Хрупкий мальчик

      Еще в детстве я осознал, что не хочу взрослеть. Взрослая жизнь наполнена лишь горестями, трудностями и страданиями. Будучи совсем ребёнком, я замечал, как моим родителям порой трудно. Они никогда не говорили мне, что их тревожит, но я видел, как трясутся руки отца каждый раз, когда он читает газету. Видел, как дергается мамин глаз, когда она наносит макияж. Подмечал, как в аптечке становится все больше и больше лекарств. Был свидетелем того, как на маминых прекрасных волосах начинали появляться первые седые локоны, а на красивом и добром лице первые морщинки. Неужели это то, что из себя представляет взрослая жизнь? Смогу ли я обрести счастье в этом бренном существовании, или меня также будут окружать тревога, страх, болезни? Что я должен сделать, чтобы осветить свое будущее и осчастливить настоящее дорогих мне людей? Справлюсь ли я?          Лишь бы только в моей жизни появился Питер Пэн, который научит летать и заберет в Страну Грёз, где нету времени, нету прошлого и будущего. Есть только настоящее, которое никогда не закончиться. Я хочу отправиться в эту вечность, хочу стать её частью, стать одним целым с таким сладким и чарующим словом «навсегда».         А еще, я хочу отправиться туда с тобой.

***

         — Ты еще долго будешь так лежать? — вставил Ёнджун, выводя младшего Чхве из транса. Голос знакомого человека заставил его опомниться и резко подняться на ноги, оперевшись на протянутую руку помощи.          Бомгю встал ногами на землю, все также держась за руку человека рядом. Он не говорил ничего, просто продолжал смотреть на облака, боясь сделать неверное движение и спугнуть зверушку, которую так крепко продолжал держать за руку.          — Ты что, ходил в зал? Твоя хватка стала такой сильной, — добавил старший Чхве. — Может отпустишь? Я же так и руки могу лишиться, — ехидно улыбаясь, продолжал говорить Ёнджун.          — Ой, прости, — неловко ответил Бомгю, резко отпуская руку старшего.          В этот момент Бомгю осмелился посмотреть на давнего друга. Он разглядел в нем всё такого же Ёнджуна хёна, как и прежде. Изменился только цвет волос, который он менял чуть ли не каждый месяц. Сейчас его волосы были натурального черного цвета, который из всех испробованных хёном цветов подходил ему больше всего. Сейчас он не казался инопланетным и эксцентричным, он смахивал на обычного среднестатистического студента: джинсы, толстовка, кеды и кепка. Идеальный набор.          — Ты не такой общительный, как прежде, — усмехнулся Ёнджун.          Бомгю не смеялся в ответ. Он продолжал молчать и смотреть в никуда. В голове была пустота, тишина, которая была настолько громкой и невыносимой, что хотелось схватиться за голову и снова упасть на землю и разрыдаться, то ли от боли в душе, то ли просто от непонимания происходящего. Бомгю был не просто расстроен и взволнован: он был рассержен. На ситуацию, что приключилась с ним буквально недавно в стенах злополучного университета, на происходящее, что имеет место быть в данный момент, на Ёнджуна, на пасмурную погоду, на людей, что сейчас находились на улице и так далее, тому подобное; однако, в большей степени, Бомгю был рассержен на самого себя. За то, что не смог убежать, за то, что снова схватил его руку, за то, что позволил помочь, заговорил с ним и повёл себя так дружелюбно, в то время как вместо этого должен был ударить его со всей силы, убежать прочь и больше никогда не вспоминать. Он не смог, и самое обидное: никогда не сможет так поступить с ним.          — Совсем ничего не скажешь? — продолжал расспрашивать Ёнджун и бесстыдно пялиться в глаза младшего.          — Я думал, ты помер, — наконец ответил Бомгю в своей привычной манере, что было очень неожиданно для собеседника. Неожиданно, но вполне ожидаемо, ведь перед ним стоял всё тот же заносчивый и вредный младшенький, в котором Ёнджун прежде души не чаял. Старший Чхве был повержен данным ответом и разразился смехом, держась руками за живот. Его милая привычка, когда смеется.          — Можно и так сказать, — делая вид, будто бы вытирает со смеху слезы, говорил Ёнджун. — Считай, я восстал из мертвых.          