На два фронта

— Ja töte mich schon. Ich will es nicht mehr ertragen. - Хриплый и уставший голос отпрыгивал от ободранных стен , попадая прямо в ушную раковину. Веснушчатые пальцы сжимают короткие темные волосы , оттягивая его голову назад , открывая вид на тонкую смуглую шею , покрытую красным налетом крови и синими с алым синяками. Правый глаз едва открывался , а лицо опухло до состояния помидора. Искусанные кровавые губы повторяли одну фразу на протяжении всего времени. Руки хватали чужую кисть , пытаясь высвободиться. Кашин отпускал его , с нескрываемой потехой следя за тем , как эта маленькая собачка пыталась с цепей вырваться. Пятки сдирал вместе с коленями. Счастья для военного русского , который собственноручно гадину фашистскую убьет. Тонкие пальцы сжимают край маленькой палочки с плоским концом. Удары от нее остаются надолго , словно родимое пятно. Голое смуглое тело покрывалось синяками , кровавыми полосами и ссадинами. Карие глаза заполнялись слезами , а дрожащие руки , одна из которых была сломана , тянулись вперед. Твари этой получилось даже до волос рыжих прикоснуться , слегка сжимая , ведь сил на большее чисто физически нет. Данила с каждым разом все сильнее удивлялся тому , как это чудовище , которое из-за ран даже на человека не смахивало , продолжало липнуть к нему , заглядывая своими до ужаса красивыми глазами в чужие. На Кашина почти подействовало это. В один момент он просто отбрасывал орудие , проводя большой ладонью по вспухшей щеке , смотря голубыми озерами на то , как шатен жмется к ней , пальцами касаясь кисти , прижимая руку сильнее к себе , пытаясь тепло нащупать. Как брошенный котенок. Вовсе не похож на тех , кого он встречал , проезжая на танке. Не такой до момента , пока Данила не услышит его немецкий. — Я бы давно убил тебя , потому что информация нулевая. Я только трачу время на то , чтобы ты жрал и не обосрался от боли. - И вновь пощечина остается ладонью на красном лице. Снова парень спину выгибает , упираясь затылком в стену , поджимая ноги. Высокое тело в форме выпрямляется , осматривая тело перед собой. Руку тянет влево , тарелку с кашей вонючей подхватывая , и ложку изогнутую во всех параллелях. Истерзанный немец ноги кровавые к себе прижимает , руками дрожащими колени обхватывая. Мурашки по спине идут от стены холодной. Раздели в первый же день до трусов. Шатен не худощавый , как баба , поэтому жирок присутствовал. Русскую речь он понимал , но до ужаса плохо. Ответить ничего не мог , только поэтому глазками моргал своими. Кашин ложку в рот сует , есть вынуждая. За горло тянет. Немец нехотя глотает смесь эту , смотря так жалобно и прискорбно. Данила отражение свое видит в омутах его. Пальцами по волосам коротким водит , пряди в жгуты крутит. — Подстричь тебя надо. Оброс весь , как баба. Не убьем тебя ? Так сам скоро повесишься. Волосы тебе нужны не будут , уж поверь мне. - Кашин отхаркивает сгусток соплей куда-то в ноги юноше. Как осиновый лист , тот дрожал. Боится , видать. Грязный весь такой , как чукча. Помыть бы его надо. — Verdammter Russe. Dein Volk wird im Feuer verbrennen. Ich weiß, dass alle unterbrochen werden. Vor allem dich, Rotschopf. - Мямлит в кровавые колени , слезы глотая и всхлипывая. Глаза уставшие , изредка поглядывают на морду веснушчатую. Больше помощи не просит. Убьют ? Судьба , значит , такая. Надежда только живет , что он самолично увидит смерть рыжего этого. Слишком много эмоций от него. Слишком огромные качели. Слишком сильно давил тем , что был таким красивым. Таким , черт возьми , изумительным. Подтянутое красивое тело , почти такое же , как у самого шатена. Выразительные озера. Губы такие тонкие , как полосочки. Волосы рыжие , как солнце ? Или солома ? Руки вроде жесткие , да нежные в моментах бывают. Смотрит так интересно. Не похож он на военного страшного. Маленький рыжий котенок , который пытается выглядеть лучше других. И выглядит же. Статный мужчинка такой. Совмещает в себе несовместимое. Пока мысли в голове летают , он целоваться вновь