at the highest that i’ll ever be

Дэджун отчаянно пытается вспомнить, как именно он оказался в такой ситуации. Трудно сосредоточиться, когда на его коленях извивается Янян, всячески пытающийся завладеть вниманием и прижимающийся к его телу в такт музыке, но Сяо все же пытается выстроить происходящие события в логическую цепочку. В какой то момент у него потемнело в глазах, и Дэджун почувствовал, как оказался вжатым в диван под решительной Чеширской ухмылкой Яняна, в то время как остальные их друзья кричали давай! давай! давай! Вдруг, он вспоминает, что это был спор – глупый пьяный спор, предложенный не кем иным, как Сыченом, который по пьяне был до ужаса коварным. Лукавая улыбка продолжает растягиваться на его губах, когда Дэджун, начиная паниковать, бросает взгляд в его сторону, в поисках помощи. Сычен спланировал всё – он определенно знал, что делает, знал, каких демонов пробуждает ото сна, ранее бросая безразличную, но слишком невинную, чтобы быть случайной фразу: «Как забавно, на коленях Сяоджуна ведь еще никогда не танцевали.»    Эта фраза, конечно, прозвучала после жаркого спора между Яняном и Тэном о том, кто из них лучше умеет крутить бедрами на чужих коленях, что само по себе совершенно неудивительно – эти двое вечно устраивали дебаты из-за глупых вещей, и чем больше алкоголя оказывалось в их организме, тем нелепее становились эти споры. Дэджун слушал их в пол-уха, покорно потягивая уже четвертую рюмку за ночь, что безусловно было ужасной идеей: обычно ему поручают помогать Куну с уборкой после того, как все наконец уснут. «Сегодня все было по-другому» – будет оправдываться парень на следующее утро, когда Кун разбудит его ударом пластикового стаканчика по лбу. А ведь он не ошибся. Все на самом деле по-другому. Все изменилось именно тогда, когда возник этот глупый спор, и Хендэри, в своем репертуаре, предложил устроить соревнование, чтобы определить кто в самом деле мастер таких извращенных танцев. Тэн был так уверен в своей победе, что практически залез на Куна, прежде чем тот успел что-то сказать. Юкхэй невзначай отметил, что это совсем не честно, ведь Тэн вечно крутится перед Куном, будь то наедине или на публике – это замечание рассмешило всех, кроме бедного лидера, теперь пытавшегося упокоить друзей, пока Тэн, словно довольный кот, еще сильнее прижимался к его боку. Тогда Дэри предложил тайцу выбрать как жертву Лукаса, а тот, как оказалось, был далеко не из тех, кто откажет симпатичному парню, в том, чтобы усесться на его колени. От увиденного Янян надулся, ведь еще никто не предложил младшему сделать то же самое, пока Сычен не открыл свой чудовищный рот. И теперь Сяоджун здесь. С парнем, чьи пальцы зарываются в осветленные пряди Джуна, дергают за жесткие волосы на затылке, а ноги крепко удерживают бедра Сяо между собой. На фоне играет не громкая музыка из плейлиста, что еще давно составил Янян. Джун смутно может различить голос Трэвиса Скотта, который, как всегда, пел о чем то грязном. Сяо не настолько хорош в английском, чтобы перевести каждое слово, но он точно мог понять, о чем эта песня. Секс. Янян будет танцевать для него под это.  Это делает предложение Сычена только хуже – он знал, что Джуну нравится Янян, знал, что он привлекает его не только физически, так что теперь парень оказался между молотом и наковальней, а точнее, между Яняном и кожаным диваном. Если судить по крикам за их спиной, Тэн давно принялся извиваться на бедрах Юкхэя, в то время как Джун все еще не мог оторваться от лица младшего. Янян выглядел так, будто положение совершенно не смущало его, и хотя он даже не начал двигаться, Сяо уже чувствовал, что обречен.  