The Kiss / Поцелуй

      – Да как ты смеешь?! – я никогда бы не подумала, что буду использовать эти слова или этот яростный тон против Андреа. Я и раньше доводила её до слёз, но это было безлично и касалось только «Подиума». Мы сидим у меня на кухне пятничным вечером, обсуждая её излишнюю смелость и ещё что-то более личное.       – Миранда? – её губы влажные и слегка приоткрытые. Пухлые и естественно красные. Одна из её лучших черт, наряду с тёмно-золотистыми глазами.       – Я подумала… Точнее была уверена… Я идиотка…       – Зачем ты это сделала? – спрашиваю я её, ненавидя то, как слабо это звучит. – Ты что, окончательно потеряла контроль над своими чувствами?       – Что-то вроде того, – шепчет она и прикрывает рот дрожащими кончиками пальцев. – Видимо, я всё неправильно поняла.       – Даже так? Я считаю, что ты должна передо мной извиниться и всё объяснить, – я указываю на один из стульев у кухонного стола. – Садись.       За считанные секунды цвет лица Андреа меняется с белого как мел на малиновый.       Извиниться? – угрожающе произносит она. – Судя по тому, как ты вела себя последние несколько недель, ты считаешь, что заслуживаешь извинений?       – Безусловно, – я изо всех сил стараюсь вести себя властно, но, честно говоря, от её слов у меня в груди нарастает волнение, и я едва могу дышать. Я хочу раздавить её. Внесите в чёрный список на веки вечные и увезите из Нью-Йорка обратно в Огайо, раз и навсегда. Возмутительная и неприятная правда заключается в том, что Андреа Сакс пугает меня. Многие из тех, кто пополнил мой чёрный список, те, кого я безумно хотела выбросить из окна офиса, были наказаны за гораздо меньшие проступки, чем этот.       Пристально глядя на меня, Андреа садится, затем ещё больше хмурится, изучая моё поведение.       – Ты выглядишь взволнованной. Думаю, присесть как раз-таки нужно тебе. Вот, – она использует одну из своих ножек, обутую в туфли Джимми Чу и придвигает ко мне другой табурет. – Садись.       Только тот факт, что мои колени дрожат и каблуки буквально скользят по плиточному полу кухни, убеждает меня присесть, а не задушить её. Хотя, я могу сделать это и сидя, если понадобится.       – А теперь, – говорит Андреа понимающим тоном, от которого мне становится ещё хуже, – скажи мне, почему это так сильно тебя пугает.       – Андреа. Даже не начинай об этом. Просто... не надо, – у меня болит горло от того, что я с трудом сдерживаю слова, которые на самом деле хочу сказать. Я хочу сказать ей, что не могу расценить её дерзость иначе, как жестокость. Я чувствую, как в каждой клеточке моего тела закипает гнев. Смешивать эту ярость с тем всепоглощающим желанием, которое она пробуждает во мне, опасно и для неё, и для меня. Как я вообще смогу жить, когда мой разум будет заполнен образами того, как она прижимает меня к себе, вкус её губ, когда она целует меня так страстно, что это навсегда останется в моей памяти?       Пока я пытаюсь разобраться в своих противоречивых, мучительных эмоциях, она подливает масла в огонь, когда берёт меня за руку.       – Мы уже долгое время ходим вокруг да около. Через неделю я уеду... и, возможно, больше никогда тебя не увижу. Наверное, мне следовало прежде спросить, но я поразмыслила или убедила саму себя, что ты хотела этого поцелуя так же сильно, как и я. Потом мне пришлось бы жалеть всю жизнь, что я даже не попыталась.       Слова Андреа ранили меня прямо сердце. Затем они разнеслись по всему организму и остались в каждой клеточке. Я хочу свернуться калачиком вокруг этой боли, как будто это граната с выдернутой чекой, чтобы она не разрушила мой мир.       Она уходит из «Подиума», уходит и от меня, чтобы стать настоящим журналистом, где её социальный пафос и честный подход к жизни позволят ей далеко продвинуться. Её талант неоспорим, и я не имею права стоять на пути такого многообещающего успеха.       Она права изначально. Я хотела этого поцелуя, либо думала, что хотела, пока не поняла, что одним поцелуем не обойтись. Я испытываю непреодолимое желание объясниться.        – Ты поцеловала меня, – удаётся мне произнести, и я задерживаю дыхание.       – Да, – теперь она улыбается, но, что неудивительно, в выражении её лица нет злобы или презрения. Напротив, то, как она смотрит на меня, смягчает мою прежнюю боль, – и ни капли не жалею об этом, – продолжает она. – Разве не об этом ты множество раз говорила, что я должна сама принимать решения и действовать? – она слегка взволнованна. – Но проблема в том, что я не была на сто процентов уверена, что ты захочешь этого так же сильно.       – Как может решение поцеловать меня повлиять на тебя в долгосрочной перспективе? – моя попытка прозвучать презрительно провалилась, разбилась и сгорела. Мой голос звучит запыхавшимся и неуверенным, что очень меня бесит.       – Миранда. Скажи, что тебе был неприятен этот поцелуй и ты сожалеешь о том, как поцеловала меня в ответ, и я больше не буду тебя беспокоить. Я отработаю последнюю неделю в «Подиуме» как ни в чем не бывало, даже если это меня убьёт. Просто так и скажи, если для тебя это ничего не значит.       Андреа храбрее, чем я думала. Она ставит всё на кон и идёт против меня и моего острого языка, богатства и власти, не говоря уже о моей способности манипулировать людьми одним лишь взглядом. Все эти качества делают меня непобедимым противником, и это она прекрасно знает. Но это не мешает призывать меня к честности и желанию сказать ей прямо в лицо, чтобы она уходила, если я осмелюсь.       Конечно, я не смогу. Я не смогу отказаться от неё, так же, как не осмелюсь надеть небесно-голубой свитер на Met Gala. Мне хочется закричать от досады, вытолкать её из кухни, потом через входную дверь, чтобы она уехала домой на такси или метро и просто исчезла из моей жизни. Но я понимаю, что не смогу вернуться к прежней жизни, если так поступлю. Глядя в её завораживающие глаза, я вижу, что это является правдой и для неё.       – Поцелуй меня ещё раз, Андреа, – шепчу я и касаюсь её щеки. Мне никогда раньше не доводилось касаться её лица. Кожа напоминает шелковистый бархат.       Андреа встаёт так быстро, что я буквально подпрыгиваю от неожиданности. Она обвивает руками мою шею, затем её губы без колебаний касаются моих. Андреа жадно раздвигает их языком и затем скользит внутрь, встречаясь с моим. Я делаю всё тоже самое, что и несколько мгновений назад. Обнимаю её, прижимаю к себе и целую. На этот раз я не сдерживаюсь и ласкаю её язык в ответ. На вкус она сладка и слегка горьковата. Я просовываю руку под её рубашку и глажу шелковистую кожу. Андреа постанывает, прижимаясь ко мне, и этот звук отдаёт прямо в мои напряжённые бедра.       – Миранда, – шепчет она мне в губы. – Это и есть твой ответ?       Ответ на что? Я пытаюсь вспомнить наш диалог до того, как мы начали вновь целоваться. Ах, точно. Она бросила мне вызов: оттолкнуть её или дать шанс.       – Ммм, да, – мурлычу я и утыкаюсь лицом в её ароматную шею. – Это и есть мой ответ. В конце концов ты можешь пожалеть об этом, потому что думаешь, что наверняка знаешь, во что ввязываешься. Но это совершенно не так.       – Не стоит недооценивать меня, Миранда. Возможно, я осознаю не всё, но это так же касается и тебя. В этом и есть суть всего веселья, какими и должны быть отношения, – Андреа говорит с мягкой уверенностью. И снова так отважно.       Я дрожу. Отношения. Я сделала первые шаги в отношениях с Андреа Сакс и не представляю, к чему это приведёт. Полностью понимаю, что умею обманывать саму себя, но я ведь не полная дура. Я точно знаю, что люблю её. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем у меня появится хоть какая-то вера в то, что это может сработать? Прежде чем осмелюсь признаться ей. Не важно, сидеть здесь прямо сейчас, прижавшись к Андреа, целоваться, прикасаться, шептать друг другу нежные слова – это всё, что мне сейчас нужно. Больше ничего, правда.       – Не отпускай меня, – слышу я себя с дрожью в голосе.       – Ни за что.       Мы продолжаем целоваться. Я тону в её объятиях. Её руки помогают мне опуститься на землю, и что-то тугое и холодное под моей грудной клеткой словно начинает таять. Я решаю, что не буду подвергать сомнению странные мысли, по которым идёт мой разум, и начинаю задаваться вопросом: могут ли объятия Андреа спасти мою душу?       – Спасибо тебе, – бормочу я, сама того не осознавая.       – Не за что... и тебе спасибо, – Андреа удовлетворенно хмыкает, прижимаясь к моему виску.       Все эти моменты, а также явное облегчение и радость в её голосе что-то успокаивают во мне, и я беру её за руку.       – Ты останешься? – как ни странно, я не боюсь спросить.       – Конечно.       Такое точное и сильное слово заслуживает всех наград.       Притянув её к себе, я снова целую Андреа.       КОНЕЦ.