Синхрония Юнга

«Мир увидит, пусть увидит, как мы дойдем до конца»

1 сентября, 1998 год

— Это просто невозможно! — Клянусь, я своими глазами видел! — завопил Люциус, и буквально в ту же секунду получил звонкую хлëсткую пощёчину. Беллатриса чёрным коршуном накинулась на него, вцепилась в ворот шёлковой мантии и с необыкновенной, для хрупкой женщины силой, вдавила Малфоя в стену. — Лжёшь! — она шипела не хуже Нагайны, так что Малфой подумал, что вовсе неудивительно, что эта психопатка была так увлечена Лордом, его почему-то все змеи любили. — Я своими глазами видел! Они целовались у ворот поместья! И Северус давно уже говорил, что у него кто-то есть! Беллатриса откинула голову назад и во всю глотку громко завопила: — Снейп! Люциус заткнул уши и попытался вывернуться из её цепкой хватки, но тщетно. Вот уже пол часа он пытался успокоить неистовствующую Беллу, пришедшую в состояние крайней невменяемости от услышанной новости. Стоило ему только по секрету шепнуть Циссе, как та не утерпела и всё растрепала сестре. Буквально уже через сутки о случившемся знал абсолютно каждый Пожиратель Смерти, сама же мадам Лестрейндж примчалась в дом сестры и теперь пыталась вытрясти из несчастного Люциуса подробности им увиденного. Поверить в то, что роман между Лордом и грязнокровкой правда, женщина никак не могла. Люциус, собственно, и сам ещё не до конца поверил. Даже сперва подумал, что ему померещилось, едва только действие «ступефая» прекратилось и он смог встать на ноги. Но всё-таки несмотря ни на что, Лорд Малфой был в своём уме и галлюцинациями никогда не страдал. Так что совершенно однозначно и точно: пассией Лорда Волдеморта была маглорожденная колдунья Гермиона Грейнджер. Люциус честно не хотел сразу же всем рассказывать, он абсолютно искренне и по большому секрету шепнул об этом лишь жене и то только потому, что у них в отношениях не было друг от друга никаких тайн и ему просто необходимо было с кем-то посплетничать и разделить эту сногсшибательную новость! Кто же был виноват в том, что Нарцисса привыкла всеми сплетнями делиться с сестрой, а у Беллы язык был без костей? — Снейп!!! Призывный вопль повторился, однако Северус, до ушей которого уже дошёл слушок, покидать лабораторию менора не спешил. Он заперся изнутри и теперь старательно делал вид, что занят приготовлением сложнейшего зелья, малодушно надеясь, что всё там как-нибудь без него разрешится. Сразу же после того, как Лорд начал сходить с ума и кошмарить всех вокруг, Северус понял, что Грейнджер проследовала его совету и умотала от чернокнижника куда подальше. Это, с одной стороны было хорошо, но с другой стороны, Северус рассчитывал, что девчонка Волдеморта прикончит, исполнив пророчество, а она вместо этого совсем не по-гриффиндорски сбежала. Снейп попытался поговорить с Трелони, однако Сивилла даже дверь ему не открыла, обругала совершенно не литературными словами и сказала, что решила навсегда отказаться от прорицаний. Тогда Снейп встретился с другой прорицательницей, знаменитой итальянской колдуньей Бенигной Морелли — старой, опытной и по слухам, очень могущественной. Бенигна что-то поколдовала, обратилась к звëздам, к духам предков, к духам гор и пустынь; и ответила, что пророчество вполне могло иметь в виду любовную связь между злом и добром, долженствующую прекратить войну. Классический сценарий, так сказать: союз, способный примирить обе стороны. Тогда Снейп понял, что кажется испортил не только личную жизнь Лорда Волдеморта, но и возможно подставил всё магическое сообщество Британии под удар. Как самый настоящий слизеринец и опытный шпион, Северус решил отстраниться от всего происходящего, и сделать вид, что он тут вообще не при делах и впервые об этом слышит. Дамблдор его идею поддержал. Беллатриса тем временем не сумев призвать зельевара к ответу, отпустила ворот малфоевской мантии, злобно завопила, застонала и неожиданно громко разрыдалась, вцепившись аккуратными наманикюренными ноготками в своё же лицо. Люциус, не ожидавший такого поведения, с опаской похлопал её по плечу, в попытках успокоить. — Горе, ох горе! — Белс, ну что ты… ну не волнуйся ты так… — Эта маленькая сучка заколдовала его! Слышишь?! Оплела его поганой паутиной лжи! — Думаешь, она действительно его приворожила? — осторожно спросил Люциус, опасаясь новой вспышки ярости. — Ну конечно! Эта дрянь нашла способ! Об этом Люциус как-то не подумал. Он почему-то сразу же решил, что Лорд с Грейнджер добровольно, наверное, просто потому что и мысленно не мог представить, чтобы Лорда сумел кто-либо подчинить насильно. Нельзя же подчинить вулкан, или цунами, ей Богу. Стихия неподвластна. А Волдеморт был стихией, кем-то настолько могущественным, что сама мысль о его пленении казалась невозможной. Нельзя поймать ветер! Или… — Думаешь, она опоила его