Без его разрешения мозг начинает представлять это событие, как нечто обыденное – какое бы было блаженство, иметь возможность в любое время видеть Яняна таким, в самой подходящей позе, чтобы начать покрывать поцелуями его шею, переплести пальцы и держаться за руки где-то на уровне груди, прямо над сильно бьющимся сердцем Дэджуна, чтобы Лю мог ощутить, что делает с ним. Сяо думает о том, что мог бы наклониться и поцеловать друга прямо сейчас, без всяких обязательств, они ведь просто приятели, которые время от времени могут заниматься такими вещами, правда? Эти двое часто обнимаются, а Янян вообще вечно виснет на руке Сяо, так что Дэджун привык к тактильности со стороны младшего, но сейчас его кожа совершенно по-новому пылает от прикосновений. Хоть Янян и раньше заставлял его испытывать жаркие чувства, они никогда не были такими, как сейчас. Это всегда заканчивалось лишь тем, что Сяоджун смотрел в потолок, с рукой, запущенной в нижнее белье, засохшими каплями спермы на рубашке и ужасным чувством вины в его груди. Дэджун задумывается, насколько нелепо мечтать о взаимности, учитывая, что пьян он, пьян Янян, все присутствующие в комнате также пьяны и просто пытаются развлечься, они забудут обо всем на следующее же утро. Скорее всего, Янян даже не вспомнит что творил, когда проснется с жуткой головной болью и тошнотой. Он размышляет, не выставит ли он себя идиотом, раскрыв настоящие чувства, ведь все это время ( два года одиночества делают поистине ужасные вещи с безнадежным романтиком) он тщательно скрывал их за безразличием и легким раздражением от выходок согрупника. А не слишком ли много он копается во всей этой ситуации? А затем… Затем Янян начинает двигаться. Он следит за текстом песни – когда он становится все развратнее и грязнее, его бедра сильнее извиваются и трутся о Сяоджуна.  Раньше Янян был совсем худым, но теперь немного набрал, с тех пор, как он начал ходить в зал с Винвином и заниматься танцами с Тэном. Янян вправду сильно повзрослел по сравнению с тем надоедливым макнэ, который то и дело болтал с Дэджуном без умолку, специально выводя того из себя только потому, что по его мнению Сяо выглядел очень мило, когда хмурился. Парень и раньше замечал эти изменения, но сейчас, когда они предстали перед ним так явно, Дэджун понял, насколько черезмерны его чувства к Яняну, как глубоко они текут по его венам, обжигая кожу с каждым движением бедер младшего. Янян утончен в своих движениях – он медленный, томный и красивый, его спина выгибается дугой, когда он опускается, чтобы пробежаться пальцами под растянутой майкой Дэджуна. Может, это был танец, который они практиковали вместе с Тэном – Сяо повернулся бы, чтобы проверить, не схожи ли движения Яняна с движениями их друга, но просто не может разорвать зрительный контакт с Лю в такой момент. А Янян прекрасно знает, какое влияние он оказывает на Дэджуна – его улыбка ни разу не дрогнула, только напротив, становилась еще более провокационной, будто он бросает другу вызов, чтобы тот дал ему отпор, как раньше. Но эта самая уверенность продолжает удерживать Дэджуна прижатым к дивану; ноги расставлены чуть шире, давая Яняну больше пространства, когда тот начинает крутить бедрами в такт музыке, так непринужденно открываясь для Сяо. Позволяя Яняну проникнуть слишком глубоко в свой разум, его сознание рушится. — Ты можешь потрогать, Гэгэ, — бормочет Янян. Его китайский звучит неразборчиво прямо у уха Дэджуна и, о черт, он шепчет эти слова слишком близко к Сяо. Когда это только успело произойти? Когда Янян успел наклониться так, что Дэджун мог чувствовать, как помада младшего оставляет липкий след на внешней стороне уха, — потрогай меня. Это не приказ, но и не мольба, он лишь спрашивает, готов ли Дэджун подыграть ему. Младший отодвигается назад, чтобы прижаться промежностью к Сяоджуну и задыхается, чувствуя, как Дэджун становится твердым под ним. Как этого могло не произойти, когда Янян выглядит так порочно перед ним? Как он может не хотеть зарыться пальцами в волосы младшего и оттянуть его голову за жесткие пряди назад, чтобы поцеловать так глубоко, как это только возможно, пока Янян будет вжиматься в него, задавая темп, который понравится им обоим?  