Секрет на двоих

Зарянка давно спала, а вот Сандей не мог сомкнуть глаз уже долгое время. Мальчик что-то бессвязно бормотал и, наконец, встал. За окном по-прежнему простирался огромный сад со множеством цветущих растений, но глаз они не радовали. Вот уже которую ночь Сандей видит кошмары вместо сладких грёз. Оставаясь мальчишкой телом, но взрослея умом, он взывал к Шипе, надеялся на Её благосклонность. Но вместо Неё однажды ночью ему во сне явился какой-то другой Бог — страшный до дрожи в коленях, с пронзительными золотыми глазами (как у самого Сандея) и с низким голосом. Этот Бог смотрел свысока и презрительно. Видя замешательство мальчика, Он небрежно спросил: — Зачем звал? — В-вы… не Эон Гармонии. Бог приподнял бровь в недоумении. Его чёрные руки с золотыми линиями потянулись к Сандею зачем-то, и мальчик в ужасе отскочил. Огромная фигура Бога в белых одеяниях казалась неприступной горой, а Сандей под ней — лишь мелкой песчинкой в космосе. Взгляд Бога был прикован к мальчику, и Сандей боялся этого, будто перед ним находился хищник. Тревога поднималась в душе ребёнка. Бог оказался именно мужчиной — властным, сильным и строгим, судя по всему. Сандей привык к подчинению, но знакомым людям. Однако в данном случае… — Вы какой-то другой Эон? — пугливо спросил Сандей. — Архонт, — поправило Божество. — Бог? — Да будет так. — Какой Путь вы прокладываете? Вопросы мальчика вводили Архонта в искреннее недоумение. Более того, его внешний вид казался достаточно странным по сравнению с обыкновенным обликом людей: крылья возле ушей, некое подобие нимба позади головы… А ещё похожие золотые глаза. Кто этот мальчик такой? — А ты кто, чтобы задавать мне подобные вопросы? — спросил Бог вслух. Сандей отшатнулся от руки Бога, которая снова потянулась к нему, но упал. Архонт подлетел к мальчику поближе и осторожно коснулся его крыльев по бокам от ушей. Сандей вздрогнул и отвёл взгляд в сторону. — Н-не трогайте… Архонт послушно убрал руку, видя чужое смущение. Он продолжал стоять очень близко к мальчику, дожидаясь того, как тот поднимется с пола. Но Сандей не двигался и лишь взирал на Архонта снизу вверх. В его взгляде уже читалось благоговение. — Так кто ты? — повторил Бог. — Меня зовут Сандей. Я из клана Дубов на Пенаконии. К своему ещё большему удивлению, Бог вновь не понял ничего, кроме того, какое имя было у мальчика. Могло ли быть так, что они… из разных Вселенных? Ведь во всём Тейвате не найти региона, который назывался бы «Пенакония». Бог с наигранно понимающим видом кивнул, нагнулся и провёл ладонью по подбородку мальчика, поворачивая его голову так, чтобы осмотреть. Кажется, он не мог поверить, что эти крылья настоящие. Но ощущения от недавних прикосновений не могли врать. — Я — Моракс, Гео Архонт. Бог моры и контрактов. Сандей, чьи щёки Моракс насильно сжал, смотрел на мужчину слишком пристально для простого смертного. Детское любопытство или взрослый интерес? — О, теперь я понимаю, — проговорил Сандей, когда Архонт отпустил его. — Да… Вы совсем не Эон. Но как возможно то, что случилось? — Полагаю, что во снах случается всякое. Ты каким-то образом призвал меня к себе в сон, пустил в сознание. Никому, кроме Адептов, видеть меня в своих сновидениях ещё не удавалось. Сандей взглядом изучал Архонта так же внимательно, как читал книги в библиотеке — с неподдельным интересом, с юношеским, можно сказать, восторгом и трепетом. Пообщаться с самим Богом… Не каждому Эманатору даже дано! Но было очевидно обоим, что понятия, ими используемые, относятся к разным мирам. Сандей не знал, кто такие «Адепты», Моракс не имел понятия, где находится «Пенакония». Чтобы понять, из какого времени Сандей, Бог решил задать контрольный вопрос: — Скажи, есть ли на твоей или другой планете материк под названием «Тейват»? Сандей искренне удивился, услышав это древнее слово. Его указывали лишь в некоторых учебниках истории, которые ему доводилось читать. — Тейват давно разрушен. В моём мире больше нет планеты с таким материком. Голос мальчика дрогнул, когда он говорил это. Моракс с холодным отчаянием выслушал короткую речь Сандея и бесследно исчез, заставив мальчишку наблюдать ужасающий кошмар о чёрной бездне, которая поглощает всё сущее.

