Парфюмер

«Ему кажется всё на земле пахнет пеплом А её след словно утром цветы»       Холодная, гнетущая темнота сгущалась над богом забытым поселком. Проезжающие мимо наверняка могли даже и не заметить его среди лесной чащи, которая окружала деревушку со всех сторон. Старые деревянные дома, разбитые дороги и лес. Густой непроходимый лес, в самой чаще которого находился едва-едва не разваливающийся домишка семьи Петровых. За столь короткое пребывание на новом месте, они уже успели произвести специфическое впечатление на местных жителей. Особенно старший ребенок — Антон Петров — мальчик с неустойчивой психикой, переживший унижение со стороны нескольких школьников, видевший и «подружившейся» с антропоморфными животными. Чем дольше Антон ходил в школу, тем сильнее ощущал ненависть к каждому однокласснику. К будущему уголовнику Ромке и его шепелявому прихвостню Бяше, к самой главной гадине школы Кате. Когда пропала последняя, Антон смеялся от радости и внутреннего ликования, которое приятно заполняло его тело. Раздражала его и первая скрипка школы Полина, которая хоть и проявляла к нему симпатию и дружелюбие, уж больно разочаровала Петрова, решив дать шанс Пятифанову, за что Антон дал ей банальное прозвище «Потаскуха».       Был лишь один человек, к которому Петров испытывал далеко не пренебрежение и ненависть. К этому человеку он испытывал любовь, влечение, привязанность, столь сильные, что, казалось, эти чувства невозможно было держать в груди. Но Антон держал, выбрасывая их на бумагу в виде многочисленных портретов одного и того же лица. Этим человеком была одноклассница Антона — талантливая пианистка с длинными огненно-рыжими волосами и глубокими, будто Тихий океан, синими глазами. Её звали Каролина Граф — девочка не только с редким цветом волос, но и необычной фамилией. Она перевелась в этот класс незадолго до приезда семьи Петровых. Воспитывалась матерью, у которой была не только старшая дочь, но и младший сын. Отца девочка не помнила, знала лишь только то, что тот не желает общаться ни с ней, ни с её младшим братом. Впрочем, несмотря на отсутствие мужской фигуры в семье, Каролина не была обделена мужским вниманием. Но внимание Антона ей претило.       Разумеется, ухаживания и знаки внимания от юноши, стали напрягать Граф не сразу. Изначально тайные записки с приятными словами или аккуратно сложенные в конверты искусно написанные портреты, трепетали сердце Каролины. Она быстро вычислила своего тайного поклонника. Антон был счастлив провожать её до дома, караулить её по дороге в школу, сидеть с ней за одной партой и даже получить пару раз в глаз от Ромы, который некоторое время питал к Каролине симпатию. Но не такую сильную, как Петров Антон. Юноша буквально был одержим ей, влюблен сильно, нездорово, неправильно. Он тайно фотографировал её на новый полароид, за игрой на фортепиано, за чтением книги в библиотеке или же во время дороги в школу. Фотографии держал под замком в тумбочке своей комнаты и строго настрого запрещал хоть кому-то из членов семьи подходить к столь ценному сокровищу. Маленькая Оля даже расплакалась, когда брат, одержимый яростью от того, что сестренка случайно открыла тумбочку, замахнулся на неё.       Родители замечали, что с мальчиком творится что-то неладное. Сначала он поддерживал «бредни» сестры о говорящих зверях, а сейчас был готов убить любого, кто осмелится подойти к Каролине. Сидя ночью в своей комнате, окруженный её фотографиями, в полумраке, Антон обдумывал свою речь во время признания. Разумеется, девушка и сама прекрасно догадывалась о чувствах одноклассника, но для Петрова эти «догадки» казались мишурой, мелочевкой. Ему было необходимо настоящее признание, красивое, животрепещущее. Чтобы сразить её наповал, удивить. Такое признание, чтобы она просто не могла сказать «нет». — Антоша! Антоша, открой, прошу тебя! Узнав голос сестры, юноша судорожно собрал фотографии с пола и поспешно открыл дверь. Маленькая Оля вошла в комнату вся в слезах, уставшая и измученная. — Мама и папа… Они ругаются… Из-за тебя, Тоша… — девочка утерла вновь подступившие слёзы и обняла брата. — Мама говорит, что ты сумасшедший… Но ведь это не так, правда? Антон только покрепче обнял сестру, так как сам не мог дать точный ответ на её вопрос. Что входит в понятие «норма» для этих людей? Норма для каждого человека может быть своя и для Антона было нормой поступать так, как он поступал. — Пойдем погуляем, пока они не успокоятся… Но Оля отказалась, ссылаясь на страх родительского развода и наивно полагая, что, оставшись дома, сможет это предотвратить. Антон потрепал её по шелковистым волосам и сам вышел на улицу. Как же горько он пожалеет.

