Вместе

      Внутри ворочался комок волнения, но восторг переполнял Северуса от макушки до кончиков пальцев в потёртых ботинках. Он с интересом крутил головой, то и дело касаясь плеча Гарри, чтобы привлечь его внимание. Замок был потрясающий, и даже строгая профессор в зелёной мантии не испортила первое впечатление. Массивные дубовые двери и сложенные из тяжёлых камней стены внушали ощущение безопасности и дома. Да, это место могло стать его домом, местом, куда он будет возвращаться с улыбкой на лице.       Сзади беспокойно переговаривались об испытаниях для распределения. Рыжий мальчик — который торчал на перрроне вместе с братьями, сестрой и строгой матерью — пересказывал какие-то ужасы, напридуманные братом. Заучка строила теории, дёргая всех в радиусе трёх метров. Гарри сжимал до побеления рот, стараясь не смеяться вслух, но уголки губ выдавали его с головой. — Хватит ржать. — притворно сердито буркнул Северус, пихая друга локтем. — То, что ты знаешь больше других, не повод выдавать себя. — Стараюсь молчать изо всех сил. — хихикнул Гарри и зашептал ему на ухо. — Там мальчик со светлыми волосами уверяет, что нам придется сражаться с драконом. — В таком случае в Хогвартс поступали бы не дети, а угли. — развел руками Северус. — Тролль размазал бы нас в лепешку, а переплывать через все озеро уже поздно. — Зануда. — Зато гигантский кальмар был бы сыт.       Гарри снова хихикнул, но те, кто стоял к ним ближе всех, беспокойно оглянулись — видимо им ночной заплыв казался вполне реальным. Вредная часть Северуса была довольна, и только чьи-то вопли заставили его поморщится. Он с любопытством обернулся. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечали первокурсников или делали вид, что не замечают. Он с интересом уставился на них — всё-таки у них в округе он не встречал ни одного призрака. Они вполне по-человечески спорили. — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс… — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…       Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил. — Эй, а вы что здесь делаете? Никто не ответил. — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю?       Они с Гарри и ещё несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! — продолжал улыбаться Проповедник. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился…       Судя по всему, на барсучьем факультете самые болтливые призраки. Северус уже морально приготовится слиться со стеной, когда строгий голос произнес: — Идите отсюда, церемония отбора сейчас начнется.       Под строгим взглядом Макгонагалл не только призраки поспешили свалить, но и ученики моментально притихли. Северус повел плечами: не хотелось бы попасть этой женщине под горячую руку. Гарри по привычке вжал голову в плечи — кажется, он был схожего мнения. — Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!       Северус поморщился. Коленки нервно дрожали, в желудке скребли кошки, и все от того, что их ведут гуськом в огромный зал с кучей любопытных глаз. Он старался не думать о том, сколько там было таких, как Малфой, или хотя бы таких, как рыжие близнецы — наглых мальчишек, отыгрывающихся на не таких, как они.       Когда двери распахнулись и он переступил порог, вдоль позвоночника пробежали мурашки. Сколько бы он ни пытался подавить в себе этот дурацкий, совершенно глупый страх, тот все рос и рос. На них смотрели с интересом, изучали, потому что они были первокурсниками, новенькими. Но иррациональная часть сознания кричала о том, что пялятся только на него, шушукаются, обсуждая старые ботинки и не самую новую мантию. Хотелось одернуть рукава и поднять воротник, но Северус знал, что это привлечет только больше внимания, и лишь качнул головой, чтобы волосы привычной черной стеной закрыли его от мира. Но даже так он видел, насколько красиво было в зале. Над головой парили тысячи заколдованных свечей, в свете которых золотые тарелки и кубки ярко сверкали, а ученики яркими пятнами факультетских цветов напоминали клумбы Литтл Уингинга. Впереди виднелся длинный преподавательский стол с пёстрой фигурой по центру. Все, как рассказывала мать, но гораздо, гораздо прекраснее.       