Уральские аллюзии, или С лёгким паром!

Юра, по правде говоря, был недалеким человеком. Он был простым работягой из глубинки, которого не учили тонкостям психологии и душевной организации человека. Не сказать, что Костя жаловался на это, но иногда с Татищевым действительно приходилось туго. Особенно на первых порах их отношений…  Костя привык чаще думать исключительно о Юре, добиваться исключительно Юру и в перерывах между написаниями бесконечных отчётов отвлекался помечтать о совместной жизни исключительно с Юрой. Однако, как только все эти мечты стали явью, в спокойную холостяцкую жизнь Уралова добавился ни один, ни два, а целых три Татищева.  Юра наконец ложится в кровать под пристальным взглядом ярких янтарных глаз. Чужие теплые пальцы тут же опоясывают холодное запястье, мягкий поцелуй прилетает в острое плечо.  – Я всегда говорил, что ты замечательный отец, Юра, – шепотом, – Серёжа ещё переварит это. Просто пока что ему тяжело даётся принимать это внимание. Со временем он одумается и поймёт. Не думай перед сном.  Нос с изящной горбинкой заботливо трётся о кожу; под потоком касаний и слов поддержки Татищеву ничего не остаётся, как поплыть и придвинуться всем телом к телу напротив, заключая то в объятия.  – Спасибо, Катюх. Я всё равно сам тут обосрался. Ну да хуй с ним, ты прав, сейчас тебе уже храпеть давно нужно. И так задержались. – Ничего, завтра воскресенье, ещё пара часиков с тобой мне никак не навредят, – Уралов переходит на аргументы поубедительнее, переключая внимание на бледную шею и оставляя на ней сначала невесомые поцелуи, а потом уже прихватывает кожу и слабо кусает.  Крайне тактильного Челябинска такой трюк размазывает моментально: по спине и бокам будто пробегает ток, а с губ слетает тихий выдох. Тело разгорается… И всё бы ничего, однако Татищевская голова, как обычно, начинает работать не в тот момент, когда это по обыкновению требуется: мозг Челябинска, в попытке познать человеческие эмоции, с большим успехом выбирает неправильный вариант. Тем более, когда мыслительный процесс подгоняет рука Уралова, подгребшая Юру поближе. – Костян! – Костю тут же больно ударяет мысль, что он сделал что-то не так и Татищеву противно, хоть они уже и спали вместе, – да ладно тебе! Всё нормально. Мы весь день по ТЦшкам да паркам шатались. Тем более завтра ещё обои на кухню ходить, выбирать.  Уралов откровенно тупил, смотря на Юру. Видимо, привычка от Татищева передалась. Он не понял или у него настолько нет настроения трахаться, что он так натянуто отреагировал? – Юр, ты не хочешь? Если у тебя нет желания, то можешь смело мне говорить – я не буду приставать, – Костя даже привстал и опёрся на локоть, чтобы показать серьёзность своих слов.  – Погодь, чё не хочу? – Татищев зеркально Косте привстал на локте, – чтобы ты позже спать лёг? Или ты про поцелуи? Я не понял. Он не понял.  – Юр, я тебе минут 10 затираю про оставление проблем с детьми и уделение времени только нам двоим, – в серых глазах напротив произошло награждение Нобелевской премией за достижения в области эмоционального интеллекта.  – Едрён батон, Костян, я думал ты меня успокоить пытаешься, что Серый скандал учинил. Нет, ну ты бы сразу так и сказал тогда. Можем кинишку погонять, там фильм «Горько» вышел, – говорят прикольный. Романтика как раз, может тебе понравится.  Это такой новый вид прелюдий перед сексом – “Уральские пельмени начинаются, Катюх, снимай трусы”? Уралов понимал, что Юре бесполезно говорить образно, но ему чисто из соображений романтичности, да и здравого смысла в целом, не хотелось похабно предлагать перепихнуться.  Поэтому тот, скрепя яйца, со вздохом перехватывает руку Челябинска, потянувшуюся за пультом, укладывает ту обратно и сам тянется за поцелуем, слегка наваливаясь телом, чтобы у Татищева не было возможности увернуться и выдать ещё одну гениальную мысль. Юра что-то удивленно промычал, но под чужим напором лишний раз глагольствовать не стал и охотно ответил, дорвавшись до Ураловских губ.  Тут уж и знаменитая Челябинская энергия проснулась: Юра в момент распустил руки гулять по широкой спине и бокам Кости, лишь бы вдоволь растрогать каждую мягкую мышцу, лишь бы всеми своими нервными окончаниями осязать тело поверх собственного. Уралов же всячески старался прижаться, притереться ближе к теплой груди своею, но постоянно на секунду отстранялся, так как Татищеву было тяжело дышать с большим давлением на лёгкие. Зато активно зацеловывал всё лицо и уши, почувствовав в себе редкий прилив нежности. – Что, прямо сейчас? Дети ведь спят. Точнее Катя, Серый наверняка в телефон залипает, – на грани слышимости шепчет Юра, чтобы особо не сбивать настрой Кости. – Зависит от того, насколько мы будем тихими. Кто будет сегодня? – Я бы просто друг другу подрочил на самом деле; не хочется ни тебе, ни себе жопу рвать.  