Но все же, он выбрал более безобидный вариант – положил ладони на талию Лю с двух сторон, поглаживая большими пальцами кожу, не скрытую под его кроп-топом. Это еще одна маленькая деталь, демонстрирующая изменения в Яняне за годы их дружбы: когда они только познакомились, Дэджун никогда не видел младшего без его излюбленных огромных футболок, фанатского мерча и нелепых шорт. Но теперь он всё чаще носит узкие джисны, кроп-топы, заправляет рубашку в брюки, чтобы подчеркнуть изгиб своей талии, именно той, что ласкает Дэджун прямо сейчас, той самой талии, которая сводит его с ума с тех пор, как он впервые увидел ее. — Вот так? — спрашивает он, удивляясь, как грубо звучит его голос, словно он только проснулся. Китайский также странно ощущается на его языке – когда Сяо в таком состоянии, ему гораздо проще перейти на свой родной диалект, чтобы мысленно слагать поэмы о линиях тела Яняна и звуках, которые он издает, когда его касаются. Он отмечает, как Лю вздрагивает от этого вопроса и слегка закусывает губу, кивая. Лицо младшего все еще пугающе близко, бедра продолжают двигаться в такт музыке, а вся остальная комната растворяется в небытие, пока не остаются только они вдвоем. — Да, — проговаривает он, скорее как запоздалую мысль, — Джун… — Лю закрывает глаза, но чары не рушатся, как думал старший, если перестанет смотреть в его невероятно глубокие расширенные зрачки. Вместо этого он видит Яняна, настолько разбитого, что он даже не может держаться в вертикальном положении без помощи Дэджуна; его бедра дрожат, когда он опускается вниз, прижимая их тела друг к другу, и именно тогда Сяо тоже почувствовал то, насколько твердым был Янян. Его большие пальцы подрагивают и судорожно скользят выше, к груди младшего, что заставляет того дрожать с новой силой. Он не уверен, сколько времени они провели в таком положении – разваливаясь на части и снова приходя в себя; Янян дразнит Дэджуна, пробираясь пальчиками к его эрекции и снова выпадает из реальности, позволяя старшему удерживать его тело. У Сяо кружится голова, не то от алкоголя, попавшего в кровь, не то от Яняна, медленно сходившего с ума на его бедрах, но в конце концов они оба падают: Лю буквально опрокидывается, утыкаясь в изгиб шеи старшего, в то время как зрение резко возвращается к Сяоджуну и тот слышит чей-то кашель, что возвращает их к реальности. — Нам оставить вас одних? — напрямую спрашивает Тэн, вызвав смешки со стороны друзей, даже со стороны Куна, чьи щеки подозрительно раскраснелись, — Потому что мы, в любом случае, собирались пойти в клуб.  Дэджуну хочется сказать «нет», ведь если они останутся одни, у него возникнет соблазн сделать много вещей, о которых они оба в итоге могут пожалеть. Он хочет сказать «нет», потому что не уверен, к чему это приведет и что это значит для них обоих. Сяо не говорит ни слова, и тогда Янян берет вопрос на себя, — Убирайтесь отсюда, пока я сам вас не вышвырнул, — слышится с его стороны. Под протестующее «Мы в любом случае не хотим тут сидеть» от Хендери, они наконец уходят через тесную комнату, запирая за собой дверь. Только тогда Дэджун понимает, что для младшего никогда не существовало этого глупого соревнования и победа в нем никогда не была чем-то важным.  — Ты спланировал это? — спрашивает он, тем же странным, грубым тоном, от которого Янян начинает тихонько ерзать на его коленях, удобнее прижимая их члены друг к другу, — Ты хотел, чтобы это произошло? — А как еще я должен был признаться? — ехидничает Янян, но уже не в своей привычной манере. Он почти подчинен, его дыхание такое же тяжелое, как и у Сяоджуна, а пальцы скользят по телу старшего, будто он не знает, куда их деть, — Словами, как нормальный человек? Еще чего. Признаться. У Дэджуна нет времени вникать в смысл этих слов, хотя ему отчаянно хочется выяснить все до мельчайших деталей, но это не то, что нужно Яняну прямо сейчас. Все, что ему нужно - это отдых, чтобы его напряженные мышцы могли расслабиться под осторожным прикосновениями и заботой Сяоджуна, чтобы старший гладил его по волосам после напряженного дня, позволил свернуться калачиком у себя на коленях и заснуть. Ему нужно перебороть страх отказа, который кипит у него внутри. То, как он дрожит выдает его, несмотря на уверенность, которую он пытается излучать. Ему нужно быть уверенным, что он не выставит себя дураком, если заставит их обоих стать твердыми, а затем попытается снять с Дэджуна рубашку, чтобы прикоснуться к его обнаженной коже. Так что Сяоджун решает дать ему то, чего Лю так хочет. Он запускает руки под топ Яняна, задирая его