On this night, even when the moon cries

      Минги ощущает знакомое чувство в груди.       Дерьмо.       Только не сейчас, только не в этот момент.       Он резко выдохнул, вставил наушник в ухо, немного откашлялся и попытался обратить внимание на инструкции персонала, просто глядя в землю, зная, что если он поднимет голову и полюбуется огромным пространством сцены перед ним, он полностью проиграет битву.        Его разум пытался вспомнить техники релаксации, которым его учили много лет назад.       Вздох. Один, два, три, четыре, пять.       Выдох. Шесть, семь, восемь, девять, десять.       Какой следующий шаг? Посчитать пять вещей, которые он может увидеть? Ох, да, точно, посчитать пять вещей. Минги откашливается ещё раз и начинает считать у себя в уме.       Один, микрофон в его руке.       Два, парное кольцо с эйтиз.       Три, горы вдалеке.       Четыре, камера, которая направлена на него.       Пять… Чон Юнхо, смотрит на него с легкой морщинкой на лбу.       Дерьмо. Юнхо, как будто это был его долг как лучшего друга, точно знал, что чувствует Минги, даже до того, как Минги смог полностью понять, что с ним происходит.       Он попытался улыбнуться ему, хотя, вероятно, это была всего лишь легкая гримаса, когда его губы сложились в тонкую линию, но когда Юнхо сделал шаг, чтобы подойти к нему, хореограф объявил, что они собираются начать со следующих, более напряженных песен.       Сон Минги знал, что он может сделать это, он может игнорировать тревогу, растущую внутри него, он просто сосредоточится на том, чтобы выложиться на полную, даже если это была всего лишь репетиция, потому что та сцена, на которой он стоял, была, вероятно, самым важным этапом в его карьере.       Вероятно, ему стало лучше к концу репетиции, но он слабо это помнит. Но верил, что профессиональная часть его мозга запомнит инструкции, которые они проходили столько раз.       То и дело все уже возвращались в отель, вокруг раздавались взволнованные и усталые шепоты, однако Минги не мог обращать на них особого внимания, он решил лучше потеряться в наушниках и своей музыке, всё ещё чувствуя, как это неприятное чувство медленно бурлит внутри него, как будто оно ждало идеального момента для взрыва, только Минги хотел дождаться этого момента, когда он будет в одиночестве своей комнаты и со своим лекарством под рукой.       Минги снова фокусируется на настоящем, когда они заходят в лифт, поднимаясь к своим комнатам. Хонджун велел им лечь пораньше и хорошенько отдохнуть, так как завтрашний день обещает быть хаотичным и утомительным, им нужно было быть в своей лучшей форме. Он слышал, что Уён и Ёсан собирались поужинать в комнате Сана, Чонхо, Сонхва и Хонджун решили поспать или отдохнуть в своих комнатах, а Юнхо упомянул, что хочет побыть в каком-то обществе. Наверное, это было важно для него в данный момент. Минги только проворчал короткий ответ, что собирается принять душ и лечь спать пораньше, может проведет лайв для эйтини, если только не уснет раньше.       Никто, казалось, не заметил легкой дрожи в его голосе и того, как он сильно заморгал, пытаясь сдержать слезы, навернувшиеся на глаза без видимой причины и мотива.       По крайней мере, он так думал, но не видел беспокойства на лице Юнхо, поэтому снова сосредоточился на земле у своих ног.       Всё должно быть хорошо, он просто немного нервничает, как только он выйдет на сцену все станет лучше.       Ему приходилось продолжать говорить себе, что с ним все будет в порядке, пока он не поверил своим собственным словам.       Но это чувство не уменьшилось ни на йоту, даже после того, как он долго принимал душ, долго возился с телефоном, вел прямую трансляцию для эйтини, пытался заснуть, выключив весь свет и плотно задернув шторы, чтобы ни единого проблеска света не проникало.       Его сердце сильно колотилось в груди, мышцы, которые помогали ему дышать, начали напрягаться и работать неправильно. Его разум, вместо того чтобы опустеть и продолжать повторять позитивные утверждения, которые он всегда говорил себе перед сном, снова и снова прокручивал в голове комментарии, которые он прочитал на X. Было слишком много ожиданий, все ожидали от них слишком многого, казалось, что все были слишком горды, но ум Минги был самым коварным.       