***

Много лет прошло с тех пор. Сандей давно вырос, стал главой клана Дубов, не без горя отпустил младшую сестру с Пенаконии, позабыв о том случае из детства. Вернее, воспоминание об этом лишь надёжно спряталось в подсознании. Но новое сновидение заставило испытать спектр неизвестных ранее эмоций. Сандей оказался в месте, которое никогда прежде не видел. Архитектура города чем-то напоминала корабли Сяньчжоу, но казалась ещё древнее. Особенно внимание молодого человека привлекли старинные одеяния людей, оранжевые бумажные фонари, освещавшие улицы, и деревянные постройки. Всё выглядело безнадёжно устаревшим, но жизнь кипела в этом мире, что удивляло Сандея лишь больше. В своей одежде он вызывал интерес у местных жителей. Они не менее внимательно рассматривали его, проходя мимо, пока сам Сандей прохаживался по улицам города как будто в поисках чего-то. Молодого человека не покидало ощущение того, что он должен встретиться здесь с кем-то. И, кажется, действительно увидел того, кто ему был нужен. Мужчина с тёмными волосами и длинной прядкой, лежащей на спине, сидел за столом, слушая рассказчика, и пил чай. Его руки были сокрыты чёрными перчатками, но движения со стороны выглядели лёгкими и изящными. Его брючный костюм с симметричными квадратными рисунками напомнил Сандею то, о чём он, быть может, и хотел забыть — встречу с Гео Архонтом. Сандей подошёл к мужчине так быстро, что стук его низких каблуков о плитку заставил того обернуться. Пронзительный взгляд золотых глаз поразил Сандея, вынудив застыть на месте перед столиком, за которым мужчина и сидел. Статная фигура незнакомца, но кроткая, мягкая полуулыбка пробудили в Сандее ощущение давно забытого тепла, будто он встретил старого знакомого. — Здравствуй, Сандей, — проговорил мужчина, оставив маленькую чашку на столе и поднявшись со стула. — Вы… помните меня? — голос молодого человека дрогнул так же, как в юности, когда он предстал перед Мораксом. — Конечно. И я рад, что ты, кажется, помнишь меня тоже. — Но почему вы выглядите так? Моракс (?) подошёл к Сандею ближе, перед этим поблагодарив рассказчика за выступление. Спустя столько лет Сандей оказался почти такого же роста, как и Архонт, но всё-таки Моракс был немного выше. Благодаря этому и тому, что теперь Бог представал в человеческом обличии, Сандей не чувствовал себя столь уязвимым, как раньше. Впрочем, рядом с мужчиной, как Моракс, ощущать себя подвластным казалось соблазнительным. — Долгая история. Но если ты хочешь поговорить, то я всегда готов разделить своё время с тобой. Кажется, у Сандея чаще забилось сердце, когда сам Архонт снизошёл до него и предложил прогулку и беседу. — Это будет огромной честью для меня, — Сандей поклонился перед мужчиной, приложив руку к груди. — Если вы хотите услышать что-то взамен, то я буду рад услужить вам. Моракс улыбнулся шире, когда услышал предложение Сандея. Мужчина пошёл по мощёной мостовой в направлении какой-то тихой деревушки, и Сандей покорно следовал за ним, наблюдая, как развеваются при ходьбе длинные полы чужого пиджака. — А ты явно что-то знаешь, — задумчиво проговорил почти себе под нос Моракс. — Скажи, Сандей, ты читал что-то обо мне или слышал? У молодого человека внутри тела всё выворачивалось (в хорошем или плохом смысле он и сам не знал) от того, каким красивым низким голосом Бог произносил его имя. Ощущалось так приятно, что Архонт знал его, почти озаряя своим вниманием потёмки человеческой души. — К сожалению, источники информации на моей родной планете не столь многообразны в плане истории древнего мира, но я имел честь в рамках своего образования изучать цивилизации прошлого. Похвастаться, однако, обширными познаниями в этой области я не могу. Но я знаю, что вы — правитель страны под названием «Ли Юэ». Я правильно произнёс? Моракс удовлетворённо кивнул. — Мы сейчас именно в Ли Юэ? — Верно. Ты вновь пришёл ко мне. Быть может, мы как-то связаны, раз сама судьба сводит нас опять. Какие у тебя мысли на этот счёт? Сандей недолго размышлял. — Могу ли я быть вам как-то полезен? — Мы оба, думаю, можем повлиять друг на друга. Наша дружба потенциально плодотворна, а потому я должен повторно представиться, чтобы мы могли общаться на равных. Я перестал быть Гео Архонтом и принял полностью человеческое обличие. Ты можешь звать меня Чжун Ли. Мужчины пожали друг другу руки, знакомясь как бы вновь. Прогулка продолжилась, а разговор, на удивление, затянул обоих. Сандей интересовался древним миром так же, как Чжун Ли не скрывал любопытства по поводу будущего. Даже зная, что ждёт Тейват в дальнейшем. Впрочем, он и без «пророчества» Сандея понимал, к чему всё шло. Отсутствие телефонов, донельзя устаревшие технологии и «простые» люди: Сандей невольно задумался о том, что управлять таким обществом, скорее всего, было бы легко для него, ведь его родной мир устроен гораздо сложнее, а пенаконийцы и гости планеты гораздо более хитрые и образованные. Тем не менее во время диалога Сандей понял, что Чжун Ли далеко не «простак», да и пытаться в чём-то обмануть Бога представлялось задачей слишком рискованной и, по сути, бессмысленной. Взаимный обмен правдой о прошлом и будущем может помочь каждому из них. Несмотря на то, что Сандей уже занял руководящую должность в клане Дубов в довольно молодом возрасте, его мировоззрение всё ещё подвергалось изменениям. И Чжун Ли мог сыграть в формировании его личности далеко не последнюю роль.

