white crow

Каждая видимая глазу часть неба перекрыта серыми, громоздкими и тяжелыми на вид тучами. Два дня местные жители мучались от мучительной знойной жары, а потому теперь, несмотря на отсутствие солнца, на улице также невозможно находиться. Душно, воздух до невозможного тяжелый и горячий, и даже слезать со своей мягкой кровати в такую погоду попросту нет ни малейшего желания. Особенно тяжело приходится метеозависимым, которые с самого утра испытывают тошноту и ужасные головные боли, уже в эти мгновения понимая, что от них они в ближайшее время не избавятся. Ëсан нехотя принимает сидячее положение, вылезая из плена тонкой белой простыни. Он медленно моргает всё ещё сонными глазами, втягивает носом воздух и тянется рукой к пустой стороне кровати. Парень почти не удивляется, понимая, что проспал звон будильника и очнулся на полтора часа позже положенного. Всё-таки, разговоры до пяти утра с лучшим другом сделали своё дело, и не помогали тогда ни уговоры, ни аргументы в пользу того, что они оба проспят. Опасность опоздания скорее касалась как раз таки Уёна, который должен был уехать в свой родной город к родителям ещё три часа назад. Ëсан вводит шестизначный пароль на экране телефона, разблокировывает его и сразу же заходит в мессенджер, надеясь не увидеть там слёзных сообщений друга о том, как он не успел на автобус, забыл дома паспорт и ещё о сотне произошедших неудач. Благо, всё обходится, и Ëсан с лёгкой улыбкой на лице смотрит отправленные ему фотографии Уёна с вокзала, случайных видов из окна и кошки, которую тот увидел возле туалета. Несмотря на свою большую любовь к лучшему другу, на все сообщения он отвечает лишь эмодзи поднятого вверх пальца, прекрасно зная, как Уён из-за него взбесится. Ëсан откладывает телефон экраном вниз на матрас и слезает с кровати, приспуская вниз задравшиеся во сне домашние шорты. Стоит ему подойти ближе к двери, он слышит звуки шагов в стороне прихожей, а потому, не медля ни секунды, выходит из спальни. — Уже проснулся, сахарок? — Доносится до ушей Ëсана нежный, тёплый, словно тянущаяся карамель голос Чонхо. Парень молча кивает головой и подходит ближе, получает свою порцию крепких объятий и совершенно не обращает внимание на чужие ворчания касательно того, что Ëсану стоит перестать прижиматься к вспотевшему на душной улице телу. Но, вполне ожидаемо, что ему абсолютно наплевать, в каком виде возвращается Чонхо. Главное, что он пришёл. Главное, что рядом. Ëсан подставляет макушку под мягкую ладонь парня, что оглаживает его тонкие, мягкие, белоснежные волосы, смотрит куда-то в сторону, не демонстрируя фиолетовой радужки и бледной кожи лица. Смугловатая кожа Чонхо и его тёмные локоны сильно контрастируют с Ëсаном, что от головы до пят напоминает собой первый снег, цветы ландышей, и, возможно, крупицы сахара. Такой же белый, хрупкий и красивый настолько, что Чонхо порой не верит в его существование, вместо этого предоставляя его персонажем из хорошего долгого сна. Чонхо оставляет поцелуй на его лбу и проходит по коридору к кухне, в то время как Ëсан поворачивает направо и оказывается в небольшой, светлой ванной комнате. Парень встаёт перед раковиной, окидывая изучающим взглядом своё отражение. Он проводит ладонью по светлым локонам, вспоминая, какой сильной ненавистью раньше к ним пылал. Кончики пальцев перемещаются к лицу, проводят по бледным щекам и по тонкой коже под самыми глазами. Сейчас Ëсан с уверенностью может сказать о том, что его цвет глаз интересный, особенный, это часть его самого. Однако, ещё несколько месяцев назад он терпел боль, раздражение и зуд лишь ради того, чтобы представать перед всеми с обычным, привычным для всех карим цветом глаз. Ëсан убирает от себя ладони, опускает их к раковине и одной из них включает воду, ещё около минуты настраивая её на комфортную температуру. Вскоре в его рту оказывается зубная щётка, а вместе с ней и новые мысли в голове. Парень думает о том, что было бы с его жизнью сейчас, не встреть он Чонхо, не будь тот таким решительным и серьёзно настроенным по отношению к нему. Ëсан сравнивает свою жизнь до и после знакомства с ним, уже в который раз ощущает значительную разницу и всё ещё не понимает, чем же он такое заслужил. В очередной