Потухший мир. История ран.

      С непривычки Иракли спала совсем немного — прошло от силы два часа. Пробормотав что-то невнятное под нос, она приподнялась и осмотрелась. Лес был все тем же и еще спал, как и сестра. Свернувшись калачиком, Ева спала возле соседнего дерева, до сих пор сжимая в руке чеширский серебряный колокольчик. Было непонятно, почему она его так и не выкинула. Как ни странно, Иракли не торопилась ее будить, понимая, что они обе вымотаны, только это проявлялось по-разному. Пока стоило подумать, как и какими путями следовало добираться до города. По словам Абсолема, искать безопасный путь бессмысленно, но варианты все же должны быть. К тому же, Иракли изначально планировала просто ограбить оружейную лавку на рынке, а не лезть во владения королевы.       Особенно сильно Иракли переживала за сестру и ее состояние: бабочки на второй день пребывания во сне, как пленники, могут испытывать страшные боли или даже сойти с ума. Сама Валенштайн пережила это относительно спокойно. В голове была каша, тревога пронизывала все тело, но, к счастью, на этом все заканчивалось. Вероятно, сказывался достаточно богатый опыт «сновидца».       Она заметила, что Ева спала очень беспокойно. Именно поэтому Иракли хотела пойти по менее опасному пути, чтобы в случае непредвиденной ситуации, если новоиспеченной бабочке станет совсем плохо, можно было хотя бы отдохнуть более-менее спокойно.       Взяв первый попавшийся под руку сучок, девушка задумчиво стала выводить на земле аккуратные линии. В виде круга она изобразила лес Абсолема, по бокам отметила запад и восток благодаря краснеющему предрассветному небу в одной стороне небосклона, и благодаря этому сразу нашла север и юг. К сожалению или к счастью, все ее знания о местности мира снов заканчивались ровно на центре Страны Чудес. Она знала про лес Абсолема, ведь он отличался от других, и теперь знала про дорогу к городу. Больше ничего нового и полезного она не успела вытащить в каракулях Старшего Брата, а сама далеко от дома и храма в поле старалась не уходить.       Она не знала как стоит поступить. Шансы пройти спокойно были одинаково низкими. И обведенный Заяц в записях Брата отчего-то сильно настораживал. Может, он был записан, как коренной житель страны, а значит не нуждался во сне. Значит столкнуться с ним можно было как днем, так и ночью. Иракли не была уверенна в том, правильно ли она истолковала мельком замеченные пометки Брата. Может имя Зайца значило совсем другое. Также она боялась вновь повстречаться с рассерженными охотниками в лице Шляпника и Чеширского кота.       Пока Иракли нервно водила сучком по холодной, припорошенной синеватой пылью земле, Ева потихоньку возвращалась в несуществующую реальность, которую разум никак не хотел принимать. С каждым разом просыпаться в этом месте становилось все сложнее. Два сна и две реальности переплетались и сводили с ума.       Девушка с трудом оторвала тяжелую голову от земли. Перед глазами все плыло и одновременно мелькало, но удивиться этому не хватало сил. Иракли обернулась. — Ты как? — негромко спросила она, опустив палку наземь. — Мне нехорошо.       Ответ был очевиден. Иракли не знала зачем это спросила. «Нехорошо будет позже», — пронеслось в светловолосой голове, отчего ей самой стало дурно. — Нам бы выдвигаться, — Валенштайн неспешно поднялась и отряхнулась. Сестра даже не двинулась. Глаза ее уставились в пустоту, губы были слегка приоткрыты, а роковой символ на боку слабо сиял под разодранной футболкой, — Давай, Ева. Пока хуже не стало, надо хотя был полпути пройти. — Надо…       Прикусив щеку изнутри, Иракли тихо вздохнула и помогла сестре подняться. От одного замученного вида новоиспеченной бабочки у нее пробегали мурашки по спине и тело начинало тихо ныть. Валенштайн сама с трудом терпела пронизывающую боль от открытой раны на спине, хоть и ей определенно было легче переносить все.       Девушки выбрались из леса. Казалось, только они переступили невидимый порог, как те же невидимые ворота сомкнулись за их спинами, и лес мгновенно превратился в самое недружелюбное место в мире. Теперь оно навек было закрыто для них.       