вставай! Сынмин слегка кричит, вызвав чужой смех, и он не хочет видеть насколько красные его уши и всё его лицо, потому что Чонин снова не встаёт, опять что-то бормоча. — Что ты пищишь, хëн? — бурчит Инни себе под нос, в конце отворачиваясь. Сынмин вспыхивает красным. — Я пищу? — Сынмин садится на колени и разворачивается к альфе, смеряя его тяжёлым злым взглядом. — Ян Чонин! Если ты сейчас же не встанешь, я позвоню, блять, твоему отцу! Поднимай свою задницу, придурок! Чонин тут же распахивает глаза, приподнимаясь на локтях. Он смотрит на Сынмина так, словно у него выросла вторая голова. — Ты чего? — альфа (все ещё не доминантный) глупо хлопает своими большущими глазами, — ты когда мне последний раз отцом угрожал, хëн? У тебя, что, деменция? — Лет в пятнадцать, но если ты сейчас же не встанешь, деменция начнётся уже у тебя. Чонин хочет что-то сказать, но тактичный кашель прерывает его, от чего альфа пугается и выпучивает глаза на стаю, стоящую перед ними. Он тут же садится прямо, в шоке оглядывая всех присутствующих. — Разберись с этим, — шепчет ему Сынмин. — Почему я? — также агрессивно шепчет ему Чонин. — Кто из нас альфа? — Вообще-то, когда мне было пятнадцать, ты не это мне сказал.. — Может выйдите уже? Они оба поворачивают голову на альфу, стоящего около грузовика, явно в ожидании их. Тот самый, который преследует Сынмина уже второй день его жизни, и он не может решить хорошо это или плохо. Бета неловко встаёт стряхивая одежду от пыли, Чонин рядом с ним выглядит ещё глупее, ведь кто знал, что форма еще включает в себя глупый фартук, который Сынмин собирается повесить у него на похоронах. Или у себя. Он пока не решил. Ким ждёт, пока альфа спуститься, чтобы спустить и его, потому что высоко, знаете ли, тридцать сантиметров в длину не каждый осилит. Омеги, очевидно, смеются, названный "Ликси" присосался к накаченному громиле, которого Сынмин, видимо, хочет обкусать. Он не знает, откуда у него такое импульсивное желание, но он выглядит как человек, которого хочется дразнить. Вечно. Часто. Постоянно. — Я здесь вообще-то. Сообщает альфа с протянутой рукой. Сынмин вздрагивает, не решая прикоснуться (ключи трогали, а я нет! "Хëн, прошу, перестань..") Чонин тем временем давно спустился, стряхая пыль с своего фартучка, что не увидел "Ликси". Инни закатывает глаза и подходит к своему хëну. — Давай, хëн, здесь даже полметра нет, — Чонин снова закатывает глаза, но скулы у него красные, альфа стаи пристально смотрит на них обоих вызывая мандраж. Они все смотрят на них обоих, вызывая сердечный приступ. — Ты не понимаешь, я выше, мне падать больнее, — бурчит бета себе под нос и хватается за обоих альф, не выдерживая высоты, стоящей перед ним. — Ты глупее, тебе падать бесполезней, всë равно ничего не потеряешь, — Сынмин визжит, но всё равно спускается, опираясь на Чонина. Его рука в руке другого альфы оказывается безумно большой, но зато не такой грациозной, как сам альфа. Сынмин тихо благодарит его, кивая, и отпускает его руку. — Я тебя отпинаю, ты, мелкий. Когда тебя вообще учили манерам.. — Бинни-хëн, — звучит знакомый бас божественного омеги, висящего на громоздком альфе, — посмотри на них. Разве они не очаровательные? Сынмин с Чонином смущаются, пока остальные члены стаи воркуют, Чонин и его не доминантный смущенный альфа опускает голову, когда альфа постарше находит его милым, кивая. Чёртова биология, ему хочется подчиниться. Сынмин не знает, что они будут делать с вожаком стаи, потому что от него так и прет доминантной энергией. Тот закусывает губу, разглядывая их, и Сынмину остаётся только догадываться, что происходит в голове у бедного Чонина, не привыкшего к