раз проводя щёткой по зубам, парень невольно вспоминает о своём прошлом, о всех событиях, что произошли с ним когда-то и о своих чувствах, что ранее он никогда не испытывал. Уён всегда был рядом с Ёсаном, и если бы парню сказали, что их первая встреча произошла ещё во времена пелёнок, то он бы совсем этим словам не удивился. В детский сад – с Уёном, в школу – с Уёном, и даже в университет они поступили вместе. Этот шумный парень с заразительным смехом стал для Ёсана чем-то сродни ангела-хранителя. Уён для него больше, чем просто лучший друг. С самых ранних лет Ёсан слышал от матери слова о том, что он отличается, что он особенный, и всё самое необычное в себе он должен принимать. В то время мальчик лишь молча кивал головой и реагировал на себя совершенно спокойно. Рядом с ним всегда был только один Уён, который проводил с ним большую часть дня, не говоря ни слова о его внешности. Ему не было на неё всё равно, но и словами мальчик её не выделял. Уён просто относился к Ёсану также, как и ко всем остальным. Проблемы начались с самого первого дня младшей школы. Вовсе не удивительно, что лучших друзей родители отправили в один класс, так было лучше для них обоих. Ёсан медленно шагал в нужный кабинет, и единственной тревожащей его голову мыслью было то, сможет ли он подружиться со всеми своими одноклассниками? Конечно, быть в хороших отношениях с каждым вовсе не обязательно, но когда ты ребёнок, направляющийся в новую, абсолютную неизвестность, в последнюю очередь хочется столкнуться с каким-либо проявлением негатива по отношению к себе. Ёсан зашёл в класс вслед за Уёном, который тут же приметил два места рядом на дальнем ряду. Но внимание мальчика мгновенно переключилось с друга на перешёптывания, что разошлись по всем рядам в считанные секунды. Ёсан чувствовал, как все пары глаз устремили свой взор на него одного, и не уводили его даже тогда, когда о чём-то переговаривались друг с другом. Тогда Уён взял друга за руку и уверенно повёл к их местам. Ёсан смог ненадолго отвлечься. Первый учебный день стал точкой начала, пожалуй, самых ужасных лет его жизни. Переломный момент в самооценке юного Ёсана произошёл в третьем классе. До этого дети если и обсуждали его, то делали это за спиной и очень тихо, так, что сам объект их сплетен ничего не подозревал. Уён старался уводить друга от глупых расспросов и возможных шуток, и именно благодаря ему Ёсан смог жить без лишних мыслей больше двух лет. Он помнит до сих пор, как на большой перемене сидел на лестнице у входа в школу в одиночестве, пока его друг был занят помощью кому-то из учителей. Ёсан смотрел куда-то перед собой вдаль, похлопывая маленькими ладонями по своим коленкам. Он не сразу заметил, как к нему подошли два мальчика из параллельного класса, которых он уже видел, к слову, пару раз от силы. — Эй, призрак! — Обратил на себя внимание один из них. Ёсан неуверенно повернул голову, не понимая, действительно ли обращаются к нему. — Ты мне? — Тихо ответил он, показывая пальцем на себя. — Ты видишь ещё кого-то бесцветного? — Засмеялся мальчик, тыкая указательным пальцем в белую макушку. — Но я не бесцветный! — Обиженным тоном произнёс Ёсан, закрывая голову ладонями. — А какой ещё? У тебя зеркало то дома есть? Выглядишь, как самый настоящий призрак! Тебя семья твоя по ночам не пугается? В тот момент Ёсан впервые почувствовал, как на его глазах наворачиваются слёзы от ужасной обиды. Обиды не на ребят из параллели, что позволили себе такую грубость, а на маму и Уёна, что врали ему всё это время, говоря, что его особенность — это красиво, и Ёсан абсолютно такой же, как и все остальные. Банальная «ложь во благо». Мальчик подорвался с места, убегая обратно в школу, проигнорировал Уёна, что пытался схватить его за руку, а после молча шёл за ним хвостом. Ёсан не хотел разговаривать с ним тогда, ушёл домой первым и добирался в полном одиночестве. К сожалению или счастью, никто не обратил внимание на одинокого ребёнка, что шёл в опасной близости с дорогой. С Уёном он, конечно, позже помирился, но уже тогда в его голове поселился мерзкий, маленький паразит, что не переставал ему напоминать о произошедшем, о его отличии от других, о его призрачности и уродливости. Переходный возраст