Немного помощи

Лера 9:10 Доброе утро, понимаю, что недавно пришлось отменить много тренировок из-за сессии, но сегодня мне бы снова хотелось пропустить занятие. Поверь, на это есть причины ЭТОТ 9:11 Дорогая, есть причины или их нет — ты ооочень много пропустила в последнее время. Скоро совсем форму растеряешь Да и Олег хочет тебя видеть Все уши мне в постели об этом прожужжал, я даже думал, чем бы заткнуть его рот :) Так что давай, приходи. Сегодня мы тебя ждём. А после тренировки оставайся на ужин, отдохнёшь как раз Лера вздыхает, когда читает эти сообщения. Ей не хочется даже с постели вставать, что уж тут говорить о тренировке. Но, видимо, устроить себе мини-отдых не получится. Девушка приседает на кровати и сразу же сгибается, когда чувствует неприятную боль в животе. Её немного потряхивает, по ощущениям, даже температура поднимается — это совсем хреново. Макарова встаёт, сильно сжимая губы, делает первый неровный шаг в сторону кухни. Нужно выпить таблетки, помыться и выйти из дома. Сегодня она опять целый день на ногах.

***

Лера приходит к мужчинам после обеда и старательно делает вид, что у неё всё хорошо. Живот неприятно тянет, но сильных болей, как с утра, нет. Девушка переодевается и начинает тренировку. Всё проходит как обычно: Олег объясняет что и как, показывает удары, принимает их на себя; Сергей посматривает за ними со стороны, параллельно с этим работая в ноутбуке. Первые полчаса Макарова не замечает, что что-то не так. Она отдаётся тренировке, и пусть устала за последнее время: учёба в медицинском, постоянные занятия, встречи с Олегом и Серёжей, задания — дают о себе знать, но девушка выполняет всё на отлично. Ну или почти. — Давай, Валер! Ты сегодня более расслабленная, чем обычно! — Извини. Она не расслаблена. Наоборот, сдерживает себя, чтобы резко не почувствовать боль. Чувствует. Живот снова начинает покалывать, пот сильнее течёт от беспокойства, Лера прикусывает губу, когда понимает, что сейчас ей будет очень плохо. Внутри тоже всё пульсирует, это ужасные ощущения, которые хочется остановить, не иначе. — Валер, всё нормально? — Да… — девушка говорит тише, почти шипит. — Только… только воды попью. — Дорогая… — начинает говорить Серёжа, но не успевает закончить. Лера почти падает, когда оказывается на полу, сжимаясь в маленький клубок. Живот разболевается окончательно, даже стоять невозможно. — Что случилось, Валер? — Олег обеспокоенно приседает рядом с ней, укладывает ладонь на обнаженное мокрое плечо. Оно горячее очень. — Н-н… — заикаясь, отвечает Макарова, — ничего. Я… воды поп-пью и… и вернусь. — Куда ты, блин, вернёшься, — Серёжа хмурится, также вставая со своего места и подходя к девушке. Тоже опускается на корточки, проводит рукой по чужим светлым волосам, убирая со лба прилипшую от пота чёлку. Лера лежит с закрытыми глазами, сжимает их сильно, по ощущениям вот-вот заплачет. — Дорогая моя, говори, что тебя беспокоит. Макарова хочет ответить, но живот резко простреливает болью, из-за чего она скулит, надавливая на него сильнее. На лице у Олега появляется понимание. — У тебя месячные? — негромко спрашивает мужчина. Смотрит сначала на неё, а потом на Разумовского. Тот внезапно расслабляется. Видимо думал, что сейчас у Леры могла быть серьёзная травма. Девушка тяжело дышит, а потом произносит: — Я поеду к себе. — Какой к себе, у тебя же живот болит, — хмурится Серёжа, продолжая поглаживать её по волосам. — Давай я переложу тебя на диван, — Олег поднимается и с лёгкостью берёт девушку на руки, помогая ей добраться до дивана, до которого она не смогла дойти сама. Лера почти сразу же начинает подниматься. — Ну куда ты, Валер? — теперь Волков говорит более строго, не позволяя ей встать. Осторожно надавливает ладонями на плечи, чтобы