амортенцией?! — Люциус неожиданно вспомнил, что Лорд читал книгу о приворотах и амортенции и ещё тогда это казалось крайне странным. Что если бедняга искал способ снять чары, а слуги это проморгали и не предложили ему помощь?! — Да нет, — Белла, вытирая слёзы, раздражённо от него отмахнулась, — амортенция на него не действует, у него к ней стойкий иммунитет. — Но что в таком случае… Подожди-ка, дорогуша, а откуда ты про амортенцию зна… Беллатриса неожиданно смутилась, и поспешила ответить: — Такие примитивные способы не могут воздействовать на нашего Повелителя, идиот! Как ты посмел такую глупость предположить?! Эта дрянь наверняка завладела каким-то могущественным артефактом, иначе Повелитель никогда бы даже рядом с ней стоять не стал! Люциус скептически наморщил нос. Могущественный артефакт у грязнокровки? Откуда эта жалкая грязь из-под ногтей могла получить нечто столь неординарное в своё владение? С другой стороны, факты на лицо: она целовалась с тем, кто вообще-то пропагандировал политику ненависти по отношению ко всем ей подобным. И судя по тому, как сильно Лорд поменялся за последнее время, грязнокровка действительно воздействовала на него и заставляла себя обожать. Способность Волдеморта обожать кого-то, кроме себя самого вообще подвергалась всяческим сомнениям. Но такое ещё можно было бы предположить, будь на месте Грейнджер чистокровная сногсшибательная обольстительница модельной внешности и королевских манер. А эта… простушка. Ни кожи, ни рожи, на голове гнездо, так ведь о ней всегда Драко отзывался, разве нет? Неуклюжая занудная лохматая грязнокровка, кому такое вообще может нравиться, кроме этого рыжего отребья Уизли в его обносках? Уж точно не потомку самого Салазара Слизерина! Значит это действительно могли быть чары! — Но тогда нам нужно что-то сделать! — Люциус схватил Беллу за плечи, — слышишь?! Мы должны спасти Господина, пока он не опозорился на весь мир! Если однажды он проснётся с ней рядом, а чары спадут, он умрёт от ужаса! А ведь эта дрянь наверняка подставит его под удар Поттера! Это их мерзкий план! Возможно даже это всё придумал Дамблдор! Ярость ревность и зависть внутри Беллатрисы сменились преданным обожанием и она воодушевлённо закивала головой. — Ты прав! Мы должны спасти Лорда! Срочно собирай всех Пожирателей, Поттер сейчас отходит на второй план, цель номер один — грязнокровка! — А как мы будем его спасать, Повелителя, я имею в виду? — Штурмовать его дом конечно же! Как ещё по-твоему? Ворвёмся внутрь, схватим Лорда и унесём оттуда! А девку убьём! — Но если Лорд под чарами, он будет сопротивляться, Белс, — Люциус почувствовал некоторую неуверенность, когда речь зашла о штурме поместья Реддлов. — Поэтому на операцию по спасению должны будут отправиться все! Я возьму на себя роль отвлекающего маневра, а ты накинешь на него покрывало и схватишь! — Покрывало? — Люциус скептически посмотрел на женщину, и начал подозревать, что она впала в бред. — Покрывало! — Покрывало? — с нажимом ещё раз уточнил мужчина. — Ты глухой что ли? — Ты правда думаешь, что если накинуть на Лорда покрывало, то мы сможем его схватить? — Конечно, — Белла серьёзно кивнула головой, — а ты что, не видел как обычно змей ловят? Накидывают полотенце на голову и хватают за шею, чтобы не укусила. — Я не буду хватать Лорда за шею! — Малфой побледнел от одной лишь мысли и почувствовал неприятную дрожь во всём теле. — Если не хочешь быть убитым, то придётся, друг мой, — Лестрейндж хмыкнула, — но ты не переживай, если что, он вроде бы не ядовитый. Малфой посмотрел на неë с ещё большим сомнением, и решил, что во всей этой бредовой ситуации, лучшим решением будет запереть Беллатрису в подвале, а с Лордом попытаться поговорить спокойно и без насилия; аккуратно выяснить, как так вообще получилось, что он спелся с Грейнджер. Потому что если, Мерлин упаси, чернокнижник с грязнокровкой по своей воле… То насилие будет ждать всех, кто посмеет хоть как-то оспорить его выбор. И в этой ситуации (Люциус уже для себя решил), он просто грамотно подлижется, поддержит и похвалит выбор Лорда, и станет его самым любимым слугой и возможно даже вторым по значимости в министерстве! А может быть даже конкуренцию в лице Мальсибера и Лестрейнджа устранит, если по секрету расскажет Лорду, что эти предатели посмели за спиной осудить его за связь с Грейнджер. Хорошо живёт тот, кто умеет приспосабливаться, а в этом Люциусу не было равных. Если ветер дует в другую сторону, нужно управлять парусами и тогда его семью и весь род ждет слава, богатство и почёт. А с кем там спит Волдеморт не важно, главное не упустить этого змея из виду и продолжать пользоваться его покровительством, как когда-то делал Абраксас. А пообсуждать, пофыркать и попрезирать грязнокровку они с Цисси итак смогут, за закрытыми дверями, так чтобы Лорд не узнал.

