countdown to love

её крик был подобен лаю стаи борзых собак. каждое слово, сказанное в сторону юноши отзывалось привычной режущей болью в голове. потому он быстрыми шагами удалялся прочь из глубокой пещеры, сопровождаемый привычной материнской бранью, которую он, кажется, давно заучил наизусть. непритупляющееся желание скрыться росло в Вонбине каждую чёртову секунду, и он не борется. поддаётся и выходит из пещеры, вдыхая полной грудью холодный морской воздух, тянущийся с далёких вод до самого пролива. он чувствует, как бриз морских вод щекочет его щёки, проскальзывая до ушей, нежно вздымая чёрные волосы. его уход сопровождается очередным грубым словом, но парень уже не обращает внимания, а на прощание лишь слышит привычный родной лай, сотрясающий стены пещеры. он сам не знал, почему так не угодил своей матери, ведь делал всё именно так, как она хотела. да, возможно, он на неё не похож, у него нет массивных щупалец и волчьих голов, но он такой же, как она. с такими же целями, с таким же восприятием жизни. она всегда требовала от него большего, будто он – несостоявшееся божественное существо, не взошедшее на олимп. будто он должен был поступить в академию и попытаться пробиться. в попытке было смысла столько же, сколько в острых углах высоких скал. в них нет толка, ведь Сцилла всё равно губительнее каменных стрел, что падали и разбивались в дребезги каждый раз, стоило миру вновь услышать визг и лай морского чудовища. с трудом поднимаясь, а после спускаясь, Вонбин следует по проверенной им же дороге, чтобы навестить своё любимое место чуть дальше опасного, узкого прохода небезызвестного смертоносного пролива. обычный каменный пляж, усыпанный крупными глыбами разных форм. одно из любимых занятий – купаться там. потому что он не видел своей жизни без воды. быть сыном морского чудовища и ненавидеть воду напрямую разнилось с его принципами, потому что он был точно убеждён в том, что понял своё предназначение правильно, и что, когда придет время, он обязательно перестанет быть разочарованием даже собственной матери. такое клеймо его не пугало, более того, даже не волновало. он был уверен, что все проблемы – пустой лепет, что унесёт попутный ветер. и все оскорбления с него смывала холодная вода мессинского пролива. ныряя туда, он чувствует себя частью этих вод. чувствует, что это именно то место силы, о котором грезит каждый бог. а Вонбин обнаружил его случайно, и никто никогда не позарится на его владения и уж точно не подумает о том, чтобы попытаться осквернить место силы Пака своим присутствием. он ощущает, как по его шее струится холодная вода, стоит ему всплыть на поверхность и, касаясь стопами дна, остановиться, чтобы взглянуть на сияющую луну. ему хотелось, чтобы его уединение длилось вечность. чтобы ветра вели его правильной дорогой, а вода сопровождала его весь жизненный путь. он засматривается на огромный сияющий диск, отражающий некогда лучи самой большой звезды. неожиданный еле различимый удар камня о камень заставляет Вонбина тут же подогнуть ноги и скрыться под водой. если это человек, то нужно выбирать иную тактику, но… как бы они сюда пробрались? он не может быть случайно выжившим моряком после последнего нападения на корабль, проплывающий в проливе. Пак чуть всплывает, а вода скрывает добрую половину его лица, являя незнакомцу его глубокие чёрные глаза. Вонбин рассматривает представшего перед ним юношу с золотистыми волосами, сияющими даже в темноте. он одет по-божественному светло и легко, на секунду парень не осознаёт, что здесь забыл бог. но они оба молчат. переглядываются с друг другом, изучают, но молчат, будто играясь со временем, кто быстрее проиграет, тот и заведёт диалог первым. в голове не всплывает ни единой догадки о том, кем бы он мог быть. сын нимфы? обычно те невероятно красивы. но у детей богов ощущается безумно сильная аура, и Вонбин, как сын чудовища, чувствовал эту силу, исходящую от юноши. – я знаю, кто ты, – звучит мелодичный, тихий голос. будто колыбельная, которую пела когда-то мать Вонбина. будто ветер мельком задел маленькие колокольчики, а те, в свою очередь, издали приятный слуху редкий звон. Вонбин был неподвижен. сравним с кровожадным земным чудовищем – аллигатором. он чувствовал, что сможет утащить парня в воду за считанные секунды, если