Верни меня к жизни

      Ночь. Огонь. Я бегу по траве босыми ногами, в попытках оторваться от яростной толпы с вилами и факелами в руках. Они хотят убить, растерзать, казнить меня. Слышу суматошный лай собак, уханье филинов. Я не понимаю куда бегу. Кругом сплошная темень, очертания силуэтов кажутся мне зловещими. Я чувствую, что задыхаюсь, на легкие будто бы давят, отбирая весь кислород, и у меня больше не хватает сил. Я падаю лицом на землю. Пытаюсь ползти, но на спину надавил чужой ботинок, припечатывая меня обратно. — Ведьма поймана, братец. Созывай совет.

***

      Я просыпаюсь в холодном поту, пытаюсь отдышаться, но дыхание будто вышибли. Я слышу стук в дверь, отвечаю кроткое «войдите», и на пороге оказывается встревоженная Белла. Мои конечности трясутся, голова кружится, её силуэт размыт. Я в панике отползаю от неё. — Этель, всё в порядке? Ты кричала… — она садится возле меня на кровать и берёт за руку. Она замечает, что та дрожит, поэтому мягко поглаживает, успокаивая. — Кошмар… — тяжелый вдох, — Мне приснился кошмар, — и выдох. — Не помню, чтобы они когда-то тебя мучали, — спустя пару секунд молчания произносит она. Она права. Мне никогда не снились кошмары. До этого момента. — Расскажешь? — мягко поинтересовалась она, и я, нормализовав дыхание, без остановки, стараясь вспомнить всё в подробностях, принялась ей рассказывать.       Сон был небольшой, но он казался таким реальным, что я будто бы я когда-то проживала то обстоятельство, в которое попала. Словно прожила чью-то жизнь, но моей она, по сути, не являлась. Я поведала ей и о людях с факелами, и о собаках, о незнакомом месте, которое показалось смутно знакомым… Белла слушала внимательно, лишь иногда что-то уточняя. — И фраза… «Ведьма поймана, братец. Созывай совет». Как-то так. Я ничего не поняла. — В твоём кошмаре ты была ведьмой. Отсюда и люди с факелами. Ты не помнишь, во что была одета? — Кажется, в платье. Простое по фасону, даже староватое. Такие сейчас не носят. — Вероятно, тебе снились события шестнадцатого века. Тогда это было распространено.       Сказав это, мы обе замолчали. Ведьмы, костры… Да, помню, мы проходили это в школе. Но почему мне это приснилось? Как я знаю, образы и эмоции во снах формируются на основе впечатлений, полученных в период бодрствования. Но я не вспоминала и даже не думала об этих фактах истории долгое время, поэтому просто так оно не могло мне присниться.       Я отправила сестру спать и легла сама. Я долго вглядывалась в потолок, но потом, зевнув, повернулась набок и, наконец, уснула.