***

Они успели трансгрессировать ещё несколько раз, прежде, чем наконец-то очутились в мрачном поместье Реддлов. Не то, чтобы Гермиона вглядывалась в окружение, она была слишком сильно занята тем, что целовалась с Лордом, однако краем глаза всё-таки успела заметить: атриум Министерства, площадь возле офиса Ежедневного Пророка и чёртов Гринготтс. В общем практически все значимые места. Теперь свидетелей было более чем достаточно, чтобы уже завтра вышел свежий репортаж Риты Скиттер. Гермиона не знала пугает её это или смешит, в конце концов она решила, что ей, наверное, наплевать. Волдеморт рядом, он прижимает её к себе и целует, и что ей ещё надо? Пусть знают, пускай все знают, весь мир. Она не хочет прятаться и скрывать. — Весь мир, — хрипло сказал Волдеморт и тень самодовольной ухмылки исказила тонкие губы. Она внимательно посмотрела на него, когда они наконец-то оказались внутри спальни. Волдеморт завороженно смотрел в широко распахнутые глаза, карие с поволокой, у Гермионы были невозможно длинные и пушистые ресницы, жадно держа её за талию одной рукой, вторую он поднёс к её лицу и медленно провёл по щеке указательным пальцем. — Весь мир? — она приподняла брови, не совсем понимая суть фразы. — Теперь все увидели, что вы принадлежите только мне, леди Гонт. Она почувствовала, как по всему телу бегут мурашки и как внутри становится щекотно. Леди Гонт. Гермиона никогда не думала, что это будет звучать так желанно. Быть его Леди. Она слышала, что чернокнижник вкладывает в эти слова что-то особенное, что-то очень значимое и важное и от осознания собственной власти над ним сейчас у неё кружилась голова. — Мне не стыдно, Мистер Волдеморт, — прошептала девушка и слегка вытянув шею, выдохнула ему в губы: — любить не стыдно. Чернокнижник смотрит на неё, как завороженная змея, не в силах сопротивляться чарам. Он чувствует, как буквально плавится под её взглядом, одновременно робким и застенчивым и в тоже время возбуждённым и полным желания обладать. Он не знает, как она это делает: умудряется оставаться такой беззащитной и в то же время манящей, такой откровенной и закрытой. Гермиона кажется невозможно хрупкой на его фоне, маленькой и… мимолётной, да. Как солнечный луч, или искра костра. Что-то невыразимо прекрасное и моментальное, что-то, что может исчезнуть в любой момент, но навсегда оставить след в его душе. Гермиона срывает с себя все ментальные заслоны и Волдеморт может слышать то, как сильно сейчас она хочет, чтобы они стали ближе настолько, насколько это возможно между физическими оболочками; она жадно вцепляется в его мантию, и пуговицы, повинуясь невербальным чарам отлетают в разные стороны, горячие маленькие ладошки упираются в бледную грудь мага, и девушка жадно водит руками по мраморной коже, изучает, исследует. Волдеморт забывает, как дышать. Он много раз представлял себе первую ночь с ней, не то, чтобы совсем не волновался, но литературы прочитал прилично, чтобы не ударить в грязь лицом. И всё же это было не так, как он представлял. Он чувствовал, как маленькие ладони, плавящие кожу на его теле, отключают его разум и впервые за всю жизнь он отдаётся чувствам. Позволяет им взять над собой контроль, подобно зверю, который в опасной ситуации руководствуется лишь инстинктами. — Ты уверена, что не хочешь подождать? — колдун прерывает череду поцелуев и совершает последнюю попытку остановиться, хотя понимает, что за его словами кроется лишь фальшь, он уже не сможет остановиться. Но Гермиона и не пытается его останавливать. — Не пытайтесь сбежать, вы уже вышли на дуэль с Избранной и на правах Спасительницы Британии, я приказываю вам продолжать. Гермиона завороженно блуждает руками по его торсу, а потом делает то, что заставляет Волдеморта наконец-то потерять самообладание: наклоняется и уткнувшись носом ему в солнечное сплетение жадно вдыхает запах кожи. Пьянящий и возбуждающий, она и не подозревала что так сильно скучала по его запаху. Как чёртова наркоманка может скучать по героиновой дозе. — Ну если вы приказываете, так тому и быть, мисс. Чернокнижник что-то низко шипит на парселтанге и легко подхватив Гермиону, опрокидывает её на широкую кровать. Он вообще-то планировал заняться с ней сексом совсем в другой комнате: там по плану должны были гореть свечи, валяться дурацкие цветы и что-то ещё… что он там вычитал в книгах. А эта комната, заваленная темномагическими артефактами и черепами различных магических существ, больше походила на склеп, даже постельное бельё и то было чёрного цвета. Но Гермиону это кажется ничуть не смущало, потому что, когда Лорд опрокинул её на кровать, она легко оттолкнулась лопатками от перины и обхватив его руками