***

      Его черед нести угощение, его черед стать причиной, из-за которой пропадёт ещё один подросток. Рассудок Антона мутнел, мысли превращались в спутанный клубок, глаза застилала пелена отчаяния и страха, но вместе с тем трепета и предвкушения. Юноша не понимал, что творится с его истерзанным сознанием, но знал, кто может ему помочь. Кое-как отсидев в школе пять уроков, Петров, не робея, подошел к возлюбленной. При одном взгляде на неё его тело бросало в дрожь, кровь стыла в жилах. Её аромат дурманил рассудок сильнее, чем хтонические лесные твари, возбуждал сильнее, чем ебучий афродизиак. — Каролина, — собравшись с мыслями начал Антон и подошел к парте одноклассницы. Та оторвала взгляд от книги и с усталой улыбкой посмотрела на него. — Ты позволишь проводить тебя после школы до дома? — Хм, раньше ты не спрашивал разрешения, — она шуточно приложила тыльную сторону ладони к его лбу. — Ты не заболел? Антон тут же уловил приятный аромат от её руки. Тонкий аромат муската и фиалки защекотал нос, пролился по всему телу. Слово обезумевший, парень схватил руку Каролины и поднес к носу, вдыхая аромат сильнее. Та опешила от столь не ординарного поступка и аккуратно выдернула руку. — Тогда я провожу тебя! — не дожидаясь ответа одноклассницы воскликнул парень. — Буду ждать возле школьных ворот.       Каролина попыталась возразить, но взглянув в глаза одноклассника тут же замолчала. Изумрудные глаза налились кровью, зрачки сузились, капилляры стали более выраженными, чем были раньше. На неё смотрел не Петров Антон, точно не он. Это был некто иной, будто демон, вселившийся в тело товарища и терзающий его изнутри, пожирающий каждую клеточку, истощая рассудок. Сам же «некто» позабыл о своем обещании монстрам принести угощение, забыл обо всём на свете, ведь на манжете его рубашки остался сладкий аромат муската и фиалки. Всю дорогу до школьных ворот, Антон не отрывался от рубашки, вдыхая приятный и желанный запах. Он вытащил манжету из под куртки, да бы уловить едва ощутимые нотки желанного трофея в виде Каролины Граф. Он чувствовал, как волна возбуждения захлестывает его, как бешено циркулирует кровь. Впервые за шестнадцать лет Антон так тонко чувствовал чей-то запах, пропускал его через себя, дышал им. Он специально не ждал Каролину, специально убежал, чтобы остаться один на один с новыми ощущениями.       А девочка аккуратно складывала школьные принадлежности в рюкзак, задаваясь вопросами о поведении одноклассника. Когда Антон только перевелся в их класс, Каролине было приятно и весело общаться с ним. Она играла на фортепиано, а он рисовал, далее следовала совместная дорога домой. Но чем дольше длилась их дружба, тем страннее становилось поведение юноши. Разумеется, Граф догадывалась, в чем кроется причина, но никак не могла помочь Антону. Она относилась к нему только как к близкому другу, большего и быть не могло. Девушку до безумия пугала перспектива того, что однажды Петров признается в своих чувствах, а ей придется подбирать нужные слова, чтобы не обидеть паренька. От предстоящего совместного похода домой, Каролину до ужаса будоражило. Хотелось резко убежать, так, чтобы Антон не увидел и не смог её догнать. На мгновение закралась мысль, что она боится его, однако девушка поспешила отогнать дурные ведения.       Подходя к школьным воротам, Каролина натянула белую шапку с помпоном и робко улыбнулась Петрову. Увидев одноклассницу, тот словно вышел из транса. — Пойдём, — не робея, Антон взял девчушку за руку и повел за собой. — Не беги так быстро! — едва поспевая протараторила Каролина, семеня за Петровым. — Прости, я замедлюсь. Антон стал идти медленнее лишь того, когда убедился, что они находятся на приличном расстоянии от школы и без лишних ушей вокруг. Он остановился на тропинке возле лесной чащи и взял Каролину за руки. — Каролин… Я очень давно хотел сказать, что ты мне нравишься. Далеко не как друг, нет. Ты стала моей мечтой, моей музой, моим вдохновением. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями лишь о тебе одной, я дышу тобой, — Антон сделал паузу и подошел к девушке вплотную. — Прошу тебя, будь моей. Будь моей до конца. «Пора валить», – первая мысль, пролетевшая в голове у Граф, стоило ей только вновь взглянуть в глаза Петрова. На неё смотрел не влюбленный взгляд, а обезумевший, отчаянный. Каролина сделала шаг назад и виновато опустила глаза. — Антон… Ты действительно хороший парень, но… К сожалению, я не могу разделить твои чувства. В голове Петрова что-то щелкнуло. Будто последняя клетка здравого смысла сломалась и разлетелась на мелкие осколки, вонзаясь в разбитое сердце. Парень не отпускал руки Граф, наоборот сжал их ещё крепче и поднес к носу, вдыхая знакомый и чарующий аромат. Утапливая рассудок в сладострастном состоянии, Антон понял, что ему не нужно одобрение одноклассницы, он не нуждается в её соглашении. Петров ощущал себя сильнее, чем кто-либо на всём белом свете, каждый раз, когда вдыхал запах тела Каролины. Он был жизненно необходимым для него. И кто она такая, чтобы лишать его этой чарующей и желанной энергии, получаемой всего лишь из аромата её прекрасного тела? Она не имеет права ему отказывать, она — топливо для него, энергия, жизнь, страсть. — Антон… Мне идти уже надо… Парень истерички рассмеялся, услышав блеяние девушки, и резко ударил её ребром ладони по сонной артерии.

***

      В самой глубине леса находился мистический черный гараж. Местные жители слагали о нем легенды, верили в маньяка, обитающего внутри и шептались о том, что гараж может исчезнуть в любую секунду. Не было такого смельчака, кто смог зайти внутрь и осмотреть его получше. Этот гараж стал идеальным убежищем для Петрова, который, словно по воле случая, наткнулся на него ровно в тот момент, когда нес на руках Каролину. Никакого маньяка внутри не было, обычные инструменты и, кажется, автомобиль, накрытый чехлом. Но юноше ничего из этого не было нужно. Он закрыл двери гаража ногой, аккуратно положил тело одноклассницы на пол и склонился над ним. Даже от одежды девушки исходил волшебный, пленяющий аромат, но его было мало. Антон, словно дикий зверь, разорвал куртку, откинул её в сторону. Каролина осталась на полу в черном школьном сарафане и белой шелковой блузке. Парень прикусил нижнюю губу и навис сверху. Сначала просто смотрел на свой полученный и долгожданный трофей, пожирал взглядом каждый сантиметр её стройного тела. Приблизился чуть ближе и ощутил дыхание девушки на своей коже, горячее и учащенное. Этого было достаточно для того, чтобы рассудок Антона окончательно почернел и превратился в скопление греховных желаний и безумства. Он начал целовать её рыжие волосы, вдыхая запах ванильного шампуня и естественный запах ферамонов, обводил руками каждый изгиб тела Граф, приподнимал её за талию и прижимал к себе. Затем, парень спустился к лицу Каролины. Провел кончиком носа по лбу, носу, вискам, щекам и опустился ко рту. Приподняв голову девушки, Антон долгое время не решался накрыть сладкие и манящие губы поцелуем, будто желая растянуть столь интимный момент. Но стоило ей вновь выдохнуть и обдать парня горячим воздухом, как тот срывается и страстно целует одноклассницу. Он жадно кусает её губы, по-хозяйски облизывает внутреннюю сторону щек и нёбо девушки, обсасывает её язык. Каждое совершенное действие буквально пьянило его.       Разумеется, от подобных манипуляций, Каролина в скором времени очнулась. Почувствовав нечто инородное у себя во рту и увидев Антона, девушка резко оттолкнула его от себя так, что тот врезался в небольшой столик, а сама поспешила забиться в угол. — Где я? Что происходит?! Отпусти меня! Ты больной! — истерически тараторила Каролина, напрасно теряя драгоценное время. Она вскочила с пола и ринулась бежать, как вдруг почувствовала, что руки Антона крепко стиснули её талию и стали тянуть на себя. Он приподнял её и отнес к тому самому углу, где она сидела. Поставив девушку на пол, Петров перетянул её запястья бичевкой и связал их, сделав морской узел. Каролина рыдала навзрыд, умоляя отпустить её. — Прошу! Отпусти меня! Хочешь, мы будем вместе?! Как ты и хотел!!! Отпусти меня, я