***

      Странности не покидали меня и на утро. Сперва я рассердилась на кофемашину, хорошенько треснув по ней, а затем обматерила благим матом. — Чёртова рухлядь! — почти завопила я, так как времени оставалось немного, а кофе невыносимо хотелось. Я попросту не выспалась из-за того дурацкого кошмара! — Ну же, работай!       Спустя пару секунд она действительно чудным образом сварганила мне кофе. Так и знала, что метод «тресни пару-тройку раз, и вещь починится» работает. Я залпом осушила кружку, после неприятно сморщилась и бодро поплелась на улицу. Белла уже уехала в школу, поэтому я тоже решила не медлить, села на мотоцикл и поехала вслед за ней.       Расположение кабинетов я выучила ещё не до конца, а рассчитывать на чужую помощь не хотелось, поэтому приходилось пользоваться картой. Я шла по лестнице, уткнувшись в бумажку, как меня кто-то сбил, из-за чего все тетради и карта свалились мне прямо на ноги. Я разъяренно огляделась. Парень же умчался вниз по лестнице, обгоняя меня. Даже не извинился, гад! — Да чтоб ты грохнулся! — в сердцах прокричала я и, согнувшись в три погибели, принялась собирать упавшие принадлежности.       Звук скольжения. Громкий грохот. Крики. Я поднимаю глаза и вижу, как этот парень катится по лестнице с протяжным «блять». Мою челюсть уже можно было поднимать с пола. Да такого не бывает! И правда навернулся же. — Саймон, ты как? — ученики помогли ему встать, он же, покачиваясь из стороны в сторону, отказался идти в медицинский кабинет, но бежать дальше не стал. И на том спасибо. Хоть не собьёт больше никого.       Первым уроком поставили физкультуру, и как же ужасно, что даже отказаться от неё нельзя. Так бы хоть поспала. Конечно, люблю физическую нагрузку, но не в девять утра, когда ты толком проснуться ещё не успел. Благо кофе начал действовать, и я уже не чувствовала себя ходячим трупом.       Я лениво потянулась, выполняя упражнения. Скукота. В Финиксе мы играли в волейбол на свежем воздухе. Здесь же уныло выполняли нормативы: бегали, прыгали на скакалке и отжимались. Терпеть не могу отжиматься. То ли потому что руки слабые, то ли потому что дыхалка не говорит «спасибо».       Я не говорила, но в Финиксе, связавшись с одной компанией, мне первый раз дали попробовать сигареты. Сначала не понравилось, я чуть не задохнулась от дыма, но с каждый разом, с новой и новой сигаретой, я входила во вкус. Бросить решила незадолго до переезда. Так сказать, начать новую жизнь в новом городе без вредных привычек. Честно? Купить иногда хотелось. Когда расставалась с матерью, в стрессе перед первым днём в школе Форкса. После обеда затянуться хотелось сильнее всего. В четырнадцать лет казалось это дохуя эстетичным. Сейчас же, когда иногда хочешь грызть ногти из-за одной сигареты, это кажется настоящим кошмаром. Не представляю, какая бывает у людей ломка из-за наркоты.       На ланче я подсела к компании, вглядываясь в окно. Точнее, на неприметный ларек на другом конце улицы. Интересно, там продадут?.. Всевышние силы, вот бы на меня прямо сейчас упала пачка! Чёрт меня тянул сегодня про это вспомнить. До этого жилось лучше. — Мы отойдем на задний двор школы, ты с нами? — подал голос Дрейк. Я перевела свой взгляд подбитого тюленя на него, мол, «посмотри на меня, я страдаю». — Зачем?       Он не ответил, лишь приоткрыл неприметный отсек своей сумки, и там, как спасательный круг, лежала пачка Парламента. Я чуть ли не подскочила со стула. Всевышние силы услышали меня! Хотелось пищать от радости, так что я чуть ли не вытолкала друзей из столовой. Я точно родилась под счастливой звездой. Со своим победным танцем пришлось повременить, а то на меня уже косо смотрели.       На заднем дворе школы я ещё не была, но он предстал передо мной как типичная подростковая курилка. Окна кабинетов на него не выходили, только будка технолога, и то я уверена, что если ему предложить покумарить, то он не откажется. В общем, здесь вся обстановка говорила за себя.       