тот решит подойти. одежда Вонбина лежала недалеко на камнях. юный бог не стал бы воровать подранные тряпки, которые так бережно зашивались Паком неоднократно. Вонбин делает первый шаг вперёд, отталкиваясь пальцами ног от каменного дна. он выпрямляется и по его шее, струясь к ключицам и груди, стекала вода, огибая худощавые формы. – прости, я… ладно, не заблудился, я просто прогуливался, – объяснился юный бог. – я случайно забрёл на это место. ты не против, если я некоторое время побуду здесь? Вонбин хмурится. поджимает губы, а после щурит глаза, изучая чёрными зенками фигуру парня, что, несмотря на не полученный ответ, садится на камни, расправляя белый подол хитона. – ну… надеюсь ты и правда не против, – с еле различимой опаской говорит он, и Вонбин лишь тяжело вздыхает, делая шаг назад, а после скрываясь под водой, почти сразу выплывая обратно. неизвестно, что двигало Паком в ту секунду, потому что сидящий на камнях будущий бог интересовал его ум. – зачем ты здесь? – он опирается руками на большие камни, а после прижимается к ним грудью, практически ложась на дно. и лишь одна голова, плечи и руки виднелись из под тёмной воды. – гуляю, – напомнил ему юный бог. Вонбин кивнул, будто не услышал с первого раза. они снова молчат. бесконечно долго молчат. Вонбин вздыхает и, поднимаясь на руках, встаёт с громким всплеском, ощущая как по голой спине бежит холодная струя. вода обтекала его стройное тело, а лунный свет добавлял бледной коже сказочного сияния. взяв с камней одежду, он быстро замотался в неё, особенно сильно кутаясь в гиматий. лицо было мокрым, как и волосы. но парень быстро пристраивается рядом со вторым, босыми ногами прижимаясь к холодным булыжникам. – я Энтон, – он мягко протягивает руку. – Вонбин, – тот с неохотой её пожимает. его руки холодные и мокрые. руки Энтона – горячие и мягкие как шёлк. Пак вздыхает, ощущая присущую ему самому зависть. если догадки и чувства Вонбина верны, то Энтон – один из наследников, будущий бог, который должен взойти на олимп. и когда-нибудь он будет заменять своего отца или мать, будет выполнять все нужные обязанности. а Вонбину страшно думать, что будет, если он заменит свою мать. потому что если она когда-нибудь умрёт, Харибда не справится одна. а Вонбин ничем не может помочь. – тоже гуляешь? – интересуется Ли. – именно, – вздыхает он, и с уст практически срывается встречный вопрос, но в голове Вонбина, будто напоминанием, крутится недавняя фраза о том, что Энтон тоже на вечерней прогулке. Пак вздыхает, смотрит на свои ноги, после – на руки. ему не холодно, хоть он и закутан в одежду. в его мыслях нет ни единого логичного вопроса, которые он мог бы задать Энтону прямо сейчас. ему хотелось молчать, и он молчал. Ли разделял немое желание Вонбина. Пак сосредоточился на звуках вокруг него. на воющий ветер, на лёгкий шум волн, на дыхание Энтона рядом. он дышал так размеренно и спокойно, будто его вовсе не волновало присутствие сына чудовища рядом с ним. – давно тут? – снова подаёт голос юноша. – живу здесь, – отрешённо отвечает Вонбин. – да, давно, – добавляет он, всё-таки отвечая на поставленный вопрос. одного "живу здесь" хватает, чтобы выдать себя с потрохами. Энтон хоть и упомянул то, что знает происхождение Вонбина, но он мог соврать. а Пак прямо сейчас всё подтвердил. ветер снова ласкает его щёки, заставляя парня прикрыть веки, смаргивая накопившуюся от холодного ветра влагу в глазах. влажные ресницы быстро высыхают, а Пак продолжает сидеть рядом с юным богом, не решаясь заговорить с ним первым. они промолчали, кажется, огромный промежуток времени. Вонбин взглянул на луну, а после на Энтона, в чьих глазах она казалась ещё больше. – я пойду, – тихо оповестил Ли. Вонбин кивнул. – встретимся завтра с приходом темноты? на этом же месте, – неожиданно предлагает Энтон и встаёт с камней. юноша спешит встать вместе с ним. он кивает вместо ответа, и Ли тепло улыбается. они расходятся в то же мгновение, но Вонбин не соврёт, сказав, что несколько раз повернулся, чтобы запечатлеть, как удаляется спина Ли. ☆☆☆ они и правда встретились следующей ночью. Вонбин колебался, решая, стоит ли ему идти. но мать выносила мозг настолько часто, что находиться с ней было невыносимо. в Энтоне он находил хотя бы минуту спокойствия, потому что большую часть времени