Сестры всю дорогу шли молча и не спеша. Синий лес постепенно сменился уже привычным фиолетовым, птицы снова запели обычным звонким голосом. Через какое-то время Еве стало немного легче, но Иракли знала, что это не так. И только через еще один пройденный час они завели непринужденную беседу. До этого разговор ограничивался лишь несколькими фразами. Валенштайн нервничала, но не подавала виду. Может она не хотела беспокоить этим сестру, а может просто хотела сохранить свой образ каменной леди, что в последнее время давалось нелегко.       Полдень. Каково же было их удивление, когда вдалеке показались черты города и шпили дворца. Несмотря на все переживания и опасения Иракли, девушки добрались без происшествий. И Ева чувствовала себя относительно хорошо. Абсолем ошибся?       Мимолетную радость вмиг разогнали странные звуки, доносящиеся откуда-то со стороны. Это были чьи-то шаркающие шаги. Иракли тут же стушевалась в то время, как вторая девушка осознавала реальность несколько с запозданием. Ее разум опять помутнел. Шаг, тишина, шаг. Шорохи доносились со странным разрывом во времени. Радовало одно — этот кто-то не торопился нападать. Иракли взяла за руку сестру и крепко сжала ее на тот случай, если придется бежать. Наконец ей удалось рассмотреть источник звуков: в тени лиловых деревьев неспешно брел паренек. Он был очень высоким, лицо закрывала черная маска зайца с огромными зубами, хотя, казалось, заячьи уши были настоящими, одно из них было будто надкусано и сломано. От незнакомца веяло той же опасностью, что и от всех предыдущих личностей, встречающихся на пути ранее. Но… в нем было что-то не так. Он будто бы не видел их.       В его образе Иракли узнала Мартовского Зайца, хоть и представляла его иначе. Особенно теперь встали под вопрос все предположения о том, почему же он был выделен Братом. Может он не опасен? Но заметив здоровенную деревянную палку, напичканную толстыми иглами, гвоздями и лезвиями, что он тащил за собой, девушка отмела эту мысль. Возможно Брат отметил не одно имя, что было вероятнее всего, а Иракли просто удачно обратила внимание.       В этот момент до Евы наконец дошли происходящие вокруг события, и только она хотела что-либо промолвить, сестра тут же шикнула на нее и зажала рот рукой и себе, и ей. Заяц остановился, но не сразу. Казалось, все движения давались ему тяжело — каждый шаг, каждый взмах рукой, и даже издалека слышалось его тяжелое, хрипящее дыхание. Он медленно поднял голову, сначала посмотрев куда-то перед собой, потом прямо на девушек. «Пожалуйста, пусть повезет еще раз…» — молила про себя Иракли.       Друг от друга их разделяло метров двадцать, и, возможно, именно это и спасло сестер. Простояв так не больше минуты, Заяц продолжил путь. Пока он не скрылся в глубине леса, девушки не смели и вздохнуть. По крайней мере Иракли. Наконец она отпустила Еву.       Уже через полтора часа природа отступила, и появилась… цивилизация? Городские улицы совсем не походили на строения двадцать первого века: каменные домики, пестреющие обилием товаров торговые кварталы с овощными лавками и, казалось бы, обычные люди вокруг. В них было что-то такое, что настораживало и даже пугало. Только девушки не понимали, что же именно было не так. В любом случае, пока они не обращали на чужаков внимание, все было в порядке. Люди будто не видели или не хотели замечать странно выглядящих девушек в окровавленной одежде.       Еве вновь стало хуже, потому, решив передохнуть, сестры свернули в первый же глухой проулок. Деревьев было в городе немного, а солнце стояло в зените, из-за чего найти тень оказалось нелегко. Ева опустилась наземь в первый же более-менее темный угол. Мощенные камнем дороги нагрелись и создавали неприятную духоту. Бледная кожа девушки сейчас имела желтовато-зеленый оттенок, кудрявые пряди черных волос склеились и прилипли к потному лбу, взгляд был пустым, под глазами темнели круги. — Меня то мутит, то ломает, — наконец заговорила она осознанным голосом, — Какого черта… — Привыкание, — Иракли пожала плечами, — Привыкай.       На самом деле, ей было тяжко смотреть на сестру, но она старалась все же сосредоточиться на другом — их плане выживания. — Ты прости, но я не настолько благородна, чтобы бежать и искать тебе еду, питье и ночлег, — попыталась немного разбавить Иракли, но подобие шутки вышло грубым. — И не надо. На самом деле, это было бы даже глупо. — О чем ты? — О том, что разделяться не стоит. Особенно здесь, — Ева устало стукнула себя пальцем по лбу, — Хоть и в голове сейчас один гул, я все же заметила странное поведение горожан.       