такому вниманию от альфа-самцов. Его натура сама по себе такая, он не доминантный, значит должен быть кто-то кто его приручит. Кучка альф, смотрящих на него с желанием и голодом будоражит. Но до тех пор, пока Чонин чувствует свободу. — Пошли, — снова тянет их альфа, уже откровенно фыркая на своих товарищей. Там в окружении других людей его лицо было намного строже. Сейчас он мягкий и более нежный. — Мы вообще-то вас заждались. — Мы вообще-то от вас прятались, — отвечает смущённо Сынмин, вызывая волну негодования. — Ты прятался, говори за себя, — закатывает глаза Чонин. — Эй, — тыкает его Сынмин, — кто со мной заперся в квартире, когда мне было плохо? Я не выходил почти неделю, ты сидел со мной, не ври. — Конечно, — Чонин ещё больше фыркает, — потом ты скажешь, что я тебя променял на что-то другое, потом, что лучше бы оставил меня в той речке тонуть, а потом, что.. — Я Минхо, — перебивает их рядом стоящий альфа, чья улыбка в следующую секунду становится точно чеширской, как у кота. — Мы, кажется, связаны узами, ребятки. Брови альфы дёргается, придавая ему глупый вид, но это не мешает им с Чонином на пару залиться краской. От него исходит спокойная, но уверенная энергия, создавая контраст с его размеренными движениями рук и излучаюшейся аурой стойкости и непоколебимости. Сынмин не представляет в каких ещё аспектах может открыться этот альфа, поэтому решает, что от него надо отвернуться, тут же встречаясь с остальными взглядами, пробирающих до самой души. — Минхо-хëн! — зовёт омега с греховными губами, направляясь к ним под ручку с ещё одним омегой. — Не пугай наших гостей. Они к тебе ещё не привыкли. Минхо фыркает и отходит от парочки, чтобы встать рядом с омегами, подцепляя их рукой. Его взгляд острый, не терпящий возражений, а руки на талиях омег смотрятся до невероятного правильно. Сынмин сглатывает скопившуюся слюну, начиная нервничать. Как они относятся к бетам? Может, они ещё не поняли, что он один из них, поэтому относятся так спокойно? А может, уже планируют как от него избавиться? Или мягко намекнут, что ему тут не место? Воспитанные грабители, в конце концов. — А я же говорил, — "Ликси" охватывает широкоплечего альфу руками за шею, повиснув на нём, и наигранно вздыхает. — Такие ревнивые. Сынмин снова громко сглатывает, обдумывая мысль, что альфы могут и не захотеть видеть его рядом с их омегами. Могут и не захотеть видеть его рядом с ними. Ким ужасно нервничает и переживает, впиваясь в руку Чонина, чтобы заземлиться. Инни тут же переплетает их пальцы, что не остаётся незамеченным членами стаи, которые сразу же встрепенулись. — Привет, — наконец выходит к ним вожак стаи, мягко улыбаясь после часового разглядывания, — меня зовут Бан Чан. Я лидер этой небольшой стаи. Ямочки на щеках альфы напоминают Киму Чонина, в этом они до поразительного похожи, глаза альфы превращаются в щëлочки из-за его широкой улыбки, он слегка ниже их обоих, Сынмин подметил, что рост несильная сторона этой стаи, если не считать омегу с греховными губами, да и тот на фоне альфы Минхо умудряется казаться безумно маленьким. Бета очаровывается этими людьми, такими красивыми и невероятными и в иной раз убеждается, что точно не впишется в эту группу. Он даже не уверен, что Чонин впишется, не в обиду ему, хотя очень надеется, что это не так. — Кажется, мы в прошлый раз не договорили, — альфа сверкает глазами в сторону Чонина, заставляя его вновь смутиться и опустить голову. — Я уверен, что мы все почувствовали связь и искру, так что тянуть кота за хвост смысла нет. Альфа скрещивает руки на груди, оглядывая их, и хмыкает. — Понимаю, встреча немного сумбурная, но как вы, надеюсь, поняли, работа