***

Сандей приходил в мир Чжун Ли всё чаще с каждой ночью. Достаточно часто, но не каждый день, чтобы успевали происходить какие-то изменения и Чжун Ли рассказывал новости. Благодаря их особой ментальной связи было выяснено следующее: изменения в реальном мире обоих отражались и во снах. Однако события видений не оказывали никакого влияния на реальность, но и у Чжун Ли, и у Сандея оставались воспоминания о случившемся. А ещё сны ощущались до того реалистичными, что оба мужчины могли чувствовать прикосновения и какие-либо другие воздействия на себе. Этой ночью они вновь гуляли по гавани Ли Юэ. Сандей уже привык, что их пара привлекала внимание и своим необычным видом, и относительной популярностью Чжун Ли среди местных жителей. Так и сам Сандей невольно познакомился с некоторыми людьми. Но едва ли молодого человека действительно интересовала массовка, потому что главными героями этого представления он видел себя и Чжун Ли, конечно же. Чжун Ли вдруг подошёл к прилавку антикварного магазинчика. Продавец тут же стала предлагать ему различные товары, но мужчина обратился к ней с вполне конкретной просьбой: он заказал золотые серьги-пусеты. Сандей присоединился к Чжун Ли немного после, поэтому закономерно не слышал этого. Он не стал уточнять, зачем они здесь. Пожалуй, Чжун Ли был одним из тех немногих людей, кому Сандей доверял. По отношению к остальным же… У него было довольно двоякое отношение, пусть он и не показывал этого внешне. Сандей мог проникать в сознания людей, которые подходили к нему достаточно близко, но Чжун Ли… До сих пор оставался привлекательной загадкой для него. Его чувства он мог видеть только непосредственно в моменте, а мысли чтению не поддавались. Из научного, если так можно выразиться, любопытства Сандей однажды попробовал воздействовать на Чжун Ли с помощью своего гало, но ничего не вышло. Бывший Гео Архонт оказался эмоционально недоступен для него, несмотря на всё время, проведённое вместе. Продавец в антикварной лавке сказала, через какое время поступит заказ, и Чжун Ли и Сандей продолжили прогулку. Молодой человек, опять же, не стал интересоваться о деталях. — Нравится ли тебе у меня в мире? — как бы случайно спросил Чжун Ли. Он держал руки в чёрных перчатках позади себя, медленно гулял по улицам и, кажется, размышлял, пока Сандей шёл возле него. — Слишком спокойно. Я не привык к этому. Но такая тишина, наверное, благотворно влияет на взрослых людей, вроде вас. Чжун Ли бархатисто засмеялся, услышав подобную характеристику о себе. — Я, конечно, древний Архонт, но стариком себя не считаю. Хотя, признаться честно, я часто думаю о том, что я уже совсем не тот, каким был раньше. Сандей услышал в этом нечто знакомое и для себя. Он… тоже изменился. — Может быть, оно и к лучшему. — Мне хотелось бы в это верить. Я сильно смягчился. Ты, должно быть, помнишь меня ещё Мораксом, когда я вёл себя достаточно жестоко по отношению ко всем. Сейчас я… Чжун Ли вздохнул. — Как ты думаешь, кто я? Вопрос мужчины заставил Сандея глубоко задуматься. — В душе вы всё ещё остаётесь руководителем. Я думаю, что это не изменится никогда. Вы умеете заставить людей следовать за вами, слушать и уважать вас. Пусть вы и не Архонт больше, но вашу