Иракли ничего не ответила. Она присела возле стены и опустила подбородок на колени, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все, что говорил Абсолем. Еще труднее было сопоставить здешний мир с настоящей сказкой. — Союзники, души какие-то, розы, — бормотала она, повторяя в голове каждое слово, словно диктофон, — Глупость какая-то, ничего не понимаю! — Розы, — Ева запрокинула голову, — Они на пионы похожи. — На пионы… — Иракли нервно хрустнула пальцами, после чего вдруг замерла, — Подожди, что? — Что-что, ты пионы не видела? Они у нас в саду цветут много лет, — Ева вернула голову в исходное положение и взглянула на сестру изможденным взглядом, — Мы уже давно поняли, что этот мир — дико искаженная Страна Чудес. — Что ты хочешь этим сказать? — Валенштайн уже начала злиться от того, что теперь ей приходится решать загадки не только очеловеченной гусеницы, а еще пытаться разобрать ребусы поврежденного разума новоиспеченной бабочки. — То, что у нашего приятеля Льюиса Кэролла везде были розы, которые еще и перекрашивали, а здесь все через одно место. Значит и цветы… — Ева вдруг скривилась на секунду, но почти тут же придя в себя, выдохнула и положила руку на ноющую рану, — Значит и цветы здесь будут искажены. Точнее, искажена версия сказки, что ты и сама, думаю, заметила. — Все равно ничего не понимаю… — Я просто хочу сказать, что весь этот мир чертовски неправильный. И мне кажется, так просто во дворец мы не попадем… — Ладно, я тебя поняла, — перебила Иракли. Вдруг небольшой кусок пазла сложился у нее в голове, — Я поняла!       Ева вскинула бровь. — Нам нужно во дворец, — внезапно отрезала Иракли и подорвалась с места, — Я уверена, твой травмированный, но пытливый ум нашел важную подсказку. И эту подсказку мы используем где? Именно там! Давай, собирайся в пучок, чем быстрее доберемся, тем лучше.       Иракли стала поднимать сестру, но Ева отдернула руку, оставшись на месте. — Ты меня слушала вообще? Может я и выражаю мысли немного вразнобой, но все же старательно пыталась донести о том, что нам не следует сломя голову нестись к королеве, — дыхание Евы с каждым произнесенным словом становилось все тяжелее и прерывистее, — Да и чему спешка? Не думаю, что раз в лесу бродят одни мальчики-плохиши, то во дворце нас будут ждать с ковровой дорожкой. Да ты горожан обычных видела? — Да видела, видела! Вспомни, что говорил Абсолем. Долго мы здесь не протянем, — Иракли не понимала, чему противится сестра. В любом случае, надо было что-то делать, — Он говорил, что нам нужны союзники, и причем мы их найдем. Не думаю, что сидя в каком-то грязном переулке, мы найдем помощь. — Ну… — «Ну-ну», хватит этих «ну». Если рассуждать логически, из его слов еще можно выудить, что в целом во дворце все пройдет гладко, — Иракли вновь потянулась поднять сестру. — Ты это придумала прямо сейчас, — сестра не сдавалась, как и Иракли, которая все продолжала тараторить, полностью игнорируя все препирательства. — И мы найдем там, что нужно. И вообще, тебе самой не надоело в пижаме бегать? — Моя по крайней мере не такая сладенькая, в разноцветный клубочек.       Еву терзали сомнения. Возможно, за нее говорил туман в голове и усталость, но все же она понимала — Иракли права. И про пижаму тоже. Девушки были одеты в ту одежду, в которой уснули. Если Ева выглядела еще более-менее приемлемо в старой бордовой футболке и выцветших желтых шортах, то Валенштайн в своей пестрой тоже желтой пижаме с принтом в виде крупных клубков со спицами, вставленных то там, то сям, выглядела комично. — Хорошо, — выдохнула Ева, — В любом случае, терять нам нечего. — Ну, как сказать.       Девушки вернулись на оживленную улицу. Люди по-прежнему сновали туда-сюда, торговцы всячески завлекали к своей лавке. Были даже мальчишки-воришки, все норовящие стянуть яблоко или чей-нибудь кошелек. Никто не замечал чужеземцев, лишь одна девушка в длинном плаще и в капюшоне на мгновение задержала заинтересованный взгляд на сестрах, после чего безвозвратно растворилась в толпе.       