Альма-матер и клуб "nb2" в Кванакку

Сонхва, припекаемый через окно пятого этажа солнечными лучами, плавился, сверля взглядом стену с фотографиями. На них столько воспоминаний, что голова кругом идет. Вот они с Уёном пытаются отстоять честь запеканки в столовой перед Саном, который на отрез отказался называть это "детище кулинарии" едой, а вот они уже с Саном через месяц едят эту самую запеканку, потому что другая еда закончилась, а Чхве умирал с голоду после тренировки. Это они с Ёсаном и Уёном доделывали презентацию в шесть утра, потому что до пяти играли в приставку, а это Чонхо пытался втолковать ему, что не поедет в караоке-бар только потому, что "он поет просто классно, совсем неважно, что завтра экзамены". На фото сверху он тайно сфоткал Юнхо и Минги, которые точно-точно просто друзья, поэтому просто так держатся за руки. Как же Минги раскраснелся, когда увидел это фото. Сонхва предлагал его отдать, но вместо этого Юнхо просто сфоткал его на телефон, а оригинал оставил на сохранение автору. Они, кстати, до сих пор точно-точно просто друзья, которые случайно по-пьяни поцеловались перед отъездом. Рядом общее фото около реки. Хотели устроить огромный пикник, но по итогу купили кучу чипсов, кучу соджу и только парочку других продуктов. Сонхва после этого пикника неделю извинялся перед желудком, а затем месяц не ел ничего кроме риса, свежих овощей и яиц. Зато он от души посмеялся от того, как Юнхо окунули в ту самую реку, Уён рассмеялся до того, что соджу пошло носом, после чего ему уже было не до смеха, Сан играл на гитаре чудесно ровно до первой рюмки, после которой резко позабыл это умение и стал просто ластиться к Уёну, чтобы уснуть на нем. У него даже почти получилось, но его разбудило то самое соджу, покинувшее владельца. А еще с ними был Хонджун. Он словно был со всеми сразу, был участником каждого переполоха. Только для Сонхва почему-то всегда оказывался лишь сторонним наблюдателем и никогда участником. Фото с Хонджуном тоже есть. Гораздо меньше, чем любых других, но оттого Сонхва их ценил сильнее. На первой они впервые оказались вдвоем около закрытых дверей университета. Невероятным образом сложилось так, что именно они пропустили новость об отключении электричества и воды, из-за чего вуз взял выходной. После встречи перед закрытым дворцом высшего образования, Хонджун угостил его кофе. Самый вкусный кофе в его жизни. И точно-точно не из-за Хонджуна. На следующей они вместе с Саном выбирали в магазине подходящий последнему пиджак. Хонджун, вроде как, был очень хорош в чувстве стиля, да и в моде разбирался, а Сонхва был соучастником действа по праву соседа в общежитии — Сан брал его повсюду. Сонхва весь шоппинг набирался смелости попросить Хонджуна подобрать и ему пару вещей, но так и не решился. До сих пор жалел. А это последняя, на ней просто Хонджун, сидящий на лавочке у вуза. В самый простой будний день, без каких-либо событий. Но Хонджун был на этом фото невероятно красивым. Он всегда таким был. А Сонхва лежал, чувствуя, как ко лбу прилипла прядь челки. Хонджуну он не нравился. Вернее, нравился, но только по-дружески. Они были в одной компании, часто болтали и даже бывали только вдвоем, потому что учились на одном курсе, но толку-то. Хонджун смеялся, пару раз даже обнимал на прощание, а потом уходил домой. Не писал в свободное время, не спрашивал, как у Сонхва дела и не звал встретиться. На сообщения самого Сонхва тот, конечно, отвечал, но тоже только из дружеского порыва. Некрасиво игнорить сообщения друга о том, собирается ли он на пары и пойдет ли в кофейню после. Сонхва не знал почему. Ёсан говорил, что люди не нравятся так же "просто", как и нравятся. Причин нет, просто так сложилось. Ёсан вообще не был большим поклонником романтики. А у других Сонхва почему-то стеснялся спросить. Один раз заговорил об этом с Саном. Без имен, конечно. Тот ушел в размышления, но итог был примерно тот же, что у Ёсана. Сонхва думал иначе. Сонхва считал, что для такого как Хонджун, он просто недостаточно хорош. Потому что Хонджун — это Хонджун. Одно имя говорило само за себя. Его знали столько людей, что казалось, будто