Бомгю не смеялся, даже простую улыбку он не был в силах выдавить из себя, что уж говорить о смехе, который когда-то был милым коньком младшего Чхве и так нравился Ёнджуну. Слышать игривый смех своего дорогого тонсэна было лучшей наградой для старшего. Но у Бомгю не было в планах порадовать уши давнего друга в ближайшее время.                Ёнджун заметил, что парень напротив даже бровью не повёл на его прежде весьма заразительный смех, что мимолётно, однако всё же задело хрупкие струны в его сердце. К слову, он прекрасно осознавал, почему младший ведёт себя так, но боялся признаться в этом перед ним, а тем более перед самим собой. Он знал, какую ужасную ошибку допустил, и готовился к её скорейшему исправлению, но никак не был готов встретиться с главной причиной этих угнетающих эмоций лицом к лицу так скоро и неожиданно. Всё, что приходило на ум в этот момент — притворяться, будто ничего не произошло. Притворяться, что ты не подонок, который бессовестно предал своего лучшего друга, бросил его, променял на более выгодный для себя круг общения; пропал на несколько лет, изменив номер телефона не предупредив, удалил все социальные сети и был полностью изолирован от прежней жизни. Ёнджун был готов упасть к младшему Чхве на колени и раскаяться прямо сейчас, прямо здесь, в центре какой-то многолюдной улицы, перед глазами всей этой толпы, что уже втихаря пялилась на них. Но даже этого было бы недостаточно, чтобы Бомгю смог его простить.          — Не ожидал увидеть тебя здесь, — неловко вставил Ёнджун. — Ты…          — Я поступил в Сеульский, — перебил его Бомгю, все также демонстрируя свое негодование.          — Это…круто, — протяжно говорил Ёнджун.          И снова эта угнетающая тишина. Они оба не знали, что сказать: слова просто застревали в горле. Они были подобны тяжёлому булыжнику, который невозможно поднять в одиночку. В горле стоял ком, загораживающий путь словам, которые даже не успевали сформироваться в мозгу. Между ними было слишком много недопониманий, которые ужасно хотелось прояснить, обговорить, разжевать каждую мелкую деталь, раскрыть все секреты и тайны, что оба хранили друг от друга уже несколько лет. Ёнджун, главный злодей в этой истории, особенно хотел исправиться. Именно поэтому единственное, что пришло ему в голову, — это сбежать. Но только для того, чтобы вернуться снова, уже более подготовленным и собранным.          — Прости, мне нужно идти, я… — тараторя, произносил старший, глядя в разочарованные глаза младшего. Ему был ненавистен этот пустой взгляд такого жизнерадостного человека, которым всегда являлся его мишка-Боми.          «Я снова сбегаю от него», — неожиданно подумал про себя Ёнджун.          — Можем ли мы как-нибудь встретиться? Прошу тебя... — пытался спокойно говорить старший Чхве, но у него это совсем не получалось. Его сразу же выдала резкая хватка за руку младшего и умоляющий, жалкий тон.          Больше Джун ничего не говорил, будто бы настраивал себя на отказ, закрывая от страха глаза. Он боялся услышать что-то негативное ровно также, как и показаться слабым трусом в глазах своего младшего. Он почувствовал, как глаза начали наполняться влагой.          —Учёба сейчас очень загруженная…— немного обдумав свои слова сказал Бомгю, после чего сразу же продолжил, заметив подавленное лицо парня напротив, — Но на этих выходных я буду свободен, если ты хочешь, конечно, можем…          — Отлично! — перебил того воодушевленный Ёнджун, — Тогда, я напишу тебе сегодня вечером. Ты же не изменил номер, да?          — Не изменил.          — Хорошо. Увидимся, Боми! — напоследок сказал Ёнджун и растворился в шуме суетливой толпы, отставив Бомгю наедине со своими мыслями.          «Боми. Он серьезно назвал меня так? Последний раз, на моей памяти, он называл меня подобным образом лет в семнадцать. И делал он это с таким нежеланием, будто его принуждают…А сейчас, как ни что не бывало так миловидно улыбается…Раздражает. Ёнджун раздражает, ужасно бесит, ненавижу его…» — думал про себя длинноволосый парень, как вдруг, незаметно для всех в округе и неожиданно для самого парня, по его щеке покатилась маленькая, но такая обжигающая и невыносимая слезинка. Он не хотел прощать его.