Божественность всё равно можно почувствовать. Чжун Ли с лёгким оттенком любопытства посмотрел на Сандея. Он ему льстил? Наверное, нет, с учётом того, как продолжительно они общались и как уже зарекомендовал себя молодой человек. Но слышать что-то подобное было, безусловно, приятно. — А как меня видите вы, Властелин? Сандей остановился, чтобы посмотреть на Чжун Ли, и отметил, что его глаза, всё время казавшиеся золотыми, на самом деле имели больше янтарный оттенок, и тем не менее Сандею нравилось думать, что по крайней мере цветом глаз они похожи. Чжун Ли тоже внимательно осмотрел Сандея, и когда они установили зрительный контакт, он почувствовал, что на его сознание происходит какое-то воздействие, но не позволил влиять на себя. Чжун Ли усмехнулся. Хитрец… Всё ещё не оставляет попыток узнать секреты. — Кажется, ты очень любишь всё держать под своим личным наблюдением, но всё равно ищешь помощи со стороны, когда должен находить в себе самом силы бороться с обстоятельствами. Я согласен с тобой, Санни, что во всём должен быть порядок, но не такими средствами. Не тотальным контролем. Тебе нравится управлять людьми, это нетрудно заметить, однако я хочу предостеречь тебя: не повторяй моих ошибок. Жестокость приведёт к смирению, но не даст людям развиваться. — Как же тогда держать всё в строю? — Ты уже это делаешь, судя по твоим рассказам, и совсем не грубой силой. Ты используешь силу слова, и это правильно. Мне жаль, что я понял это только ближе к закату своего правления, как Архонта. Но моя работа выполнена. Люди обрели право сами собой управлять. В душе Сандея поднялась волна праведного гнева. Он ощутил резкое недовольство тем, что Чжун Ли потерял власть. Наверное, потому, что боялся повторения такой судьбы. — А вам не жалко было расставаться с той силой, что вы обрели когда-то? — спросил Сандей, действительно злясь, но не на Чжун Ли. — Чем больше сила, тем выше риск попасть под влияние недобрых умыслов и совершить непростительные ошибки. — Вы боялись ответственности? Дерзость Сандея раззадорила Чжун Ли в хорошем смысле. Дискуссия по поводу правления стала глотком свежего воздуха для обоих. — Нет. Я многое терял, но многое и приобретал за то время, что был Архонтом. Однако времена изменились, жители Ли Юэ сейчас в состоянии справиться с трудностями и без меня. Сандей фыркнул от недовольства. «Я никогда не допущу такого!» — самонадеянно подумал он. — Руководство всё равно должно быть. Воля толпы не всегда едина, её нужно регулировать. — Главы Цисин отлично справляются со своими задачами. — Значит, вы просто передали бразды правления людям, отстранив Божественность от того, чтобы управлять теми, о ком мало имеете представления, — сделал вывод Сандей. — Наверное, это правильно. — Я действительно не человек и мало смыслю в людских бытовых потребностях. Быть может, я поступил эгоистично, размышляя лишь о том, что я пришёл в негодность для мира. — Вы всё ещё замечательная личность, — вырвалось у Сандея. Он действительно восхищался Чжун Ли, хотя и не так открыто, как мог бы. Чжун Ли удивился неожиданному комплименту. Кажется, они оба испытывали друг к другу достаточно сильные, но не поддающиеся описанию чувства. Ведь серьги Чжун Ли заказал именно для Сандея.