он был не меньше, чем звездой вуза. Скорее, звездой всей страны, при том будучи обычным студентом. Хонджун хорошо учился, хорошо пел, хорошо выступал. Он был в отличной спортивной форме, шикарно одевался. Парфюм — потрясающий, всегда подходящий к образу. Кожа — шелковая, ни единой шероховатости. Волосы — идеальный блонд, так еще и мягкие, как хлопок. Он был идеальным с ног до головы. Его любили все. А он прекрасно относился ко всем. Сонхва таким не был. Сонхва чувствовал прилипшую ко лбу прядь. Сонхва знал, что он далеко не такой идеальный. У него не самое красивое лицо, да и тело тоже. Одежду он подбирать старался, но перед выходом готовый образ всегда казался ему каким-то неказистым. Он даже пытался одеваться как Сан — ничего лишнего, штаны и кофта, но получалось еще хуже, хотя сам Чхве в этом выглядел как модель. С волосами было лучше, но тоже не всегда. От влажности они пушились, а от жары теряли объем и быстро жирнились. А головные уборы почти все ему не шли. Сонхва понимал, почему Хонджун в нем не заинтересован. Сонхва убрал прядь со лба и отвернулся от стены с фотографиями. В комнате общаги он был один — Сан уехал домой. Паку домой пока не хотелось. Позже обязательно поедет, но сейчас хочет побыть в этой душной квартирке в надежде на что-то. Нет, самому себе он мог признаться, что просто не хотел домой. Он хотел остаться здесь и пытаться вывернуть свою жизнь в другую сторону. Стать немного красивее и немного увереннее в себе. Хонджуну бы наверняка такое понравилось. Оценил бы. По-дружески, конечно. Сказал бы что-то в роде "Сонхва, так держать!" или "Я рад, что ты ищешь и находишь себя". На самом деле, иногда Хонджун его даже раздражал. Тем, что был таким классным. Его любили все преподаватели, учеба давалась влет. Всегда везло. Он нравился половине вуза и, если бы захотел, мог встречаться с кем угодно. Сонхва не понимал, как тот умудрился выиграть в эту лотерею судьбы и получить джекпот. Но больше всего бесило то, что он повелся на эту идеальность. Вступил в сотни тех, кто хотел быть с ним. Но с другой стороны верил, что он отличается от других. Его симпатия искреннее, влюбленность — сильнее. Плюс, у него было преимущество — они были в одной компании. Хонджун пусть и был легендой вуза, но настоящими друзьями считал только их компанию, проводил свободное время только с ними. И Сонхва считал настоящим другом. Сонхва выругался собственным мыслям в тишину комнаты. Бесило ужасно. Нет ничего хуже, чем думать об объекте симпатии, когда сам лежишь в душной комнате, вспотевший и уставший несмотря на то, что утром был в душе. Сонхва честно смирился, что эта симпатия невзаимна и остается с ним только до момента, пока он окончательно ее не отрефлексирует. Придумывание сюжетов перед сном этой рефлексии не способствовало. Но Сонхва старался. На каникулах в общежитии совсем нечего делать. Совсем. А делать что-то по учебе заранее было ужасно лень. Оставалось с разницей в пару минут открывать одни и те же приложения на телефоне, раз в три часа пытаться открыть книгу и читать пару слов, а раз в час вставать за новой порцией воды. В городе, кроме Хонджуна, который еще и в дополнение был местным, никого не осталось. Ирония была зла. Сонхва в очередной раз открыл инстаграм. Обновилась история — для близких друзей, аккаунт Хонджуна. Был в вузе, помогал с разбором документов в деканате. На фото весело придерживал кипу бумаг. Сонхва держал в голове один кадр, которому так и не посчастливилось стать фотографией. Они стояли в коридоре университета, Хонджун слушал историю какого-то парня из деканата о том, как те искали какие-то документы. История была смешной, а для Хонджуна, знавшего обстоятельства лучше, в особенности. Под конец он заливался смехом и, пытаясь успокоиться, уткнулся в плечо Сонхва. У него тогда были духи с лемонграссом. В дверь постучали. Сонхва устал видеть лицо коменды, которая то и дело проходила по комнатам оставшихся на лето студентов, чтобы в очередной раз убедиться, что те не нарушили какое-нибудь правило или не забыли сделать что-то еще, о чем она сама вспомнила только сейчас. Но вместо этого, лениво открыв дверь