Сестры аккуратно лавировали среди горожан и различных улочек. Позже кое-что странное они все же заметили: чем ближе они подходили ко дворцу, тем больше безумных и ужасающих взглядов ловили на себе, когда часом ранее бабочки словно были невидимыми для народа. Теперь же каждый второй смотрел так, будто готов был броситься на них в любой момент и разорвать на клочки каждую. Обстановка вокруг менялась тоже. Окраины кипели жизнью, пели, многие улыбались и смеялись. В нескольких кварталах от дворцовой площади царил мрак. Было видно, здесь проживали достаточно обеспеченные люди, но их хищный и безумный взгляд не говорил ни о чем хорошем. И даже сложно было сказать, что пугало сестер больше: безумный взгляд, провожающий чужаков от одной улочки до другой, и улыбка до ушей у каждого встречного или же взгляд агрессивного сумасшедшего.       Пробираясь уже на территорию замка, сестры решили по возможности больше не привлекать внимание. Огромные ворота были открыты и будто приглашали бабочек войти внутрь, даже стража не караулила вход во дворец, поэтому девушки проникли внутрь беспрепятственно. Сад выглядел ухоженно, за его состоянием точно ежедневно следили множество слуг. Каждый куст подстрижен и имел форму либо большого сердца, либо короны. Ни одна веточка не вылезала туда, куда не следовало. Множество белокаменных скамей, небольшие фонтаны, тысячи цветов, среди которых не было ни одной розы. Благородные цветы стали встречаться лишь позже. Сначала Иракли ругалась, что это не сад, а настоящий лабиринт, в котором очень легко потеряться, но когда девушкам все же удалось найти нужный проход, перед ними предстал уже настоящий лабиринт. Высокие стены из кустов роз возвышались под три метра, потому просто перелезть никак не получилось бы. Необычно огромные шипы торчали отовсюду, так и норовя пронзить любого зазевавшегося прохожего. — Недружелюбно выглядит, — констатировала Иракли, все не решаясь войти в лабиринт. Ева тихо охнула. — Зато красиво.       Девушки не сразу решились войти в розовый лабиринт. Какое-то время они просто бродили, сворачивая то туда, то сюда, и периодически выходя к тупикам. Иногда Еве казалось, будто стены воздвигались там, где их еще минуту назад не было, но, решив, что это лишь игра помутневшего сознания, она решила не беспокоить этим сестру.       Пройдя очередной цветочный коридор, сестры остановились перед новой развилкой. Иракли уже собиралась свернуть наугад направо, как вдруг Ева услышала тихий шорох в кустах. Ей чудом удалось оттащить сестру в тот момент, когда внезапно вырвавшаяся из ниоткуда стрела просвистела прямо перед носом Валенштайн.       Иракли уже успела изрядно понервничать в бесконечных блужданиях и попытках не погибнуть досадной смертью, пока Ева не ткнула пальцем в один из тысячи бутонов. Это был пион. Нежный цветок среди похожих собратьев стал для бабочек лучом надежды и проводником. Правда пришлось попотеть, чтобы найти следующий цветок, но уже вскоре пионов становилось значительно больше, пока розы и вовсе не исчезли. Опасности в виде множественных ловушек также остались позади вместе с колючими цветами.       Наконец перед глазами предстал небольшой двор и вход в замок. Конечно же, сестры не ввалились через парадный, но не потому что это было бы совсем нагло. Просто на Иракли были разного цвета носки, и представать так перед королевой по словам Валенштайн было как-то «ну не комильфо», потому пришлось искать вход для прислуги. Ева даже понять не могло, что возмутило ее больше - безрассудство сестры или глупость на грани гениальности.       Дворец изнутри оказался еще больше, чем ожидали девушки, смотря на него издалека. Длинные коридоры, просторные залы, и все было светлым, благодаря чему пространство зрительно увеличивалось еще сильнее. Стены, полы, высокие потолки — все было выполнено в светло-бежевых тонах, украшения, большая часть мебели, шторы с балдахинами, цветочные вазы — весь декор пестрел красным с золотом.       