не оставляет нам других вариантов, — члены стаи позади него затихают, внимательно слушая и внимая каждому слову вожака. Трое омег опираются на своих альф, как за спасательный круг, Сынмин думает, сможет ли он стать спасательным кругом для этих омег? Роль бет в этом и заключается — быть центром и уравновешивать группу и стаю. Разрешать все конфликты и успокаивать в случае необходимости. Сынмин не уверен, что справится со своей задачей. Он не уверен, захотят ли они, чтобы он справлялся с этой задачей. — Мы являемся сформированной стаей на протяжении нескольких лет, — объясняет альфа, — вы, ребята, наше завершение. То, чего нам не хватало. Альфа улыбается, члены стаи ему поддакивают, соглашаясь. Они по меньшей мере выглядят взволнованными. — Конечно у нас не получится влиться в жизни друг друга так сразу, — Бан Чан поясняет, замечая нервозность одного из ребят, — если вы хотите. Альфа смотрит на них долгую минуту, не встречая возражений, и продолжает. — Я понимаю, что вам, может быть, некомфортно или вам не нравится сама идея стай, — Бан Чан закусывает губу, стая позади него заметно нервничает, — но я предлагаю дать друг другу шанс. Сынмин уже не замечает, как нервно теребит пальцы, пока Чонин не сжимает его руку сильнее и шепчет тихое "Успокойся". Бета шумно выдыхает и смотрит на альфу побитым щенком, переминаясь с ноги на ногу. Сынмин кривит губы и смотрит на Чонина, не в силах решать что-либо под таким гнётом множества взглядов, ожидающих от них ответа. — Инни.. — Хëн, — вздыхает Чонин, крепче сжимая его руку, поднося её к лицу. — Мы уже говорили на эту тему. Обсуждения не принимаются. До слуха беты доходят взволнованные звуки членов стаи, Сынмин не знает уже, что хуже: решительный взгляд Чонина или непонимающие стаи. — Мы справимся со всем вместе. Помнишь? Сынмин гулко заглатывает, мандраж пробирает до самых костей, въедаясь в кожу, нервозность окутывает его с ног до головы, застревая комом в горле и не позволяя дышать. Сынмин нервничает, оглядывая присутствующих, и это не остаётся без внимания. Минхо за секунду возвращает себе серьёзное лицо, набирает побольше воздуха в лёгкие и всем видом показывает, что ждёт ответа от беты. Ким оглядывает остальных членов стаи: альфы уверены, омеги немного взволнованы. На их месте Сынмин давно бы отрубился от мира сего. Или заделался бы в отшельники. А, может, и в монахи. Кто его знает.. — Вы принимаете бет? — робко спрашивает, вызывая бурю недоумения на лицах членов стаи. Он может сказать, что они не ожидали этого, судя по нахмуренным бровям Бан Чана и остальных. Чонин мягко проводит пальцем по его руке. — Почему бы нам не взять тебя, прелесть? — вожак стаи мягко отвечает, но Сынмина коробит от того, как двусмысленно это звучит. — Ну, эм, — Сынмин неловко чешет затылок, — статистику видели? Бет часто выбрасывают.. Глаза Бан Чана расширяются ещё больше (удивительно вообще как), омеги позади него очевидно фыркают, сильнее хмуря бровки и складывая руки на груди. "Ликси" что-то недовольно бурчит в шею сильного альфы, который лишь мягко его поглаживает, утешая. — Зачем нам тебя выбрасывать? Ты не вещь, чтоб с тобой так поступали, — вклинивается омега с растрëпанными волосами, явно недовольный предположением беты. Его приятель с греховными губами одëргивает его, но это мало помогает. В конце концов Минхо успокаивает их, призывая быть тише. Сынмин всё равно слышит отголоски возмущений и: "что, Джинни, я не прав? почему он вообще..." прежде чем главный альфа снова заговорил. — Не могу не согласиться, — альфа снова покусывает собственную губу, — у нас всё по обоюдному согласию. Никто никого не выбрасывает, — он делает