тогда они молчали. Вонбин узнал от Ли, что он сын Геры, богини покровительницы брака. Пак почти уверен, что Энтон красотой пошёл в свою мать. вскоре их встречи, после первой случайной, стали чем-то вроде обыденности. Вонбин приходил, купался, ожидая Энтона, а если Ли приходил раньше, то Пак просто садился рядом с ним, и они разговаривали. с каждым днём диалог казался всё более живым. Вонбин узнавал о парне больше нового. о его истинных увлечениях, секретах, взглядах на мир. его планах, когда он станет богом, и о том, чего он на самом деле боится. таить, что он сын чудовища, Вонбин долго не смог. и рассказал всё практически сразу. Энтон отреагировал на это спокойно, упомянув, что был почти уверен в этом, потому что юноша не может так спокойно находиться в опасной близости к Сцилле, а значит он непосредственно с ней связан. прошло больше недели их постоянных ночных встреч. Вонбин из раза в раз сбегал, чтобы встретится с Энтоном, посидеть с ним пару часов и вернуться домой. вероятно, Ли также сбегал из дома, чтобы встретиться с ним. их встречи – их общая тайна. и Пак держит слово, что никто о них не узнает. в один из дней они сидят всё также в привычной тишине. а после Энтон начинает рассказывать о своих неожиданно возникших переживаниях. Вонбин спешит узнать, с чем они связаны, и Ли рассказывает, что через несколько дней случится важное событие – восхождение на олимп. Пак тяжело вздыхает, а в голове возникает небольшая каша из вопросов, которые так трудно разобрать. почему-то за это время Вонбин, непривычно даже для самого себя, привязался к Энтону и их ночным разговорам. Ли приятный парень, безусловно. казалось, он целиком и полностью состоит из добра, бескорыстности и любви. любви, которую может дать любому. в тот день Вонбин ничего ему не ответил. ему пришлось подобрать слова, чтобы успокоить душу юного Бога, но ответ на восхождение на олимп так и не прозвучал. последующие две встречи до заветной ночи прошли как обычно. Вонбин старался размышлять об их скорой разлуке как можно меньше. с одной стороны, ему должно быть всё равно. с другой – что-то вовсе не вязалось. они встретились вновь. это была их последняя встреча перед уходом Энтона. – теперь ты станешь богом, как твоя мать, – хмыкает Вонбин и обхватывает холодными руками колени. он кладёт голову на них, поворачиваясь к всё такому же улыбчивому Энтону. его золотистые кудри спадали на лицо, но его улыбку Пак не сможет забыть. теперь уже никогда. – да… – он вздыхает. – волнительно, – признается Ли, и Вонбин усмехается. он может смотреть на него бесконечно, но их время истекло. Вонбин переживёт и это. в конце концов, они не успели стать друг другу кем-то, кроме хороших собеседников. просто в их маленькой истории останется отпечаток ночных разговоров, в которых они делились секретами. секреты Энтона останутся между ними двумя. а секреты Вонбина – зависит напрямую от Ли. но парень нисколько не сомневается в том, что юный Бог разделяет приватность их разговоров. их время почему-то так быстро подходит к концу. Вонбин замечает, как Энтон, поправляя хитон, намеревается встать. и Пак встаёт вместе с ним, чтобы попрощаться. в последний раз попрощаться. – удачи тебе, – произносит тихо он. – спасибо, – Энтон улыбается в ответ. они молчат, Вонбин колеблется, покусывает губы. Ли выжидающе смотрит на него, понимая, что Пак намеревается что-то сделать. по крайней мере, он долго решается на это. и протянув руки к щекам юного Бога, он притягивает его к себе, целуя Энтона в губы. он вкладывает в поцелуй все несказанные им же слова и, несмотря на все свои мысли, отпускает Ли. разрешает ему покинуть жизнь Вонбина так же резко, как он появился в ней. Пак разрывает поцелуй, отпуская щёки Энтона. – это было лишним, – мягко присёк его Ли, но всё также беззаботно улыбался. – оу… да, правда, – подтвердил Вонбин и кивнул. Энтон кивнул ему в ответ и, не попрощавшись, всё-таки оставил его одного. Пак смотрел ему вслед, изучая его силуэт. нет, он не пытался отпечатать его в своей голове. или всё-таки пытался. но он понял одно, что забыть его будет слишком трудно. и Вонбину стоило просто его отпустить. заняться чем-то полезным. в конце концов прислушаться к собственной матери. но к следующей ночи он снова оказывается у воды, на тех же камнях. но уже один.