Внутри стражи было значительно больше, но прятаться от нее особого труда не составляло, каждый коридор был напичкан статуями, за которыми сестры успешно прятались от посторонних глаз. Стражники о чем-то взволнованно переговаривались, сновали то туда, то сюда, гремя тяжелыми латами со всех сторон. В какой-то момент девушки даже чуть не попались. Дверь в нескольких метрах от них вдруг начала открываться, но им все же удалось быстро прошмыгнуть назад, спрятавшись за угол. — Значит… Он был здесь, — монотонно произнес невероятно нежный голос, — Вновь. — Да, Ваше Величество. Я сожалею, ему снова удалось пройти мимо стражи, — ответил второй хриплый голос. Сестры старались не высовываться, потому не видели лиц. — Да это здесь не так сложно… — начала шептать Иракли, но толчок локтем в живот заставил ее заткнуться. К счастью, ее никто не услышал. — Я верю тебе, Ройд. Но моя вера и мое терпение не безграничны. — Да, моя Королева.       Неизвестные скрылись в коридорах. — Это что… Червовая Королева была? — Ева нервно икнула. — Скорее Белая Королева из фильма Тима Бертона, — с тем же тоном ответила Иракли, — Или ты все же была права насчет противоположностей этого мира. — Знаешь, я все же воздержусь от встречи с ней. — Не буду спорить.       Уже немало времени прошло, а девушки все бродили по углам дворца. — Что конкретно мы ищем? — Ева долго держала этот вопрос при себе, и наконец решила поинтересоваться. — Оружие. Одежду. Может быть и лекарства найдем. — Почему мы не могли просто найти какую-нибудь оружейную лавку? Торговца с травами мы и вовсе видели еще на окраине города. — А у нас есть деньги? — Подожди, — Ева резко остановилась, — Я не хочу воровать. Тем более у королевы. — А у нас есть выбор? — не меняя тон, ответила Иракли, — Пошли уже.       Ева тяжело вздохнула. — Хорошо, почему тогда мы не могли ограбить ту же лавку? — Не думаю, что в городе мы найдем что-нибудь стоящее, — И Абсолем сказал, что там найде… нашли!       Иракли резко прошмыгнула в открытую дверь, потянув за собой сестру. Наконец перед ними предстало большое помещение, заваленное оружием всех видов и времен до потолка. Валленштайн сразу бросилась носиться от одной стойки с мечами к другой с луками. Ева же наоборот. Прислонившись к стене, она сползла на пол, схватившись за голову. — Плохо? — больше утвердила, чем спросила Иракли, на что Ева слабо кивнула. — Осмотри все сама. Я посижу немного.       Тихо охнув, Валенштайн вновь сконцентрировала внимание на орудии. Над каждым определенно работал настоящий мастер: везде можно было заметить какую-то интересную деталь вроде витиеватой резьбы по лезвию или деревянной рукояти, такие же тонкие, маленькие рисунки. Иракли задумалась. Ее влекли изящные кинжалы, но она прекрасно понимала, что в ближнем бою не справится. В то же время с луком слишком много мороки. Взгляд пал на арбалет. Странная система несколько смущала девушку, но в то же время она уже все для себя решила. Сняв со стойки своего новоиспеченного товарища, девушка широко улыбнулась. — Вот он, мой красавец!       Ева бы закатила глаза, да сил не было. — О, а в соседней комнате доспехи. Ну не сказка ли? — Иракли сразу проскочила выбирать себе «фэнтези лук», как мысленно выразилась она.       Тяжело вздохнув, Ева хотела подняться и пойти за сестрой, но тут ее взгляд остановился на человеке, стоящем в дверях с широко раскрытыми глазами. — Кто вы и что здесь делаете? — строго спросил он, не сдвинувшись с места. Иракли выглянула из дверного проема и шепотом выругалась. — Ну если вы Стражу звать не будете, то, вероятно, мы Вам и расскажем... — протянула она, почти незаметно пряча за спиной арбалет.       Мужчина молчал. Также молча он прошел в помещение, недоверчиво поглядывая на Иракли. Он опустился на одно колено и склонился к Еве, аккуратно коснувшись ее лба. Девушка даже не двинулась. В глазах вновь все помутнело, хотя в любом случае дергаться смысла не было. Мужчина охнул. — Бабочки… Раненные бабочки… — прошептал светловолосый. Немного подумав, он полез в сумку на поясе и достал оттуда маленький, завернутый в яркую обертку кекс размером чуть больше обычной конфеты, — Съешь. Должно стать легче. — А она от него не уменьшится? Или не вырастет? — уточнила Иракли, чем удостоилась еще более неодобрительного взгляда.       На самом деле, чем больше девушки всматривались в его силуэт, тем больше опасения пропадали. Он был чем-то похож на Мартовского Зайца, которого они встретили ранее. Похож, вероятно, длинными ушами и не только: от мужчины также веяло тоской и усталостью, и если бы глаза Зайца можно было увидеть — они были бы точно такими же. Такими же отрешенными.       