Их поставили перед другими студентами, и Северус почувствовал, как Гарри вцепился в самый краешек его мантии. Он должен был подумать о том, что Гарри тоже может быть не по себе. Внутри кольнула вина, и он кончиками пальцев коснулся чужого запястья, молча извиняясь за невнимательность. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри смотрел вверх. Северус перевел взгляд туда же — над ними простирался бархатный черный потолок, усыпанный звездами. Невозможно искусная иллюзия, казалось, Большой зал находился под открытым небом. — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом заучка. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса». — А про молчание на церемонии там ничего не написано? — А тебя, кажется, не учили манерам.       Гарри, оказавшийся между ними, закатил глаза и даже, кажется, немного расслабился. — Давайте помолчим.       Северус метнул в девчонку высокомерный холодный взгляд, она одарила его презрительным прищуром, но спорить с Поттером никто не стал.       Тем временем строгая профессор уже отлеветировала перед первокурсниками табуретку, которая, наверное, самих основателей детьми видела, и водрузила на нее того же древнего возраста шляпу. Причудливая вещица наклонила кончик в одну сторону, в другую, неожиданно распахнула провал-рот начала петь. Северус знал, что сила магии обширна, но такое сложное колдовство, непонятным чудом сохранившееся до сего дня, его заинтересовало. Мать говорила, что песня у шляпы каждый год разная, но обладала ли шляпа собственным разумом или исполняла заученный текст? Как она отмеряла качества ученика, тоже стояло под большим вопросом, и Северус с трудом удержался, чтобы не посмотреть назад, на стол преподавателей — вдруг кто колдует?       Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал рыжий мальчик. — Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.       Рядом нервно улыбнулся Гарри. Северус повел плечами и чуть сильнее сжал чужие пальцы, не очень уверенный в том, кому из них двоих это было нужнее. Нервозность, отступившая при появлении шляпы, накатила с новой силой, напрочь сбивая дыхание.       Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна!       Факультеты аплодировали, приветствуя новеньких. Первокурсники, многие бледные от нервов, выдыхали, к щекам возвращался румянец, и только слишком быстрый шаг к своему столу выдавал в них остатки беспокойства. Шляпа, опускаясь на очередную вихрастую макушку, будто бы щурилась складками, размышляя. Она то молниеносно выкрикивала факультет, едва коснувшись волос, то чуть покачивала острым кончиком, когда очередной первокурсник сидел слишком долго.       Грейнджер, лохматая доставучая заучка, чуть ли не побежала к табурету. Алознаменный факультет взорвался аплодисментами. Рядом расстроенно застонал рыжий мальчик.       «Не Рейвенкло» — с неудовольствием отметил Северус. Он проиграл спор сам себе. Видимо, наглости в этой Грейнджер было больше, чем жажды знаний. Малфой, хоть и попал со своими телохранителями на Слизерин, успел изрядно понервничать: он вышел бледный с вздернутым подбородком и сцепленными за спиной руками. Видимо, папочка здорово бы ему всыпал, попади любимый сыночек на тот же Хаффлпафф.       Гарри проследил за Малфоем от шеренги распределяемых до места между Крэббом и Гойлом и нахмурился. Северус вновь почувствовал, как внутреннее беспокойство возрастает. Он никак не мог понять, что именно не давало ему покоя: морщинка между бровей и беспокойный взгляд или говорящая шляпа и сотни любопытных глаз. Он уже набрал воздуха в лёгкие и даже повернулся к другу, когда над залом неожиданно разнеслось: — Поттер, Гарри!       Гарри обернулся к нему, взволнованно улыбнулся и шагнул вперёд. По всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом. — Она сказала Поттер? — Тот самый Гарри Поттер?       Внутри что-то ухнуло вниз и забилось беспокойной птицей. Табун испуганных мурашек пробежал до копчика, а руки похолодели. Он не мог оторвать глаз от чертовой говорящей шляпы, хотя малодушно хотел этого, будто заранее знал, что услышит. И всё-таки громогласное «ГРИФФИНДОР!» прозвучало для Северуса, как гром среди ясного неба.       