стал ещё одним периодом, о котором Ёсан предпочёл бы забыть навсегда: он был наполнен бесконечными походами по врачам, обследованиями и ежедневными слезами. Парень не хотел смотреть на себя в зеркало, хотел стать кем-то другим, таким же как все, нормальным. Ёсан хотел такую же смуглую кожу, карие глаза и чёрные волосы, он не хотел отличаться от остальных и быть белой вороной. Слишком часто ему напоминали о том, что его особенности вовсе не идут ему на пользу. Ёсан ненавидел свою бледность, свои радужки непонятного, фиолетового оттенка, малость раскосый взгляд и белые волосы, которые не один человек успел сравнить с сединой. Ему хотелось разбить зеркало в ванной, когда он умывался, умереть и родиться в другом теле, избавив себя от постоянных хождений в больницу и таблеток. Уён правда не знал, чем помочь своему другу. К его пятнадцати годам он понял, что слова бесполезны. Постоянные комплименты и поддержка больше не работали, а любая попытка подбодрить встречалась с агрессией и отторжением. Уён просто старался быть рядом, подставлять Ёсану своё плечо и мягко поглаживать по дрожащей спине. Он понимал, что ни одно его слово израненной душе друга не поможет. По крайней мере, это не имело смысла в тот момент. Уён не знал, поступает ли правильно, принося другу цветные контактные линзы и тушь для ресниц в последний день перед первым годом старшей школы. Он думал об этом долго, неоднократно сомневался в своём решении, но всё же передал их в руки Ёсана, а после долго наблюдал за светящимися от радости и восторга глазами. Уён думал о том, что он, в какой-то степени, ужасно вредит своему другу. Несмотря на то, что он заставил Ёсана чувствовать себя намного лучше и подарил ему возможность смотреться в зеркало без отвращения на лице, он никак не способствовал его принятию себя. Ёсан будет делать всё, чтобы стать кем-то другим, будет любить и принимать себя лишь с изменениями во внешности, но никак не настоящего. Уён избавил парня от лишних слёз и страха, и в то же время усугубил ситуацию ещё больше. Во всяком случае, если Ёсан счастлив, то счастлив и Уён. С того момента жизнь парня немного облегчилась. Каждое утро он надевал тёмно-карие линзы с диоптриями и подкрашивал глаза и брови. От покраски волос его отговорил Уён, сказав о том, что у людей могут возникнуть вопросы, когда они увидят белые отрастающие корни, и лучше тогда сказать, что его волосы, как раз таки, обесцвеченные. Всё-равно старшая школа находилась в совершенно другом месте и судьба сделала парню огромный подарок, отправив всех его бывших одноклассников в другие места. Ёсан не знал бед вплоть до первого года учёбы в университете. Именно в нём жизнь парня вновь подкосилась и свалила на него кучу переживаний, заставляя вновь схватиться за голову: Уён познакомил его с Чонхо. Как выяснилось, встреча произошла по инициативе тогда ещё незнакомого ему парня, который, замечая Ёсана в неизменной компании Уёна, попросил того их познакомить. После того вечера Чонхо стал неотъемлемой частью рутины Ёсана, что радовало и пугало одновременно. Сразу после окончания пар Уён куда-то испарялся, а на его месте тут же оказывался новый знакомый. Чонхо был добрым, вежливым, очень учтивым и заботливым. Ёсан знал наперёд, что сначала его расспросят о его самочувствии, потом о том, поели ли он, а затем осторожно намекнут на возможную прогулку после учёбы. В какой-то момент Ёсан перестал удивляться тому, что в такие дни у Уёна неожиданно появлялись дела, а значит и вечер у него освобождался, сразу же переходя в надёжные руки Чонхо. Ёсан ужасно боялся. Он не видел смысла отрицать то, что он влюблён, но из-за этого внутренние страхи лишь усиливались и с лукавыми улыбками на тёмных лицах играли на нервах парня. Было довольно очевидно, что его чувства взаимны, но никто из них не спешил сделать друг к другу очередной шаг. Чонхо ждал, пока Ёсан откроется ему чуть больше, не хотел давить и лишний раз надоедать, в то время как парень просто прятался. Что подумает Чонхо, если увидит его настоящего? Будет ли он считать его глаза красивыми? Не угаснут ли чувства, узнай он о столь редком диагнозе? Казалось бы, неужели можно разлюбить человека из-за внешности? Ёсан считал, что да. Он не хотел, чтобы