Я уничтожу тебя силой сплетен

Джекейрису было пять лет, когда случилось непоправимое: он прилюдно назвал сира Харвина Стронга «папой». Рейнира уже увидела возмущение, ужас и восторг в глазах дворни, и, переглянувшись с сиром Харвином, успела подумать очень плохое слово.   К счастью, Лейнор в тот момент не был занят тренировками или очередным своим «протеже». Он был тем еще скользким мужеложцем, и даже бровью не повел, только прокомментировал:   — Ну да, высокородным господам с отцами редко везет, приходится искать почетную замену, да, Джейс? — Он подхватил Джейса на руки и демонстративно обиженно спросил: — А я тогда кто?   — Тоже папа, — неуверенно ответил Джейс. — Дедушек, бабушек и дядь же много, значит и пап должно быть много.   Рейнира еле сдержала вздох облегчения: дворня, замершая в ожидании скандала, теперь испускала вздохи разочарования.   — М-да? — хмыкнул Лейнор, намеренно глядя только на Джейса. — И кто у тебя дедушки и бабушки?   — Дедушка Корлис, дедуля сир Харрольд, дедушка король… — начал перечислять Джейс.   К концу дня во дворце судачили не о том, что принц Джекейрис назвал Харвина Костолома папой, а о том, как прослезился сир Харрольд Вестерлинг, когда принц назвал его дедулей.   ***   После того случая Лейнор стал несколько чаще проводить время с сыновьями и научил Джейса искусству «наплевать». Рейнира это дело одобряла и поддерживала. Однако Лейнор и базар при детях не особо фильтровал, будто считал, что и он, и сир Харвин, и Рейнира неприкосновенные персоны и вообще бессмертны.   Возможно, Лейнор просто не догонял, что дети до определенного возраста повторяют за взрослыми абсолютно все.   — Так говорят только злобные бывшие и те, у кого «Семиконечная звезда» вместо головы, — громко цыкал Джейс, когда слышал что-то на тему свободных нравов в королевской семье, манерно закатывая глаза, и тогда даже скептически настроенная принцесса Рейнис начинала думать, что принц театрально-манерному Лейнору все-таки родной.   — Ты бы еще про гарем королевы Рейнис вспомнил, — мог ввернуть Джейс древний слушок про бесплодие Эйгона Завоевателя, когда упоминалось слово на «ш», и тогда даже королю Визерису становилось неловко.   — Я наследую трон по маме, дурачина, — фыркнул Джейс, когда Эйгон впервые повторил за своей матерью предположение о незаконном происхождении сыновей наследной принцессы. — А титул лорда Приливов дедуля Корлис отдаст хоть кракену с фамилией Веларион, лишь бы его не получил пра-дядя Веймонд. Потому что пра-дядя — тупая сучка.   Соглядатаи донесли королю деталь про оскорбление Веймонда Велариона, и тот, едва сдерживая смех, вызвал внучка к себе на ковер.   — Джейсик, кто сказал тебе, что Веймонд Веларион… кхм, «тупая сучка»? — правильно догадался дедушка Визерис.   — Папа, — пожал плечами Джейс.   По лицу Десницы, стоявшего по правую руку от королевского кресла, можно было отчетливо прочесть, что он очень хочет уточнить, который из них.   — Молодец, сынок, все правильно сказал, — подал голос Лейнор, а когда на нем скрестились взгляды присутствующих, нарочито всплеснул руками: — Ну что? Я и в лицо дяде это говорил. Во времена войны на Ступенях. Раз пять.   ***   — Слушай, пап, — хмуро поинтересовался Джекейрис, когда стал постарше и уже начал задавать свои вопросы, а не просто повторять за Лейнором хлесткие фразочки.   — Внимательно? — оглянулся на него Лейнор.   — Ну вот ходят тут шепотки, что раз я на тебя не особо похож, то я бастард того папы, который сир Харвин. Но я и с сиром Харвином сходства не вижу.   Лейнор хотел бы забыть эту часть истории, но не мог, потому что Кристону Колю, убийце и лицемеру, много лет хотел вырезать сердце.   — Ну да, на дорнийца похож немного, — нейтрально ответил Лейнор.   До завоевания Дорна было еще ой как далеко, так что дорнийские рожи в Королевской Гавани можно было по пальцам одной руки пересчитать, и Джейс после секундной задумчивости поморщился.   — Типа как мерзкий сир Кристон?   