Гайд: как дожить до конца школы

Прохладный ветер окатил физкультурный зал. В помещение залетели несколько желтых листьев. Мяч, частичный виновник торжества, лежит в какой-то луже, на улице, естественно. Неподалёку от него блестят осколки стекла. Никто и не понял как это произошло. Миша и Штефан обыденно дурачились, ударяя друг друга по всему, по чему можно было попасть(кроме так называемых "бубенчиков", конечно, ибо это место мужской силы и оно неприкосновенно) и не замечая никого вокруг. Саша и Семён решили поиграть в волейбол. Тогамов, рекордсмен по прогуливанию физры, естественно только если физрука не было в классе, читал книгу, сидя на скамейке. Ничего не предвещало беды. Кто же знал, что громкий и неугомонный, к тому же под два метра в высоту и чуть меньше в ширину, Овадов, поймавший мяч, который так неудачно кинул в его сторону ошибке Сашка, может не рассчитать силу и вмазать круглым объектом по полу так, что тот отлетит в потолок, а потом в чистое, идеально прозрачное, недавно после ремонта вставленное стекло... Наверное , все знали, что что-то подобное может произойти. Но это же не стоит того, чтобы прерывать веселье! Учитель вышел из класса на целых пять минут, а значит в это время они предоставлены самим себе, а не какому-то пузатому дядьке, похожему на персонажа какой-то жестокой, по словам шарящих за эту пургу Жени и Ангелины, новеллы, с названием "Boyfriend to Death". Настроение взлетело до небес, радость переполняла изнутри, так кому нужны эти правила? Легко можно найти оправдание любому импульсивному поступку в виде гормонов и сложностей подросткового периода, но кто будет слушать? Явно не учителя. Теперь в мыслях каждого присутствующего мелькает лишь одна  мысль – "нам пизда." Коротко и ясно. Страшно и ужасающе. Их класс за десять лет обучения уже тысячу раз попадал в такие курьёзные ситуации. Пострадали многие объекты инфраструктуры. О них ходили самые разные легенды, каждая из которых хуже предыдущей. Чего стоит только одна история с умной доской, привезённой каким-то депутатом из столицы. Миша тогда решил проверить стены школы на прочность, он поднял миниатюрного Фуджисакина на руки и, заливаясь смехом, швырнул одноклассника рядом с доской, надеясь что Штефан действительно успеет его поймать. Она заскрипела и с устрашающим звуком рухнула на пол. Тогда директор угрожал отчислить чуть ли не весь класс и заставить платить не только за доску, но и за моральный ущерб. А чего стоит та проделка со списком почётных бывших учеников школы, никто не помнит кому первому пришла в голову идея повесить фотографию Чикатило на место скучного портрета какого-то пилота, но смеялись все одинаково громко. В тот раз обошлись без судебных взысканий лишь с божьей помощью. Нельзя забыть и про тяжёлые испытания, выпавшие на долю школьного туалета. Ребят даже можно наградить грамотой за содействие в продвижении ремонта помещения, ведь именно благодаря этим "отличникам" все унитазы поменяли на новые, ибо во все старые уже несколько раз кинули петарды, дрожжи и неудачливого пухлого второклашку который кстати сам был не против. Поменяли и плитку на потолке, так как старая обрушилась из-за тапка Штефана, повесили современную сушилку для рук, кто-то засунул пластилин внутрь той, что стояла тут прежде. Да уж, репутация у класса непростая... Послышались тяжёлые  шаги. Абсолютно все люди в помещении замерли, в панике смотря на входную дверь. –Лишь бы не он, лишь бы не он... – умоляюще шептал Ислам, готовый уже принять веру под стать своему имени, ведь ему, будучи старостой, достанется в любом случае. Особенно, если учителя узнают, что тот не обращал на ребят внимание, хотя прекрасно видел все действия своих друзей. Это ещё если называть регулярное игнорирование выкрикивания фразы: "Миха, ебашь!" со стороны большинства одноклассников простым отсутствием внимания к ситуации. Парень привык нести ответственность за весь коллектив, хорошист и спортсмен, гордость семьи, он всегда был примером для подражания, правда не в этот раз. Ну он же имел право один раз в жизни повеселиться с друзьями? Жизнь оказалась слишком неумолима, все осознали неизбежность наказания. В проходе возвышался, если так можно сказать, учитель физкультуры. Слегка нелепый, с пивным пузом и в потрёпанном спортивном костюме, невысокий, мужчина средних лет словно пытался испепелить всех присутствующих взглядом. Его рот открылся, цвет лица приобрёл красный оттенок, а брови почти что столкнулись друг с другом, приблизившись к переносице. Как вдруг, где-то со стороны послышался голос Овадова... –Эдик, ну что это?! Мы ж тебе говорили! – Несколько секунд вся толпа, замершая с изумлёнными лицами, непонимающе смотрела на парня. Тот лишь сверлил взглядом козла отпущения. Кувальчин растерянно глянул на друга, прежде чем голос подали неразлучные Женя со Штефаном, к приходу учителя успевшие занять позы а-ля "я – не, хата не моя". –Серьёзно? Настолько сильно промахнуться мимо баскетбольного кольца? Ты же вроде бейсболом занимаешься, я думал, у тебя хорошо с меткостью... – Низкий паренёк с рыжими волосами осуждающе поцокал языком, отлично, кстати, подыгрывая, пока Хагакуров рядом с ним активно закивал, делая вид, что полностью шокирован таким поведением одноклассника. Строгий взгляд преподавателя переметнулся на Веню, успевшего уже оторвать взгляд от книги: к этому блондину доверие было такое же, как к старосте этого непутёвого класса – особенное. Ведь такой примерный молодой человек не будет никому врать! Физрук прожигал взглядом тонкую фигуру подростка, будто ожидая подтверждения слов тех троих. –...