☆☆☆

         Если бы ты сказал мне прийти – я бы без промедлений прибежал к тебе. Если бы ты сказал уйти – я бы ушёл. Если бы сказал умереть – я бы умер, если бы сказал жить – я бы жил. Жил бы ради тебя так долго, насколько бы мне позволили высшие силы. И даже после смерти я бы гнался за тобой, я бы держал твою руку, смотрел бы в твои глубокие глаза, ласкал бы твои густые волосы, обдуваемые нежным ветром, вновь и вновь произносил твоё имя, словно это не просто набор букв, а что-то большее, такое приятное, спокойное, любимое. Я бы слагал песни о тебе, передавал бы твой образ через поколения, лелеял бы его в своих фантазиях, тайнах, снах. И я бы гордился этим. Одержимостью.

☆☆☆

         Время будто остановилось: часы, висящие на стене съемной квартиры, намекавшие на её давний год постройки, больше не издавали противных для Бомгю тикающих звуков, а покорно продолжали показывать злополучное время – девять часов вечера. Парень абсолютно ничего не хотел делать, даже не смотря на то, что в его интересах на данный момент должна была быть подготовка к завтрашнему учебному дню, который обещал быть не самым лёгким по многим удручающим причинам. Этим таинственным вечером он мог лишь глазеть на темный экран новенького телефона, который тому подарили родители на его двадцать третье день рождения, и ждать уведомления от определенного человека. Мысли не давали ему покоя: то они уверенно наполняли желанием встретится с давним другом, то умоляли прогнать его и больше не впускать в свою жизнь, давая понять, что хорошим это не закончится, выпуская из себя жалкие угрозы, что его ожидает та же участь, что и четыре года назад. И он боялся, тревожился, что всё происходящее – глупая иллюзия его необъятного воображения или же глубоких страхов, что осели на дне его души. Даже подумывал, что и не было никакого Ёнджуна на его пути, что руку ему протянул вовсе не друг детства, а обычный неравнодушный прохожий, что беспромедлительно спохватился помочь упавшему юноше. К счастью, обстоятельства реального мира не заставили себя долго ждать и не позволили этому навязчивому потоку мыслей произрастать в сознании бледноликого паренька, когда экран телефона неожиданно загорелся ярким свечением.          Бомгю увидел сообщение от незнакомого номера, но суть контекста этого сообщения разглядеть не успел, когда экран телефона потух. Тогда ему пришлось взяться за электронный аппарат и ввести пароль, чтобы просмотреть пришедшееsms. Какого было его разочарование, когда он осознал, что оно вовсе не от давнего друга:          «Здравствуй, Бомгю. Это профессор Ли. Я пишу тебе, чтобы извиниться за то, что сегодня произошло. Пойми, это было недопонимание, и я не хотел тебя оскорбить. Можешь быть уверен, на твоем дальнейшем обучении произошедшее никак не скажется, если ты, конечно же, осознаёшь, какая задача стоит перед тобой. Надеюсь, что всё скоро забудется и встанет на свои места». –такое сообщение получил Бомгю от своего ненаглядного профессора, которого пару часов назад зарекался задушить собственными руками. И признаться, даже после этого сообщения его маниакальное желание никуда не исчезло. Наоборот, стало еще сильнее.          — Он действительно думает, что это сойдёт ему с рук?? Ага, хрена с два! — возмущался парень, как вдруг экран телефона в очередной раз озарил его темную комнату ярким белым свечением. В этот раз у Бомгю словно камень с души упал, когда тот заметил такое близкое, но в то же время и необъяснимо далекое название старого, проверенного временем контакта – Ёнджун хён. Вопреки мнению младшего Чхве, старший однофамилец за время своего долгого отсутствия в родной стране не изменил номер телефона, что было очень приятной новостью. «Привет, Бомгю. Надеюсь, не отвлекаю тебя».

«Привет. Нет, я уже закончил с учебой».

«А ты шустрый:). В школьные времена ты сидел за уроками чуть ли не до ночи».

«Многое изменилось».

