О том, как выздоравливал Нетейам

— Ну всё, Аонунг, пожалуйста, — Нетейам не успел договорить, как из его груди снова вырывался громкий смех.  Аонунг целовал его шею, подбородок, лоб, глаза, он целовал всё, до чего мог дотянуться, всё, что было его — и Нетейам принадлежал ему полностью, как и он, Аонунг, принадлежал другому.  Когда рифовый смотрел на лесного, он не мог не спускаться взглядом туда, где раньше располагалась самая большая их боль — рана, имевшая власть убить Нетейама, когда ей вздумается.  Но сейчас он был спокоен. Аонунг смотрел и не видел ничего кроме затянувшейся и ничему не угрожающей полосы.  Они валили друг друга на пол, обнимали и спорили, кто из них больше другого поцелует. В мыслях Нетайама пронеслась вся их связь с Аонунгом: недоверие, враждебность, ранение, начало нового и принятие, в которое в том числе входило признание предкам.  Они всегда вспоминают это со смехом — как оба они нервничали, тряслись и неимоверно долго собирались с духом — родители, братья и сестры давным-давно все знали. От облегчения тогда на глазах выступили крупинки, а после последовало самое теплое объятие в жизни обоих.  Нетейам и Аонунг связаны навсегда, и они это знают.