Эдик. Тебе следовало осторожнее заниматься подобной чушью! Осколки могли бы попасть в меня... – Тогамов, сам не зная зачем лишь снисходительно покачал головой, под одобрительный взгляд Мишки. Со стороны прозвучало ещё несколько комментариев, подкрепляющих вину бедного Кувальчина. А особенно закрепился за ним статус "грозного уничтожителя школьного имущества" тогда, когда он, не сдержав эмоций, решил громко сказать "Миша, ты ахуел, гондон?!". Конечно, для учителя это звучало так, будто Эдик злился за товарища на то, что тот его спалил! Таких "доказательств" оказалось достаточно. Следующие 2 часа Кувальчин  провёл в кабинете завуча, завхоза по безопасности и директора. Вызов родителей в школу последовал чуть позже. Это далеко не первый раз, когда парень играл подобную роль. Разбитый аквариум в кабинете английского, записка с надписью "хуй",  приклеенная к спине физика, обосанная раковина в уборной для младшеклассников  - всё считалось его рук делом. Казалось, он сам уже давно привык. "Полу-нефор-полу-нормис" вышел из школы с максимально грустным, призерающим мир видом. Плечи тяжело свисали вниз, взгляд шаркал по полу, будто пытаясь найти там добро и справедливость. Вокруг столпились обеспокоенные ребята. Они окружили его, не давая пройти. –Ну, как обычно. Во всём виноват Эдик... – Произошедшее никаким образом не мешало Овадову улыбаться до ушей. Он сиял от счастья. Правда, такой позитивный настрой был только у него одного. Почти. Ну, ещё исключением был Веня. И Сашка тихо хихикал. И Геля... Тишина. В конце концов, Эдик действительно был не виноват. Как вдруг, шатена в "дедовской рубашке" словно осенила гениальная идея, из его портфеля послышалось шуршание и знакомое "цок-цок". И вот, перед лицом мученика предстала яркая бутылка пива, красиво отливающая на солнце. Скорее всего, на вкус оно было не очень. Чисто внешне походило на ссаньё, которую от безысходности пьют семиклассники и совсем отбитые алкаши, так как денег на нормальную алкашку не хватает, а спирт пить не вариант. Но в этот момент день стал немного лучше. Глаза "виновника" округлились, а кончики рта почти доползли до ушей. Рука сама потянулась к бутылке. –Бате своему, если спалит, чтоб ни слова... – Штефан с лёгкой улыбкой, но довольно серьёзно взглянул на Эдика. – Если меня потом твои мамочка и папочка обвинят в том, что я тебе алкашку купил, мы снова в унитаз того пацана запихнём и скажем, что ты детей маленьких терроризируешь. Так что, в случае чего... Сваливай всё на Аньку эту свою! –Эй! – Майзоненко обиженно вскрикнула, складывая руки на груди. Эдик ничего не ответил, лишь таинственно подмигнул, после, получив от заметившей это девушки толчок в плечо. Аня гордо развернулась и затопала по коридору к лестнице, ведущей вниз, намереваясь побыстрее свалить после этого неудачного последнего урока. –Эй, ну подожди! Послушай... Ну, может у тебя хата свободна?.. Ань?.. – Кувальчин тот час помчался за ней. Конечно, такой шанс упускать нельзя. Никто толком и не знал, нравится она ему или нет, ибо одни утверждали что этот любитель покурить в туалете и спалиться перед учителем любит её, как Ромео Джульетту, а другие голосили "Да вы чё, он латентный!". –Вы идиоты. – Гордо констатировал этот факт Веня, уже в раздевалке накидывая на себя своё чёрное дорогое пальто. Мишка лишь обиженно хмыкнул. –А что, ты хочешь чтобы я отдувался? Не будет ему ничего за это. В кабинете директора пизды получил и свободен. Вон, даже к даме сердца своей собирается уже. –И вот неужели ему она даст... – Внезапно и быстро сменил тему Штефан, пока эти двое не начали собачиться между собой. –За бутылку дешёвого пива? Да она и пить не будет. Она же из элиты! Как наш Венька. Венчик, что в наши дни богачи пьют? – Захихикал Женя, переключая на себя внимание раздражённого блондина. –Он не знает, он у нас святой. Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. Да, Венька? – Овадов с довольной улыбкой уже поднял руку, готовы растрепать светлые пряди. Тогамов, однако, ловко увернулся, быстрым шагом направляясь к выходу из раздевалки. –Закрой рот, Миша, не позорься. –А поцеловать на прощание? – Так называемый среди их класса "двухметровый шкаф" с притворным расстройством цокнул языком, даже не получив на это ответа от парня. Конечно, после школы Вениамин всегда торопился – ему нужно было в такси, которое он вызвал каждый день, как утром, так и вечером, получая от друзей кучу шуток, наподобие "карета подана, сударь" и других. Штефан и Женя могли торопиться лишь на автобус, который ходил, дай бог, раз в час. А Миша... Миша никуда не торопился. –Ладно. Напишу я сегодня нашему Эдику, извинюсь. – Весело фыркает Овадов, прощаясь с двумя своими друзьями. – В конце концов, я не виноват, что во всём виноват Эдик... – С тихим смехом бормочет он сам себе, уже выходя в прохладу улицы из тёплого помещения.