Дневник Фредди

Теплый сентябрь, 1985 год. Прошла неделя с тех пор, как меня привезли в новую пиццерию. Я тогда еще не обследовал здание на все сто процентов, а был в курсе лишь о существовании сцены, главного зала и странной двери, что в планах была мастерской. Однажды, окрыленный любопытством, еще молоденький я прокрался к белой деревянной двери, от которой прям отлетала цементная пыль. От небольшой приложенной силы дверь с тихим щелчком открылась, открывая мне путь в еще неизведанную часть ресторана. В мастерской меня приветливо встретили железные стеллажи, мигающая лампочка и инженерная всячина. По середине комнатки стоял стальной рабочий стол. В дни моей молодости аккуратности мне… не хватало. Сделав буквально пару шагов, я споткнулся обо что-то. Хотя… скорее всего я упал из-за страха, а не из-за неуклюжести. Оглядев себя и окружение по сторонам, молодой Фредди заметил… Гостя? Или наоборот, никогда ранее не виданного, но истинного хозяина ресторана. Это был мужчина с грязными, слегка позеленевшими золотыми волосами, его кожа была неестественно загорелой, а глаза – пустыми. Из глазниц по щекам стекало что-то черное. Его челюсть слегка кренилась. Я испугался еще сильнее, отпрянул, вскрикнув. «Это что, труп?!» – пронеслось в моей голове. Но мои крики заставили это золотистое «чудовище» проснуться. В пустых глазницах появились белые точки, и они сразу же устремились в мою сторону. Мое тело в ужасе оцепенело. Лицо незнакомца при этом приобрело холодную ухмылку, его сухая кожа будто была ему «в облипку». — Теперь ты убедился, что я существую? — с издевкой проговорил он. «Что? В чем я должен был убедиться? В смысле он существует?» — Чего? — только и смог сказать я в тот момент. — Чего-чего… Отсталый, что ли? По нашему не понимаешь? — мужчина скрестил руки на груди. Я обомлел и еле мог выдавить из себя звук. Даже не знаю, что меня выбесило тогда: его нападки, наглое лицо или невозмутимость в столь непонятной ситуации. — Я… Я не отсталый! И всё понимаю! Просто… в замешательстве… — слабо ответил я, пытаясь протестовать. — И вообще, это я должен задавать вопросы! Кто ты такой?! Мужчину, кажется, позабавил мой вопрос, хотя я заметил в его смешке ноту обиды. — Придержи свои вопросы, медвежонок. — незнакомец отмахнулся, оглядываясь по сторонам. Он покосился на открытую дверь, я проследил за его взглядом. — Вот как ты сюда попал, да? Я кивнул, ничего не понимая. — Она была открыта, ну я и… Зашел… — как виноватый ребёнок я отчитался. — Открыта? — незнакомец усмехнулся еще сильнее, его черные глаза расширились. Затем, он облокотился на стену, тяжело вздыхая. — Вот как… Открыта она была, суки… Я… ничего не понял. Кто "суки"? И с чего бы дверь должна быть закрытой? Я открыл рот, чтобы наконец-то задать вопрос, но мужчина опять меня перебил. — Тебя как зовут? — он оглядел меня оценивающе, из-за чего по моей спине пробежались мурашки. — Я Фредди… — пробормотал я, вспоминая о своем именном бейджике. Я поправил его на своей груди так, чтобы незнакомец уж точно увидел мое имя. — А ты? Но блондин проигнорировал мой вопрос. Он странно посмотрел на мое лицо, затем отвернулся, кладя подбородок на руку. Я заметил, что его ногти были сломаны, имели странный черно-фиолетовый оттенок. Тогда я принял это за лак. — Зови меня как угодно. — ответил мужчина. — Почему? У тебя разве нет имени? — как-то глупо улыбнулся я, наклоняя голову в сторону. — Это уже неважно. — блондин пожал плечами, отворачиваясь. — Я не думаю, что сейчас хоть что-то важно… Я тяжело вздохнул. Ненавижу таких "загадочных" людей, что тогда, что сейчас. Я сказал ему тихое «ладно», отворачиваясь тоже. Неловко. Было очень неловко, некомфортно, неуютно. Чем дольше мы сидели в тишине, тем сильнее я стал замечать кислый, удушающий запах, но по дурости решил проигнорировать это. — Как насчет… Хм… — я пытался придумать что-то логичное, но при этом необычное. — Я не знаю… Винни? — Мужчина вкинул бровь. Ему не понравилось. — Ладно, может Барни? — и снова мимо. — Голди? — А вот это, кажется, ему понравилось. Он покачал головой в знак согласия. И снова диалог застопорился. Что ж, в голове столько вопросов, и я не мог ухватиться ни за один из них. Я начал крутить свой указательный палец в