«Да, многое».          Бомгю смутил этот улыбающийся смайлик в предыдущем сообщении Ёнджуна. Он пытался заставить себя улыбнуться подобно этому эмоджи, но ничего не выходило. Пустота внутри всё так же, таким же поганым образом пленяла его, высасывала все положительные эмоции. В голове крутились воспоминания, к сожалению, не самые приятные. Например, как его столь любимый когда-то хён уходил вдаль аэропорта, ни разу не повернув голову в сторону прячущегося за столбом Бомгю, как бесчисленное количество раз игнорировал его сообщения, звонки, подарки. Как не замечал его, забывая про его существование, как перестал называть ласково и нежно «медвежонком», как ни разу за столько лет старшей школы не приехал к нему в Тэгу, как пренебрег их крепкой и проверенной временем, казалось бы, дружбой. Бросил одинокого друга на произвол судьбы. Одинокого, но так сильно нуждающегося в общении, которое получал лишь от одного человека. И этот тот самый любимый им человек так бессердечно оставил беззащитного младшего в его серой, суровой реальности, которую он сам и создал, внушив себе истории о мрачности и жестокости общества, в котором день ото дня пытался выжить. Мальчик даже не задумывался, что мир совсем не такой: он наполнен не только отрицательными вещами и событиями, но и добротой, в каком-то смысле даже невинностью и, самое главное, красотой. Не только внешней, но и внутренней. К сожалению, в обществе сложилось мнение, что человеческий мир подобен бурлящему котлу, а жизнь вовсе не подарок и не награда Господа. Жизнь на Земле – это ад, а жизнь после смерти – спасение. Рай.          Бомгю крепко сжимал телефон в руке и продолжал смотреть на блеклый экран. Наблюдая за тем, как на экране то появляются, то снова исчезают три маленькие точки, обозначающие, что собеседник набирает сообщение, парень безостановочно сдавливал железяку с необъяснимой силой, будто бы хотел раздавить её, словно букашку. Прошло внушительное количество времени с последнего сообщения, и вот наконец-то мобильник издал противный звук уведомления, так сильно режущий слух: «Не хочешь встретиться в пятницу вечером, поболтать?»

«Хорошо, где?»

         Не долго думая, ответил Бомгю. Он сам не знал, какие потусторонние силы двигали им в этот момент. Ему не хотелось упускать возможности встретиться с хёном, ведь, как он отчаянно верил, только при встрече он сможет обрушить на того торнадо из оскорбительных изречений, скопившихся обид и досад. Он немыслимо хотел отомстить за всю ту душевную боль, что старший ему причинил. Эти мысли безостановочно будоражили его мнимое подсознание, однако никак не планировали воплощаться в реальность. К его великому сожалению. «Где мы больше всего любили гулять, помнишь?»

«Берег реки Хан».

«В точку)»          В причал сломленного разума начинают заплывать корабли воспоминаний. Хотелось бы отозвать их, но они были слишком приятны и прекрасны. В самом деле, их умиротворённые похождения по набережной можно было с уверенностью назвать лучшими моментами времяпрепровождения вместе: никаких забот, тягот, мыслей – только лишь спокойные звуки реки, слабо отдающийся шум города и два лучших друга, являющиеся комфортным местом друг для друга. Бомгю бы отдал всё, лишь бы снова очутиться в тех временах.

«Во сколько и где встретимся?

Я освобожусь примерно в семь вечера».

«Если ты будешь дома, то я могу заехать за тобой».

«У тебя есть машина?»

         Любопытствовал Бомгю. «Да) Вот только недавно сдал на права».

«Круто».

      Между цифровыми строчками пробежалась неловкая, немного угнетающая обоих мальчиков, тишина.

«Ладно, можешь заехать к семи».

«Замётано. Увидимся, Боми».       «Боми. Снова это Боми», —думал про себя младший Чхве. «Спокойной ночи».       Спустя некоторое продолжительное время написал Ёнджун. Однако Бомгю не переставал смотреть в экран на их переписку, поэтому собеседник по ту сторону экрана имел полное право удивиться, заметив сразу же прочитанный статус своего сообщения.

«Спокойное ночи, хён».

***

                   Эта ночь была наполнена бесконечным потоком мыслей, пробирающихся в самые глубокие чертоги подсознания. Бомгю долгое время не мог заснуть: озадаченность последними событиями сбивала его с толку, в особенности сбивала с колеи его обожаемого время препровождения — сна. Он ужасно раздражался, но не мог перестать думать об Ёнджун-хёне. Почему, спустя столько лет, он так внезапно появился? Почему пропал, исчез из жизни младшего не сказав ни слова? Что им двигало, каковы были причины, мотивы? Он поступил жестоко и ему нет оправданий, также, как и нет причин для прощения — именно к такому выводу пришел Бомгю, когда стрелка на часах монотонно приближалась к цифре пять. Благо, сегодня у него были вечерние пары, однако, даже несмотря на бессонницу, он должен был постараться выспаться.          До пятницы оставалось совсем ничего.