наверх, обнажая мягкую, загорелую грудь, которая стала слегка выделяться от частых тренировок. У него красивый пупок, переходящий в стройный живот, эта чертова узкая талия и до ужаса привлекательная грудь, резко выдыхающая от того, как внезапно ее обнажили, но для Дэджуна это определенно самое красивое зрелище в его жизни. Старший осторожно проводит пальцами по покрасневшей от его касаний коже, поглаживая ее костяшками пальцев, чтобы лишь услышать крошечный вздох от того нежного, но в то же время сводящего с ума прикосновения. Дэджун не часто использует слово «любовь», но он уверен, что именно это он чувствует прямо сейчас, любуясь красотой Яняна и упиваясь осознанием того, что он единственный, кто видит его таким. По крайней мере, он надеется на это. — Чего ты хочешь? — спрашивает он, и нога Яняна дергается в его сторону, — Как ты хочешь? — Разденься, — ответ последовал незамедлительно, — раздень нас обоих, и я хочу седлать твои бедра, пока не кончу. Дэджун справится. По крайней мере, он надеется, что справится, и решительно подчиняется Яняну: младший поднимает руки вверх, чтобы Дэджун наконец стянул с него тонкий материал топа. Лю уже открыл рот, чтобы потребовать от старшего сделать то же самое, но он слишком торопится, чтобы успеть сказать хоть что-то – в следующую секунду майка Сяо летит в сторону, оставляя его волосы взъерошенными, но Янян, либо не хочет смеяться над ним из-за такого, либо находит это чертовски сексуальным, потому что его глаза резко темнеют от похоти, при виде Дэджуна без рубашки. И старшего никто не предупреждает, перед тем, как он почувствует губы Лю, прижимающиеся к его шее и язык, медленно облизывающий соленую кожу. В этот момент он забывает, что пьян от дерьмового алкоголя, а не целиком от Яняна. Его касания опьяняют, слишком легко потеряться в них, отбросив здравый смысл, и позволить потребностям заполнить разум. Янян снова двигает бедрами – смутно он различает на фоне женскую, романтичную песню с текстом о любви – на этот раз младший оседлал только правую ногу Дэджуна, устроившись на бедре. Руки Лю судорожно тянутся вниз, чтобы расстегнуть джинсы и спустить их ниже, ровно настолько, чтобы он мог прижать свой член к ноге Дэджуна. Сяо не осмеливается посмотреть вниз. Он не осмеливается подтвердить свои подозрения, что Янян уже мокрый и течет по его бедру, пока облизывает кадык старшего, обводя языком по контуру. Бездумно, Дэджун тянется к соскам Яняна, что заставляет того трястись и  дергаться, почти болезненно, издавая при этом славленный скулеж. Сяо отмечает, насколько чувствительным может быть младший, чтобы использовать это в будущем. Янян над ним дергается и хнычет, когда Дэджун повторяет те же действия, но в этот раз подушечками больших пальцев, осторожно пощипывает соски, изучая нежное тело всё лучше. Он щекочет бока свободными пальцами, давая Яняну возможность прижаться к себе, когда младшему становится слишком невыносимо. — Гэгэ… — жалобно прохрипел Янян. Такой поразительный контраст с тем, каким напористым он обычно бывает рядом с Дэджуном, безжалостно дразня его, выводя из себя снова и снова. А когда Лю заглядывает под растрепанную челку Сяоджуна, а его губы все еще блестят от остатков помады, смешанной с его собственной слюной, Дэджун понимает, что ему все еще чего-то не хватает. Они не целовались. Янян, кажется, просит об этом без слов – может, он боится произнести их вслух, что очень нехарактерно для него, ведь он без труда излагает свои мысли в любой другой момент, а может, он боится реакции Дэджуна, если он скажет об этом. Старший должен напоминать себе, что такое в новинку и для Яняна. Возможно, Лю даже не ожидал, что все зайдет так далеко, а может, он провел целый день, настраивая себя на то, чтобы вообще сделать все это.  