Что, если я допущу ошибку? Никому не понравится наше выступление, они назовут нас неудачниками, в сети они никого совершенно не волнует, их никто не знает, почему их должна волновать кучка никто? Коачелла – это слишком для вас, ребята, им следовало позвать кого-то другого, на стадионе никого не будет, наша музыка слишком посредственная, она никого не волнует.       Минги с грохотом сел и сильно пнул простыни, которые внезапно показались слишком горячими. Он резко вдохнул через нос, медленно выдохнул через рот, снова сосчитал в уме до десяти, попытался сосредоточиться на окружающем, вернулся к положительным комментариям, которые он постоянно повторял про себя.       Казалось, ничего не помогало, сердце громко колотилось в груди, дыхание было настолько затруднено, что у него закружилась голова. Дрожащими руками он сумел зажечь лампу на тумбочке, быстро схватил лекарства и принял нужное количество, даже не беспокоясь о воде. Он открыл шторы и сосредоточился на мигающих огнях, которые мог видеть сквозь них.       Раз, два, три, четыре, пять…       Не знаю, кто сказал тебе, что ты хорош в том, что ты делаешь…       Шесть, семь, восемь, девять, десять…       Никому нет до тебя дела… никто тебя не любит… брось это. Всем было бы лучше, если бы ты просто покончил с собой…       Минги отпрыгнул от окна, комната была слишком душащей, ему нужен был свежий воздух. Он даже не знал, сколько сейчас времени и проснулся ли кто-нибудь из стаффа (их проинструктировали, чтобы они не выходили на улицу без стаффа, чтобы избежать проблем). Минги все равно вышел оттуда, иначе эти мысли заберут его. Заберут туда, где темно, туда, куда он никогда не хотел бы возвращаться, тем более, что завтра будет такой важный день.       Он быстро снял свою пижаму, выбрав обычную пару штанов и тот самый черный укороченый топ, который он надевал недавно, вытягивая из своего рюкзака пачку сигарет, которую он купил здесь раньше, так же как и его вейп. У него было небольшое недопонимание с Хонджуном насчет его пагубной привычки, и он был не единственным из их восьмерых, кто занимается этим, но правила гласило: «Не в публичных местах». Минги не мог сказать, что он умрет не закурив сигарету или использовав вейп, но он знал, что их карьера близка к конфликту, связанным с его курением.       Ты действительно готов рискнуть карьерой своей группы, просто потому что ты не можешь сдержать себя? Видишь, ты просто жалок.       Назойливый голос в его голове усмехнулся, и Минги резко вздохнул, прежде чем взять пачку сигарет. Это было уже слишком, он знал, что лекарства подействуют в любой момент, но ему нужно было уйти оттуда прямо сейчас, чтобы найти облегчение, чтобы не сбежать.       Выход был туманным, простой смесью огней и звуков, но стоило ему выйти наружу, как будто он пробыл под водой несколько минут и наконец всплыл, чтобы набрать немного драгоценного кислорода.       Он пробрался в слегка укромный угол места для курения, немного в тени, и всё ещё дрожащими руками зажег сигарету между пальцами, поднес её к губам и долго затянулся, позволяя горящему дыму заполнить его легкие, прежде чем медленно выдохнуть воздух через рот, молясь, чтобы и никотин, и его лекарства подействовали как можно быстрее. Было поздно, и ему нужно было поспать.       Он не знал, в какой момент густые слезы начали катиться по его щекам, пока он не увидел, как они упали на пол, капли увлажнили землю под его ногами. Минги вытер слезы жестом раздражения и, возможно, с большей силой. чем необходимо. Отлично, теперь его глаза опухнут на следующий день, и визажисты наверняка будут винить его в этом, он больше не может винить в этом свою аллергию, он получил укол антигистаминного препарата, чтобы избежать этого, его глаза были уже малы, ему не нужно было усугублять ситуацию.       — Какой же ты глупый, Сон Минги… — пробормотал он про себя и ещё раз глубоко затянувшись сигаретой, пытаясь опустошить свой разум. Что было сделано, то сделано.       — Не верю в это, — глубокий голос испугал его, заставив подпрыгнуть так сильно, что стул, на котором он сидел, заскрипел, и его и без того колотящееся сердце начало биться ещё быстрее.       