Лейнор прекрасно знал, что на тренировочных площадках Коль ведет себя с Джейсом как полный мудак, и сочувственно похлопал мальчика по плечу.   — Довольно точное описание, сынок. Этот паскудный тип предлагал твоей матушке бросить своего пожилого отца, долг и трон, чтобы сбежать с ним, босяком несчастным, в Эссос, а когда она ему отказала, разобиделся, обозвал маму твою, святую женщину, нехорошими словами, насмерть забил моего компаньона на нашей с ней свадьбе и ушел в услужение к королеве Алисенте. Ты про это только никому не повторяй, — спохватился Лейнор, — во дворце не любят эту историю. Но ты все понял, да?   — Ага, — мрачно кивнул Джейс, — теперь понятно, почему ты говоришь, что у многих высокородных паскудные отцы.   Лейнор склонился к нему и, ухмыльнувшись, негромко сказал:   — А вот с Люцерисом другое дело. Если ему повезет пойти не в матушку не только мастью, он годам к шестнадцати-восемнадцати вырастет в медведя и сможет кидать сира Кристона с прогиба по всему плацу.   Джекейрис, представив себе эту картину, захихикал в унисон с Лейнором.   ***   Люк рос, но по количеству «унаследованных» от Лейнора афоризмов за Джекейрисом пока угнаться не мог, и только слушал внимательно. Тем временем сам Джейс уже начал сочинять комментарии на тему дворцовых слухов самостоятельно.   Было дело, шепнул кто-то на плацу что-то похожее на «лорд Стронг», на что Лейнор, не скрываясь, ткнул сира Харвина локтем и громко сказал:   — Что, сир Харвин, не повезло с фамилией, да?   Костолом только фыркнул в кулак, когда выросший у него с другого бока Джейс добавил:   — И не говори, пап. Так удобно сочинять каламбуры. Не то что… — Джейс смотрел на Кристона Коля, стоявшего по другую сторону площадки, три очень долгих секунды, прежде чем закончить: — …Баратеон.   Кристон Коль за эту театральную паузу успел поймать приступ экзистенциального ужаса.   — У людей, как правило, все очень плохо со вкусом, — подхватил Лейнор. — Могли же обозвать вас с Люком «местью принцессы Рейнис», раз трон отдали королю Визерису, а основные наследники престола пошли в нее. Но нет!   — Добрые господа просто завидуют, что Ее Высочество разрешила тебе ходить налево, — гулко хмыкнул Харвин Костолом.   — Ну еще бы не разрешила, — пошло двинул бровями Лейнор. — Слишком маленькие ножны, слишком большой меч.   — Э… — протянул Джейс, который, несмотря на регулярное общение с Эйгоном, известным любителем леди с Шелковой улицы, не понял метафору.   — Не повторяй это при маме, — спокойно сказал сир Харвин принцу, пока Лейнор бил себя ладонью по лбу.   ***   — Хорошая байка, — одобрила Рейнира импровизацию Лейнора и Джейса, когда до нее дошла история с плаца про «безвкусицу» и «месть принцессы Рейнис». — Развить тему не хотите?   — Как именно? — заинтересовался Джейс. — Я бы, если честно, еще сира Кристона нехорошими намеками покошмарил. Ты бы видела эти круглые от страха глаза!   — Только если наедине, иначе это будет контрпродуктивно, — сказал Лейнор. — Нам и так с трудом удалось перебить трындеж королевы и того косолапого мудака…   — Никаких «наедине» с Колем, он невменяемый, — отрезала Рейнира. — Баратеоны часто бьются молотами, попробуй тренироваться с молотом.   — Так они ж тяжелые… — заныл Джейс.   — Не хнычь. Мама права, — сказал Лейнор. — А что тяжелые, так это тебе в жизни пригодится, хоть мышцы себе накачаешь к тому времени, как дедушка Визерис тебе Черное Пламя отдаст. Или ты думал его тоже вместо костыля использовать?   ***   Коль уже давно пытался поговорить с принцем Джекейрисом без посторонних глаз, так что Лейнор и Харвин Костолом смотрели за парнем аки коршуны. Следствие у этого дежурства оказалось нетривиальное: в смену Лейнора принц Эйгон за очередную обидную шутку над младшим братцем по поводу отсутствия у того дракона получил молодецкий подсрачник.   — Ты так над своим отцом еще пошути, — сказал Лейнор, складывая руки на груди. — И сестрой заодно. И дядей Деймоном, если жить надоело. Ни у кого из них яйца в колыбели не проклюнулись, ты в курсе, да? — Он оглянулся на Эймонда и подмигнул. — Ты можешь хоть весь Драконий камень облазить, если мамка разрешит, там свободных драконов — пруд пруди, выбирай любого.   — И Каннибала? — шмыгнув носом, сказал Эймонд.   — Э… не, какого Каннибала, ты что, самоубийца? — подивился Лейнор, сделав шаг назад. — Ладно еще Вермитор…   — А насколько он больше Солнечного Огня? — расчетливо спросил Эймонд.   — Намного, — лаконично ответил Лейнор.   — Дядя Эймонд просто хочет, чтобы дядя Эйгон от страха обосрался пару раз, — пояснил Джейс.   — Достойная цель, — заценил Лейнор.   — Эй!   Эйгону категорически не нравилось, как едкий, скользкий зять систематически обламывал ему веселье. То шутки про «сильных» племянников внезапно оказались безвкусицей, то над младшим братом издеваться нельзя… эх.   ***   — Дедуленька.   — Что, Джейсик?   — Ты можешь поделиться почетным дедулей сиром Харрольдом, чтобы он снова на плацу тренировками заведовал?   — Конечно, могу — что хочешь, дорогой внучек. А что, у вас на тренировках случилось чего? Новый молот, может, не понравился?   — Не, деда, клевый молот. Просто сир Кристон, двуличная скотина, достал: сколько лет кошмарил, а теперь будто хочет в почетные папы набиться.   — Ой, ей-богу, Джейсик, у тебя и так слишком много отцов.   — Я о том же, дедуль!   ***   — Нет-нет-нет, я не хочу оказывать услугу сыну этой манды, — сказала Рейнира, когда Лейнор предложил ей слетать с принцем Эймондом на Драконий камень.   — Ну могу и я, — закатил глаза Лейнор, — но тогда я поделюсь с парнем своей скандальной репутацией.   Рейнира открыла рот. Закрыла. Пожала плечами.   — Отличная идея, муженек. Давай.   — Рейнира, ну ты чего, — закатил глаза Лейнор.   — Сколько вас не будет? День, ну два? И все это время я смогу публично ныть королеве о том, что сынок ее — малолетняя шалава, мужа моего из семьи увел и улетел с ним в закат. Это будет великолепная месть за все прожитые годы.   — Да нет, ладно бы это был Эйгон, он еще вписывается в образ малолетней шалавы, но младшенький…   — Яблоко от яблони недалеко падает.   — Ты такая мразь, — восхищенно сказал Лейнор.   — Я тоже тебя люблю, — нежно улыбнулась Рейнира. — Проследи, чтобы дорогой братец не убился.   ***   Королева Алисента рыдала и едва не билась головой о стены. Этот порочный еретик и мужеложец Лейнор Веларион куда-то утащил ее любимого сыночка на своем драконе, Рейнира, нарочито заламывая руки и утыкаясь в широченную грудь Костолома, весь вечер жаловалась, что сколько бы интрижек у Лейнора ни было, ни у кого не доставало наглости, чтобы увести ее благородного мужа из семьи.   Ночью какой-то бард встал под окнами королевских опочивален и стал горланить свежую песню про «малолетних шалав».   Утром Эймонд все-таки вернулся уставший и счастливый, объявил, что наконец оседлал дракона… и тогда принц Джекейрис забил в гроб с репутацией ее чудесного мальчика последний гвоздь:   — Теперь это так называется?!   — Чего? — непонятливо моргнул Эймонд.   — Вся дворня судачит, что ты спал с моим отцом!   — ??? — выпучил глаза Эймонд, хватая воздух ртом.   — И он еще обижался, когда я подарил ему коллекцию дилдо на день именин, — слишком громко в наступившей тишине пробормотал Эйгон.   — А главное — почему Лейнор? Мог бы кого получше найти, — вполголоса прокомментировала Рейнира.   Лейнор появился как кавалерия из-за холмов и покровительственно положил руку Эймонду на плечо.   — Цыц, сплетники, никто ни с кем не спал. — Он широко ухмыльнулся. — Поздравьте парня, у него теперь есть дракон!   В другой жизни Эймонда Таргариена преследовал «прикол» с Розовым Ужасом, но в этой он страдал только от шуток про «любимую старлетку Лейнора Велариона» и коллекции песен королевских трубадуров. Королева долго пыталась запретить хиты «а к утру винишка тяпнем, завтра в септу не пойдем» и «мальчикам из высшего общества трудно избежать одиночества», но король с подачи наследницы каждый раз говорил «ачотакова?», и песни с похабными намеками продолжали появляться как грибы после дождя.   ***   — Ваше Высочество.   — Ну надо же, кто вспомнил о моем существовании. Выкладывай, чего тебе надобно, жалкий перебежчик.   — Принц Джекейрис случайно не…   — Что?   — Ну… ну-ты-понимаешь.   — М-да, сир Кристон, ты считать не умеешь, или просто разумом скорбен? Странно, что еще лет через двадцать не подошел.   — Рейнира?..   — Я не буду ничего подтверждать   — Рейнира, ну да?!   — Меня категорически оскорбляют ваши намеки, сир. И тебе должно быть очень стыдно. Вымещать злость на моих парнях, потому что я когда-то тебе отказала? Какой же ты мелочный.   ***   Некоторое время спустя, услышав очередное творчество трубадуров на тему «мальчик милый, будь мне другом», королева пришла в отчаяние и пришла просить пощады: Отто Хайтауэр все еще сидел в Староместе и мог сделать едва ли более, чем ничего, а король вообще считал, что с репутацией малыша Эймонда все в полном порядке.   — Рейнира, умоляю, сделай что-нибудь, иначе ни один лорд не согласится выдать свою дочь за моего мальчика!   — Хелейночку за моего Джейсика сосватай сначала, тогда подумаю.   — Ты что, не понимаешь?!..   — Все я понимаю, дорогая. Хелейночку. За Джейсика. И потом, я не вижу поводов для беспокойства, в семье королевских кузенов Баратеонов четверо дочерей, и лорд Боррос в душе не знает, что с ними делать. Хотя за мужеложца, наверное, не отдаст, да…   — РЕЙНИРА, — взвыла королева, заламывая руки.   — По рукам? — Принцесса расплылась в хищной улыбке, при виде которой Деймон обязательно сказал бы что-нибудь вроде «моя школа».   ***   У убийства Харвина Костолома свидетелей не было. У таинственной смерти Десницы септоны «не выявили объективных причин». Сердце не выдержало потери сына, сказали они. Да, конечно.   Джейсик и Люк у себя в покоях горько плакали, потому что даже на похороны «почетного папы» сходить не смогли, так что Рейнира заперлась с Лейнором у отца в кабинете, где пылилась лего модель Старой Валирии, вскрыла кувшин с вином и спросила:   — Мысли?   — Я давно говорил, что нужно избавиться от косолапой мрази. Он это провернул, зуб даю, — ответил Лейнор.   — Ну да, это было выгодно ему и старому мудаку Отто. Письмо отцу уже отправил?   — Маме, она его может быстрее доставить.   — Хорошо, других кандидатов в Десницы у нас пока не предвидится… Что с косолапой мразью делать будем?   — Есть одна мыслишка, но мне нужно твое благословение.   Рейнира подозрительно прищурилась: со скользкого мужеложца Лейнора сталось бы устроить очередной скандал на все Шесть (плюс Дорн) Королевств.   ***   — Здорово, детишки, — сказал Деймон, подкравшись к сыновьям Рейниры со спины —  те были заняты: наблюдали с замковой стены за разворачивающейся во дворе сценой. — Вы чего любимого дядюшку Деймона не встречаете?   — Здрасьте, — хором ответили детишки.   — Присоединяйтесь: папа Лейнор собирается мстить за почетного папу Харвина, — с удивительной для юного, зеленого, не знавшего крови создания кровожадностью, добавил Джейс, сдвигаясь в сторону, чтобы освободить дядюшке место.   Со двора донеслось театральное «ты убил любовь всей моей жизни, скотина», и Деймон, высунувшись поверх голов мальчиков, нашел взглядом серебристую макушку Лейнора Велариона.   — Совершенно не понимаю, о чем вы, сир Лейнор, — изобразил невинность Ларис Стронг, новый лорд Харренхолла.   Лейнор, захохотав, словно безумный злодей уличной пьесы, вытащил меч и перешел к обвинениям:   — Отравление Десницы и убийство сира Харвина было выгодно исключительно тебе, лорд Стронг. Тебе и Отто Хайтауэру, этой старой манде, который все никак не прекратит облизываться на Железный трон, чтоб его в седьмом пекле драли!   — Ща головы полетят, — довольно прокомментировал Джекейрис и протянул Деймону кулек. — Орешков?   — Спасибочки, — ответил Деймон, запуская руку в кулек. — Как я скучал по этому змеиному кублу…   Ларис тем временем начал пятиться, потому что понял, что дело пахнет драконьим пламенем.   — Я требую доказательств! Я требую суда!   — Минуточку! — возмутился компаньон Лейнора, Кварл Корри. — С каких пор Харвин Стронг — любовь всей твоей жизни?! Ты меня обманывал?!   Ларис Стронг начал осторожно, по стеночке пробираться к воротам.   — А ну стой, братоубийца!   Сверкнул меч, и отделенная от тела голова покатилась по двору.   — Ты… ты… профурсетка! — возмущенно прокричал Кварл Корри, вытаскивая свой меч. — Обманщик!   — Беги, Лейнор, беги! — посоветовал Деймон со стены и закинул в рот еще пригоршню орешков.   На счастье Лейнора, именно в тот момент ворота открылись: в замок въезжал летний открытый экипаж принцессы Рейнис, которая как раз «подвезла» на драконе своего мужа, потенциального Десницу, до Королевской Гавани, чтобы опередить добиравшегося по суше из Староместа Отто Хайтауэра.   — Сынок? — недоуменно обозрел сцену Корлис Веларион.   — Прости, папа! — быстро сказал Лейнор и, перемахнув через экипаж ровно между родителями, словно заправский паркурщик, выбежал из ворот замка, преследуемый своим пышущим яростью компаньоном.   — Интересно, на что он рассчитывает, — хмыкнул Деймон, пока Люк и Джейс плевали со стены на труп лорда Лариса.   — Доберется до Драконьего Логова, оседлает Морской Дым, а Корри типа за ремни зацепится, чтобы его достать, и они, громко ругаясь, улетят в закат, — негромко посвятил его в план Джейс. — Короче, через годик их объявят мертвыми, и ты сможешь жениться на мамуле. Клево папа все придумал, да?   ***   — Видишь, Алисента, теперь о твоем мальчике никто и не вспомнит.   — …   ***   — Ну что, как дела у Ее Величества? — поинтересовался бритоголовый, с крашеной в фиолетовый цвет бородой, загоревший дочерна продажный меч, в котором едва ли кто мог опознать исчезнувшего в море десять лет назад Лейнора Велариона.   — Великолепно, — ответила правящая королева Рейнира, первая своего имени. — С тех пор, как ты публично ославил Отто жадной до власти мандой, тому так и не удалось восстановить влияние. Папа твой, дай все боги Валирии ему здоровья, до сих пор держит Малый совет в железной хватке, так что по поводу моего наследия никто даже пикнуть не может. Коль, к счастью, не отсвечивает — видимо, смиряется с мыслью, что его потомки будут править Вестеросом.   — А как дела у моего, гы-гы, протеже на Сереброкрылой?   — Люк недавно приезжал из Дрифтмарка на турнир, на плацу кинул его с прогиба вместо приветствия. Эймонд расстроился, опять ходил в бордель, плакаться проституткам в декольте по поводу своей нелегкой жизни. Невольно начинаю подозревать, что не зря его в юности твоей старлеткой обозвали — по прямому назначению он бордели ни разу не посещал.   — О, про Люка даже по ту сторону Узкого моря уже легенды ходят. Люцерис-молотобоец, гроза семи морей! Так горжусь своим мальчиком, так горжусь.   — Они с Джейсом на последнем турнире всех в ноль покрошили. С тех пор, как они отрастили бороды, их с Борросом Баратеоном немножко путают. Тот после турнира стал звать их «дорогие кузены» и теперь всё ко мне подкатывает насчет обручения Джоффри с одной из его девиц. Но я ему пока твоего протеже, как ты выражаешься, сватаю — может, Флорис Прекрасная все-таки сделает из Эймонда натурала.   — Ух, злая ты мразюка. А что наша семиконечная тещенька?   — Я предложила ей выбор. Если так хочется читать религиозные проповеди — пусть едет в Старомест, милости просим. Но если будет молчать в тряпочку, я буду из казны оплачивать хотелки любых ее любовников, пусть выбирает, я не жадная. Есть у нее теперь парочка рыцарей, бедных, но симпатичных. Она, в общем, довольна, но все никак не успокоится по поводу невесты для своего старшенького — Деймон отдавать за Эйгона свою Рейночку категорически не хочет.   — Я смутно слышал, что Джейсик женился таки на Хелейночке, а Люк, значит…   — На Бейле. Мама твоя, как ты можешь догадаться, наконец спокойна.   — Неплохо, неплохо. Ну ты смотри, если мой протеже все-таки с девицами не замутит, ты знаешь, к кому его отправить.   — Естественно.