***

Почти ослепительные огни пенаконийской ночи, громкая музыка, играющая отовсюду, быстро ездящие автомобили, множество людей и непонятных устройств: Чжун Ли, оказавшись в Золотом миге, впервые за долгие десятилетия почувствовал себя в каком-то смысле уязвимым. Он, конечно, сумел быстро адаптироваться к новым обстоятельствам, но не переставал удивляться увиденному. Это и есть будущее? Конечно, нужно было помнить, что всё перед глазами — лишь сон. Как рассказывал Сандей: целый мир в сновидениях, построенный людьми для развлечения и хорошей жизни. Чжун Ли пока не хотел размышлять о том, как пагубно такое времяпрепровождение, но не мог не отметить, что ему нравилось видеть что-то новое. Люди, на удивление, мало обращали внимания на него, занимаясь каждый своим делом. Во всём чувствовалась необыкновенная лёгкость бытия и беззаботность. Город вечных развлечений… Сандей был одним из правителей этой планеты веселящихся глупцов, не так ли? Сандей встретил Чжун Ли возле одного из магазинов одежды. Тот с любопытством изучал не только товары на витрине за стеклом, но и пепеши, гуляющих рядом. — Здравствуйте, — скромно приветствовал Сандей, поклонившись. Чжун Ли дружелюбно улыбнулся, намереваясь потом начать задавать интересующие вопросы. — Не будь столь формален, Санни. Я рад тебя видеть. В твоём мире я ещё не бывал и нахожу его удивительным. — Куда хотите отправиться сначала — к нашим достопримечательностям? Чжун Ли подошёл к Сандею, осторожно взяв его под руку. Молодой человек всё ещё иногда смущался таким достаточно романтическим действиям с чужой стороны: вслух ни Чжун Ли, ни Сандей никогда не признавались друг другу в чувствах, но было заметно, что они больше, чем друзья. Но как точно охарактеризовать их отношения? Они не знали и сами. — Покажи мне памятные для тебя места. Сандей привёл Чжун Ли к телескопу, чтобы тот увидел Большой театр Пенаконии. Несмотря на то, что многие устройства Чжун Ли встречал впервые, он удивительно быстро понимал основной принцип их работы. Впрочем, тот же смартфон вряд ли мог понадобиться ему, пока мужчина был в сопровождении Сандея. На огромных афишах, развешанных повсюду, Чжун Ли увидел прекрасную девушку с похожими серыми волосами, как у Сандея. Он вспомнил о рассказах молодого человека: скорее всего, это была его сестра — Зарянка, знаменитая певица. — Смогу ли я когда-нибудь услышать, как поёт Зарянка? — спросил Чжун Ли, разглядывая плакат. Сандей тяжело вздохнул. — Боюсь, что нет. Она сейчас даже не на Пенаконии. — Жаль. Увидев, что Сандей помрачнел после упоминания сестры, Чжун Ли попробовал утешить его и аккуратно взял за руку. — Что бы ни происходило, я хочу верить в лучшее и желаю тебе того же. Чжун Ли часто удивлял Сандея простым и таким человеческим проявлением любви и нежности, что иногда не верилось в его Божественность. Сандей кивнул, пытаясь не думать о плохих развитиях событий для Зарянки. — Раз она твоя сестра, я думаю, что она столь же рассудительна, как и ты. Это не уберёт причины потенциальной опасности от неё, но она не подвергнет себя бессмысленной жертве. Иногда проницательность Чжун Ли пугала. Ему не требовалось гало, чтобы считывать настроения собеседника, он не умел воздействовать на сознание ментальными техниками, но всё равно оказывал на Сандея достаточно большое влияние. Стал объектом любви, которую некуда было выплеснуть, некому подарить. Всю жизнь привыкший испытывать тёплые чувства, но впоследствии расставаться с ними из-за безжалостной судьбы, Сандей не верил в собственное счастье, но тем не менее, как и любой человек, отчаянно желал его. — Спасибо, — только и смог прошептать Сандей, крепче взяв Чжун Ли за руку. Он молча повёл его куда-то, и лишь затем выяснилось — в Резиденцию утренней росы. Там располагался его кабинет, где можно было спокойно разговаривать, не боясь, что кто-то увидит молодого главу клана Дубов с «каким-то неизвестным, но привлекательным мужчиной». Кабинет Сандея был обставлен мебелью лишь необходимой, вроде книжных шкафов, ничего не выбивалось из общего интерьера и содержалось в идеальном порядке. Находиться здесь в полной безопасности наедине с хозяином кабинета для Чжун Ли было гораздо спокойнее. Чжун Ли, к собственной грусти, обнаружил, что не любит большие скопления людей и предпочитает тишину и уединение. Тем более, что он намеревался сделать Сандею подарок. В больших карманах своего длинного пиджака Чжун Ли надёжно спрятал шкатулку с украшениями, которые заказал в антикварной лавке. — Надеюсь, они тебе нравятся, — тихо проговорил Чжун Ли, надевая серьги-пусеты на Сандея. Молодой человек немного смущённо отвёл взгляд, а затем, когда подошёл к зеркалу, кротко улыбнулся. Золотые серьги сверкали в левом крыле, как будто подчёркивая яркость