воздухе, рисуя спираль. Я всегда использую этот жест, когда хочу что-то вспомнить или поймать слово, которое прямо вертится на языке. Наконец, я улавливаю свой первый вопрос, и уже решаюсь открыть рот. Я подал голос, и вместе со мной голос подал Голден: — Что ж… Я обернулся на него, он обернулся на меня. Мало того, что мы секунду в секунду сказали одно и то же слово, так еще и с одинаковой интонацией. Я неловко улыбнулся, а Голден прикусил губу, отворачиваясь. Я решаю уступить блондину. — Фредди, что ты… вообще тут делаешь? Ты вообще в курсе, где ты находишься? — Голден окинул взглядом помещение, подразумевая весь ресторан. — Ну… Я тут работаю. Точнее я буду работать. — я пожал плечами, отвечая с наивной улыбкой. — И я тут буду главным. Ох, как же меня тогда тешил мой статус! Тогда я готов был хоть на лбу себе написать «главный», чтобы все знали, что Фредди Фазбер — главный маскот пиццерии. — Ты? Главный? И с каких это пор неопытных малолеток берут на руководящие должности? — Голден съязвил. Честно, меня это задело. — К твоему сведению, я не малолетка! — я скрестил руки на груди, как бы защищаясь от издевок мужчины, хотя я и в самом деле выглядел не старше первокурсника. — И вообще, что ты делаешь в моем ресторане?! Ухмылка Голдена растянулась еще сильнее. — В твоем? К твоему сведению!.. — передразнил он. — Я работал тут еще когда ты в яйцах своего бати болтался! Я ахнул от такой грубости. Как некультурно! — Чего?! Это совершенно новое здание! — я возразил, чувствуя за собой полную уверенность. — Кто сказал?! Этому зданию не меньше десяти лет! — Голден рассмеялся и схватил меня за подбородок, поворачивая голову в сторону. — Посмотри сам! Я огляделся вокруг, думая что наткнулся на какого-то шизофреника, что пытается мне втереть, что совершенно новое здание было старым… Но встретившись с треснувшей пожелтевшей напольной плиткой, я замолчал, а моя уверенность рухнула. В косметический ремонт ресторана вложили неплохие суммы... Рабочие же не могли намеренно положить старую плитку? Мой взгляд упал на странные бурые пятна, размазанные всем возможным поверхностям. Также я обратил внимание на странные вмятины на ближайшем стеллаже и рабочем столе, как будто те подвергались деформациям посредством… падания на пол или любую другую поверхность. Осознание потихоньку начало одолевать меня. Что-то тут не так… — Тут что, произошло убийство?.. — риторически спросил я, нервно усмехаясь. — Не убийство, но точно смерть. — Голден кивнул, тяжело вздыхая. Я обернулся на Голдена, думая что он меня разыгрывает. «Кто ты вообще такой?» — Скажи мне, Фредди... — Голден начал, приподнимаясь. Его дрожащие руки цеплялись за бетонную стену, ища поддержки. — Ты когда-нибудь слышал об инциденте восемьдесят третьего года? Я хотел тогда возразить, мол ничего не знаю, но я просто промолчал. Как будто что-то важное, что-то трагичное произошло в тот год, но я не помню. — Никогда… — я покачал головой. Голден вздохнул. Он оттолкнулся рукой от стены, видимо планируя опереться на стол, но вместо этого его ноги подкосились. Инстинктивно я подхватил мужчину под руки, чтобы тот не упал, но от тяжести его тела, что было ненамного больше, чем мое, я сам чуть не упал. «Что за хрень?» – подумал я тогда, обхватывая руками вокруг его торса. Тогда я заметил две вещи: во-первых, тошнотворный запах исходил от Голдена; во-вторых, я встретил странное сопротивление его плоти. Как будто… Он был как плотная резина, надутая до упора. Я попытался сжать его грудную клетку, но она как будто была под высоким давлением… Как у трупа. Я поморщился, но не отпрянул. Меня затошнило, виски раскалывались. — А ты готов узнать об этом? — с какой-то зловещей интонацией прошептал Голден в мое ухо. Его дыхание обожгло мою юную кожу, щекоча мой острый слух. Я не вынесу этого больше. Мне нужно уйти, и уйти прямо сейчас. — Нет… — прошептал я, сознаваясь. Мой голос был еле слышен даже самому себе из-за образовавшегося кома в горле. То ли рвота, то ли слезы ужаса. Но я держался, просто чтобы не обидеть Голдена. Костлявые, окоченевшие пальцы мужчины вцепились в мои плечи, что заставило меня вздрогнуть и пискнуть от страха. Его хватка была крепка, не отпускала меня, как бы я не старался. Белые точки