Чонхо когда-либо увидел его без накрашенных глаз и цветных линз. Ему будет противно, ему не понравится, он больше не будет брать Ёсана за руку, провожая до общежития очередным вечером, не будет приглашать его в их любимое кафе недалеко от кампуса и не будет каждый день уходить со своей пары немного раньше, лишь бы успеть встретить парня у его аудитории. Ëсан не был уверен ни в чём. Он разрывался между желанием сделать шаг навстречу и страхом показать Чонхо себя настоящего. Видеть самого себя без косметики ощущалось точно также, как предстать перед зеркалом полностью обнажённым, и Ëсан не был готов явить парню себя в таком виде. Он понимал, что всем этим строит огромную и прочную стену между ними. Однажды, переписываясь вечером с Чонхо, темой их разговора стало детство. Ëсан улыбался, обняв подушку, когда разглядывал детские фотографии парня, которые он прислал после рассказа очередной истории. На сообщении с просьбой прислать тоже самое уголки губ Ëсана тут же опустились вниз, а после он мягко отказал Чонхо в этом. И пускай тот написал, что всё хорошо, следующий час Ëсан чувствовал, как сильно испортилось у него настроение. Парень отказывался от ночёвок, прогулок в позднее время и поездок к морю, абсолютно от всего, что могло бы хоть как-то выдать его. Возможно, Ëсан путал Чонхо своим поведением, то избегая, то вновь оказываясь совсем рядом, не стесняясь первым предложить взяться за руки, зато он чувствовал себя в безопасности и, как сам он думал, оттягивал момент того, что Чонхо его раскроет или просто разочаруется. Однако, Ëсан не думал, что этот день наступит так скоро. Он сидел с Уёном и Чонхо в кафетерии между парами, болтая обо всём подряд. Точнее, разговаривали только он и Чонхо, пока его лучший друг бегал взглядом по парням, с интересом наблюдая за этим нескончаемым потоком совсем незаметного флирта. Внезапно, Ëсан почувствовал неприятную, колющую боль в правом глазу. Он активно моргнул несколько раз, пытаясь избавиться от возможной соринки или ресницы, что попала под веко. У него ничего не вышло, боль лишь усилилась, а через несколько секунд к ней прибавился ещё и ужасный зуд. Ëсан не заметил, как быстро и сильно покраснел его глаз от раздражения. Не в силах выдержать это неприятное ощущение, рука парня рефлекторно поднялась к лицу и прошлась по глазу. Он замер, понимая, что его тушь размазалась по коже и если он уберёт руку, то Чонхо однозначно это увидит. Ёсан подорвался с места, схватил лежащий возле него рюкзак и побежал в ближайший туалет, не обращая внимания на вопросы, что долетали до его ушей. Всего пара минут бега и Ёсан оказался перед раковиной, отчаянно пытаясь промыть глаз. Всё дошло до того, что держать веки открытыми стало просто невыносимо. Наплевав на свои страхи парень быстро снял линзу со своего глаза, и ему сразу же стало намного легче. Он промыл глаз, ещё сильнее размазывая тушь вокруг него и тяжело вздохнул, рассматривая своё ужасное отражение в зеркале. Ёсан поставил рюкзак на раковину, после чего открыл его и стал быстро искать маленький флакон с мицеллярной водой. Действовать нужно было быстро: смыть грязные разводы со своей кожи и убежать домой, а уже после этого придумать какое-нибудь глупое оправдание для Чонхо. К тому же, ему придётся доставать новую пару линз. Но планы провалились в следующую же минуту. Сердце Ёсана замерло, как только он услышал приближающиеся к туалету шаги, и остановилось вовсе, стоило ему увидеть в отражении зеркала вошедшего в комнату Чонхо. — Ты в порядке? — Обеспокоенно произнёс он, пытаясь рассмотреть опущенное лицо Ёсана. — Не подходи! — Неожиданно громко для самого себя воскликнул парень, не поднимая головы, — ты можешь уйти? Пожалуйста. — Извини, но я не уйду, пока ты не объяснишь мне, что происходит, — уверенно сказал Чонхо, приближаясь на пару шагов. — Прошу тебя, — умоляющим голосом произнёс Ёсан, поднимая голову и закрывая одну сторону лица ладонью. Чонхо молча подошёл совсем близко, с беспокойством смотря на влажное лицо парня, что вот-вот был готов расплакаться от страха. Он прошептал что-то про то, что всё в порядке и обхватил ладонью поднятое к лицу запястье Ёсана, медленно и мягко опуская обе их руки вниз. Парень сдался, понимая, что