Он проследил взглядом, как Гарри соскочил с табуретки, как его с дружными воплями приняла алая волна, как ему пожимали руки, хлопали по плечам и норовили приобнять.       Ком встал в горле, мешая вдохнуть, и он болезненно сглотнул, проталкивая обиду и горечь дальше по пищеводу. Гриффиндор для смелых, отважных, щедрых и открытых. Северус не подходил ни по одному пункту. Он вообще мало куда подходил, да и наследственность была не лучшей. Сжимая зубы, он силой заставил себя отвернуться от гриффиндорского стола. Он должен это принять, вот и все.       Первый вечер в Хогвартсе запоминается ученику на всю жизнь. но в тот вечер Северус не запомнил больше ни-че-го. — ГРИФФИНДОР!       Гарри облегчённо вздохнул, — не Слизерин, значит, никакого Малфоя — и направился к своему столу. Там его чуть не порвали на кусочки, желая то руку пожать, то одобрительно хлопнуть по плечу. Ребята что-то в разнобой скандировали и оглушительно хлопали в ладоши. Рыжий староста Перси, которого он видел на перроне, вскочил со своего стула, схватил руку Гарри и начал ее трясти с нездоровым энтузиазмом. Его братья-близнецы в это время вопили во весь голос, перекрикивая добрую половину факультета: — С нами Поттер! С нами Поттер!       Когда наконец желающие поздравить его иссякли, Гарри обернулся к учительскому столу, улыбнулся Хагриду, который, поймав взгляд Гарри, показал ему большой палец. В центре стола на большом золотом стуле напоминавшим трон, восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его — он будто сошел с карточки-вкладыша из «шоколадной лягушки». Неподалеку сидел профессор Квиррелл с которым они познакомились в «Дырявом котле», на голове его красовался большой фиолетовый тюрбан. Он бы и дальше продолжил крутить головой, но строгая профессор объявила: — Снейп, Северус!       Северус, стоявший так, словно палку проглотил, размеренным шагом двинулся к табуретке. Гарри с удивлением понял, что больше не видит его лица: тот закрылся волосами, словно шторами, только кончик носа белел. Неужели так сильно волновался?       Шляпа склонилась чуть набок, и Гарри успел сосчитать до тринадцати, когда она, наконец, крикнула: — Слизерин!       Глаза Гарри стали как две тарелки. Они будут на разных факультетах! И если ему придется пересекаться лишь со странной кудрявой девочкой, то Северус станет отличной мишенью для Малфоя и его дружков! Он беспокойно завозился на своем месте, стараясь больше развернуться к столу под зелёным стягом, но смог разглядеть только силуэт с черными волосами. Он не мог подойти к нему, не мог что-то сказать, ведь шла церемония, но он должен был хотя бы посмотреть в темные глаза. Ох, если б он знал, то непременно бы что-нибудь придумал или согласился с предложением шляпы!       Он даже не заметил, как директор начал свою небольшую речь. — …пожаловать в Хогвартс! — донеслось до него. — Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!       Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри задумчиво уставился в стол, когда его окликнули. — Не передашь жареной картошки?       Гарри посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Тут было все: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы. Гарри снова обернулся через плечо, желая наткнуться на взгляд Северуса. Интересно, что больше всего понравился его другу?       Рядом кашлянули. — Эм, да, конечно. — он протянул блюдо с картошкой рыжему мальчику, у, которого столько братьев. — Извини, я просто очень удивился. Столько всего! — Да уж, глаза разбегаются! — поддержал его мальчик. — Меня кстати, зовут… — Рон. — Гарри улыбнулся, увидев, как глаза Уизли округлились от удивления, и хихикнул. Теперь он понимал, что говорил Северус про «написано на лице». — Нет, я не читаю мысли, просто ты с семьёй стоял как раз перед нашим вагоном. — А… — протянул Рон. Кажется, он всё-таки не поверил. — Слушай, а у тебя действительно этот, ну… — он показал на лоб.       У Рона оказалось пять братьев и сестра, папа, работающий в министерстве Магии, строгая, но заботливая мама, большая коллекция карточек известных волшебников и любовь к квиддичу. Дружелюбный и общительный парень, Гарри нравились такие. Они то и дело отрывались от ужина, чтобы что-то обсудить. Гарри внутренне ликовал: Северус достаточно много рассказал ему, и он мог довольно свободно поддерживать разговор о волшебном мире. Гарри подумал, что можно было бы их познакомить.       