в пустых глазницах пялились на меня, прожигая насквозь. Я таращился в ответ. На его щеках всё это время была свернувшаяся кровь, от левого виска шла гематома. — Ты еще не дорос, медвежонок. — Голден ухмыльнулся, проведя своей трясущейся ладонью по моим волосам. Затем его хватка ослабла, и я отшатнулся. На ватных ногах я вылетел из мастерской, стараясь держаться как можно дальше от самого настоящего склепа. Я упал на пол, будучи не в состоянии держаться. Белая деревянная дверь захлопнулась, будто от сквозняка, и тогда адреналин стал утихать в моей крови. Все произошло очень быстро. Это я понял тогда, когда я начал ощущать свое тело. Ноги зудели, сердце колотилось, мое лицо горело. Самое главное прояснилось потом: я дышал чистым, свежим воздухом, не отравленным запахом гнили. Я разрыдался. Я трогал труп, ебучий труп! Я дал ему имя! Да что уж там, я говорил с ним, и он мне отвечал! Затем, кажется, я впал в истерику. Когда я очнулся, то нашел себя в кругу строителей. Как они мне потом сказали, я несколько минут пялился на дверь мастерской с ужасом, рыдая без остановки. А когда они схватились за ручку двери, я отчаянно закричал, чтобы они этого не делали. Уже знакомые парни отвели меня в доделанный мужской туалет, чтобы я мог привести себя в порядок. Вернувшись, я стал расспрашивать ремонтников об этой комнате, в особенности о «Голдене». Они пытались меня успокоить, отнекивались, говорили, что я перегрелся на солнце, или перетрудился, или надышался краски, или может вообще температурил. Скрепя сердце, я настоял на том, чтобы мне вновь показали мастерскую, и принципиально, чтобы в окружении других рабочих. Если там и правда было то, что я видел, то это зафиксируют большее количество свидетелей. Но по иронии судьбы, комнатка была пуста, чиста и бела от свежей шпаклевки. Все единогласно решили сбагрить меня "проветриться". Я не сопротивлялся. Выходя из здания пиццерии, на пороге я вспомнил, что забыл накинуть на себя пиджак. Сентябрь – это вам не май. Я обернулся, чтобы зайти в ресторан, но мгновенно передумал, когда за стеклянной дверью увидел фигуру Голдена. Он все так же ухмылялся, покачиваясь на слабых ногах. У меня не было сил кричать, потому я просто развернулся, убегая в сторону аллеи. Я старался не думать о том, куда пропала та мастерская с треснутой плиткой, существует ли она… И существует ли Голден. В этот день, я нашел на аллее несколько красивых листиков, упавших с дерева. Они были ярко-красные. Тогда я удивился, что природный цвет может быть настолько насыщенным. Октябрь, 1985 год. Я смирился с моими шизофреническими бреднями. Мастерская в том виде, в котором я встретил ее в первый раз, не появлялась. Но Голдена, кажется, я вижу постоянно. Он мерещится мне то здесь, то там. Иногда я вижу в тени угла или в дали коридора белые точки. Пару раз его лицо показывалось в зеркале вместо моего отражения. Один раз я обнаружил у себя на столе страницу газеты. Она была слегка пожелтевшей, местами намокшей. 1983 год был обозначен в дате издания. Тогда я проводил сутки напролет, пытаясь нарыть информацию о событиях того года. Я считал, что тогда был готов узнать правду. Я знал, что газету подкинул Голден как подсказку. Чертов загадочник… Это была пища голодающему, вода обезвоженному… И он меня жестоко дразнил, издевался над моей нуждой. Я сходил с ума то ли от нехватки улик, то ли от происходящего тогда. Я на секунду отвел взгляд, чтобы включить верхний свет в комнате, но в это же мгновение газета исчезла с моего стола. «Вот урод…» — подумал я и щелкнул по выключателю, погружая офис в полумрак. Газета снова появилась на столе. Наплевав на всё, я схватился за неё, чувствуя близость разгадки. — Вот урод! — подумал я вслух, листая абсолютно свежий номер. Наверняка эта золотая скотина наслаждалась своими приколами. Пробежав взглядом по каждой странице раз десять, я сжал челюсть и выбросил этот бесполезный кусок бумаги в мусорное ведро. Через пару минут я пожалел о своем решении и вытащил ее, затем припрятал в нижний ящик своего стола. Мысленно я все еще возвращаюсь к этой газете, и даже иногда поглядываю на нее. Но как и тогда, дата была та же: октябрь, 1985 год. С того момента, Голден не давал мне более существенных подсказок.