вечно бежать от настоящего у него бы просто не вышло. По его щекам вновь покатились слёзы от чувства тревоги перед возможным плохим исходом. Ёсан поднял глаза, не скрывая больше почти бесцветной радужки и белых ресниц на правом из них. Они стояли друг напротив друга не говоря ни слова, пока Чонхо внимательно разглядывал лицо напротив. У Ёсана в ту минуту, казалось, перестал функционировать абсолютно каждый орган его тела. — Так красиво, — сказал Чонхо, проводя большим пальцем под нижним веком с белыми ресницами, — почему ты скрываешь их? Ёсан не нашёл, что ему ответить, чувствуя лишь то, что расплакаться ему хочется ещё больше. Чонхо же, в свою очередь, не стал донимать его очередными вопросами, а лишь обнял, так крепко и тепло, что парень мгновенно почувствовал себя в безопасности, позволяя себе последние за день слёзы. В тот вечер было много разговоров, момент снятия «маски», которую Ёсан носил на протяжении многих лет и множество искренних слов восхищения в адрес своей внешности. Спустя довольно большое количество времени парень узнал о том, что Чонхо часами сидел в интернете, изучая статьи об альбинизме и запоминая всё самое важное. Ёсану было немного неловко от огромного количества вопросов по поводу своей особенности, но всё же, он спокойно и развернуто отвечал на каждый. Никогда прежде Ёсан не чувствовал такого огромного количества заботы и любви от одного человека. Вспоминая всё это, парень вовсе не замечает, что стоит в ванной комнате уже слишком долго. Он выплёвывает пену, что образовалась в его рту из зубной пасты и наспех умывает лицо, вытирает его висящим рядом с зеркалом полотенцем и тут же выходит из ванной комнаты. Ёсан возвращается обратно в спальню, прекрасно помня о том, что сегодня должен явиться на очередное профилактическое обследование. Он надевает лёгкие чёрные брюки, белую майку и накидывает сверху тёмно-синюю рубашку с длинным рукавом. Затем он подходит к небольшой тумбе возле своего рабочего стола и берёт с него маленький контейнер для линз. Уже не цветных, а обычных для зрения. Выходя в коридор он видит Чонхо, что ждёт его и совершенно не торопит, как и всегда. Ёсан хочет уже пойти обуваться, как рука парня останавливает его, притягивая к себе. — Опять забыл? — Вздыхает он, подхватывая с пола свой рюкзак и открывая его навесу. — Что забыл? — Искренне непонимающе произносит Ёсан. Ответ на вопрос приходит в его голову лишь тогда, когда в руке Чонхо оказывается почти полностью использованный тюбик с спф-кремом. Ёсан, неловко улыбаясь, тихо извиняется и подставляет своё лицо под ладони Чонхо, пальцы которых тот уже успел смазать белой субстанцией. Он плавно распределяет необходимое количество крема по лицу Ёсана, наносит его на нос, медленно проводя средним пальцем по переносице, на подбородок, шею, а после и на мягкие щёки. Нежно массирует, пока кожа впитывает его в себя и улыбается, не в силах сдержать себя от любви к своему парню. Напоследок Чонхо подаётся вперёд, чмокая Ёсана в губы, чем вызывает у того смущённую улыбку и вовсе не ожидает того, что парень сделает тоже самое, но оставаясь у его губ чуть дольше. Ёсан дарит ещё один поцелуй щеке Чонхо и сразу же скрывается в прихожей, бросая напоследок слова о том, что они могут опоздать. Вновь одаривая друг друга поцелуями за ту минуту, которую занимает спуск в лифте до первого этажа, Ёсан в очередной раз заглядывает в глаза напротив, видит в них нежность, безопасность и безграничную любовь. Чонхо же в чужом взгляде космос разглядывает, вновь и вновь в него в него влюбляясь, словно маленький ребёнок, что впервые увидел яркие звёзды. Они совсем разные, друг на друга не похожи ни внешне, ни характерами, но с первых же взглядов их друг к другу притянуло, и ничто не сможет друг от друга оторвать. Чонхо его бережёт, заботится ежедневно и от любых ненастий держит подальше. Вечно кожу белую рассматривает, водит только к самым лучшим врачам, умалчивая о том, сколько стоит один такой приём. Ёсан же об этом догадывается, но молчит, стараясь за всё Чонхо отблагодарить своими силами. Он любит безгранично, даже дышит до сих пор, кажется, лишь благодаря чужим рукам и даже сейчас мысленно говорит «спасибо» Уёну за то, что согласился тогда их познакомить.