Уралов молча кивает и оглядывается по сторонам в поисках мест, где предположительно может лежать смазка, но его быстро прерывает Татищев: – Да не ищи, все под боком, – заводит руку под край матраса, выуживая уже почти пустой бутылек.  Уралов насмешливо хмыкает, перенимая смазку и на время ту откладывая, пока протискивает собственное бедро между ног Юры, сам устраиваясь как можно ближе, чтобы и ему ощущений перепало. Татищев хватает Костю за талию для точности и лучшей координации, начиная небольшие поступательные движения.   Еще толком не отвердевший, но уже чувствительный член плавно затёрся о чужую плоть, неся волны разливающегося по телу удовольствия. Мясистое, овитое мощными мышцами бедро Екатеринбурга как нельзя кстати подходило, – не то что Челябинская тощая деревяшка. Ткань трусов обоих ужасно натирала кожу, не позволяя полноценно насладиться фрикциями, однако каждый понимал, что это необходимо для того, чтобы основной процесс был куда более желанным. Костя тяжело и шумно дышал Юре куда-то в висок. Расположив руки на копчике и ягодице – тот помогал ему двигать тазом, подталкивая к себе и отодвигая обратно. Через ещё пару минут хаотичных толканий друг о друга члены в боксерах окончательно оформились. Нетерпеливая Татищевская рука быстро юркнула меж их тел, надавливая и оглаживая стояк Уралова.  В отличие от Челябинска, Екатеринбург намёки распознавал куда лучше.  Костя убирает ногу и стаскивает с бёдер Юры трусы. Но стоило Уралову потянуться за смазкой, тем самым стягивая кусок одеяла, прикрывавший Татищева, как со стороны двери раздается мягкий, глухой стук, после чего дверь со скрипом приоткрывается, являя маленькую головку с белой прядкой.– Папа, ты спишь? Мне Серёжа страшные звуки на телефоне включает. Можно я у тебя с дядей Костей полежу?...

***

Собрания Уральского федерального округа проходят своим особым, уникальным образом. Собственно, как и собрания остальных округов. Где-то активно затирают про качество постельного белья на выставках Ивановского текстиля под чай с пряниками, а где-то не собираются вообще и сразу идут в стрипушник.  Однако, за счёт своей тяжёлой промышленности и её процентной составляющей в ВВП страны Урал являлся важным центром и требовал куда более основательного контроля и серьёзных решений.  – Добрый вечер, прошу у всех прощения за опоздание. Произошёл неожиданный казус. – Челяб–... – начал было строго Екатеринбург, но потом окончательно затих вместе со всеми. В один момент во всём офисе наступила минута молчания. Траур происходил до тех пор, пока Курган наконец не выдержал. – Коллеги, попрошу уважения. Перед нами донор обуви.  Татищев стоял в одном фейспалме и одном кроссовке. Второй на ноге по какой-то причине отсутствовал.  – На второй не накопил ещё? – Завались, Томин.  – Как перекусил? – Блять, я наступил в свежий мазут. В итоге оставил там на сохран. – Мощнейший подгон местным работягам. Уважаю. – Челябинск, сядь уже.  В остальном собрание прошло вполне стабильно. Шутки Ильи в стиле “Тебя не продует там случаем?” в эту норму тоже входили. Правда до грани Костиного бешенства оставалась ещё парочка юморесок, но, к счастью, закончили сегодня пораньше.  Пока все собирали документы и постепенно расходились, Уралов рукой показал Татищеву, чтобы тот остался. Не то чтобы Челябинск спешил. – Юр, ты говорил у тебя отпуск есть. Давай через пару неделек на дачу? Шашлык пожарим, детям бассейн поставим. Устал, отдохнуть уже хочу. – Екатеринбург как-то совсем не по–начальски вытянулся вперед, ближе к коллеге и по совместительству партнёру и опёрся на локти.  – Опа, вот это я вовремя залетел. У вас шашлындос намечается и даже не шуры–муры? – Из дверного проёма показывается лохматая голова Томина. Костя приложил поистине Сизифовские усилия, чтобы не послать того нахуй отсюда. – Курган, собрание окончено. Или ты яро желаешь проявить себя и взять доп. работы? – Никак нет, Босс. Я с новаторским предложением: может тогда уж всем Уралом покутим? – Пошёл на– – Нет, ну правда, Костян. Так веселее же будет. Таню, Аню позовём. Комарам больше жрачки. Давно уже так не гуляли, – ещё чуть–чуть и Юра будет в лике святых: кроссовок подогнал, теперь и Костину дачу. Филантроп. – Юр… – Уралов, отчаявшись, грузно откинулся на спинку офисного кресла. Почему-то