После ужина увидеться с Северусом опять не получилось: старосты шустро построили первокурсников и повели в сторону жилых комнат. Ноги Гарри снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным и даже не обратил внимания на живые портреты, перешептывающиеся между собой. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Гарри не переставал спрашивать себя, когда же они доберутся до цели. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой, он даже не особо заинтересовался полтергейстом Пивзом. Только услышав про Кровавого Барона и пробравшись за картину в комнаты, Гарри встрепенулся и повернулся к Перси. — Извините, а как пройти к слизеринцам?       В гостиной повисла такая тишина, словно кто-то наложил заклинание немоты. На Гарри смотрели, как на невиданную зверушку. Наконец народ начал отмирать. — Хорошая шутка, Гарри! — Уже готовишь что-то грандиозное? — Неплохо, Гарри! А нам с тобой можно? — Зададим им! — Я ничего такого не имел ввиду. — Гарри нахмурился. Он решительно не понимал, что такого сказал.       Перси удивлённо приподнял рыжие брови. — Слизеринцы живут в подземельях, но ты в любом случае сегодня туда не попадешь — уже был отбой. — совершенно серьезно ответил он. — Спасибо. — Гарри кивнул, решив, что обязательно поймает Северуса утром. Уж в Большом зале он не потеряется.       В спальне, куда он поднялся с другими пальчиками-первокурсниками, снова повисло неуютное молчание. — А тебе зачем к слизням? — подал голос Рон.       Гарри поморщился от такой клички. Может лучше змеи? Злой Северус шипит точь-в-точь как потревоженная гадюка. — У меня там друг. — Он ведь теперь слизеринец. — встрял светловолосый мальчик, Симус Финиган. — Все знают, что Гриффиндор и Слизерин враги. Значит, вы теперь тоже. — И что? — Гарри удивлённо оглядел гриффиндорцев. Только на лице Невилла не читалось возмущенного недоумения. — Вы что, ждёте, что я перестану с ним общаться?       Ребята неуверенно переглянулись, кто-то кивнул. — Там учатся темные маги. — Сам-Знаешь-Кто учился на Слизерине. — И его приспешники тоже. — упрямо сказал Финиган. — А теперь ты с нами, на правильной стороне.       Какая ещё сторона, какие приспешники, они что, с ума посходили? Другой факультет это всего лишь параллельный класс! Гарри хотелось смеяться и ругаться одновременно: ну что за глупости! Северус до этого вообще учился в самой ужасной школе в округе, но это не помешало им подружиться. Так почему сейчас что-то должно изменится? — Я на нашей с Северусом стороне. — он вздернул подбородок, чтобы казаться старше, увереннее. — И на стороне Малфоя. — вставил смуглый кудрявый мальчик Дин Томас. — Люциус Малфой был близок к Тому-Кого-Нельзя-Называть, а теперь его сын учится на Слизерине.       Гарри потёр шрам — усталость в купе с этим, видимо, бессмысленным разговором, вызвала раздражение. Они могут говорить так до полуночи и ни к чему не придут. — Послушайте, — Гарри тяжело вздохнул. — Серверус мой друг. Лучший друг. Даже если из-за моего общения с ним вы устроите бойкот, я не передумаю. — Гарри, вставай!       Всю ночь ему снилась какая-то чертовщина, и, проснувшись, Гарри решил, что дурацкий разговор о враждующих факультетах ему привиделся. Рон, сонный и лохматый, тормошил его за плечо. — Вставай, иначе опоздаем на завтрак.       Гарри сладко потянулся, предвкушая интересный день и отдернул полог кровати. С соседней ему помахал Невилл и ободряюще улыбнулся. Гарри улыбнулся в ответ, быстро собрался, пригладил торчащие волосы и вместе с Роном шустро спустился вниз. На этом хорошее утро кончилось. Гриффиндорцы, ожидающие приятелей в гостиной, странно на него косились. В них уже не было вчерашнего одобрения и восторга, они хмурились, подозрительно косились и недовольно поджимали губы. Кто-то буркнул им «Доброе утро», но добром там и не пахло. Тем неприятнее было стоять и ждать вместе с Перси тех первокурсников, которые умудрились проспать в первый день.       