и зевнув, Сонхва увидел совсем иное лицо. Сияющее улыбкой и довольными глазами. И два мороженых в чужих руках. — Я хотел уже поехать домой, но вспомнил, что ты в общаге остался, решил зайти. С собой взял набор по спасению от жары, — Хонджун тряхнул мороженым и сумкой, в которой брякнули лимонады в жестяных банках. Хонджун скользнул внутрь комнаты. Как всегда с иголочки. Его будто жара и не трогала. Только единственная капелька пота на виске, которая делала его только привлекательнее. Не сдержавшись, Сонхва осторожно смахнул ее легким движением пальца. Хонджун проводил взглядом неожиданное движение, но ничего не сказал. Вместо того пустился в рассказ о делах в вузе и всучил мороженое. Со вкусом кока-колы. Любимое у Сонхва. Сонхва больше рассматривал быстрые глаза, мягкую жестикуляцию и раскрасневшиеся от перепада температур губы, чем слушал историю. Думал о том, что сам выглядит совсем не под стать. В домашней одежде, без макияжа. Общажно. Несмотря на свое не особо внимательное слушание, отреагировал он должным образом, разговор полился сам собой. Обо всем — учебе, погоде, преподавателях и новой кофейне в другом квартале, где Хонджуна за свой счет угостил бариста. — Ты просто ему понравился, — улыбнулся Сонхва, слушая очередную ситуацию, где кто-то пытался подступиться к сердцу Хонджуна. Этих ситуаций были сотни. Серьезно. — Он, наверное, подумал, что не угостить такого красавчика будет главным его упущением. — Будет тебе, если бы все бариста угощали красивых людей кофе, то они бы обанкротились, а такие как ты, например, умерли от передоза кофеином. Сонхва на секунду почувствовал, что его губы примерзли к мороженому. Хонджун просто его поддерживает. Он знает, что Сонхва не очень уверен в себе. — Но, раз ты жив, теория и правда терпит крах. — Так чего ты остался в общаге? — резко поменял тему Хонджун, крутанувшись на стуле. В такие моменты он был похож на белку. — Да не знаю, просто захотелось тут еще побыть, — пробубнил Сонхва базовый ответ. — Печешься в этой духовке, — сочувствующе протянул Хонджун. — Может, поедешь ко мне? Я дома один, скучно. А тебе посвежее будет. Но, это если ты хочешь, конечно. Сонхва замер в очередной раз. Жить с Хонджуном даже пару дней — что-то удивительное. Они уже ночевали в одном помещении, но, как правило, рядом всегда был кто-то еще из их друзей. — Я даже не знаю, не хочу тебя стеснять, — ответил Сонхва, все еще думая, как реагировать. — Не говори ерунды, я только за, я ведь сам предложил. Хонджун протянулся со стула ближе, наклонившись над Сонхва и оперевшись на его колени. Глаза быстро бегали по лицу последнего, пытаясь выудить из него ответ на предложение. — Сходишь со мной в торговый центр. Один не люблю ходить, а вещи новые хочется, — продолжал Хонджун. — И тебе что-нибудь подберем. Ну, как? Хонджун нависал совсем-совсем близко, пока Пак думал, реально ли это. Конечно, реально. Какие друзья не ходят по магазинам? Только те, которые влюбляются в своих друзей и не могут нормально соображать рядом с ними. Хонджун быстрым движением убрал злосчастную прядку челки Сонхва, которая в очередной раз выбилась из волос. — Так смотришь на меня, — вдруг произнес Хонджун, все еще бегая глазами по лицу напротив. — Как "так"? — пробормотал Сонхва первое, что пришло в голову. — Как будто сейчас купишь мне кофе за свой счет, — на лице вновь возникла лучезарная улыбка, а взгляд остановился на глазах напротив. — Ты постоянно так на меня смотришь. Найти ответ на такое заявление, когда в голове кавардак, на улице пекло, а сверху нависает объект собственной влюбленности — задача невыполнимая. Сонхва лишь прокручивал в голове сказанное, нервно перебирая ситуации, в которых он мог так проколоться. Проблема была в том, что эти ситуации — буквально каждая их встреча. — Уже так давно хочу тебя об этом спросить, — продолжал Хонджун, не получив ответа. — Я не знаю, что думать. Ты всегда так смотришь, но ничего не говоришь. Если я себе надумал, так и скажи, просто... я давно это замечаю. Одна рука Хонджуна сместилась с чужой коленки, забрала остаток мороженого и бросила его куда-то на упаковку на тумбу. Убрав