за шею, жадно поцеловала. Её мысли абсолютно полностью были сосредоточены на его теле, это было очень странно для легиллимента. Лорд слышал все её чувства, обнажённые искрящиеся, он не мог понять, где его собственное возбуждение, а где её: нестерпимую щекотку внизу живота чувствовали они оба, и собственнический агрессивный инстинкт подчинить и завладеть — тоже. Одним взмахом руки Волдеморт заставляет одежду на теле девушки испариться без следа. В полумраке комнаты он видит округлую маленькую грудь с затвердевшими розовыми сосками, чувствует, как собственное сердце начинает биться где-то в глотке. Особенно сильно его сводит с ума, то как Гермиона смотрит на него в этот момент: без капли смущения или страха, словно заколдованная, она жадно разглядывает его торс, собственнически проводит руками по плечам, ощущает, как под ладонями перекатываются спинные мышцы и с упоением вцепляется ноготками в белоснежную кожу, оставляя метки-царапины. Колдун тихо шипит, чувствуя странное удовольствие от ощущения её ноготков на своей коже, он нависает над ней, буквально вдавливая в постель, и его магическая сила, чёрная, густая и тяжёлая, вырывается наружу и окутывает каждую клеточку её тела, пронизывая насквозь. Багровый отблеск в прищуренных глазах — колдун жадно всматривается в её лицо, чуть сгибает выпрямленные руки и медленно целует, покрывает поцелуями шею, спускается ниже, в ложбинку между грудей, осторожно прикусывает кожу вокруг ореол, и тихо и упоительно шипит. Её запах дурманит, и тепло её кожи заставляет мурашки бегать по его собственной шкуре. Гермиона не сдержавшись тихо стонет и закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Если бы кто-то год назад сказал ей, каким будет исход их первой случайной встречи, она бы скинулась со скалы. — Если что-то пойдёт не так, если тебе что-то не понравится, скажи мне. Его голос тихий вкрадчивый, и Гермионе становится немного обидно от того, что из них двоих голову теряет больше она. А он всё ещё владеет собой и просчитывает любые возможные исходы. — Если что-то пойдёт не так, я тебя укушу, — шутливо угрожает она, маг, воспринимая её слова всерьёз, кивает головой. Если бы сейчас кто-нибудь попробовал бы… посмел бы разлучить… нет, отнять у неё Волдеморта… нет, не Волдеморта, Тома. Её Тома. Она бы умерла на месте, потому что здесь и сейчас он казался ей самым важным существом на этой планете. Гермиона протягивает руку и медленно гладит Лорда по щеке, пытаясь вложить в этот жест всё своё желание и согласие. — Не сдерживайся. Её голос кажется пьяным и дрожь нетерпения пробегает по телу, когда колдун влажно облизывает затвердевшие розовые соски; Лорд спускается чуть ниже, утыкается лицом в тёплый мягкий живот, трётся об него, словно кот. Руки его беспрестанно блуждают, гладят, то бёдра, то плавные изгибы девичьей талии. Мерлин, до чего же у неё был очаровательный живот, Лорд осторожно целует его, каждую родинку, каждый шрамик, и постепенно его поцелуи спускаются ещё чуть ниже, до тех пор, пока он не доходит до самой главной зоны. В паху становится нестерпимо тяжело, но Волдеморт усилием воли заставляет себя сосредоточиться в первую очередь на Гермионе, на её ощущениях. Он был достаточно могущественным легиллиментом, чтобы понять, насколько она была готова отдаться ему в этот момент. И глядя в широко распахнутые, чуть затуманенные глаза, колдун это отчётливо ощущал. И от этого внутри него просыпалось какое-то звериное чувство, до невозможности жадное желание обладать ею полностью, проникнуть в её вены и поселиться внутри. Он медленно разводит её бёдра в стороны, принимается целовать и покусывать их внутреннюю поверхность. Гермиона поскуливает, ёрзает на простынях и жадно разглядывает его, с вызовом и затаённой жаждой, догадываясь, что именно он хочет сделать. В любой другой ситуации она бы от неловкости померла на месте, но с Волдемортом не было неловко, с ним было… по-настоящему. Так, будто они просто были созданы друг для друга, как две идеально подходящие детали. С ним не было стеснения, страха или недоверия. Продолжая ласкать нежную бледную кожу, колдун постепенно добрался до самой интересной части её тела. Узкий раздвоенный язык скользнул между разведённых ног и с дразнящей ненавязчивостью прошёлся по клитору, Гермиона сдавленно пискнула инстинктивно сжалась, но потом зажмурилась и откинув голову назад, постаралась расслабиться. Невероятно острое и странное ощущение от соприкосновения раздвоенного языка с нежной чувствительно тканью нарастало плавно, но недолго: ей хватило только лишь подумать о том, кто именно сейчас облизывал её там, внизу и судорожная волна наслаждения пробежалась по всему телу, заставив