За гриффиндорским столом царила та же удручающая картина. Ещё вчера факультет праздновал победу, получив негласный трофей, — героя собственной персоной! — а теперь дружно скорбел о попраной чести. У Гарри, переевшем на пире, при виде кислых лиц, окончательно пропал аппетит. Он отодвинул тарелку и решительно поднялся из-за стола. Раз исправить ситуацию он не может, он ее усугубит. — Ты куда? — удивлённо пробормотал Рон. Он не страдал потерей аппетита и с удовольствием уплетал омлет.       Гарри кожей ощутил, как на него устремились чужие взгляды, и хмыкнул, бросив взгляд на слизеринский стол. — Нервировать окружающих. Рон оторопело приоткрыл рот, но тут же его закрыл и улыбнулся. — Будь осторожнее там.       Северус устало опустился на свое место, ближе к краю. Ночь, на удивление, прошла нормально: его никто не попытался проклясть или просто окатить водой из-за угла. То ли Малфой умаялся на вечере, то ли просто решил, что судьба достаточно проучила изгнанника рода, но пакостей пока что не было. Ну, не считать же за такую наглую, самодовольную ухмылку. У Северуса кулаки чесались подправить эти розовые губки одним точным ударом, но развязывать войну? Увольте, он не полный идиот, чтобы идти в одиночку против Малфоя и его подпевал.       Есть совершенно не хотелось, но он машинально пододвинул тарелку с чем-то горячим и даже ухватился за вилку. Мысли были в раздрае и с Малфоя скакали совершенно не туда, куда надо, глаза вообще то и дело пытались покоситься на гриффиндорской стол. На душе становилось все паршивее, но он старался игнорировать это ощущение столько, сколько понадобится. Сейчас начнется учеба и ему будет не до душевных терзаний. Может, они будут даже иногда общаться. Хотя бы летом. Или просто кивать друг другу при встрече, или… — Доброе утро!       Что-то красное плюхнулось рядом с ним и взлохматило непослушные черные вихры. Северус резко развернулся, чтобы наткнуться на Гарри чёртова Поттера. В гриффиндорской форме. За слизеринским столом. Тот привычно улыбался и по-хозяйски пододвигал к себе кубок с тыквенным соком. — Что ты тут делаешь? — давя в себе желание шокировано уставиться на Гарри, спросил он.       Этот вопрос беспокоил не только Северуса — даже если бы посреди Большого зала появился дракон, вряд-ли бы кто-то обратил на него внимания. Поттер и так привлекал к себе внимание, но эта выходка была прям-таки бельмом на глазу враждующих факультетов. Любопытные ученики вытягивали шеи, крутились на месте и поворачивали головы, готовясь уподобиться совам. — Хотел узнать, хочешь ли ты сидеть со мной на уроках. — как само собой разумеющееся спросил Гарри.       Слизеринцы дикими глазами наблюдали, как он уплетал кекс, утащенный с общего блюда. Рядом кто-то булькнул и закашлялся. Северус покосился на таких же офигевших гриффиндорцев и кивнул в их сторону. — Хочу. А твой факультет, судя по их рожам, хочет меня побить.       Гарри тут же нахмурился и поджал губы. Кекс в его руке треснул и посыпался на поставленную Северусом тарелку. — Не все. Наверное. Мы вчера… поговорили. Видимо, новости тут разлетаются моментально. — Так, стоп. — Северус ухватил его за подбородок, поворачивая то одну щеку, то вторую к свету. — Только не говори, что ты влез в драку меньше чем за сутки.       Гарри лениво отпрянул и мотнул головой. Лицо его, слава Мерлину, нигде не отливало ни фиолетовым, ни ярко красным. — Нет, просто поговорили, честно. Я сказал им, что ты — мой друг, и мне все равно, примут они это или нет.       Северус с интересом посмотрел на гриффиндорский стол. Теперь стало понятно, почему некоторые возмущённо пыхтели и сверлили его недовольным взглядом — какой-то слизеринец уже занял место лучшего друга героя, вот облом. Гаденький внутренний голос ехидно потирал ручки. — Значит, — Северус кашлянул, пряча смешок. — я стою целого львятника. — Видимо да. — Гарри улыбнулся и протянул Северусу его сумку. — Я говорил, что шляпа предлагала мне Слизерин? — Ты только что прилюдно наплевал на негласные устои и сел за стол врага. — Северус фыркнул и поудобнее ухватился за потёртый ремешок на плече. — Нет, ты точно гриффиндорец.       Напоследок он обернулся через плечо. На белой рубашке Малфоя красовалось оранжевое пятно от сока.