никому не расскажу о том, что здесь было! Умоляю!!! — Заткнись, — Антон прижался к девушке сзади и закрыл ей рот ладонью. Кончиком носа спустился по её затылку к шее, а затем прошептал прямо в ухо. — Страх создает вонь, ты теряешь свой аромат. Он убрал руку от рта Каролины и расстегнул молнию на её сарафане. Тот с характерным звуком шлепнулся на пол. Далее последовала шелковая блузка, столь тонкая, что её можно было порвать одни движением. Антон развернул Каролину к себе лицом и разорвал на ней последний элемент одежды. Белые пуговки посыпались на пол, создавая едва уловимый шум. Громкий плач Граф сменился на тихий скулеж. Она могла предположить, к чему все идет, но не могла быть в этом уверена. Ведь рассудок Антона помутнел настолько, что даже он сам не мог предугадать свои дальнейшие действия.       Юноша оторвал короткий лоскут от рукава блузки и завязал им рот девушки. Теперь она не могла даже скулить, лишь молча плакать и наблюдать за действиями своего мучителя. Антон упивался своей властью. Глядя на полуобнаженную одноклассницу, возлюбленную, единственную, он словно сходил с ума ещё сильнее. Приблизившись к ней, Петров ножом срезал лямки лифчика и откинул его в сторону. Аромат от тела девушки был ещё сильнее, чем от её кистей и шеи. В голове Петрова перемешалось чувство больной любви, желания, возбуждения и упоения своим превосходством. Он вершил её судьбу, он принимает решение, что делать с беззащитной девушкой.       Антон положил руку ей на плечо и слегка надавил, как бы приказывая девушке сесть. Как только она выполнила указание, он сел перед ней и уложил её на холодный бетонный пол. Каролина поморщилась от холода, но Петров этого не заметил. Он навис над одноклассницей сверху и стянул с неё трусы, откинув их в сторону. Стоило девушке остаться полностью обнаженной, как в голове Петрова что-то перемкнуло. Он приблизился к ней, провел кончиком носа по шее, груди, впитывая запах, утопая в нем, пропуская через каждую клеточку своего тела. Казалось, что все в мире воняет нечистотами, грязью, смердит так, что можно задохнуться, а её тело источает аромат утренних цветов, диких ягод и сладких фруктов. Антон хотел слиться с этим запахом воедино, стать его частью, иметь хоть что-то общее. Он жадно целовал каждый сантиметр тела девушки, оставлял на нем багровые засосы, вкушая сладкий запах. Остановившись возле груди, юноша провел языком в ложбинке, спускаясь на живот. Каролина истошно извивалась под ним, что-то мычала, пыталась брыкаться, но каждое движение девушки заводило Петрова ещё сильнее. Его глаза застелила пелена похоти и безумного желания, а в глазах Каролины читался искренний страх. Мимо промелькнула вся жизнь. Она вспомнила своего младшего брата, который каждый день ждал её после школы, чтобы вместе поиграть и погулять, вспомнила мать, которая запивала жизненные проблемы алкоголем. Каролина вспоминала самые счастливые моменты своей жизни, пыталась сохранять остатки рассудка и придумать, как спастись, сбежать, чтобы мучитель не смог её догнать. Но Антон был слишком одержим, чтобы потерять такое сокровище. Он не мог больше представить жизнь без этого запаха, такого возбуждающего и одурманивающего. Ему нужно было нечто большее, чем просто ощущать этот аромат, нужно было стать с ним одним целым.       Рывками, в спешке, он расстегивает металическую пряжку ремня и спускает штаны вместе с трусами. Осознав, что сейчас произойдет, Каролина разрыдалась ещё сильнее и замотала головой, попыталась пятиться назад. Антона разозлила такая вольность. Он притягивает к себе девушку за ноги и резко входит в неё. Граф не так представляла себе свой первый раз. Густая кровь испачкала влагалище и внутреннюю сторону бедер, Каролина кричала в кляп от раздирающей боли, плакала, едва не захлебываясь в собственных слезах. Антон лег на неё сверху, двигаясь внутри резко, быстро, будто пытался забрать себе не только запах, но и всю жизненную энергию девушки. Ему был важен не сам процесс секса, а то, как его тело гармонирует с её телом, как грязь оскверняет чистоту и образует сгусток безумия.       