пальцы на ногах согнуться. Она никогда не думала, что ощущение оргазма может быть настолько восхитительным, и никогда не думала, что сам факт того, что она занимается сексом с Великим и Ужасным Лордом Волдемортом, будет возбуждать её так сильно. Гермиона часто и сбито дышит, мелко подрагивает, а потом смотрит так доверчиво, что чернокнижник просто теряется, тонет в её взгляде. Глаза затуманенные удовольствием и при этом, безумно красивые. Девушке хочется, чтобы он испытал то же самое что и она минуту назад, почувствовать власть над ним и не сдержавшись, она снова ёрзает на простынях, слегка прогибается в талии и щурясь, с лукавой смущённой улыбкой облизывает пересохшие губы. «Давай, сделай это!» — она практически приказывает, прекрасно зная, что чернокнижник услышит её мысли. Волдеморт чертыхается, тихо шипит, нетерпеливо принимается подкладывать под её поясницу подушки, а затем, разведя и чуть согнув её ноги, медленно входит внутрь. И у него темнеет в глазах от остроты ощущений, каждая мышца его тела напрягается, когда он чувствует, как упругие мышцы влагалища плотно обхватывают его член. Гермиона слегка морщится от неприятных ощущений, однако моментально забывает про дискомфорт, стоит ей только увидеть выражение лица Лорда. Она никогда его таким не видела, и наверное, не испытай оргазм минуту назад, испытала бы его сейчас: вся радужка его глаз полностью почернела сперва, когда зрачок расширился, а затем они резко стали похожими на две ниточки, сузившись максимально, стоило только Волдеморту сделать первое поступательное движение. Она это отчётливо видит, это выражение хаоса на его лице. Его зрачки то сужаются, то расширяются, видит замешательство, удивление, дикую жажду и что-то чёрное и опасное. Он познаёт её с трепетным бережным любопытством, как древний магический трактат, как нечто запретное и удивительное. И именно тогда Гермиона начинает догадываться, что похоже этот опыт стал первым не только для неё и от этой мысли у неё срывает крышу и она нетерпеливо хватает его за бледные жилистые предплечья, раздвигает ноги шире, толкается навстречу, кусает свои губы и просит: — Пожалуйста, Том. Волдеморт растерянно кивает головой и начинает двигаться чуть активней, сперва не на всю амплитуду, но через некоторое время движения становятся быстрее, резче, переходят в толчки. Постепенно маг теряет контроль, что-то древнее инстинктивное пробуждается внутри, затуманиваются мысли, эмоции берут верх и нервы раскаляются до предела. Он опускает ноги Гермионы, упирается локтями в матрас, так, что теперь они практически полностью соприкасаются телами. Лорд наклоняется, несдержанно и жадно целует девушку, совершая очередной глубокий толчок. Кусает её шею, облизывает своим змеиным языком, несильно сжимает грудь. Вид у колдуна в этот момент безумный, алые глаза горят жадностью, всепожирающим чувством собственничества и наслаждения. Теперь он наконец-то понимает, почему люди так одержимы сексом, он никогда не испытывал ничего похожего. В какой-то момент сосредоточенное выражение его лица меняется, он стискивает зубы, издаёт долгий шипящий звук, набирая максимально быстрый темп. По телу проходит судорожная дрожь и Том изливается глубоко внутрь, и выплеск тяжёлой чёрной силы расшвыривает предметы в комнате, трещат стёкла и лопаются и холодный ветряной поток проникает в комнату. Он всё это время не прекращает держать зрительный контакт с Гермионой, с помощью легиллименции, соединяя свой разум с её — их чувства и ощущения сливаются в единый поток. Звонкий горный ручей вливается в океан и растворяется в нём без остатка. Солнце медленно опускается за горизонт и в доме темнеет. Но Волдеморот не спешит зажигать лампы. Они лежат в темноте, прижавшись друг к другу под одним одеялом. Через разбитые окна в комнату проникает остывший воздух, и создаёт сквозняк, но Лорд не спешит возвращать стёкла на место, ему слишком лениво и не хочется портить момент. Маг тихо выдыхает, он очень отчётливо ощущает через хрупкую девичью спину, как у Гермионы бьётся сердце, в унисон с его собственным. Тук-тук-тук. Это, наверное, самое лучшее, что он испытывал когда-либо: тепло её тела и тихое дыхание, которое можно слушать бесконечность. Она не спит, это маг тоже слышит, Гермиона лежит неподвижно, и молчит. Тишина кажется почти хрустальной. Волдеморт знает, что она тоже думает обо всём, что между ними произошло за последний год. Ему немного страшно, что она жалеет, а ещё он хочет что-нибудь сказать, но не знает что именно; колдун упустил этот момент и не прочитал в книге, о чём лучше разговаривать с женщиной после секса и стоит ли это делать вообще. Он прижимает девушку к себе чуть