Мысль о том, что Янян мог нервничать из-за него, заставляет сердце Дэджуна замирать от необъяснимой нежности, и Сяо наклоняется, чтобы коснуться его губ своими, не говоря больше ни слова. Ему необязательно озвучивать свои мысли. Он хочет сказать Яняну как он прекрасен в таком виде, как он прекрасен всегда, но особенно когда он выглядит таким разбитым, раскрасневшимся и запыхавшимся из-за Дэджуна. Он хочет сказать, что мечтает заботиться о нем, обнимать во сне и готовить яичницу по утрам. Он хочет сказать, что у него все надолго, что это не на одну пьяную ночь, и что он запомнит каждый момент, чтобы никогда не забыть, как отчаянно Янян заставляет его чувствовать себя. Но слов недостаточно, чтобы выразить его эмоции, так что поцелуи кажутся наилучшим вариантом: Дэджун вылизывает рот младшего, пробует на вкус слюну и безвкусную помаду с его губ, сильнее прижимая к своему бедру. Их поцелуй беспорядочный и лишенный правил, никто даже не пытается сделать его красивым, потому что это совсем не то, для чего он нужен в первую очередь. Сяоджун раздвигает губы Яняна языком, облизывает заднюю сторону его зубов, проходится по кончику языка и щекам, ненадолго отвлекая от трения члена о штаны Дэджуна, через хлопок белья. Он готов поклясться, что почти слышит хлюпающий звук предэякулята, но его заглушают штаны и задушенные вздохи Яняна, которые Дэджун так хотел бы проглотить. Ему хочется опустить руки ниже и самому гладить член Лю – плюнуть на ладонь и довести его до конца, как он делает это с собой каждый раз, когда думает о младшем в постели. Но он не делает этого – его руки продолжают блуждать по телу Яняна, проникая под резинку боксеров и дразняще сжимая плоть. Затем он снова поднимается вверх по его талии и груди, в конце концов зарываясь в волосах, пока его язык творит свою магию. Янян настолько податлив для него, что отдается полностью, позволяя Сяоджуну буквально управлять им. Его единственные усилия – это слабые толчки в ногу Дэджуна, которые становятся быстрее, как только он понимает, что это приносит ему еще больше удовольствия. — Я так близко, Джун, — Янян снова заговорил, и старший почти уверен, что слышит его голос, отдающийся эхом в черепе – в голове не осталось ничего, кроме них двоих, — пожалуйста, заставь меня кончить, Гэгэ. — Кончи на меня, – просит Дэджун, и Лю напрягается, когда ладони старшего опускаются вниз, вновь обхватывая его бедра, крепкие и упругие, помогая Яняну дойти до разрядки, которую он так жаждет, — давай, милый, кончи для меня. Янян скулит, зарывается головой в обнаженную грудь Дэджуна, прижимается к ней нежными поцелуями, лишь бы хоть немного отвлечься от нахлынувшего удовольствия и чувств. И Сяо мог бы сказать очень много, но сейчас ему нужно, чтобы Янян кончил, только для него, поэтому он плавно двигает его бедра вдоль своей ноги, помогая надавить всем весом на член, зажатый между их телами, и давление становиться настолько невыносимым, что его просто невозможно игнорировать.  — Ты такой молодец для меня, — продолжает лепетать Дэджун на кантонском, — такой красивый, такой порочный, такой испорченный из-за меня, весь только мой. Мой Янян, мой. Кажется, Лю хорошо понял его. С хриплым стоном, вырывающимся из него, звучит что-то подозрительно похожее на «Твой», его пальцы сильнее впиваются в плечи Дэджуна, и он кончает, обессилено падая на старшего, в погоне за удовольствием. Сяо шепчет ласковые глупости ему в шею, прижимаясь с утешающими поцелуями, его голова кружится, а комната рушится вокруг них. Дэджуну требуется всего секунда, чтобы вдохнуть аромат Яняна – одеколон, смешанный с запахом пота, и мгновенно успокоиться. Туман, окутывающий его зрение рассеивается, и вид Лю, лежащего у него на коленях – будто удар в живот. Он разбит: щеки вспыхнули ярко-алым, рот приоткрыт, а слюна стекает по уголкам губ. Он пытается, но не может прийти в себя. Дэджун так понимает его и знает, как сильно Яняну хочется почувствовать себя любимым сейчас. Поэтому Сяо проводит носом по линии челюсти, там же целует,  успокаивающе кружит пальцами по его пояснице и полностью игнорирует свой ноющий член, когда Лю чуть отстраняется.  — Гэгэ, — всхлипывает Янян, глядя на Дэджуна так, будто видит впервые. Может, это и так – старший не может понять что происходит, но нечто между ними сдвигается, меняет форму, — а как же ты? Дэджун качает головой – хоть ему и хотелось кончить, сейчас его больше беспокоит состояние Яняна, после чего-то столь напряженного и волнительного, — Я позабочусь об этом позже, — уверяет он, но, скорее всего, этого так и не случится: он успокоится, даст Лю немного воды, откапает чистые боксеры, которые он хранит где-то рядом, и совсем забудет о той тяжести, потому что для него это в самом деле не имеет значения. Он лишь хочет видеть Яняна счастливым и удовлетворенным.  — Думаю, я победил. — Лю ухмыляется так глупо, широко и немного безумно, будто думает, что находится во сне. Дэджун сопротивляется, чтобы не ущипнуть его, только потому, что младший может быть слишком чувствительным сейчас. Он наблюдает за Яняном какое-то время, изучая мельчайшие детали его лица после оргазма, и гордится тем, что именно он стал причиной этого, — Хотя, я даже не могу вспомнить, о чем мы спорили. — О том, чтобы разрушить мою жизнь. — легко отвечает Дэджун, ведь так оно и есть. Между ними все так непринужденно и легко, что он не может поверить, как еще некоторое время назад опасался пьяного и нуждающегося Яняна. — Я весь липкий, — Лю трется о бедро Дэджуна, в очередной раз напоминая, что он все еще очень твердый, — ты уверен, что не хочешь…? Младший замолкает, прикусив нижнюю губу, и Дэджун даже думает о том, чтобы поддаться, но в конце концов отказывается, — В следующий раз, — шепчет он, словно обещая. Янян кивает и все заканчивается. — Только если ты продолжишь говорить мне грязные вещи на Кантонском диалекте — улыбка возвращается на свое законное место, заставляя Дэджуна смущенно покраснеть – ему страшно даже представить, сколько из сказанных им слов Янян мог понять, а сколько вырвать из контекста, но Сяо готов сделать все, что Лю от него потребует. «Все, что угодно» – и хотя это пугает и захватывает его в равной степени, он совсем не против пробовать больше. Еще больше Яняна, еще больше такого.  И теперь они лениво целуются, переплетая конечности в объятиях, пока Янян не начинает жаловаться, что его собственный член слишком липкий, чтобы терпеть это дальше, поэтому требует от Дэджуна наконец воспользоваться своими руками и отнести его в ванную. Сяо повинуется, хотя бы для того, чтобы почувствовать, как ноги Лю обхватывают его талию, когда тот забирается на него. А когда парни помылись и пришли в себя, они вместе заваливаются в кровать старшего, и Лю предстает перед Дэджуном в полумраке, освещенный слабым лунным светом, проникающим через окно.  — Ты теперь мой парень? — спрашивает он едва слышно, и Дэджун видит, как новая, робкая сторона Лю проявляется в его вопросительном выражении лица. Это очаровательно.  Машинально он протягивает руку, чтобы ласково провести костяшками пальцев по щеке Лю, — Обычно, именно парни помогают друг другу кончить, верно? — рассуждает Дэджун, — Парни много чего делают, — Сяо вспоминает все те случаи, когда он заботился о Лю, и напротив, когда они засыпали так же близко, а Дэджун мечтал об иной близости. — Например, вместе завтракают с похмелья и занимаются сексом в душе? — Сяо усмехается, когда голос Яняна срывается на более высокий, дразнящий тон, словно он испытывает старшего, чтобы тот сказал «нет». Но Дэджун попросту не способен отказать Лю с того самого дня, как они познакомились. — Думаю, мы узнаем это с утра — завершает он, надеясь, что решительность его тона отразится в сказанных им словах, и Янян успокаивается на мгновение, а затем сворачивается калачиком у старшего под боком и обнимает того за талию, защищая. Дэджун в безопасности. — Сладких снов, Гэгэ, — шепчет он в грудь Дэджуна, медленно погружаясь в сон, — то есть, любимый. Сердце бешено колотится от любви – ничего другого быть не может, Лю наконец позволил себе признаться. Старший не может поверить, что это все не какой-нибудь лихорадочный сон, а Янян действительно спит в его объятиях, прижавшись к Сяо под одеялом, словно коала. Это… приятно. Это ощущается правильно. Их тела подходят друг другу, как кусочки пазла, и так было всегда, но, наконец, этот пазл начал складываться в цельную картину, как они строят совместное будущее.  Ему не терпится узнать все, что это будущее преподнесет им. Прижавшись губами ко лбу Яняна, он нежно водит пальцами по аккуратной спине своего парня, пока не чувствует, что сон одолевает и его.