Светлые русые волосы, серые глаза, выглаженный костюм, состоящий из белой рубашки, бежевой жилетки и брюк, из-за пазухи жилетки тянулась тонкая цепочка, вероятно, как предположила Иракли, от карманных часов. Мужчина выглядел опрятно, не считая мрачных кругов под глазами и изможденного вида. Прямой точенный нос и острые скулы создавали впечатление, будто мужчина не ел уже несколько недель. — Вы не похожи на воров, — вдруг заговорил он. Иракли нервно усмехнулась, — Что вам здесь нужно? — Мне кажется, что вы и так поняли, кто мы, — девушка опустила взгляд на сестру, пережевывающую угощение, после чего опустила руки, перестав прятать оружие за спиной, — И мы, ну… — Мы пришли за помощью, — Ева вдруг подняла голову на незнакомца, — И если здраво оценивать ситуацию и всех вокруг, Вы нам и поможете.       Мужчина нахмурился. — Вы ошибаетесь. Докладывать о вас я не буду, но и помочь ничем не могу. Уходите немедленно. — Подождите. Вы же… — Иракли щелкнула пальцами, будто вспоминая. — Белый Кролик. Прошу прощения, что не представился. — То-очно.       Он глубоко задумался. Достав карманные часы, Кролик какое-то время долго на них смотрел, едва слышно что-то высчитывая. — Берите что нужно, — после продолжительной паузы продолжил он, — И уходите. Я проведу вас, но только до выхода из дворца. — Есть, сэр, — отчеканила Валенштайн и вернулась в комнату с доспехами, решив не испытывать терпение Кролика и не узнавать причины перемен в его намерениях.       Еве, как по волшебству, сразу и значительно стало легче. Таинственный помощник тоже заметил это, и облегченно выдохнул. Наконец Леманн поднялась и стала внимательно осматривать каждую стойку. Она до сих пор сомневалась в плане сестры. Ей казалось, что лучшим выходом будет найти укромное место и переждать там, пока раны не затянутся, да и если сидеть на одном месте, больше шансов, что их найдет кто-то из семьи. — Разумно будет выбрать что-то, чем можно вести ближний бой, раз твоя спутница выбрала арбалет. Вы неопытны. Нужно что-то, чем можно взять большой замах, чтобы появились хоть какие-то преимущества в дистанции, — Кролик внезапно подошел к Еве. Взгляд девушки пал на стойку с алебардами, — И… — Я такую даже не подниму, — перебила она советчика, но словив его уставший взгляд, замолчала. — И нужно что-то облегченное, — закончил он свою мысль, — Советую это.       Он потянулся к верхним полкам. В его руках оказалась странная трубка голубого металлического цвета и длинной не больше полуметра, на конце которой было необычной формы лезвие. Кролик отошел от девушки на пару метров. — Нажимаешь сюда, — он указал на небольшой рычажок и надавил на него. Труба с лязгом удлинилась больше чем в три раза, а лезвие на конце приняло еще более странную форму, — Держи. — Это… что? — Ева сначала невольно попятилась, но все же взяла орудие. — Гуань дао. Его более универсальный вариант, — пояснил мужчина. Девушка внимательно осматривала оружие, то неуклюже переворачивая его, то взвешивая в руках, — Этот вариант еще и облегченный, не больше двух килограмм. Не считая луков и мелких ножей, это почти самое легкое, что есть для леди.       Последнее слово он странно выделил, хотя возможно, это заметила только Ева из-за яркой ассоциации с Чеширом. — А как… — Тот же рычаг, только сильнее надави, — опередил ее Кролик.       Механизм был не такой уж легкий, каким он изначально показался в мужской руке. Не успела Ева поблагодарить Кролика, как из соседней комнаты выскочила Иракли в фиолетовых «обновках». — Ну как? — воодушевленно спросила она. — Слишком закрыто, — сразу забраковал он, — Медикаментов у вас нет, обеспечить ими не смогу, поэтому желательно, чтобы раны могли дышать свободно. Так лучше заживет и вы быстрее вернетесь к себе домой.       Иракли явно расстроил приговор обитателя дворца, и с унылым видом она вернулась обратно. — Это и тебе совет. Есть теперь, с чего начинать, — обратился он теперь уже к Еве. — Разве в закрытой одежде не будут ли наши раны в большей безопасности? — Будут. Однако с большей вероятностью они будут сильнее травмироваться и болеть из-за трения ткани.       