акцент на последнем слове, выразительно выгибая бровь. Теперь, с уст вожака стаи, это звучит действительно глупо. Но такова реальность. Это не Сынмин такой, это жизнь жестокая. — К тому же, — Чан старается мягко улыбнуться, — я чувствую вас обоих. Зачем мне отказываться от собственного приятеля? Альфа к концу предложения слегка краснеет, Сынмин чувствует, как покрывается лëгким румянцем, пиная хихикающего Чонина под дых, чтобы не расслаблялся. Совсем с ума сошёл. С ним тут флиртуют, а он стоит смеётся. — Чани-хëн! — недавно хмурый омега наконец вырывается из рук другого омеги и альфы, прижимаясь к Бан Чану, — айгу, мой щенок, ты такой милый. Омега ещё недолго воркует, прежде чем альфа усмиряет его, нежно прижав к себе. Он красив. Ужасно красив, думает Сынмин. — К чему я веду, — подытоживает альфа, пока к его руке ластится нежный омега, — я хочу, чтобы вы присмотрелись к нам. Тяжело будет игнорировать связь, когда мы её уже установили, — Бан Чан пристально смотрит на Чонина, который делает вид, что не видит чужой взгляд, — и мы могли бы, ну. Сходить на свидания, — альфа обворожительно улыбается, не оставляя ни единого шанса сказать ему "нет". Члены стаи одобрительно кивают, выглядя чуть менее расстроенными, чем до этого, что у Сынмина не поворачивается язык, чтобы отказать им. — Эм, как бы.. — Мы согласны. Бета выпучивает глаза на своего альфу, устало закатывающего глаза. Члены стаи даже не скрывают своего счастья, радуясь быстрому согласию, пока Сынмин пытается прожечь взглядом в нëм дыру. — Что? Ты бы ещё полгода ломался. Ты даже меня два месяца не принимал, смотри, а мы уже пять лет вместе, — Чонин снова поднимает их переплетённые пальцы к его глазам, наглядно вертя ими перед ним. — Пять, хëн. Я со своим младшим братом и то меньше, чем с тобой. Сынмин фыркает, хочет что-то сказать, но хаотичный омега теперь вырывается из рук вожака, чтоб приблизиться к ним. — Привет, я Джисон, приятно познакомиться, — Джисон протягивает им руку, Сынмин жмёт её и носом втягивает воздух, оказываясь в раю на седьмом небе от счастья. — Ким Сынмин, — тихо отвечает бета, но почти уверен, что все остальные в помещении внимательно слушают. — Сынминни, — мечтательно вздыхает омега, не отпуская его руку, через секунду приходя в себя, когда сзади кто-то громко откашливается, — ааа, я тогда Хан. Хан Джисон. — Приятно познакомиться, Хан Джисон, — Сынмин улыбается омеге совсем искренне, потому что тот отвечает тем же, обнажая красивую беличью улыбку. — Ян Чонин, про тебя я уже всё знаю, — омега переводит свой взгляд на младшего альфу, хитро улыбаясь, на что тот фыркает. — Ещё бы, — закатывает глаза Инни. — Мне тоже приятно познакомиться. Правда, к чему были все эти грузовики и всё такое.. — Ох, милый, нам надо было убедиться, что вы не представляете опасности, — "Ликси" всё ещё виснет на альфе, но теперь они вдвоём подходят ближе вместе с оставшимися членами стаи, чтобы Сынмин почувствовал, как у него спирает дыхание. Он слышит, что Чонин перестаёт дышать, наблюдая за омегой, и совсем не осуждает его. Талия Ликси выглядит идеальной, особенно в руках сильного альфы, а его тонкие изящные ручки создают контраст с мощной шеей. От этого хочется заграбастать его ещё сильнее. — Наши альфы такие ревнивые. Переживают о нас по любому поводу. Ликси укладывает голову на плечо альфы, не стесняясь мурлыкать ему куда-то в шею. Этот момент можно назвать таким интимным, что Сынмин чувствует, как краснеет ещё больше. Чонин рядом с ним еле выдыхает воздух, пропитанный смешанными запахами стаи, что кружит голову и будоражит чувствительные рецепторы. Чонин — не доминантный альфа, его нюх не так развит, его