сильнее, и утыкается подбородком в макушку, непослушные растрёпанные волосы щекочут ноздри, и маг фыркает и трётся об её шею, в попытках почесать нос. Гермиона улыбается, услышав, как колдун позади неё возится и фыркает. Она думала, что он уснул. Всполохи чёрной ауры Лорда, вязкой и колючей, всё ещё подрагивают вокруг, пощипывают её за ноги и за щёки, и она чувствует полное умиротворение, потому что знает, что эти всполохи не причинят ей зла. — Гермиона? Голос Волдеморта кажется неуверенным и очень тихим, словно он надеется, что она не услышит. — Да? — Я тоже тебя люблю. Неловко произнесённое признание заставляет её широко улыбнуться, девушка ворочается, выскальзывает из объятий Лорда и поворачивается к нему лицом. Красные глаза, с узким зрачком, теперь прямо напротив. У неё перехватывает дыхание от того, насколько сейчас Волдеморт близко. Практически вплотную. Ей кажется этого мало, и она переплетает свои руки с его и закидывает на него ногу, чтобы быть ближе. А потом она утыкается своим лбом в его, и всё ещё пристально глядя в красные светящиеся в темноте глаза шепчет: — Я хочу быть твоей леди. Минуту они пристально смотрят друг на друга, а потом чернокнижник победоносно ухмыляется и говорит: — Всё, что пожелаете, миссис Гонт. Бархатный чёрный мешочек, с упакованной внутри него сферой со свежим пророчеством, которое Сивилла под давление Волдеморта произнесла накануне, медленно влетел внутрь комнаты, повинуясь воле чернокнижника. Гермиона села в кровати, протянула руку и схватила его. — Что это? — спросила девушка удивлённо, когда извлекла сферу наружу. — Пророчество, — серьёзно сказал Лорд, — настоящее пророчество. Он провёл костяшкой указательного пальца по гладкой поверхности шара и сказал: — И оно непременно исполнится, если мы с тобой будем в это верить и действительно этого захотим.

***

Гермиона просыпается первой и ей требуется несколько минут, прежде, чем она вспоминает и понимает, какого чёрта лежит в одной постели, голая, в обнимку с Вселенским Злом. Это было так странно, что даже не верилось. Это правда вчера случилось. Гермиона Грейнджер, заучка и зануда, правильная девочка из хорошей семьи, гриффиндорка, часть Золотого Трио, добровольно лишилась девственности с ренегатом и отступником, и ничуть об этом не жалела. Мало того, она ещё и замуж за него собралась. И вчера, прослушав пророчество, которое Трелони произнесла полным страха голосом, решила, что будущую дочку назовёт Габриэль. Ренегат и Отступник, к слову, просыпаться не спешил. Вчера они так и вырубились, прижавшись друг к другу лбами и соприкоснувшись кончиками носов. Ну, точнее кончик носа Гермионы упирался в то место, где по-хорошему у Лорда тоже должен был оный наличествовать. Маг мирно сопел и что-то шипел по-змеиному во сне. Не желая его будить, Грейнджер принялась с любопытством разглядывать бледное скуластое лицо. Из слегка приоткрытого рта виднелись кончики острых, как у акулы зубов; кончик раздвоенного змеиного языка то и дело высовывался наружу даже во сне, это заставило Гермиону хихикнуть и широко улыбнуться, чувство умиления затопило всё её существо. Надо же. Такое хищное опасное создание, а спит как младенец. Воспоминания о том, что вытворял вчера кончик этого языка, который, казалось, жил своей отдельной от хозяина жизнью, заставили её покраснеть. Теперь она знала, какими нежными могли быть покусывания этими треугольными зубами и как возбуждающе и мелодично звучал парселтанг из его уст, когда он ласкал каждый сантиметр её тела. Девушка поднесла указательный палец к губам Волдеморта и почувствовала, как раздвоенный язык щекотно коснулся подушечки. Колдун слегка поморщился, и закрыл рот, смешно причмокнув. Гермиона не выдержала и хихикнула чуть громче, однако Лорда это не разбудило. Он вздохнул во сне и дёрнул рукой, которую по-хозяйски устроил на талии девушки. Это было так странно. Спящий Волдеморт казался странным. Ей почему-то казалось, что он спит очень чутко и легко просыпается от малейшего шороха, сразу же вытаскивает волшебную палочку из-под подушки и швыряет в нарушителя спокойствия «авадой». Но маг спал крепко, и Гермиона со странным чувством поняла, что это и есть доверие с его стороны. То, что он может спать так крепко в её присутствии и не бояться, что она причинит вред. Завороженно наблюдая за раздвоенным змеиным языком, Гермиона медленно погладила лицо Лорда по тому месту, где у него должен был быть нос. Узкие ноздри затрепетали, колдун снова поморщился, зашипел и повернулся на спину, из-за чего Гермиона осталась без его объятий. Это гриффиндорке ничуть не понравилось, так что она возмущённо уставилась на волшебника и нахмурилась. Немного