до отношений у Екатеринбурга без каких–либо терзаний получалось говорить Татищеву “нет”, однако сейчас это ощущалось так, будто он не выполняет какой-то супружеский долг. Вдобавок мозг пилила собственная эмоциональная зажатость, которая не позволяла сказать Челябинску напрямую об истинных целях: “Я давно тебя не видел и скучаю” или хотя бы даже “Я хочу провести время только с семьёй”. В конечном итоге, Юра, ощущая физически Ураловскую борьбу с внутренними демонами, встал с места и мягко обнял Костю за плечи со спины, ободряюще похлапывая. – Ну же, Катюх, не перенапрягайся так. Все свои ведь. Особо шороху наводить не будем. Ну а если что, то пораньше гулянку закончим: спиногрызов Танюхе или Данису свалим, а сами в термы на пару дней, – Юрины специально медовый тон голоса и заботливые, крепкие руки действуют на Ураловский мозг похлеще любого алкоголя. Возможно, если бы Татищев дальше продолжил затирать про то, что Бог существует, то Костя и поверил.  – Хорошо, – суровые Уральские горы на глазах рушатся, и Екатеринбург прикрывает глаза, упиваясь теплом, – только надень мои сменные туфли из шкафа… 

***

– Серый, формула расчёта средней скорости поршня ДВС? – Чё? – Через плечо, Серый, – пока Татищев младший категорически тормозит, сбитый с толку внезапным вопросом, Илья ловким, отработанным веками движением переворачивает в своих руках пару лишних карт рубашкой наверх, а затем сбрасывает их на стол в общую кучу, – месячный доход Магнитогорской промышленности мой говорю. – Ты закончил?! – чернющие зеньки уставились в две последние карты с достоинством “король”, – погоди… У тебя разве было– – Не важно, чё у меня было, важно – чего нет щас у тебя. Прозалупаешь ещё и без шашлыка останешься. – Серёже крупным, мозолистым пальцем в нос летит ещё и щелбан. Младший тут же хорохорится, скрещивает руки на груди и насупливается, недовольный рядом позорных поражений дяде Илье. Ну совсем как его отец – будто с принтера. – Опустился в навыках и достоинстве настолько, что играешь с детьми, Томин? – встревает неожиданно Татьяна, одновременно жуя дольку огурца, что в данный момент нарезается на салат. – Пусть парень набирается опыта у сильных игроков, чтобы потом отпрыску Красного не лажать. – Завались!!! – тут же летит сердитое со стороны беседки, где сидели картёжники. Однако Курган уже не особо заинтересован старшим покемоном Татищева, положив глаз на стол с закусками, рядом с которым угрожающе стояла Камская с ножом в руках. К этому моменту из бани собственной персоной выходит владелец дачи. – Я поленьев кинул, приблизительно через пару часов будет готова, – лениво пробормотал Уралов, лохматя волосы, – Юра, тебе помочь? Чуть поодаль с шампурами и кусками свинины сражался Челябинск. Скользкое от жира мясо так и норовило вылететь из крепких рук и залепить Илье по первое число – даже шашлык разделял общее настроение собравшихся. – Мать твою за ногу, я говорил надо было решетку брать! Щас ебаться тут с этими штырями – я быстрее здесь 10 сальтух крутану и Камаринскую спляшу для уверенности, чем пожарю что-то. В следующий раз ты шашлык делаешь! – Татищев вытянул шампур в сторону Уралова. Как понял Костя, от помощи тактично отказались. Всё что осталось сделать Екатеринбургу – это осторожно подойти со спины, отодвинув от себя шампур, мягко огладить острые, костлявые плечи и чмокнуть в чернявый затылок. На это Юра лишь что-то буркнул и продолжил бороться с мясом.  Раз Костю официально освободили от забот, то он грузно шлепнулся на садовые качели, от чего лежащая на животе Катя на них аж подпрыгнула, закинул руки на спинку и откинул голову назад. Панамку с милыми медвежьими ушками с маленькой черно–белой головки аккуратно стягивают и бросают себе на глаза, чтобы солнце не слепило, – Татищевой всё равно не так необходимо за наличием козырька у качелей и положением головы, склонённым к экрану телефона. – Дядя Костя, а можно твой телефон, а то у папы садится уже. – Уралов молча выуживает из кармана длинных шорт смартфон и вслепую протягивает девочке. – Спасибо! К базовому пасьянсу, который Екатеринбург раскладывал в пробках или в больничной очереди, в момент прибавляется сотня игр, начиная с фермы и заканчивая какими-то зомби стрелялками; обо всех них потом придётся вновь узнавать у Снежинска какие можно удалить, а какие не стоит. На музыкальной станции, что была приобретена ещё в 2009, неожиданно выкручивают громкость и по всему участку начало разноситься:       – Малиновый день подходит к концу,       А мы с тобой здесь в малиновом лесу       Поем