Жара

***

Чтобы избавиться от

одной пагубной страсти,

нужно переключиться на

ещё более пагубную.

«Секс в большом городе»

      Жара стоит невыносимая — солнце нещадно палит, будто старается сжечь всё-всё живое, что обитает на земле.       Идти в такую погоду в охотничьем костюме — верх безумия и глупости. Пот стекает со лба и спины в три ручья, а ткань так плотно прилегает к коже, что каждый вдох превращается в настоящее испытание на силу духа.       Ружьё в руках ощущается особенно тяжёлым, как и шляпа на голове, как и мешок с патронами, как и ботинки, то и дело запутывающиеся в обильной растительности. Удивительно — её до сих пор не сожгло солнце.       Возможно, гнев небесного светила адресован исключительно грешным людям, опять превысившим терпение Господа Бога.       В него Миша не верит.       Он шагает в жару в плотном охотничьем костюме (иного не нашлось) и нервно озирается по сторонам, готовясь в любой момент спустить курок. Оно и понятно — где-то поблизости бродит тигр, истребляющий стада.       Именно из-за этого грозного полосатого зверя (следы и слова очевидцев помогли определить вид серийного убийцы домашней живности) Миша и покинул прохладный дом, даривший тень, и кинулся навстречу невыносимой жаре.       Не то, чтобы молодым альфой движет благородное стремление обезопасить жителей деревни, стать местным героем и предотвратить голодные годы. Нет-нет, главным мотиватором являются деньги, которые подарит глава деревни в обмен на голову тигра. Возможно, из неё сделают трофей, которым будут хвастаться…       Птицы летят высоко-высоко значит — дождя ждать не стоит. И будто в подтверждение солнце «уничтожает» последние тени. Или же мозг так закипел от жары, что перестал воспринимать реальность и создал свою извращённую версию?       Непонятно.       Миша останавливается, снимает с пояска фляжку с водой, открывает её, жадно примыкает губами к горлышку и делает несколько больших глотков, но вовремя себя отдёргивает — нельзя так легко и глупо расходовать воду.       На обратный путь её может не хватить.       Кто-то мог посчитать Мишу безумцем и идиотом, раз он решил отправиться в одиночку охотиться на опасного тигра в разгар дня. Но у молодого буйного альфы имеется весомый, по его мнению, аргумент — доказать окружающим свою значимость, выползти из-под тени отца и найти тигра раньше знаменитого родителя. Тот сказал, что выйдет на охоту ночью, и Миша решил сделать всё, чтобы опередить его любыми способами.       Сейчас он немного жалеет об этом.       Но отступать не намерен.       Он обязан поймать тигра.       В какой-то момент нос Миши улавливает странный запах.       Приятный.       Сладкий.       Манящий.       Головокружительный.              Крылья носа Миши жадно раздуваются, втягивая в себя столь прекрасный аромат. Он чем-то напоминает то, как пахнут омеги в разгар течки, но откуда в джунглях взяться омеге в течке? Они — омеги — обычно дома запираются, кутаются в одеяло и скулят от жажды либо проводят несколько дней в пылу страсти вместе со своими альфами.       Не может быть в джунглях омеги.       Миша просто совсем растерял возможность трезво мыслить.       Однако он продолжает жадно нюхать воздух, жмуриться и постепенно забывать, зачем, вообще, пришёл сюда…       Юный мозг, попавший во власть гормонов, принуждает отвлечься от мысли и сосредоточиться на запахе, принудить искать его источник.       Ноги сами ведут куда-то в сторону, руки перестают так плотно сжимать ружьё, а уши больше не ловят каждый шорох. Инстинкты требуют одного — найти омегу, повалить его, взять любыми способами и оставить метку. Нет, не так Мишу воспитывали родители, не этому учили. Отец твердил, что омегу трогать можно только с разрешения и течка — не повод нарушать негласное правило. Слова верные и справедливые, но…       … опьянённый гормонами мозг считает иначе.       