подумала. Придвинулась к магу ближе, обняла его за живот, снова закинула на него ногу и начала медленно вползать на его туловище. От такого натиска Волдеморт конечно проснулся, почувствовал себя придавленным к кровати и обнаружил, что Грейнджер решила использовать его в качестве матраса. — Решила устроить захват территорий, пока противник этого не ожидает? Красные прищуренные глаза сонно наблюдали за ней, след от подушки на его лице заставил Гермиону снова хихикнуть. Она положила голову ему на грудь, вдохнула запах его кожи и довольно проурчала: — Использую гриффиндорский натиск и беру тебя в заложники. Теперь ты никуда не денешься. Волдеморт лениво обнял её и прикрыл глаза: — Я не собирался никуда деваться. — Не сегодня? — Точно, — он дёрнул уголком губ. Гермиона вздохнула и приготовилась поспать ещё немного, но из разбитых окон послышался шум. Она сперва не обратила на него внимания, но постепенно гул перерос в отчётливые голоса. Гермиона отстранённо думала о том, что заклинание «репаро» в их с Лордом отношениях будет незаменимым, если после каждой ночи будут происходить вот такие вот разрушительные выплески магии Тома. Это ей льстило с одной стороны, но с другой стороны засыпать с разбитыми окнами каждый раз будет не очень весело, особенно зимой. Слушая размеренное дыхание Волдеморта, девушка решила всё же преодолеть лень, дотянуться до своей волшебной палочки и починить стёкла, однако в этот момент наконец-то полноценно уловила доносящиеся снаружи голоса и с неприятным чувством поняла, что территория поместья Реддлов, как и всякого особняка, должна быть огорожена. Если голоса звучат почти под окнами, то кто-то пролез за ограду. Кто? Внезапно голос Рона заставил её подскочить и скатиться с Волдеморта. Нет, она отчётливо услышала его голос! Это был Рон! И Гарри! И к их голосам примешивались ещё другие, незнакомые или смутно знакомые, их было, дементор побери, много! Девушка хотела было вскочить и кинуться к окну, чтобы посмотреть, что происходит, но Волдеморт удержал её, притянув к себе обратно. — Я тоже это слышу, — его голос звучал насмешливо. — Том! — она занервничала, а Волдеморт лениво зевнул. — О, не волнуйся, я не собирался никого сегодня убивать, даже чёртового экс-Избранного и его верного оруженосца. — Том! — она невольно хихикнула, поняв всю абсурдность ситуации. — Мне кажется, там Люциус, — Волдеморт хмыкнул, — нет, я чётко слышу. — Мистер Малфой? — С ним Маркус Мальсибер, Антонин и Рудольфус. — Они друг друга поубивают! — О, не думаю. Мне кажется, они все пришли по наши души, девочка, — чернокнижник посмотрел на настенные часы и вздохнул. Шесть часов утра. Неужели нельзя было попозже прийти? Голоса тем временем усилились и переросли в ругань. Волдеморт лениво наколдовал невербальный «сонорус» и теперь они отчётливо могли слышать, о чём именно спорят собравшиеся внизу люди. — Заколдовала?! — громко завопил Рон, — да это ваш чёртов психопат похитил нашу Герми! Он насильно удерживает её в этом склепе! В свои девятнадцать лет Рон уже был достаточно рослым и крепким парнем, так что он спокойно держал за грудки Люциуса и злобно выкрикивал ему в лицо всё, что думал о нём, его семействе и проклятом Волдеморте, бесчестно похитившем юную девушку. Вообще картина во дворе поместья вырисовывалась забавная. Помимо Гарри и Рона спасать Гермиону отправилась Луна, Невилл, Хагрид, вся семья Уизли и Минерва Макгонагалл. Они-то и столкнулись здесь с другой группой спасения, выдвинувшейся за Волдемортом: Люциусом, Нарциссой, Долоховым, Рудольфусом, Мальсибером и Драко. Беснующуюся Беллатрису было решено запереть в подвале, дабы она не натворила глупостей. Столкнувшись между собой, спасатели уже битых полчаса спорили, кто нуждается в спасении больше: Гермиона или Лорд Волдеморт, поскольку Пожиратели смерти дружно утверждали, что гадкая грязнокровка околдовала их Лорда, от чего вся его политика пошла по одному месту, и он как влюблённый мальчишка, увивался за Грейнджер и тем самым портил свою репутацию Вселенского Зла. Сторона Света разумеется страшно от этого утверждения оскорбилась и заверила, что это их мерзкий Лорд силой взял и похитил юную деву и теперь жестоко над ней издевался и портил её репутацию. Спор не переходил в полноценную драку только потому, что здесь присутствовали ещё и папарацци: Рита Скиттер собственной персоной, а с ней и свора других журналистов. Так уж вышло, что после вчерашнего променада по всем людным местам магической Британии, Лорд и Гермиона привлекли к себе внимание общественности и уже утром в газетах вышла статья о романе, возникшем между Гермионой и Тем-Чьё-Имя-было-нельзя-называть. «Сенсационная сплетня для вас, мои дорогие