малиновые песни       Под бледным мерцанием малиновых созвездий Томин буквально отдирает за руку Турскую от стола и женских болтушек с Аней, утаскивая на открытую лужайку, предназначавшуюся, обычно, для игр с мячом. Крупная рука ложится на талию, крепко удерживая, подтягивает туловище к себе поближе и начинает активно вальсировать, заставляя Таню полностью подстраиваться под движения и послушно следовать. На крайне недовольное и тотально недружелюбное лицо Тюмени Камская лишь заливисто смеётся, наблюдая, как бедную Турскую таскают из стороны в сторону как какую-то тяжёлую перьевую подушку. – Ну же, давай, Танюх, малинки, малинки, такие вечеринки! – Ты можешь мне хотя бы прямо в ухо не орать–  Летний воздух, полный ароматов душистых трав, свежих цветов и топящейся на еловых поленьях бани, приятно кружил голову. Ощущение родных людей поблизости дарило разливающееся по венам и расслабляющее счастье. Легкий ветерок и вечернее солнце нежными ладонями гладили чуть вспотевшие щёки, успокаивая.  Юра подбадривающе засвистел танцующим, оживляя этим остальных. Турская отпустила грозную скованность, а Илья наконец подстроился под телодвижения девушки – теперь они динамично кружились, наслаждаясь прикосновениями друг друга, иногда расцеплялись, поддаваясь своим собственным движениям, где Томин заходился чуть ли не в конвульсиях, а потом снова сходились, позволяя себе выполнять с телом партнёра любые глупости, что взбредут в голову под влиянием герцев.  – Чё кто у нас в первый пар? Костян с Илюхой? – перебивает пляски Татищев, ковыряя ещё сырое мясо над мангалом. Уралов в момент оживляется, когда речь вновь заходит о подрыве его планов побыть наедине с Челябинском. – Я думал мы с тобой–  – Вы чё, обалдели?! Я с Томиным в баню не собираюсь! – прорезался голос копии Татищева, – Аральского моря не стало лишь по причине, что его на камни Томин вычерпал. Я за его грехи там вариться не буду. Судя по всему, нагрешил где-то именно Костя. Видимо кармический кэшбэк до сих пор за Романовых прилетает.  – Малой, не мечтай, к девчонкам тебя не пустят, – откликнулся Курган, обнимая Тюмень со спины и слабо покачиваясь в такт музыке, – не переживай, я веником тебя послабже буду.  – Да пусть Серёжа один идёт, Илья просто поленьев подкинет, – ещё пытается спасти ситуацию Екатеринбург, однако его главный грех и сам успешно справляется с добиванием романтики между ними. – Нихуево я смотрю с барского плеча главным “трудоголикам” бонусов начислили. Жопа у них в команде как-то не моется. Я с Серым пойду вторым да и всё. Всё равно жару уже херово переношу. В ответ на это Костя устало откинул голову обратно, вновь бросив поверх лица детскую панамку. Послышался тяжёлый вздох. Кажется в суете и шуме музыки внимание на это обратила лишь Таня, повернув голову в сторону качелей.

***

Под вечер жгучая жара окончательно стихла. В воздухе тянуло влагой, лесом и дымом. На столе красуются бутылка вина, то ли лично привезённая когда-то из Грузии, то ли кем-то подаренная из коллег и миска черешни, которую досконально в Пятёрочке минут 10 перебирала Аня, потому что “Да тут половина чёрт весть какие!”. Мужское население данного дачного участка после заточенного целого тазика шашлыков коллективно валялось на диване под “Джанго освобождённого” по телевизору со скользящими из–за конденсата банками пива в руках. Аня была сразу же утащена не разделявшей настроя забухало киснуть под посредственное кинцо Таней на улицу покачаться с бокальчиком красного полусладкого. Ну а дети, по обыкновению, были выпнуты играть в бадминтон.  Светлое нефильтрованное в комбинации с тёплым, успокаивающим ветерком и наскоро умятым мясом кумарило нещадно. Сначала Юра ещё сопротивлялся сонливости, но под комментарии Ильи совсем начал уходить в забвение, поэтому пришлось резко соскочить под нечитаемый взгляд Томина и бегло бросить “Я покурить”. – Как вы тут, девчули? Шушукаетесь? – выдал заспанно Татищев, начиная чиркать зажигалкой.  – Вы там все с таким лицом до бани доживёте вообще? – моментально надулась Аня, абсолютно не оценив мужского энтузиазма, и пребывала в шаге от того, чтобы пойти самой растряхивать “диванных клопов”. Всё же Таня не понимала Уралова. Ни его выбор, ни его поведение к объекту выбора. Не понимала, но не осуждала. Юра стоял с лицом типа “Недосып против запоя” и закушенной сигаретой и колупал какое-то новообразовавшееся пятно на белой футболке. Турская точно никогда за своим близким коллегой не замечала тенденций к благотворительности и уж тем более синдрому спасателя. Однако раз Косте приходилось иногда слушать её внезапные, ненамеренные эмоциональные порывы об отношениях с детьми, то стоило собрать всё своё женское начало и вернуть должок. – Юра. Пока не забыла. На 5 минут. – Турская нашарила ногами скинутые сандалии и утянула подол поднявшейся юбки ниже. “Ты либо преисполнилась величайшим милосердием, Таня, либо самой наидебильнейшей идеей. Но, скорее всего, всё вместе” – появилось на задворках сознания Тюмени, пока она до сих пор анализировала здравость своих умыслов, – Прости, Ань, я ненадолго... Постараюсь.  