Девушка вернула ему свое оружие и молча прошла за сестрой. Соседняя комната была увешена совершенно различными костюмами от тяжелых доспехов до легких одеяний с прикрепляемой юбкой. «Никаких шлейфов здесь», — сразу за себя решила Ева, чем потом еще раз огорчила Иракли. Также ни к чему были им доспехи, слишком закрытые и облегающие костюмы, кожа. Иракли все же остановилась на широких черных брюках, топе и укороченной кофте с капюшоном. Один рукав был коротким, как у футболки, а второй опускался до запястья изящным «фонариком». Бедра украшал пояс из серебряной блестящей ткани, ладони спрятали перчатки. Ева все же выразила свое недовольство, объяснив его тем, что костюм все равно остается непрактичным. Да и длинный рукав может мешать. Иракли больше ничего слышать не желала.       За выбором Евы из-за придирок сестра теперь следила также пристально и также сварливо, и все это сопровождалось суетливостью Белого Кролика. Неудивительно, ведь его голова была на кону, если дело чужеземных модниц прогорит.       Ева остановилась на синих шароварах и коричневом топе с такой же синей узорной вставкой без рукавов, одну руку закрывала длинная перчатка. Все ничего, но перед большим количеством аксессуаров и она не устояла, только здесь они были из тонких золотых цепочек повсюду. Иракли раскритиковала выбор сестры с еще большим энтузиазмом.       Перед уходом Кролик вручил девушкам длинные плащи, чтобы в случае неудачного побега из дворца, их лица хотя бы не запомнили. Иракли незаметно захватила с собой еще маленький, резной, карманный ножик.       Во дворце, как оказалось, были более безопасные пути, чем те, которыми шли сестры. Неудивительно, замок был переполнен потайными проходами и коридорами, которыми почти никто не пользовался. — Почему вы решили искать помощь именно во дворце? — вдруг спросил Кролик, — Это далеко не самое дружелюбное место.       Иракли пожала плечами. — Абсолем сказал. Выбора особо не было.       В этот момент белесый остановился, округлив глаза. Вся усталость, будто исчезла в мгновение ока, и он сменил направление. — Пойдемте.       Девушки переглянулись. — Ты же к не королеве нас повел? — поинтересовалась Иракли, опустив руку на украденный нож. — Нет.       Больше он не отвечал ни на какие вопросы, только шел вперед, петляя от одного коридора к другому. Наконец он остановился перед массивной резной дверью. Помещение оказалось огромной библиотекой, где Валенштайн завистливо заворчало. — Предсказания Абсолема очень тяжело понять, как и в целом его настоящую сущность вместе с мотивами, — наконец Заяц решил объясниться, рыская руками по одному из сотен стеллажей с книгами, — Сюда он вас направил не просто так. Рискну головой стать связующим звеном в его предсказании, если это не станет фатальной ошибкой для нас всех…       Раздался щелчок. Массивный шкаф вдавился в стены, с глухим грохотом открылся проход. В библиотеке была спрятана таинственная комната, назначение которой сложно было предположить. Где-то валялись пожелтевшие листы с записями, письма прямо на полу, где-то лежали странные предметы, которые сложно было назвать одним словом, кроме как барахлом. Огромная картина посередине стены была завешена потертой атласной тканью, а под ней стоял массивный мраморный стол с очередной кучей различных безделиц. — Берите, что нужно и уходите. — То прогоняешь, то раздаешь царское добро, то вновь выгоняешь. Определись, — Иракли окинула Кролика сомневающимся взглядом, — Что нам здесь брать? — Что-нибудь, что может пригодиться. Что-нибудь полезное, — Кролик начинал нервничать, поглядывая на часы, — Что-нибудь, только скорее.       Валенштайн подняла руки, как бы говоря «все-все, мы поняли!» и принялась быстро осматривать каждый предмет на столе. Но что в этом мусоре можно было найти? Ни Ева, ни Иракли не могли найти что-то стоящее или что-то, что просто притягивало взгляд. Заводную механическую игрушку в виде мыши? Часы? Перо? — Вот, набор ниток и иголок, — Иракли взяла в руки расписную коробочку со швейными принадлежностями, — Компактно и полезно!       Ева так и не смогла определиться. Она решила обойти таинственную комнату еще раз, внимательно изучая каждый угол. Остановившись у письменного стола, Ева склонилась над разбросанными недописанными письмами в надежде, что может удастся найти более полезную информацию, чем пыльная безделушка.       Письмо было написано красивым витиеватым почерком с особой любовью, хоть и было заметно, что рука пишущего дрожала.       «Мой дорогой Вильям!       