Но рыдания Каролины раздражали, пробирали до дрожи в ногах. Взглянув в синие глаза одноклассницы, Петров скривился и влепил девушке звонкую пощечину. Шок от удара заставил Каролину замолчать, в то время как Антон продолжил надругательство. Это был и его первый раз, от того толчки были хоть и грубыми, но неумелыми, от чего причиняли ещё больший дискомфорт для девушки. Она извивалась, а он рывками вбивался в неё. Боль обжигала внутренности, Каролина едва держалась, чтобы не упасть в обморок. Все мысли складывались только в один вопрос: «За что?»       Антон впервые достиг пика своего наслаждения и кончил внутрь девушки. Но он знал, что этого было недостаточно. Ему было необходимо нечто большее, чем обычный секс. Юноша отстранился от Каролины, оделся и взглянул на неё сверху вниз. Со связанными руками и ртом, полностью обнаженная она казалась ему ещё прекраснее и ещё беспомощнее. Он присел на корточки и провел двумя пальцами по телу Каролины, затем поднес их к носу и вдохнул аромат. Страх девушки действительно исказил его и Антона до жути это выбесило. Пелена ненависти и гнева застелила его взор. Он разозлился до неконтролируемого приступа, его колотило столь сильно, что вряд ли хоть какой-то препарат смог бы успокоить столь неистовый гнев. Петров вскочил, схватил большой канцелярский нож, лежащий на столе и вонзил в сонную артерию Каролины. Та выпучила глаза, начала кашлять, захлебываясь собственной кровью, но Антон не видел этого, опьяненный гневом. — Я же говорил тебе, страх создает вонь! — он провел нож вниз к подключичной артерии, нанес колотый удар в эту область. Кровь брызнула на его очки и щеку. — Я предупреждал тебя, сволочь! Теперь ты не сможешь испортить мне запах! Не сможешь, мразь! Петров нанес несколько ударов в подключичную область, затем повторил те же ранения с другой стороны, чтобы быть полностью уверенным в том, что Каролина умрет от эмболии. Смахнув кровь с лица, Антон отстранился от девушки. На её, некогда румяном личике, застыла гримас а ужаса. Он убрал кляп и увидел, что рот одноклассницы был перепачкан кровью, глаза наполнены слезами. Перед ним была не та рыжеволосая красавица, а грязный, оскверненный, опороченный труп. Юноша поднял рубашку девушки и вытер ей следы крови с губ, другим рукавом слёзы с глаз, после чего закрыл их. Он сел рядом с Каролиной, взял её под голову. Она не дышит, сердце не бьется. Его нежное солнце стынет на его руках. Но к ней вернулся тот самый аромат фиалки и муската. Он вновь одурманил Антона и застелил глаза пеленой наслаждения.       Юноша уложил Каролину на пол так, чтобы волосы не были прижаты спиной. Взяв одну прядь, он аккуратно провел по ней канцелярским ножом, будто отмеряя нужную длину. — Если запах источает вся прядь, значит нужно резать под корень. Петров без промедления отрезает длинные рыжие волосы, скидывая их вместе в одну кучу. В какой-то момент он заметил, что отрезал не только волосы, но и кусочек кожи головы. Проигнорировав это, Антон провел этим же ножом по голой коже Каролины, собирая на лезвие пот и верхний слой эпидермиса. Закончив экзекуцию, юноша улыбнулся и поднял канцелярский нож перед собой. — Кажется, я нашел способ угодить каждому, — тихо проговорил Антон, а после громко и даже истерически засмеялся. — Эй! Я принёс вам угощение! Парень перепрыгнул через бездыханное тело Каролины и открыл двери гаража. Колючий мороз защипал лицо, а ветер чуть ли не сбивал ног, но Антон продолжал смеяться. Подняв канцелярский нож с биологическим материалом Каролины, юноша оглядел его в сумеречном свете солнца, а после обернулся к трупу. — Я бы хотел, чтобы ты чувствовала только тепло моих рук. Антон подошел к девушке и развязал её запястья. Сжимая ладонь Каролины в своей, свободной рукой он вонзает нож себе в горло. Тяжелые багровые капли стекали вниз и падали на бетонный пол гаража, будто разбиваясь о них. Юноша опускается на колени и падает замертво. И никто его больше ни в чем не осудит, никто не пригрозит, не испугает и не увечит. Ведь он не дышит, сердце не бьется.