его таких же золотых глаз. Кроме того, сам Чжун Ли носил серьгу именно с левой стороны. Чжун Ли заботливо, почти по-отечески погладил Сандея по плечу. — Вы никогда раньше не дарили мне ничего, — не очень уверенно возразил Сандей, словно не желая принимать подарок. Он смотрел прямо в глаза Чжун Ли, повернувшись к нему. — Я не мог найти что-то подходящее для такого уникального человека, как ты. Подарок должен соответствовать тому, кто его получает. И если сначала Чжун Ли дотронулся до Сандея физически, то теперь такой речью коснулся ещё и его души. Никому прежде не доводилось трогать крылья Сандея. И лишь Чжун Ли каждую встречу гладил его перья, заставляя молодого человека немного дрожать от сильных эмоций. Любовного трепета, обожания? Ощущения Божественного одобрения? Чжун Ли не знал. Но ему льстила реакция Сандея. Чжун Ли провёл ладонью ещё и по серым волосам Сандея. Молодой человек вздрогнул, но не отошёл. Со стороны он казался котёнком, который старался жить сам по себе, но при этом тяготел к ласке… — Отчего же ты молчишь? — спросил Чжун Ли мягко, видя, как Сандей хотел его любви. — Что я могу сказать вам, Властелин? — благоговейно прошептал Сандей, смотря в привлекательные для него янтарные глаза Моракса. Чжун Ли спустился ладонью к щеке Сандея, погладив. Губы молодого человека дрогнули, как бы прося поцелуя, но Сандей оставался неподвижен, лишь принимая Божественные чувства. — Будь смелее, — тоже зашептал Чжун Ли, его губы почти соприкасались с губами Сандея. Сандей вдруг обхватил щёки Бога обеими руками и притянул его лицо к себе, крепко целуя. Он долго не мог насытиться, пользуясь удобным случаем чужого разрешения. После поцелуев Чжун Ли молча наблюдал за тем, как уверенность Сандея сменилась тревогой и смущением. — Простите… — Ты жаждал этого? Взгляд Сандея «забегал» по сторонам. Чжун Ли схватил Сандея за подбородок, как тогда, в далёком сне ещё подросткового возраста, и заставил смотреть себе в глаза. Неловкая тишина вынудила молодого человека ответить: — Да. Вы очень красивый и привлекаете меня. Чжун Ли поцеловал Сандея в уголок губ, и Сандей почувствовал, как жар в его теле от религиозного поклонения смешался с физической жаждой мужской ласки. Молодой человек положил одну руку на плечо мужчине, а второй упёрся в его грудь. Потом Чжун Ли поцеловал Сандея в щёку. Но большего не позволил получить. Чжун Ли был намного старше. Был Богом. Оставался мужчиной. Поломанный душевно Сандей видел в нём различные фигуры своей жизни, которые хотел любить или родительски, или романтически, но не представлялось возможным. Вряд ли Чжун Ли не понимал, как сильно влиял на Сандея. Но иногда он был эгоистом, позволяя молодому человеку боготворить себя. Потому что он знал — эрозия рано или поздно разъест его сознание, он погибнет вместе с Тейватом — так почему бы не позволить себе получить хотя бы немного удовольствия рядом с интересной личностью? Сандей и Чжун Ли не должны были встречаться как в плане случайной встречи, так и в плане свиданий. Их миры почти противоположны друг другу, сами они довольно разные. Но и сходства в характерах, вроде религиозности и задумчивости, не позволяли разойтись. Божество, любящее поклонника в разных смыслах, и смертный, порабощённый странными идеями — проклятый союз, полный безрассудства. Но эти парадоксальные отношения между вселенными никогда не выйдут за рамки снов. И таким образом навсегда останутся маленьким секретом на двоих.

***

Привычный оранжевый свет бумажных фонарей в этот раз не успокаивал Сандея. Он прибыл в сон Чжун Ли, потому что они договаривались встретиться, но людей в гавани было меньше, чем обычно, а сам Чжун Ли опаздывал. Время во сне шло иначе, но Сандей разволновался. И не напрасно. Чжун Ли, конечно, пришёл на встречу, сильно опоздав, но его внешний вид выдавал глубокие внутренние тревоги. Что-то случилось, и Сандей не мог не заметить и не почувствовать этого. Вскочив со стула в чайной, Сандей быстрым шагом подошёл к Чжун Ли и заглянул ему в глаза. — Это не моё дело, быть может, но… Чжун Ли прервал молодого человека: — Я понимаю твоё беспокойство, и мне приятно осознавать, что ты дорожишь мной и нашим общением. Будто специально Моракс сделал паузу, заставляя Сандея нервничать лишь сильнее. Внешне молодой человек пытался оставаться безэмоциональным. Чжун Ли посмотрел на него, но глаза его были нерадостными, безутешными. — Конец Тейвата близок. Боюсь, что это наша последняя встреча, Санни. Сандей тихо ахнул, предчувствуя нечто подобное. Помня историю Тейвата, но упорно игнорируя тот факт, что рано или поздно ему действительно пришлось бы проститься с Чжун Ли. — Давайте я попрошу Фикциологов истории переписать эту участь, — с едва скрываемым отчаянием проговорил Сандей. Он