Макарова продолжила лежать. А у девушки щёки краснеют, дыхание снова сбивается. Ну как объяснить двум мужчинам, что у неё, по ощущениям, прокладка начинает протекать, и она не хочет, чтобы пятно появилось именно здесь? Ей очень стыдно. — Я не хочу… Вдруг… вдруг сейчас испачкаю ещё. А вам неприятно будет. — В смысле неприятно, Лер? — Волков не так часто использует эту формулу имени, только при каких-то более важных моментах. — Мы оба взрослые мужчины, нас не напугает небольшое количество крови на простынях. — На минуточку, крови в своей жизни мы повидали не мало, — Разумовский опускается рядом с ней, а потом как-то нежно укладывает одну ладонь на живот, поверх потряхивающихся рук Леры, а вторую — на лоб. — Горишь вся, бедняжка, — жалеет её. — Может, тебе горячую ванную принять? Почувствуешь себя лучше. — У меня больше с собой прокладок нет, — почти одними губами произносит Лера, — я последнюю использовала перед тренировкой… Серёжа закатывает глаза, но делает это как-то по-доброму. — Дорогая, это совсем не проблема, — смотрит на неё, объясняя. — Сейчас доставку закажу. А ты иди в ванну полежать. Легче станет. Олежа поможет тебе. — Пойду воды наберу. Волков уходит, но появляется спустя пару минут. — Мне взять тебя? — спрашивает у Леры. Та кивает. От усталости и боли сил идти вообще нет. Олег снова берёт ее на руки, относит в ванную комнату. Там уже стало достаточно тепло из-за горячей воды, которая наполняет ванну, даже зеркало запотело. — Опускаю тебя. Мужчина ставит Леру на ноги, но не отходит, придерживая её. Макарова всё ещё стоит в согнутом виде, руками обнимает себя в районе живота. — Справишься сама? — Волков мягко поглаживает её, искренне не понимая, почему девушки должны чувствовать такую боль каждый месяц. — Да. Да, спасибо. Она начинает стягивать лосины, которые перетягивали живот последний час, но останавливается на середине, шипя. — Давай я всё же помогу, — Волков по очереди поднимает её ноги, подхватывая их под коленями, и снимает лосины. Лера замечает на них небольшое красное пятно. — О чёрт, — девушка прикусывает губу. — Да ладно, их можно постирать. Олег снимает с Макаровой и носки. — Я поставил гели и мочалку поближе к тебе, чтобы тянуться за ними не пришлось. Сейчас закрывайся и ложись в воду, можешь вообще не торопиться. Мы принесём нужные вещи, Валер. И если что-то понадобиться, просто позови, ладно? Девушка смотрит на Олега, кивает пару раз, и только после этого он выходит из комнаты. Лера кое-как избавляется от нижнего белья и забирается в ванну. Закрывается шторкой, просто лежит, стараясь расслабиться. Горячая вода справляется со своим делом: Макаровой становится легче. Тяжёлые спазмы уходят, наконец-то получается спокойно выдохнуть. Она находится здесь минут сорок. За это время к ней заглядывают три раза: два раза Серёжа, спрашивая, как она себя чувствует, один раз — Олег, вещи заносит. Девушка выбирается из воды и вытирается. Садится на унитаз, а потом начинает переодеваться. Около стиральной машины стоит пакет. Сначала Лера достаёт от туда какой-то недешёвый набор хлопкого белья, а затем смотрит всё остальное. Серёжа, видимо, скупил весь магазин. Тут лежат ночные прокладки, дневные — несколько упаковок, тампоны и ежедневки. Макарова качает головой с улыбкой на лице, открывает упаковку трусов, беря обычные, чёрные, клеит прокладку и одевается. Олег принёс носки, пижамные штаны Разумовского, которые свободно сидят на ней, нигде не давят, от чего становится легче, и свой свитер — большой такой, тёплый. Лера вытирает волосы, а потом выходит из ванной, идёт в сторону зала. Серёжа сидит на диване перед включённым телевизором, рядом находятся большая подушка, плед. На столике стоит чашка с чаем, тарелка с печеньем и какими-то