Наверное, поэтому Миша внезапно спотыкается о туго натянутую верёвку, а ружьё буквально вылетает из рук. Приземление оказывается болезненным, оно дезориентирует, а сладкий запах лишь сильнее приковывает к земле.       Внезапно слышится утробное рычание.       Это тигр.       По спине Миши бегут мурашки.       Он тянется за ружьём, переворачивается на живот, когда тигр запрыгивает сверху, прижимает к земле и продолжает утробно рычать. Животное чуть замолкает и принимается шумно обнюхивать, будто кусок мяса проверяет на свежесть, а после переворачивает лапой на спину и смотрит в глаза жадным, хищным взглядом.       «Это конец!» — в панике думает Миша, когда понимает — дивный сладкий аромат течной омеги исходит от тигра, а на его ухе красуется нечто вроде серьги. Такую обычно носят «дикарские» омеги из племён, располагавшиеся далеко в джунглях.       А тут всё на тигре.       Это похоже на бред.       Тигр коротко рычит и прямо на глазах Миши обращается в юношу, жилистого, голубоглазого, покрытого полосками. Омега не выглядит сильным, но сопротивляться Миша не может, его сковывают страх и невероятный аромат.       Омега красив, чертовски красив. Он напоминает божество, спустившееся с небес, трофей, за который не стыдно биться, который хочется получить любой ценой. В то же время омега ощущается погибелью, тем, кто вот-вот лишит жизни.       Секунда.       Вторая.       Омега наклоняется к шее Миши, жадно вдыхает аромат, довольно по-тигриному ворчит, а после жадно облизывает, словно пробуя на вкус. Пошевелиться Миша боится, да и почему-то не хочет. Инстинкты совсем вскружили голову и принудили подчиниться прекрасному дикарю, который, кажется, решал, провести ли с Мишей течку.       — Моё! Моё! — рычит дикарь, чуть прикусывает шею Миши, а после принимается потираться о его пах.       Дыхание Миши сбивается, а его член наливается кровью и упирается в бедро омеге. Тот довольно жмурится, предвкушая соитие, после чего вновь одаривает выбранного альфу властным, бескомпромиссным взглядом и рычит:       — Одежду. Сними, избавься, одежду.       Говорит на человеческом дикарь с трудом, но Миша его понимает, подчиняется и покорно снимает штаны с трусами, совершенно не стесняясь и не думая.       Какая разница, если кто-то увидит?       Главное, что омега выбрал, захотел и сам напрыгнул.       Из груди вырывается шумный вздох, когда омега насаживается на член без подготовки (возможно, растянул себя раньше). Миша морщится от того, как его орган сжимают мышцы, как внутри оказывается горячо, как хорошо и плохо одновременно…       — Боже… — Выдыхает Миша и инстинктивно тянется к полосатым бёдрам, но тут же отдёргивает руки, услышав утробное рычание.       — Я сам, — недовольно фыркает омега.       Тот снова рычит — не желает слышать ответа, немного сидит без движений, привыкая, а после начинает «скакать».       Сперва медленно, немного неуклюже, чувство, будто делает это в первый раз так, как подсказал кто-то из старших товарищей.       Миша сжимает камуфляжную куртку, рвано дышит и поддаётся толчкам навстречу, без зазрения совести мыча и постанывая. Ощущения непередаваемые, пусть и жара по-прежнему мучает. Но теперь Миша не знает, от чего горит больше — от того, как палит солнце или от того, как с течным Андреем хорошо, как его хочется пометить.       Этого сделать не удаётся.       Андрей «соскакивает» с члена до того, как Миша успевает кончить, а после наклоняется к шее того и вонзает в неё зубы.       Метит.       Как омегу метит.       Миша выгибается, кричит от боли и снова слышит утробное рычание, а следом собственническое «моё!». Спустя мгновение Андрей обращается обратно в тигра и убегает, оставляя молодого охотника, перепачканного смазкой и собственной спермой, наедине с жарой и окровавленной шеей, а ещё непониманием, что делать дальше.       А солнце по-прежнему палит.

***