учится. Не с человеком только , а с книгой , которую ему приветливо кинули в лоб. Грязными руками хватает , осматривая обложку. Буквы он эти знает точно. Матушка всегда говорила , что поистине умный человек должен быть хитер и умен во всех аспектах жизни. Вот и пытался он в аспекте русского развиваться , пока отцы и деды воевать уходили. Он же тоже пошел да сбежал после первого пулевого. Спрятался в саду , да жил себе припеваючи. Собирался к родителям вернуться. К матушке своей , которая от стресса и старости померла , наверное. Один Бог их жизни судья. Пальцами по буквам проводит , вытаскивая из уголков сознания их произношения. Губы пухлые приоткрывает языком , проходясь по нижней. — А-з-б-у. - Прикусывает язык , букву пытаясь вспомнить. Акцент ужасен до треска ушных перепонок , поэтому Данила может только ложку в того запустить. Смотря на то , как руки за лоб хватаются , глаза свои поднимая. — Про себя читай , бездарь. Хоть буквы знаешь , и то нормально. Давай произнести мое имя. Данила. - Опускается на корточки , упираясь локтями в колени. Внимательно на лицо чужое смотрит , произнося свое имя еще раз. На слух парень воспринимает , но произнести сложно. Азбуку переворачивает , где алфавит весь. Пальцами от буквы "д" к букве "а" ведет , имя его собирая. — Говорить бы ты еще умел , неуч. А тебя как зовут ? Знать же мне , как о тебе командиру докладывать. - Парень пальцем по листу водит , на буквы показывая , и глаза свои поднимает наверх. Улыбается одним уголком губ. Обиженно улыбается. Разочарованно. Не так , как делал это в том саду. Устало. — Руслан ? Имя у тебя не немецкое. Ну что ж , Руслан. У тебя тихий час , а у меня доклад. Спишь у стены на полу. Бывай. - Тяжелая рука опускается на голое плечо , слегка щипая нежную кожу. С корточек поднимается , руки в боки ставя и ситуацию осматривая. Китель поправляет да штаны отряхивает. Тарелку подхватывает и из подвала выходит прямиком к командиру. В голове лишь имя его летает. Руслан. Раздражающий стук раздается за дверью. После громкого "войди" Кашин пальцы к голове подносит , маршем заходя в кабинет , выпрямляя спину и поднимая подбородок с легкой щетиной. Бриться особо не давали , ведь все время уходило на защиту да отпор врагу. Даже поссать особо времени не было. — Разрешите доложить , товарищ командир. - Голос не дрожит , не давая даже намека на страх , которого отнюдь не было. Видит , как мужчина ручку откладывает и голову поднимает , укладывая подбородок на пальцы , скрещенные в замок. — Чаще матери родной тебя вижу , Кашин. Разрешаю. - Улыбается губами своими лопнувшими. Бороду почесывает да глазами на Данилу смотрит. Слушает. — Пленника зовут Руслан. Русские буквы понимает , но читать и разговаривать на нем особо не умеет. Русскую речь понимает. Накормлен. Купание завтра утром в пятом часу , перед завтраком. Разрешите мне заняться этим. — Разрешаю. Ты ведь понимаешь , что через день мы его расстреляем ? Парень он слабый , не выдержит и ночью сам тушу свою паршивую и бездыханную у нас под дверью оставит. — Понимаю , сэр. Но , может , есть возможность его пристроить куда ? Паршивец вон сад держал. Сам лично видел и красоту эту подтвердить могу. — Вот представь , Данила. Он молчит , строит из себя овечку невинную. Мы слезы проливаем и жалость проявляем. Отпускаем его в плаванье вольное. А на утро наши полягут в гору окровавленную. И все из-за того , что он планы наши сдал и выложил все на лист белый кровью солдат наших. — Я не думаю , что он такой , сэр. Разрешите удалиться.