смотрел на Чжун Ли теперь так пристально, что от этого взгляда было не скрыться — он намеревался запомнить Чжун Ли как можно чётче, отложить в своей памяти надолго, на всю жизнь, навечно, если получится. — В этом нет необходимости. Ты многое рассказывал мне о будущем и прошлом, чтобы я имел представление о том, как мне поступить. Я не знаю, получится ли у меня изменить что-то, но я хочу попробовать. Ты доверяешь мне, Санни? Сандей едва заметно кивнул. — Но я не могу смириться с тем, что потеряю вас, — возразил он тем не менее. — Гораздо более важным остаётся спасение Тейвата, если это возможно. — Вы… готовы пойти даже на такую жертву? — спросил Сандей, имея в виду смерть Моракса. — Всё будет зависеть от ситуации. Наша задача, как защитников людей, позаботиться об их благополучии. — А что насчёт моего собственного счастья?! — выкрикнул вдруг Сандей почти истерично. — Я что, обречён на вечное одиночество? — Таково проклятие правителей, я полагаю. Голос Чжун Ли стал более твёрдым, потому что он пытался своей рациональностью успокоить мятежную душу Сандея. Но, кажется, в данном случае это подействовало ровно противоположным образом. Видя, что Сандей едва сдерживал слёзы, а слова как бы застряли в его горле, Чжун Ли смягчился и подошёл к нему ближе, чтобы приободрить. — Прости. Я не хотел сделать тебе хуже. Но ты пойми, если в моих руках окажется возможность спасти людей, пожертвовав собой, я сделаю это. — Когда вы отдавали Сердце Бога людям из Фатуи, то вы думали о себе, так что случилось теперь? — Тогда люди могли защитить себя сами. Справиться в одиночку против Селестии у них не получится. Даже Боги должны подчиняться Небесному порядку, не говоря уже о смертных. Если мы, Архонты, не встанем на защиту и не попытаемся сохранить Тейват, то на смерть обречены все. — Почему вы вновь не можете подумать о том, кто ближе к вам, а не о призрачной идее людей? — едва ли не шипя от сдерживаемого рыдания, спросил Сандей. — Если вам не жаль себя, то пожалейте меня хотя бы. — Однажды ты поймёшь, что я сделал правильный выбор, Санни. Жертва одного или нескольких стоит того, чтобы достичь счастья для многих. Сандею нечего было возразить. Он опустил взгляд куда-то в пол, пытаясь успокоить себя. — Если ты хочешь сказать мне что-то важное на прощание, то я готов тебя выслушать, пока есть возможность. Сандей непривычно сомневался, боясь, что за одним душевным порывом последует взрыв эмоций. Не дождавшись чужой честности, Чжун Ли вдруг сам решил проявить чувства. Он подошёл к молодому человеку и нежно поцеловал в губы, поглаживая его крыло за ухом. Касания к перьям и в целом к крыльям стали неотъемлемой частью близости Бога и религиозного человека. Крылья словно символизировали то, как близок Сандей был к чему-то святому и чистому. Его белые одеяния подчёркивали это. Но серые волосы и перья могли открыть глаза на правду особо внимательным людям. — Я люблю тебя, Сандей, — прошептал Чжун Ли после поцелуя, видя, как молодому человеку хотелось плакать. Рука Сандея, лежавшая на плече мужчины, сжалась. Слёзы стали застилать ему глаза, и Чжун Ли смахивал их с его щёк. — Я тоже люблю вас, — дрожащим голосом проговорил Сандей. Чжун Ли обнял его, и молодой человек прижался крепче, обхватив руками. Какое-то время он тихо плакал, но поглаживания Чжун Ли по волосам немного успокоили его. — Могу ли я забрать какую-то вещь, связанную с вами, в реальный мир? — спросил Сандей бездумно, пусто смотря перед собой, пока Чжун Ли обнимал его. — Только воспоминания и мысли, порождённые моим образом. Ты ведь и без меня знаешь, как устроен Мир грёз. Слова Чжун Ли, пусть и были правдивыми, резали и без того израненное сердце. Мужчины разомкнули объятие, и Сандей отчаянно пытался высмотреть каждую деталь во внешности Чжун Ли, чтобы никогда не забыть его. Моракс слегка, почти мертвенно улыбался. — Пусть воспоминания обо мне сияют золотом в твоей памяти, — сказал Чжун Ли на прощание. По щекам Сандея скатилась ещё пара слезинок, прежде чем Чжун Ли «вытолкнул» его из своего сна, зная, что они не смогут попрощаться как-то иначе. Сандей очнулся в своей спальне и долго сидел в Чаше сновидений, пытаясь унять грызущее изнутри рыдание. Но у него не вышло. Он закрыл лицо руками и заплакал вновь, позволив себе проявить слабость. Все предостережения из будущего, которые Сандей давал Чжун Ли, конечно, могли помочь, но, судя по тому, что Тейват не существует в его вселенной, ничего не способно изменить ход истории. И все мысли, что Чжун Ли из прошлого вложил в Сандея, потенциально могут привести к новым последствиям в дальнейшем. Чжун Ли сделает всё, чтобы спастись в войне против Селестии. Сандей сделает всё, чтобы изменить мир вокруг себя. Они наведут Порядок в своих вселенных.