читатели: Гермиона Грейнджер, известная своей слабостью к чемпионам в лице Виктора Крама и Гарри Поттера окрутила самого Лорда Волдеморта, известного своей нетолерантной политикой к маглорожденным! Однако его убеждения не смогли устоять перед роковой сердцеедкой! Похоже, что давняя вражда между Лордом Волдемортом и Гарри Поттером разгорелась вовсе не из-за Пророчества, а из-за любви! Мальчики не поделили девочку! Что же будет дальше? Кого выберет юная мисс Грейнджер? Или уже миссис? Читайте репортаж о происходящих событиях в вечерней газете! Ваша любимая Рита Скиттер.» К счастью, ни Волдеморт, ни Гермиона ещё не видели эту скандальную статью, в противном случае чернокнижник бы точно передумал никого сегодня не убивать, а Гермиона не стала бы ему мешать. Влюблённые лениво валялись в постели, в обнимку и слушали ругань снаружи. — Больно нужна Лорду эта вонючая грязнокровка! — зашипел Долохов, — дрянь что-то с ним сделала! На неё даже после литра водки ни у одного чистокровного волшебника не встанет! И мы намерены положить этим насильственным отношениям конец! — Да у тебя небось вообще только от водки и стоит! — ехидно сказала Молли, почтенная мать семейства, чем заставила всех вокруг удивлённо на неё посмотреть. — Не смей оскорблять девочку, мерзкий алкаш! — А мы намерены положить конец вашему Господину! — зло сказал Гарри, сверкнув зелёными глазами из-под стекол очков, он стоял рядом с Молли в боевой стойке и готовился атаковать в любой момент. — У тебя кишка тонка, Потти, — Драко скривился, выглянув из-за спины своей матери. Он спасать Лорда от Грейнджер не желал категорически, однако был вынужден, так как оставаться в доме наедине с Беллой, пусть даже и запертой в подвале, слизеринец хотел ещё меньше. — Мне плевать, что я не Избранный, я семь лет надирал задницу Волдеморту и сделаю это сегодня, я не позволю сломать жизнь Гермионе! — Ты не Избранный? — удивлённо спросил Невилл, воззрившись на друга. — Потом объясню, — Гарри отмахнулся. — Лорд от вас мокрого места не оставит! — Забирайте свою вонючую грязнокровку и проваливайте! — Это вы забирайте своего Лорда и проваливайте! — Но если наши цели совпадают, — тихо вмешалась Полумна в спор, — то может нам стоит объединиться и не спорить кто прав? — Девка дело говорит! — неожиданно поддержал её Долохов, — пойдёмте внутрь и узнаем, кто кого приворожил! Вся компания спасателей дружно уставилась на парадную дверь поместья, и в этот момент дом показался им очень зловещим. Спорить о личной жизни Величайшего Темнейшего мага современности было легко, а вот столкнуться с ним лицом к лицу… Решительность проявил только Гарри, он двинулся было к входной двери, чтобы постучать или выломать её, но Джинни крепко схватила его за руку и остановила. Меньше всего девушка хотела потерять его. — Может, нам всё им объяснить? — Гермиона задумчиво выводила круги на груди Лорда. — Сами догадаются, не маленькие, — колдун покачал головой, — я не собираюсь никому ничего объяснять, Господин не оправдывается перед слугами. — Но они от нас не отстанут. — Значит, умрут. — Я не хочу, чтобы ты кого-то убивал. Они за нас волнуются, это по-моему, мило. — Я убью всякого, кто посмеет усомниться в моём выборе, — голос Волдеморта звучал твёрдо, — ты должна принять это. — Что будем делать, когда они постучат в дверь? Прикинемся, что нас здесь нет? — Я могу отправить Нагайну разобраться… — Давай подождём, пока все успокоятся, а потом я всё ребятам объясню? — Да ну их, время ещё тратить. Пойдём лучше завтракать, — неожиданно предложил Лорд, — в ту кондитерскую мы ведь так и не сходили. А там правда хорошие десерты. Гермиона улыбнулась. — А пойдём. Стороны Зла и Добра тем временем продолжали ругаться между собой, из кустов Рита Скиттер упоительно подслушивала и записывала, чтобы не упустить ничего интересного. Вот уже Молли сцепилась с Марком Мальсибером, а Гарри принялся гонять по двору Драко, Хагрид пытался их растащить, а Минерва грозилась снять все баллы с Гриффиндора и Слизерина. Одним словом, началась перепалка, грозящаяся перерасти в настоящую битву. В какой-то момент все присутствующие даже позабыли, для чего вообще сюда пришли, полностью отдавшись драке. Полумна Лавгуд же тем временем ушла вглубь двора, села на качели и задумчиво теперь наблюдала за происходящим издалека. Через чёрный ход, держась за руки, вышел высокий худощавый мужчина в чёрной мантии и девушка в плаще. Они какое-то время постояли, послушали, что происходит на передней части двора, переглянулись, поцеловались и бесшумно трансгрессировали. Наблюдая за ними, Полумна мечтательно улыбнулась и наклонив голову чуть в бок тихо сказала: — И жили они долго и счастливо.