- За язык себя вовремя прикусить не успел , голубыми глазами в карие смотрит. У Руслана они глубже и темнее. У Руслана они красивее и выразительнее. У Руслана они другие. Мужчина устало выдыхает , головой мотая и вольную отдавая. Кашин на пятках разворачивается , кабинет покидая. Давно время сна уже началось. Обход скоро , а он все еще по корпусу шляется. Накажут еще. Время тянулось бесконечно. Ночь не хотела проходить , а звезды все сильнее и сильнее горели в темноте. Строились созвездия , и тучки были видны. Где-то там луна , на которую смотреть одно удовольствие. Где-то там Лерочка на подоконнике сидит , думает о Дане и мечтает вновь в объятиях оказаться. И где-то там Руслан в темноте , без окон , в наручниках и цепях укутанный. Голый и с кучей ссадин и крови. Без одеяла и воды. Трясется и уснуть пытается. Губы кусает и пальцы заламывает. В силу возможностей на четвереньках ползает по полу холодному , пытаясь тело согреть. На дверь массивную смотрит и слезы роняет на ноги грязные. Волосы руками гладит , пытаясь заменить ощущение страха на принятие того , что долго он не проживет. Ослабло не только тело , но и надежда. Как русский этот Данила , по голове и щеке гладил. Как имя свое произнес , словно гром над синевой неба. Как улыбался. Как ушел. Кашину лишь хуже и уснуть не может. Кровать неудобная и жмет со всех сторон. Мысли неправильные в голову лезут. Тело голое , кадрами перед глазами закрытыми показывается , вынуждая зрачки туда и сюда бегать. Прикоснуться снова хочет. Кожа у него до ужаса нежная , как шелковое одеяло. Смуглая такая , словно загорал он сутками. Разнеженный такой весь , с этим румянцем на щеках и глазами большими. На мужика русского не похож , но на барышню с мышцами и членом между ног очень даже. — Дань , ты уже в горле своими вздохами и кувырканием по кровати стоишь. Дай поспать. Услышат , что не спим. - Руку к голове подставляет. — Застрелят одной пулей. - Раздается где-то справа. Сосед его Илья , парень понимающий , но иногда такой дотошный. Сутками письма какие-то и песни пишет. О Ксюше , возлюбленной своей , днями разговаривать может и не умолкать. Язык бы ему отрезать. — Да не могу я , Илюх. Мысли не отпускают , понимаешь ? Как он там ? На полу спит. Голый весь. Трусы одни на нем. — Да ты что , Кашин , к врагу жалость проявляешь ? Да в ключе таком. Тьфу , неужели на мужика со стороны любовной посмотрел ? Да не скажи никому. Засмеют же. Причем враг наш. Причем морда немецкая. Даня , ты с дуба рухнул ? - Тело чужое поднимается над кроватью на другой бок , переворачивается лицом к рыжему прям. Смотрит с глазами раскрытыми. Поверить ушам и собственным словам не может. Друг его , брат его , да геюга и предатель Родины. Поверить не может. Да , только с другой стороны. Он все еще на допрос ходил и за волосы того тянул. Это все тот же Кашин. Неважно какой , но все равно он. Все равно под пули ради Ильи вставал. Тот ему по гроб обязан. Простить любое готов. Даже изврат такой неприятный готов. Друг все же. — Да ножом тебе по языку , Коряков. Странный он просто. Ничего не знал и не замышлял. Яблоки свои собирал , да вишню на улице. А я взял и выдернул его. Жизнь человеку испортил. — Он фашист. — Да какой он фашист , Илюх ? У него талия тоньше чем у баб советских. Как женщина выглядит. Он даже ножом , когда в меня целился , попасть не смог. Надо мне наведать его , понимаешь ? Сердце проситься. - Веснушчатые руки сжимают майку белую в районе груди. Проситься к шатену этому , нутро его. Умрет , если не увидит глаза эти глубокие. Подохнет , как скотина , если руками волос его не коснется. Высокое тело об палатку упирается , осторожно продвигаясь , чтобы , не дай Бог , других не разбудить. Корпус с подвалом прям перед ним. Без надзора , который уснул и получит выговор на утро. Илья сзади стоит и смотрит. Пропускает мимо глаз предателя. Отпускает его. Дружба важнее фронта. Особенно любовь , какой бы отвратительной она и не была. Кашин улыбается , как майская роза. Вперед продвигается , на пальчиках осматривая территорию. Руками двери касается заветной. Молнии по телу бегут , а оргазм ожидания внизу растекается. Ладонь прижимает к двери массивной. Ключом прокручивает и открывает. Глаза карие видит и срывается вперед. Дверь рукой закрывает , стараясь не шуметь. Ноги дрожащие вперед несут. Руслан подскакивает , всматриваясь в мрак подвала. Спиной прижимается к стене , ладони сжимая в кулаки. Смотрит вперед. Дрожит каждой частичкой кожи. В голове миллионное количество мыслей , но все они