Приветствую Вас и искренне надеюсь, что Вы пребываете в добром здравии. Прошло больше месяца с нашей с Вами последней встречи, и мне, признаться, становится тоскливо без наших бесед. В особенности тоскую по Вашим сказкам. Жду и надеюсь, что уже совсем скоро мне посчастливится вновь услышать Ваш чудесный голос.       Хотела бы поделиться с Вами своими переживаниями. Кажется, моя матушка стала догадываться о наших тайных встречах и отныне будет тщательнее следить за мной. Опережая Ваши догадки о том, что же могло стать причиной недоверия матушки, уверяю, братец здесь не при чем, ведь он бесстрастно защищает меня. Возможно, кто-то из слуг сболтнул лишнего, однако не могу никого обвинять без должных доказательств. Мне удалось в тайне подслушать разговор матушки с таинственным незнакомцем, и хочу предостеречь — за Вами тоже могут следить. Прошу, будьте осторожны.       Скоро матушка прибудет за мной, сегодня отец вновь проводит званный ужин, на котором и мне необходимо присутствовать, посему мне следует как можно скорее завершить письмо. Мой братец уже в скором времени передаст Вам его.       Молюсь о Вашем здоровье и с нетерпением жду нашу встречу.       Ваша Шарлотта.»              Это было единственное письмо, не разорванное в клочья и не испорченное чернильными пятнами. Часть еще одного письма Еве все-таки удалось разобрать. Теперь почерк был едва различим, хоть и, очевидно, писал их один и тот же человек. Буквы бросались в разные стороны, чернила то и дело растекались, перо будто впитало всю боль, которой был напитан автор письма.       «Мой милый Вильям!       Пишу Вам это письмо глубокой печалью в сердце. Я искренне надеюсь, что Вы были несерьезны в своих речах. Вы прекрасно знаете, что мои отец и матушка при первой возможности готовы выдать меня замуж за неотесанного графа, и неужто Вы готовы с этим смириться? Прошу прислушаться к моим мольбам, нам нужно бежать! Прятаться! Единственный для нас выход, единственный шанс быть вместе нам удастся получить, если мы спрячемся там, где никто не сможет нас найти. И нам это почти удалось с таким поистине ужасным трудом, а Вы желаете все бросить? Прошу, умоляю Вас…»              Дальше письмо было испорчено. Еву окутала тягучая тоска. Она слабо понимала, о чем идет речь в письмах, но легко было догадаться, что девушка стала свидетельницей тайной переписки двух несчастно влюбленных. И, возможно, Ева бы и не задумывалась о смысле и судьбе этих писем, если бы не мельком замеченная криво написанная фраза «встретимся во снах» в самом конце испорченного письма.       Из мыслей с тайфуном догадок и предположений Еву вывел возглас Иракли о том, что нужно торопиться. Белый Кролик уже стал похож на клубок нервов, постоянно что-то невнятно бормоча и почти не отрывая взгляд от бегущих стрелок на карманных часах. Ева поспешила наконец определиться с выбором. Забирать письма было бессмысленно, потому она быстро старалась найти что-нибудь действительно полезное.       В последний раз пробежавшись взглядом по помещению, Иракли остановила взгляд на браслете, лежащем на том же столе, что и коробочка. — Ева, тебе браслет нужен? — А, что? Да? — Леманн уже тянула руку к часам, но осеклась. Сестра с фразой «ну вот и славно» надела ей на руку серебряный браслет и потащила к выходу. — Все? Можно идти?       Кролик вновь ничего не ответил. Убрав все следы незаконного проникновения в, очевидно, запретную часть замка, он вывел бабочек из библиотеки.       Вся дорога до выхода из дворца прошла в тишине и больше без отклонения от курса. Наконец преодолев длинную узкую лестницу, они увидели дверь. — Здесь я вас покину. И вы покиньте город, не возвращайтесь сюда больше, — вновь глаза Кролика наполнились усталостью, но в то же время теперь в них можно было разглядеть и радость, — Пожалуйста, не медлите. — Спасибо большое, — поблагодарили девушки в один голос, также синхронно кивнув. — И все же ты ошибся, — добавила Иракли, — Какого-никакого, а союзника мы нашли. — Не спешите с выводами, — он слабо улыбнулся, — Идите.       Накинув капюшоны, подруги спешно покинули дворец, не оглядываясь. Пока бабочки не скрылись в коридорах розового лабиринта, Кролик провожал их взглядом, периодически поглядывая на свои карманные часы и размышляя, что же на самом деле .