***

Сандей ждал Зарянку в Резиденции утренней росы. На его рабочем столе стояла янтарного цвета шкатулка, где лежали золотые серьги-пусеты. На каждой из серёжек была тонко, почти незаметно выгравирована либо одна, либо другая первые буквы кое-каких имён. Перед зеркалом Сандей вставил эти серьги себе в левое крыло позади уха и специально расположил их близко друг к другу. В его спокойном, безэмоциональном лице не читалось ни следа внутренней трагедии. Он подавил в себе всякие чувства, уже готовясь стать знамением новой жизни для Пенаконии. Лишь золотые глаза его, будучи зеркалом души, словно потеряли былой блеск. А ещё напоминали о нём. В кабинет зашла Зарянка. Брат и сестра тепло поприветствовали друг друга и сначала долго обменивались новостями о том, что с ними происходило. Но в процессе беседы Сандей плавно перешёл к теме, которая его волновала больше всего. — Помнишь, как мы мечтали о мире, где не будет страданий и смерти? Где каждый влюблённый мог бы проводить со своим объектом чувств столько времени, сколько пожелает, где каждый больной обретёт здоровье, где каждый день будет выходным и исчезнет необходимость делать трудные жизненные выборы? Зарянка предательски молчала, чуть поджав губы. Сандей продолжил: — Мы хотели создать рай. Шёпот Сандея, казалось бы, проникал в самые глубины подсознания и вызывал необъяснимые эмоции. Зарянка прониклась речью брата и посмотрела на него с сожалением. — Это всё так. Но… получится ли? — неуверенно спросила девушка. — Конечно. Как у тебя получилось выйти на сцену и позволить твоему голосу литься рекой на многих планетах этого мира, так и у нашего плана есть шансы осуществиться. — Ты уже знаешь что делать, не так ли? — Зарянка невесело посмеялась. «Считав» ощущения сестры, Сандей осторожно подошёл к ней и вкрадчиво ответил: — Я ещё думаю над этим, но основные направления плана мне ясны. Я пойду на многое ради осуществления нами задуманного. Готова ли ты помочь мне? Сандей протянул руку сестре в жесте приглашения. Зарянка снова поджала губы в неуверенности. — Я постараюсь. Она положила руку на ладонь брата, и он сжал её, как бы скрепляя договор. — Я не буду просить тебя делать того, что ты не захочешь. Но если мне понадобится помощь, я бы хотел иметь союзника в твоём лице. Зарянка кивнула, а Сандей вновь заговорил почти торжественно, как будто ознаменовывая начало новой эры для себя: — Не нужно будет мучиться ни физически, ни психологически, и каждый окажется волен отдыхать от своего бремени. Сандей элегантно жестикулировал, взмахивая руками, пока Зарянка смотрела на брата с настороженностью. Что-то в его речи казалось неправильным, но эти субъективные ощущения пока никак не подкреплялись действиями с его стороны. Наверное, Сандей действительно просто хотел всем блага… — Ты только представь этот дивный новый мир, где человечеству не нужно будет раз за разом переживать страдания. Сандей говорил тихо, но голос его въедался в разум, заставляя сознание как бы плавиться. Иногда даже казалось, будто его золотые глаза чуть светились от религиозного и душевного помешательства, которое медленно порабощало молодого человека. Зарянке пока нечего было противопоставить брату и его суждениям. Однако очень скоро Сандей прервался и прекратил свою «проповедь». Он не хотел раскрывать Зарянке своих истинных намерений, подозревая, что она может отречься от него, как только узнает. А ведь он не сказал самого важного: «Ради этого я… Наведу Порядок. Как он учил меня», — подумал Сандей. Молодой человек считал, что ему больше не было смысла держаться за свою жизнь, как за потенциальный источник собственного счастья. Он потерял слишком многих, чтобы иметь возможность радоваться. Так почему бы ему не попробовать даровать удовольствие всем остальным? Дать людям свободу в своём понимании, но при этом всё равно оставаться выше них из-за принесённого самого себя в жертву, стать вечным смотрителем за сном Порядка — «благородный» план со множеством деталей и несостыковок. Но Сандей слишком хотел создать рай, чтобы отступиться.