мешающий объект, он осторожнее обычного накрыл ладонь Сонхва своей, тем самым выбив у последнего остаток воздуха из груди и мыслей из головы. Хонджун всегда был смелым во всем. Шел напролом, если видел цель — добивался ее. Его не пугало ничего. Бесстрашный идеальный Хонджун. Сонхва боялся даже поднять глаза на этот идеал. — Сонхва, пожалуйста, скажи что-нибудь, — полушепотом произнес Ким. — Я сказал что-то не то? Или это было чересчур? Большой палец аккуратно поглаживал тыльную сторону ладони Сонхва. Ища беличьими глазами ответ, Хонджун непроизвольно склонился еще ближе, сократив расстояние до ничтожных размеров. — Нет-нет, все нормально, — наконец ответил Сонхва, чувствуя, как в горле все пересохло. — Я просто не хотел говорить тебе это. Мы друзья, в одной компании, а тут я со своими чувствами. Тем более я тебе даже не нравлюсь... Поток попыток хоть как-то объясниться был прерван явно негодующим взглядом. — Тебе кто-то об этом сказал? — спросил Хонджун, чуть хмурясь. — Нет, я сам понял. Лицо смягчилось. Теперь на него смотрели как на дурачка. Еще лучше. — Я не виню тебя в этом и тем более не обижаюсь, это нормально, что чувства невзаимны... Очередное объяснение крахом пало. У Пака в голове, честно говоря, крахом пало в голове абсолютно все. Хонджун, уже не считая нужным держаться на расстоянии, напористо прильнул губами к чужим, целуя мягко-мягко. Он знал, что на поцелуй ему ответят. Сонхва никогда не целовался с человеком, который ему бы нравился. Пару раз — на тусовках или в клубах с незнакомыми пьяными девушками. Совсем не то. Больше неприятно, чем хоть как-то иначе. Но сейчас — совсем другое. Он плавился быстрее, чем мороженое, и неосознанно подавался вперед все сильнее, пока чужие руки не стиснули его плечи, а тело не оказалось прижато к стене другим. Губы Хонджуна — тонкие, горячие. Самый приятный поцелуй... нет, вообще самое приятное что-либо в жизни Пака. Лучший момент его жизни. — Сонхва, — протянул Хонджун на ушко, отстраняясь от губ. — Ты временами такой дурак. Сонхва не думал. Сонхва просто пытался отдышаться. И, желательно, успокоить бешеный ритм сердца. — Ты самый прекрасный человек, которого я знаю, — продолжал Ким, положив голову на плечо и уткнувшись носом в чужую шею. — Но ты всегда держался от меня таким особняком, что по итогу сам же и начал игнорировать все мои попытки подступиться к тебе поближе. Сонхва начал думать. Вспомнил кофейни, в которых Хонджун всегда только по-дружески угощал его кофе и пирожными, вспомнил кучу конспектов, которые Хонджун всегда приносил сам, первый, чтобы ему было легче, вспомнил, как Хонджун уболтал препода по физре закрыть все пропуски Сонхва за просто так, вспомнил, как тот подарил ему безумно красивый браслет с камушком по причине "ну, сегодня такой классный вторник". Стало стыдно. В голове все это время, все эти месяцы было лишь "я слишком плох для него" и "он всегда будет видеть во мне друга, мы не одного уровня". Он и правда дурак. Пусть и дурак, до сих пор не понимаюший, как Хонджун мог увидеть в нем что-то другое. — Если ты не видишь своего очарования, его прекрасно вижу я, — вновь тихо и нежно-нежно протянул Хонджун. — Ты так строг к себе, хотя я считаю, что ты нуждаешься в куда более чутком отношении. Если не готов так относиться к себе сам, к тебе так буду относиться я. — Ты мне очень нравишься, — произнес Сонхва, на что получил тихий смешок в шею. Припозднился с признанием. — Прости, что зациклился на себе. — Не извиняйся за это, не нужно, — Хонджун приподнялся, коснувшись кончиками носов. — Лучше скажи, поедешь ли теперь со мной? Веришь, что я точно-точно буду рад тебя видеть? — Верю, — улыбнулся Сонхва. — Отлично, — ответил улыбкой Ким, тут же сменяя ее на поцелуй. Уже более уверенный, но все такой же мягкий. — Заодно расскажу одну историю про Минги. Сонхва, потерявшийся в поцелуе, случайно мазнул губами по щеке Хонджуна. Смутился, но сказанное быстро привело в чувство. — О Минги? Что там такое? — Все в квартире, — Хонджун поднялся. — В общаге ужасно жарко. С тобой вместе так тем более. Сонхва почувствовал, как лицо зарделось. А мороженое растеклось по тумбе.