сводятся к Кашину. Сводятся к его рукам и коротким волосам. Глазам , которые так нежно смотрят на него. Данила понимал , что это , наверное , был последний его раз на фронте. Последний человек , которого он увидел. И даже Лера ему не так важна , как это немецкое счастье , которое дрожит , как осиновый лист. Данила вперед идет. Руки протягивает и по цепи пальцами проводит. К кистям Руслана продвигается , вынуждая того смотреть в голубые омуты. Нельзя отвлекаться. В любой момент могут ворваться и расстрелять Руслана за фашизм , а Кашина за предательство. Но и плевать. Плевать на чертовы стереотипы. Плевать на то , что он собственноручно хотел убить его. Но он тоже чувствовал эту искру в момент , когда их ладони соприкоснулись. Как блестящие от винограда губы Руслана растянулись в улыбке. Как волосы ветер перебирал. — Warum bist du hier, Danila? Willst du mich umbringen? Ist das mein letzter Abend? — Я ничего не понял , Руслан. - Тонкие губы встречаются с пухлыми. Данила кусает до крови. Целует мокро и страстно , словно никогда больше не увидит его. Словно это последний шанс. Большие ладони опускаются на шею и талию , сжимая нежную кожу , оглаживая большим пальцем. Хочет целовать его губы всегда. Теплота , исходящая от них , могла обеспечить ощущение любви до конца жизни. Спина вжимается в холодную стену , а маленькие грязные ладошки опускаются на спину Данилы , цепляя чужую майку и поднимая ее. Ногтями спину царапает до крови. Соленные слезы стекают в поцелуй. Руслан головой из стороны в сторону крутит , поедая рыжего в поцелуе. Отпускать не хочет. Напряжение и желание выбраться медленно уходит. Данила отстраняется , переводя дыхание , пальцами щеку гладя. Лбом прислоняется к чужому , смотря в омуты черные. — Нас если не утром , так послезавтра расстреляют. - Кашин лицом трется об чужое. Чересчур больно и холодно. Дышит в губы чужие , прикусывая нижнюю. Карие глаза смотрят наверх с боязнью потерять это всё. Данила поцелуями к шее чужой опускается. Руслан рукой плечо чужое сжимает , в спине изгибаясь , и к телу перед собой прижимается. Так хорошо. Данила теплый. Данила страстный и одновременно нежный. Поцелуи по ключицам оставляет , синяки обходя. Растягивает момент. Наслаждается Русланом. — Я не мог спать из-за тебя. Каждую минуту думал только о тебе. Прикоснулся в том саду и все. Поехал крышей. Не могу оставить тебя. - Все сильнее трется лицом об шею , поднимая голову , и легонько губами к чужим прикасается. Руки к телу опускает. Искра между ними скачет , как цены на булку хлеба. Тянется. Прижимается и стоит , затаив дыхание. Пальцы водят по обложке азбуки , пока голова грязная на плече чужом лежит. Данила поцелуи на волосах чужих оставляет , руку на талии сжимая. Следил за тем , что ему Руслан донести пытается. Смотрит , как карие глаза закатываются , когда рыжий понимать перестает , и вновь лезет целоваться. Да шатен отказать не может , потому что того же хочет. — Так ты сбежал , да ? В саду прятался ? - Одобрительный кивок чувствует и вновь губы к голове прижимает. Что-то милое шепчет. И слышит , как тот по-девичьи хихикает и лицо в шее чужой прячет. Столько хотел сказать , но язык того не позволяет. Столько раз огрызнуться хотел , да вот возможности не было. На теле смуглом майка чужая , и уже не так холодно. Кашин вновь за подбородок хватает и целоваться лезет. Дверь с шумом ударяется о дверь. Голова лысая появляется. Илья пришел. — Кашин , там скоро рассвет. Ты всю ночь с ним просидел. Тебе скоро вставать и мыть его. Бегом в палатку , пока дозорный не проснулся. - Данила последний раз на парня смотрит , который все прекрасно понял. Руслан руку тянет к щеке веснушчатой , гладя. Улыбается , когда Даня пальцами кисть сжимает и губами к ладони теплой прижимается. Подмигивает и с пола холодного встает. Майку с рук чужих принимает и к двери подходит. Воздушный поцелуй посылает и в ответ такой же получает вместе с нагоняем от Ильи. Рассвет встречает уже в кровати , с мыслями о том , как же восхитительно целуется Руслан.