Татищева под немое непонимание в его взгляде быстро утащили за обратную сторону дома, пока тот ещё не успел открыть рот.  – Юра, я понимаю, что это не моё дело, но у вас что-то случилось с Костей? – Что? В каком смысле? – ах это Юрино эмоциональное, читабельное лицо “Вселенское удивление”. – Я уже который раз вижу, что ты игнорируешь его предложения и намёки. – Таня навалилась плечом на деревянные брусья дома, скрестив руки на груди. Обработка информации Челябинском длилась некоторое время, поэтому она продолжила, – он предлагал вам вдвоём помыться в бане, но ты сослался на Серёжу.  Ещё чуть-чуть и у Юры, кажется, выпадет изо рта сигарета.  – Чё правда что ли?! – что ж, Таня сама знала, куда идёт. Хотелось закончить на “Нет, сейчас дорасскажу анекдот – разорвёшься”, но это могло окончательно подорвать весь план.  – Да. Возможно тебе стоит быть внимательнее к его словам, или попросить его говорить точнее–  – Блин, от души, Танюх! – Челябинск схватил девушку за плечи и слабо встряхнул, своим особым способом выражая признательность.  – Мы квиты, Уралов… – вздохнула Турская, провожая быстро пропадающую за углом дома фигуру взглядом. 

***

Потупив на улице с сигаретой еще пару минут, Юра в первые осознал, что умудрился проебаться по–настоящему, да еще и так смачно. Обиднее всего, что именно перед Костей. В голову бесконечно лезли вскользь брошенные фразы и ситуации, которые для него самого были абсолютно бытовыми и незначительными, и лишь после слов Танюшки он понял, насколько заточенный под матанализ мозг оказался бесполезным в делах сердечных. Татищев тяжело вздохнул, фокусируя взгляд на границе участка, где дети около десяти минут громко спорили, чья же очередь искать в кустах улетевший воланчик. «Серый, прости меня..» – мельком пронеслось в голове. «Считай, что это один из этапов взросления… иногда нужно жертвовать собой».   – Илюх! – на пороге домика крикнул так громко, что сам аж подавился, сморщившись от подступившего табачного послевкусия. Томин от неожиданности подпрыгнул на диванчике, пролив на себя пиво. Костя, прикемаривший на кресле напротив, тоже недовольно дернулся. – Блять, ну ты и мудак, – выругался первый, – чё орешь? – Переобуваемся, – задумчиво тянет Татищев, – цепани Серого с собой в баню, а? Ему надо пропариться хорошенько, пока банька горячая, а мне хуево от пекла.. ну, ты и сам знаешь. Я лучше после всех схожу, когда подостынет. Татищев умело надавил на болевую точку Томина, для которого стоградусная баня была как второй роддом. Была б его воля – в Кургане была бы госпрограмма «баня в каждый дом», бесплатной пристройкой в каждую квартиру. Илья с недоверием посмотрел в сторону Юры, и тот решил добить окончательно. – Ну ребенку для здоровья полезно, ты ж лучше всех знаешь. – покашляв для антуража и завершения образа своей беспомощности, добавляет Татищев. Бинго. Вторая точка – все, что касается здоровья. Хотя, может быть, есть еще и третья, но Юре уже было наплевать, потому что Илья ураганом пронесся по всем шкафам и выудил комплект полотенец. Нашел старые Костины тапочки и умчался с бурчанием под нос: «что бы вы без меня делали» и «щас я покажу, как париться нужно, самый здоровый будешь, не то что твой папка задохлик». Спустя пару минут на улице послышались истошные крики мини Татищева, который проклинал весь УрФО, но больше всех почему-то досталось столице Южного Урала. Юра постарался проигнорировать это. Всегда можно будет откупиться каким–нибудь кейсом в кске и Серега простит папку обязательно. Проклятия стихли со звуком закрывшейся деревянной двери бани.   – Просвяти, за какие грехи ты сына отдал прямо в филиал ада? – Костя явно был в недоумении, даже телек потише сделал, ожидая услышать умопомрачительную историю их спора или же ссоры с сынулькой. – Да… просто хочу с тобой сходить, – Юра задумчиво почесал затылок, стараясь выглядеть абсолютно непринужденно. Он присел на ручку кресла, которая сию же секунду угрожающе заскрипела под весом мужчины, но не сдалась. Оценив обстановку по всем аспектам техники безопасности, Татищев оказался полностью удовлетворен, поэтому откинулся на спинку поудобней, чтобы приобнять таким образом плечи Уралова. «Бля, он же изначально предлагал вдвоем ехать… во я тупой» – снова некстати пронеслось в голове, но Юра постарался не заострять внимание на угрызениях совести. Вместо этого, он зарылся пальцами в двухцветные волосы, ласково проведя по коже головы. Уралов обвел все помещение взглядом в поиске любых неестественных предметов, которые бы точно помогли определить, что все происходящее – сон. Неужели такое может происходить в реальности? Вы хотите сказать, что Татищев – абсолютно недалекий до намеков человек, сейчас сидит рядышком и поглаживает по голове, вдобавок приглашая пойти вместе «попариться»? Да это пранк. Сейчас сюда вломятся дети с камерой, а Илья будет громче всех ржать над Ураловым, что тот повелся… и вспоминать еще примерно лет триста. А он и правда повелся. Только время неумолимо шло, а в домик никто с ноги не врывался. Вскоре зато с ноги открылась дверь в постройке напротив – оттуда вывалили клубы пара, а также два силуэта, один из которых еле стоял на ногах, а второй – наоборот, был слишком гиперактивен. – О, даже быстрее, чем я думал, – переведя взгляд от окна на настенные часы, пробубнил Юра, – давай не тупи, жду тебя там. Для полного антуража только подмигнуть не хватало. Намеки у Татищева получались и правда ужасными, но Костя был благодарен и таким.   – Серег, ну че расклеился то, – Илья был явно не в восторге от подростка, который сейчас косплеил сердечный приступ, – не так уж жарко было там, даже до девяноста градусов не дошло… Серый отклеился от рук Томина, сполз на лавочку и попытался в ответ показать подобие фака, но даже эта незамысловатая фигура не получилась. Все силы ушли на тяжелое, частое дыхание. – Едрен батон, – присвистнул Юра, – вы че там инквизицию устроили? – Да если бы… – цокнул языком Илюха, – я помылся быстро, а он зашел после меня и сразу бац! В обморок. Я его из ковша холодной водой полил, только собирался намылить, а он заорал и снова в отруб… в предбаннике все время просидел и  –  на выход… лан, мы на кухню чаем отпаиваться, там Аня стопроц мятный заварила, – Илья покачал головой, подхватив под мышку чуть ожившего Серегу, который уже не брыкался, но сказал пару ласковых напоследок.

***

Со скрежетом Уралов открыл деревянную дверь бани, двумя пальцами придерживая полотенце на бедрах. Сразу же в нос ударил приятный еловый пар, прогревая тело изнутри, отчего Костя расплылся в довольной улыбке. В клубах пара, на самом высоком ярусе полка сидел Татищев, опустив лицо вниз. Из-за высокой температуры видимость была просто отвратительная, но это придавало особый шарм их незатейливому свиданию. – Дурак, ты чего на самый верх залез? Там жарче всего, – Костя усмехнулся, усаживаясь на полок рядышком, но на ярус пониже, и протянув тому руку, мол, спускайся. – Да я после Томина открыл двери, чтобы жар немного вышел. А потом замерз, – пожал плечами Юра, но приглашение принял, спустившись и усевшись рядом с уральцем, – Он еще оставил тут какую-то еловую водичку, я на камни брызнул… пахнет вроде вкусно. – Угробить себя решил еще до моего прихода? – Костя потянулся за плошкой с правой стороны, и на скорую руку набрал холодной воды, дабы окатить ей Татищева. Костя зачесал волосы Юры назад и аккуратно полил водой уже раскрасневшееся лицо и плечи, заметив, как на секунду разгоряченная кожа покрылась мурашками. «Красивый, пиздец». Костя не смог сдержать себя в руках и позволил себе коснуться выступающих ключиц Татищева, предварительно вновь обмакнув пальцы в плошку с ледяной водой. Юре явно было тяжело при такой высокой температуре, но выглядел он просто умопомрачительно. Мокрые, сбившиеся в аккуратные пряди темные волосы ниспадали на лицо, прикрывая собой размазанный, будто пьяный, взгляд обладателя. Капли пота, смешанные с водой дорожками стекали по шее, ключицам, и торсу прямо вниз, растворяясь где-то на границе с полотенцем, прикрывающим причинное место.  – У тебя чё, стояк? Костя тут же перевел взгляд на Юру, который смотрел недоуменно, но вскоре на его лице расцвела хитрющая улыбка. Опустив взгляд вниз, он понял, что Юра был прав. Такое просто невозможно не заметить, когда вы вдвоем в бане, а из ткани на вас только два тонюсеньких полотенца. – Был бы шикарный и романтичный момент, если бы ты не озвучивал похабщину, – фыркнул Уралов, покачав головой. Юра смерил его взглядом с ног до головы, снова заострив внимание на главном герое банкета. – Расслабься, у меня тоже, – он пожал плечами так, будто разговор шел о походе в какой-нибудь супермаркет с утра, – я так-то за «этим» тебя сюда и позвал. Пока Костя пребывал в ахуе от прямолинейности Татищева, тот решил его добить еще и инициативностью. Он наглым образом подцепил край полотенца на бедрах Кости откинул его вбок, всматриваясь так, будто оценивал музейный экспонат. – Нихуя себе, та-ак, да еще и без прелюдий? – наполовину с шуткой, наполовину с серьезными намерениями, он потянулся к Косте, накрыв его губы своими. Уралов тяжело дышал, что заводило еще сильнее, пробивая током каждый позвонок Татищева. Крепкой хваткой вцепившись в шею Уралова, Юра со всей наглостью накрыл ладонью возбужденный член, проводя по нему именно так, как нравилось Косте. Протяжный стон пронесся по помещению, но Татищев моментально заткнул Уралова, углубив поцелуй сильнее. Большим пальцем он надавил на головку, ощутив, как дернулся мужчина в его руках, в отместку укусив Юру за нижнюю губу. Татищев имел отвратительную привычку – издеваться и возбуждать еще сильнее, даже когда больше мочи нет терпеть. И сейчас Костя ненавидел эту черту сильнее обычного. – Я… блять, не могу уже, – с придыханием прошептал Уралов, чуть отстраняясь от Юры, ведь член уже изнывал от желания. Что уж говорить – после поцелуя у Юры самого внутренности скрутило так, что терпеть было уже невмоготу. Костя сорвал с Татищева полотенце, которое до этого момента держалось лишь на божьем слове и отправил его куда-то в сторону. На полкé – не вариант, горячо и неудобно. Дерево, пусть и полированное, все еще не лучший материал, на котором можно совершать различные повторяющиеся действия без заноз в причинных местах. Юра, видимо, подумал о том же самом, потому что в момент вскочил с места и потянул Костю на себя, чтобы тот тоже встал на ноги. Он оперся руками о край полка и совсем немного изогнулся в спине. «Хорошо, что Костя не тупой, как я, и отлично понимает намеки». В этот момент он почувствовал, как что-то влажное коснулось его сзади и настойчиво раздвинуло ягодицы. Костя аккуратно ввел сначала один палец, а затем второй, чтобы Юра попривык, ведь секс «с проникновением» у них был действительно давно. С ежедневной работой, детьми, и собраниями было тяжело посвятить достаточно времени наедине. Именно по этой причине они оба изголодались по телам друг друга. Татищеву хватило буквально пары минут разогрева, и только он обернулся на Костю, чтоб сказать ему пару ласковых, как узкие пальцы сразу же покинули тело. Но ощущение пустоты продлилось буквально секунду. Действительно, как пел гений современности, секс в бане был невероятно легок и хорош, ведь не нуждался в дополнительной смазке помимо дефолтной слюны. Совсем скоро Юра издал громкий, насыщенный стон, что Косте пришлось заткнуть ему рот рукой. За столько лет их отношений Уралов просек, что Юра – вообще-то невозможно громкий и эмоциональный, особенно во время секса. Держать себя в руках он не мог: перманентно скулил, стонал и царапался. Неважно, какую позицию он занимал – даже «сверху» умудрялся быть невероятно шумным, протяжно выстанывая имя любовника при особо ярких ощущениях.   Разгоряченные тела прижимались друг к другу настолько сильно, что, если бы была возможность раствориться на атомы – они бы точно превратились в одно целое. Уралов наклонился вперед, тем самым толкнувшись еще глубже и выбив из Юры стон сильнее предыдущего. Единственное, о чем жалел Костя – лишь о том, что в такой позе не мог видеть лицо Юрочки во всей красе.   Татищев уже с первых толчков обессиленно уронил голову аккурат на Костино полотенце, сжав его край в кулак, будто оно может как-то помочь. Внизу живота тянуло невыносимо, и хотелось лишь выть белугой, когда Костя ладонями оглаживал спину и плавно переходил на живот, случайно коснувшись головки члена, отчего Юру передергивало разрядом каждый раз. Пар застилал глаза так, что было тяжело различать предметы вокруг, оттого не покидало стойкое ощущение, что за пределами их двоих мира не существовало более. Только пустота. Из реальности было лишь полотенце, скомканное в кулаке, а также блуждающие по телу руки Уралова. Стоны постепенно превратились в слабые хрипы, ведь нормально дышать Юре было тяжело даже в обычной жизни, что уж говорить о такой нагрузке. Подступающий оргазм забрал практически все силы, ведь с каждым толчком по телу распространялась волнами долгожданная нега, а Костя еще решил добить, накрыв рукой половой орган Татищева и проведя по стволу пару раз вниз-вверх. Уралов был просто на грани, и лишь заметив мелкую оргазменную судорогу Юры, который судорожно вдыхал горячий воздух, простанывая на выдохе с хрипотцой... Костя кончил лишь от этой картины, одновременно с Юрой, излившемся ему в ладонь. На какое-то время в бане наступила блаженная тишина, прерываемая лишь тяжёлым, гулким дыханием парней. Разнеженный теплом и приятным оргазмом Костя обмяк поверх Татищева, пока тот пытался восстановить работоспособность органов осязания, которые на радостях решили взять краткосрочный отпуск. – Кость… – Ммм..? – У тебя есть тут трусы чистые? Я себе взять забыл. – Господи…