шоколадными конфетами. С кухни слышатся стуки, видимо, Олег готовит. — Дорогая, ты как? — интересуется Разумовский, отодвигаясь чуть в сторону. Лера ложится рядом, хочет потянуться за пледом, но Серёжа успевает сделать это первым. Накрывает её, начиная поглаживать по плечу. — Лучше. Но нужно еще выпить обзебол. — Конечно, сейчас принесу. Разумовский уходит, в Лера сжимается в кокон, когда живот снова начинает покалывать. На глазах вступают слёзы, скорее от усталости и происходящей ситуации, нежели чем от боли. — Совсем скоро будет готов ужин, — Олег садится в кресло, смотря на девушку. — Ты плачешь? — Серёжа оказывается рядом совсем незаметно, протягивает таблетки, чай, которым их можно запить. Помогает Лере приподняться, придерживает её, пока она выпивает обезболивающее. — Нет. — Ты плачешь, — повторяет мужчина, нежно вытирая большим пальцем влагу с щёк. — Дорогая, тебе настолько больно… Почему ты сразу не сказала нам, что у тебя месячные такие болезненные? — он опускает ладонь в её мокрые волосы, начиная аккуратно поглаживать их. — Мы бы не стали проводить тренировку. — Потому что это… — Макарова медлит, — неловко. Это не то, о чём все должны знать. — Все, не все, но и мы-то не чужие тебе люди, — замечает Олег. — Просто… вы так спокойно отреагировали на всё это, — краснея, отвечает Лера. — Я не думала, что у вас может быть такая реакция. — А как мы должны были отреагировать, милая? — Серёжа продолжает сидеть около неё. — Ну… с отвращением что ли? — Почему? Лера смотрит на лицо Серёжи и даже замирает, не зная, что сказать. В его глазах читается искренне непонимание и даже как будто бы грусть из-за того, что Лера могла так подумать о них. — В детстве просто одна ситуация произошла, — скомканно бормочет девушка. — Мы во внимании, Валер. Сегодня некуда торопиться. Ночевать у нас останешься, — ставит перед фактом, а Макарова даже не спорит. — Они начались у меня в двенадцать, — поджимает губы. — Прямо в школе. Живот резко заболел, а когда я отпросилась в туалет, встала и… все увидели на моих светлых штанах красное пятно. Все. Девочки отнеслись к этому спокойно, одна одноклассница даже прокладку предложила, хотела со мной в туалет пойти… А вот мальчики… Лера прерывается, отводя взгляд в сторону. Ей неприятно об этом вспоминать. — Начали смеяться, тыкать пальцем. Один из них видео заснял и в группу школы его выложил. Меня начали называть кровавая Мэри. И уже столько лет прошло, а я до сих не могу забыть этот случай… — Ещё не поздно этих подонков сжечь? — Разумовский гладит Леру по плечу, но переводит взгляд на Олега. Фразу говорит с ненавистью. — Подожди, Серый. Повременим с этим, пока Лере легче не станет. Волков встаёт с кресла, садится на диван. Потягивает девушку к себе, обнимая. Устраивает её удобнее, чтобы живот меньше болел. — И со своих первых месячных мне кажется, что… это интимно слишком. Люди не должны о них знать, — наконец признаётся Макарова. — Это физиологически обусловленный процесс, — отвечает Волков. — Не хороший, не плохой, он просто есть. Да, девушки не кричат на всю улицу об этом, но если тебе очень больно в этот период, хотя бы для родных не нужно молчать. — А мы тебе не чужие, как уже говорил Олежа, — вступает в разговор Серёжа. — Да и какая разница, мужчина, женщина — если тебе больно, нужно сказать об этом. Мы можем помочь, — Олег поглаживает Леру по волосам, а затем подносит к её губам кружку с чаем. — Спасибо… Правда, большое спасибо, — искренне произносит девушка, чувствуя, как боль начинает немного отступать. — Я принесу грелку, — говорит Разумовский. — А через десять минут пойдём ужинать. Сегодня, конечно, не ресторан, но Волче у нас неплохо готовит. — Да иди ты, Серый, — улыбается Олег. И Лера тоже улыбается. Больше ей не стыдно.