Мы встали у дерева, и я выпросила две сигареты. Одну на сейчас, а другую придумаю, когда выкурить. Включаем режим «экономной хозяйки». Да, каюсь, плохое занятие для шестнадцати лет, но для нашего времени морали места попросту нет. Постепенно все рамки стираются. Да и на дворе двадцать первый век. Не зря же феминистки боролись.       Дрейк любезно помог мне зажечь сигарету. Оказалось, вся их компания курит. Да и всё равно. Кто я такая, чтобы обсуждать? Я затянулась. Знакомое чувство вновь посетило меня. В голове стало пусто, и я прикрыла глаза. Всё-таки сорвалась. Будущая я вряд ли скажет мне «спасибо». Ну и чёрт с ней. Откуда я знаю, что будет? Не гадалка и не ведьма. — Так, а что за обряд посвящения, о котором вы мне говорили? — невзначай спросила я в перерывах между тягами. — Ты ещё не готова, — я нахмурилась, но больше ничего спрашивать не стала.       Через пять минут мы вернулись в столовую. Я заглянула в расписание. Следующая математика. Считать у меня получается неплохо, но вот геометрия — мой страшный сон. Синусы, косинусы, тангенсы, котангенсы… Кошмар, да и только. Ещё попробуй докажи, почему круг круглый, а у треугольника три угла. — Этель, — я подняла взгляд и приподняла одну бровь, — ты умеешь играть на музыкальных инструментах?       Неожиданно. В детстве мама отдала меня и Беллу на уроки фортепиано. Сестре это быстро надоело, у неё попросту не получалось. Я же занималась этим довольно долго, года три, научилась играть в две руки, подучила сольфеджио. Я схватывала на лету: как и что надо делать. Со временем мне это тоже наскучило, и в двенадцать лет я попросила маму отдать меня на уроки по гитаре. Этим я и занималась до переезда. Гитару мне удалось перевезти в Форкс. Она довольно старая, её мы нашли на какой-то барахолке, но звучит она довольно хорошо, поэтому я не жалуюсь. Я пробовала играть и на других инструментах. На скрипке, басу и калимбе, но дальше новичка так и не продвинулась.       Музыка одухотворяет меня. Я чувствую себя по-настоящему живой, если играет что-то, что мне нравится. В этом нет ничего особенного. Много кто её любит, но в определенные моменты моей жизни она меня спасала. Заставляла идти дальше, когда, казалось, дороги вперед нет. Не зря искусство ценили во все времена. Оно всегда будет с нами. Даже если планету будут населять роботы или другая инопланетная хрень, всегда найдется человек, который скажет: «Это всё, конечно, круто, но дайте послушать Фредди Меркьюри». — Да, на фортепиано и гитаре, а что? — я смяла салфетку. Если у меня попросят научить человека играть, то я развернусь и побегу! Преподавать это явно не моё. Меня просто вымораживает, если человек тупит и еле запоминает то, что я говорю. Не быть мне педагогом. — Это просто чума, подруга! — радостно воскликнула Линдси, хлопнув в ладоши. Первый раз вижу её такой довольной. На нас повернулось пару учеников, но тут же вернулись в прежнее положение, поняв, что тут нет ничего интересного.       Я опять на них покосилась. Дрейк же, порывшись в рюкзаке, достал оттуда исписанную бумажку и вручил мне. Ну и корявый же у него почерк. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы прочитать, что здесь написано. Дьяволы придут из Ада Кровопийцы, упыри Заберут проклятое чадо Разломают алтари       Мрачновато. Это стишок, что ли? Я отложила бумажку со странным текстом как можно дальше от себя. — Ты написал? — догадалась я и спросила у Дрейка. Он кивнул. Да уж, фантазии, сразу видно, много. — Мы хотим построить свою музыкальную группу. Стать знаменитыми. Типа американская мечта, понимаешь? Я вокалист и гитарист, Линдси — басистка, а Итан играет на барабанах. Нам не хватает только синтезатора.       Означает ли это приглашение в группу? Улыбка расцвела у меня до ушей! Я же всегда об этом мечтала! Стать хоть немного похожей на своих кумиров. Быть важной персоной в мире музыки. Это же, чёрт возьми, очуметь как круто: стоять на сцене, слышать крики фанатов, давать автографы. А эти ребята не так просты, как кажутся!       Прозвенел звонок, и мы поднялись со своих мест, Дрейк наклонился и шепнул мне на ухо: — Подробности обсудим позже. Завтра в Карвер кафе в шесть часов. Не опаздывай.       