территориальность не так высока, а его чувствительность к окружающей среде просто на минималке. Сынмин бета, так что ему не понять весь спектр эмоций, что переживает сейчас Чонин, но даже с этой малой частью чувствует, как кружится голова и расслабляется тело. — Особенно Лино-хëн, — усмехается омега с греховными губами, пытаясь сбежать от захватывающих рук, но не успевает. — Он так печется о нас по поводу и без. Убьёт любого, кто косо посмотрит. Омега укладывается спиной на альфу хоть он сам и выше, улыбаясь, пока сильные руки прижимают всё ближе к себе. — А как я могу не переживать? Последнее ваше "всё будет нормально" закончилось тремя выбитыми челюстями. — За каждого из нас, хëн, — смеётся Джисон и переводит сосредоточенный взгляд на бету с альфой. Сынмин фыркает, не представляя, как они могут представлять опасность. — Ну давай порычи, я знаю, ты можешь, — бета бьёт Чонина под дых локтëм, призывая «представить опасность», но тот лишь в бесчисленный раз за этот вечер закатывает глаза, — ну же, Инни. У тебя там вообще зубов нет? — Я тебя сейчас покусаю, — серьёзно говорит альфа, заставляя остальных смеяться. — Видите, он вызывает опасность. Мы избавляемся от него, нет? — Сынмин выпученными глазами смотрит на стаю, будто бы всерьёз, но те всё равно громко смеются. — Йа, Ян Чонин, ты альфа? Где твоё раздутое эго? Чонин всерьёз бьёт его шлепком по спине и шутливыми препираниями. — Айщ, хëн, ты невыносим, — заключает Чонин, но тут же улыбается, наблюдая за весёлой стаей и таким же весёлым Кимом. Бета наконец опускает его руку, чувствуя себя чуть более комфортно. Кажется, от него не собираются избавляться. Кажется, от него не хотят избавляться. — Ты же выносишь, — смеётся Ким, обнажая ряд зубов, и смотрит перед собой. Возможно, довериться стае не так уж и страшно и опасно. Омега с греховными губами представляется как Хëнджин, "Ликси" Феликсом и иностранцем, а альфа, не проранивший ни слова за этот вечер Со Чанбином. Сынмин почему-то думает, что он не кажется таким грозным, каким он есть на самом деле, но чувствует, как Чонин сглатывает накопившуюся слюну от нетерпения. Если всё сложится хорошо, то его Чонинни придётся подчиняться всем этим альфам. И ему тоже. Эта мысль странно будоражит в нём что-то, заставляя бабочек внутри трепетать. — Ты же альфа, Чонин? — спрашивает их Джисон, перебирая руками. — Альфа, — кивает Чонин, — не доминантный. — Неудивительно почему мне хочется его съесть, — Ликси улыбается, невинно покачиваясь на своём альфе. — Феликс, — мотает головой Бан Чан. — Сначала ухаживания. А потом всё остальное. — Конечно, — улыбается Чанбин, — разве можно таких милашек не сводить на свидание? — его улыбка и мягкий уверенный взгляд комфортят Сынмина до такой степени, что он смущённо улыбается альфе в ответ. Бан Чан слабо хмыкает. Обаятельности Чанбина ещё никто не уступал. — Чур, я первый! — Хëнджин вырывается из лап Минхо и бежит к ним, вставая рядом с Джисоном. — Сынминни, Чонинни, сходите со мной на свидание? — Йа! Я первый хотел это сделать! — Хван Хëнджин, да как ты посмел! — Тогда я второй, — кричит Минхо и надвигается к ним сквозь омег. — Со мной тоже сходите? Минхо смотрит на них с надеждой и искоркой в глазах, но его грубо перебивают. — Йа! Минхо-хëн, ты не можешь так, омегам надо уступать! — Джисон ударяет его этим заявлением в ответ. — Вообще-то, — вклинивается Бан Чан, — фактически я лидер стаи. Так что первым приглашать должен я. Тут уже возмущаются даже не участвовавшие в разговоре Чанбин и Феликс, явно не принимая сторону альфы. Сынмин глупо хлопает глазами и несдержанно хихикает. Это страшные бандиты? Воспитанные грабители, извините.