***

Сегодня Юра был на редкость… Послушным. Не орал матом с утра, не ходил в одних вытянутых, замызганных спортивках, которые не снимал с 2010, и даже сделал Косте полноценный, вкусный завтрак с самостоятельно заваренным в турке кофе.  Однако дальше Уралова ожидали ещё более удивительные события из категории “Загадки мироздания”. Сразу после завтрака ему сообщили, что они совместно идут в гончарную мастерскую лепить из глины. Честное слово, Костя был готов поверить скорее, что ему лично звонит по телефону Иисус сказать, что он выиграл в лотерее, чем в слова Татищева. Но, завидя дичайший шок у своего партнёра, тот решил быстро ретироваться в другую комнату собираться с кратким: “Глаза на жопу не натягивай”.  Таким образом, теперь у Екатеринбурга дома стоял глиняный пивной стакан в виде какой-то селёдки с приятно выведенным “Для сложных переговоров” от Юры и у Челябинска дома пепельница в виде танка, просто потому что ему понравилась идея укладывания сигареты в дуло.  В целом, подобное хобби даже “зашло на ура” Татищеву, хотя изначально, заслышав от Кости про подобное свидание Саши с Михаил Юрьевичем, гордо произнес: “ну и что? мы хотя бы не глиномесы”, угарая весь оставшийся вечер. А оказалось, что очень даже… пепельница-то вышла отменной. После обеда в небольшом ресторанчике и лёгкой прогулки по городу, как и на любом классическом свидании - вечером выходного дня они оказались в кинотеатре. Костя буквально не мог поверить своим глазам, ведь все происходящее тянуло на самый настоящий сон. Его Юра Татищев сам привел в кино? на последний ряд?? Уралову казалось, что мир сошел с ума, ну или у Юрчика есть вторая личность, которую он упорно скрывал триста лет. – Юрк… – промурчал довольный Уралов, подползая поближе к объекту обожания, – вот бы почаще так, а… я даже думать про работу забыл.  – Неужели, – Татищев подвинулся поближе, чтобы Костя мог удобно лечь на его плечо, – мне казалось, что ты о ней никогда не забываешь.  – Так и есть, – он утыкается носом в шею Челябинска и оставляет еле ощутимый поцелуй, – но за эти выходные я действительно смог расслабиться. Сделав акцент на последнем слове, Костя как-то слишком загадочно приподнялся на локтях и нежно провел ладонью по груди Юры.  – Погоди секундочку, – тот отстраняется и исчезает где-то в недрах квартиры.  В тот же момент по квартире раздался очень странный хлопок, отчего Уралов сразу же подскочил, прислушиваясь. Но совсем скоро Челябинск вернулся обратно, держа две высокие свечи в руках.  – Ого, ты сегодня превзошел сам себя! Это все - тоже часть плана? – Костю тут же одолела буря эмоций, ведь такого у него еще не было: кино, свечи, свидание, ресторан. Боже! Да ведь это самый лучший день в его жизни!  – Какого плана?  Одной фразой он умудрился перебить стремительный поток мыслей.  – Как какого? Ну вот, свечи же… кино там… – А-а, –  протянул южноуралец, – да это пробки выбило, ща схожу посмотреть. Свечки просто на подоконнике были, а телефон где-то в коридоре, лень тащиться было.  Юра посмотрел в недоумении на хозяина квартиры, не заметив, как романтично-влюбленный взгляд сменился на привычный стальной.  – А кино - что? Я ж тебе на той неделе говорил, что билеты Серому брал, а он отказался в итоге. Поэтому мы с тобой и пошли.  “Пиздец” –  вместо одолевших Уралова мыслей, теперь в голове красовалось одно яркое и красочное слово.  – А мастерская? – Ты чего? Это тебе Саша на прошлый день рождения подарил сертификат, он сегодня истекает. Мы же в прошлом месяце дату выбрали, чтоб сходить. “Пиздец х2”  — Погоди, - Уралов даже сел на кровати, понимая, что всё ушло в иное русло, — то есть всё это было просто совместным времяпрепровождением, а не организованным романтическим вечером..? — Нет, ну-у... Ты можешь считать так, как тебе захочется. – Юр, иди-ка ты в пизду вообще. Нахуй даже не приглашаю, – Татищев красноречиво изогнул бровь явно не поняв, с чего заслужил такую милость, – приглашу, когда поймешь.