Весь остальной день прошёл довольно быстро, а я размышляла только о предстоящей встрече. Мне действительно не терпелось обсудить детали моего вступления в группу. Конечно, популярность придет не сразу, но зато заслуженно. Ещё надо бы поработать над текстами их песен. Если они все подобны тому, что я видела, то это не самые лучшие варианты. Да, готично, но им чего-то не хватает. Трагедия не должна быть только жестокой. В ней должна быть мораль. Сейчас люди ценят драму, понимают, что мир не делится только на чёрное и белое, а существует много других оттенков.       Белла осталась на дополнительный урок, и мне пришлось ехать без неё. Вернувшись домой, я не застала Чарли. Видимо, работает. Кажется, сегодня моя очередь готовить. Я тяжело вздохнула и поплелась на кухню. Не люблю готовить. У меня плохо получается, а мои кулинарные шедевры ест только сестрёнка. Она не умеет врать, поэтому по её «очень вкусно» я понимаю, что опять пересолила или пережарила.       Чарли — типичный холостяк. В его холодильнике можно найти всё что угодно, кроме нормальных продуктов. Здесь тебе и три банки пива, и кетчуп, и завалявшаяся половинка лимона. Вижу чеснок! Но это особо делу не поможет. Как он только выживал все эти годы?       Делать было нечего, так что я отправилась в ближайший магазин за продуктами. Идти было недалеко, по пути я встретила пару человек со школы. Они меня узнали, а вот я их нет. Как же тяжело быть новенькой. Я зашла в продуктовый и мысленно сверила цены с магазинами в Финиксе. Здесь дороже. Маленький город с крошечным выбором, оно неудивительно. Я набрала небольшую корзину и поплелась к кассе. Там, на моё удивление, я встретила Дрейка, покупающего сигареты. Он поздоровался со мной и подождал пока я оплачу товары. — Живешь неподалеку? — спросила я, когда мы уже выходили из магазина. Он по-джентльменски предложил проводить меня до дома и донести пакет. Я согласилась. — Можно и так сказать.       Некоторое время мы молчали. Я не знала, о чём можно с ним поговорить наедине. Мы общаемся ещё совсем мало, вот в голову и не приходит, какие темы можно обсудить. С новыми людьми всегда так, да и я давно забыла это чувство. В Финиксе у меня был свой сформировавшийся круг общения. Не люблю чувствовать себя не в своей тарелке. — Тяжело было переезжать в Форкс? — неожиданно задал вопрос он, посмотрев прямо мне в глаза, — Обычно все рвутся в Финикс, а не наоборот.       Я засунула руки в карманы куртки. Вечером особенно холодает, и я поежилась. Как же непривычно! Дрейку же было хорошо. Он живет здесь всю жизнь, наверняка закаленный к такому климату. Я почувствовала себя ребенком, сбежавшим из Африки в Антарктиду. — Решение я приняла быстро, но да. Было трудно. И сейчас тоже, — немного подумав, ответила я и загляделась на вывески и дома, — Здесь всё чужое. Я стараюсь привыкнуть, но иногда не получается.       Дрейк понимающе погладил меня по плечу свободной рукой. Я смутилась. Это было так… нежно? Не понимаю, что со мной. Обычный жест. В нём нет ничего такого. — Но тебе здесь нравится? — Да. Что-то в Форксе есть такое, что хочется продолжать узнавать этот город.       Мы подошли к дому, и Дрейк отдал мне пакет. Наши руки соприкоснулись, и я быстро отвела взгляд. Кажется, мои уши покраснели. Да что со мной! Я же часто общаюсь с парнями и всегда реагировала на такое спокойно. — Спасибо, что провёл. — Тебе спасибо, малышка, — я подняла на него красноречивый взгляд. Что это за обращение такое? Будто он типичный бедбой, а я серая мышка. Он порывисто рассмеялся, слегка закинув голову назад. Мамочки! Какой же у него красивый смех! Как журчание ручейка. Потянуло же меня на сравнения… — За что?       Дрейк заправил прядь моих волос мне за ухо, ненадолго задержав свои пальцы на щеке. Его внимательный взгляд будто пытался прочитать меня. Я глупо уставилась на него. Ничего не понимаю, но может так и должно быть? — Ты — загадка, Этель Свон, которую я хочу разгадать, — с этими словами он развернулся и ушёл. Я долго смотрела ему вслед, стоя на пороге и, когда он уже скрылся за поворотом, я зашла в дом.       Интересно, что значили его слова?