Минги повернулся лицом к голосу, спрятал сигарету за спиной и выкашлял остаток дыма, который был в его легких, часть его даже выходила из носа и обжигала его.       К счастью, за его спиной стоял всего лишь Юнхо, глядя на него с любопытством и беспокойством.       — Ох… Юнхо... блин... было бы неплохо в следующий раз предупредить, — сказал Минги дрожащим голосом. Ну, теперь он мог, по крайней мере, объяснить это только что перепуганным страхом.       — Что ты здесь делаешь? — спросил Юнхо, пододвигая стул и садясь рядом с ним, он посмотрел на сигарету между пальцами Минги и слегка нахмурился: — С тобой все в порядке?       — Я… — начал Минги, но его голос оборвался, а руки начали трястись ещё сильнее.       Это был просто его лучший друг, почему он не мог сказать ему правду? Почему он должен был действовать таким образом? Это только заставило бы его волноваться ещё больше, это только стало бы ещё одним бременем для его друга и коллеги по группе. Минги очень хорошо знал, что Юнхо будет слишком сильно беспокоиться о нем. Он этого не заслужил. Он не заслуживал того, чтобы кто-то такой милый и добрый, как Юнхо, беспокоился о нем.       — Минги… — тихо сказал Юнхо, подойдя достаточно близко, Минги поднял глаза, они затуманились слезами, которые продолжали бесконтрольно течь. — Могу ли я коснуться тебя? — спросил Юнхо мягким голосом.       Минги потребовалось время, чтобы обдумать слова Юнхо, но через некоторое время он медленно кивнул, осознавая жалкие рыдания, сотрясавшие его плечи, то, как его грудь поднималась и опускалась в ритм его быстрого дыхания, Юнхо придвинул стул немного ближе к его, взял сигарету между пальцами и растоптал её ногой, затем взял обе дрожащие руки в свои.       — Ты можешь посмотреть на меня? — Юнхо сказал ему, всё ещё невероятно мягким голосом, Минги заставил себя поднять глаза и встретиться с большими карими глазами своего лучшего друга, не видя в них ничего, кроме беспокойства, он почувствовал, что рыдает ещё сильнее. Он никогда не узнает, что он сделал для вселенной, пославшей ему такого друга, как Чон Юнхо. — Хорошо, ладно… теперь… подыши вместе со мной, ладно? — он переплел пальцы друг с другом и положил обе руки на грудь, где мог чувствовать биение своего сердца и то, как оно поднимается и опускается в более здоровом, более нормальном темпе. Минги поморщился и попытался замедлить дыхание, но звук на периферии заставил его снова вздрогнуть. Отлично, теперь станет вирусным, что у него случилась чертова паническая атака в общественном месте перед Коачеллой, и он станет посмешищем. — Только ты и я, детка, здесь больше никого… — Минги снова плотно закрыл глаза, концентрируясь на том, чтобы привести свое дыхание в соответствие с дыханием Юнхо. — Вот так… прямо вот так…       Прошло неизмеримое количество времени, в течение которого Минги, наконец, смог заблокировать все звуки вокруг себя, концентрируясь только на сердце Юнхо, бьющемся под его ладонью, на звуке его вдоха и выдоха, котором он их всех научил для подобных случаев, когда он выйдет из-под контроля. Он чувствовал тепло своей руки, а также тепло другой, нежно ласкающей одно из его бедер, слышал его голос, бормочущий мягкие слова, но это звучало очень далеко, как будто он был под водой, но это становилось все яснее и яснее, пока все не стало ясно, когда он вернулся в нормальное состояние, в том числе его колотящееся сердце в ушах, и этот мучительный туман начал рассеиваться.       — Просто так, у тебя все замечательно, детка… — голос Юнхо теперь звучал яснее, и его лицо перестало быть размытым, Юнхо понял, что Минги снова с ним в настоящем, и широко улыбнулся ему. — Хорошо, очень хорошо, я очень горжусь тобой, ты молодец, такой молодец.       — Нет… — хрипло сказал Минги, отпуская хватку на Юнхо и отводя взгляд. — Я чертовски неловкий…       — Нет, кто сказал тебе это? Это не так, — сказал Юнхо ещё раз сжимая руку Минги.       — Мне не нужно, чтобы кто-то мне говорил, я знаю, о чем ты думаешь, я знаю, что подумают остальные, если узнают, что я снова сломался, — жалобно рыдал Минги, закусив губу и глядя вниз.       — Минги… нет… никто… — Юнхо бурно покачал головой, взяв обе руки друга в свои, однако вышеупомянутый не поднял глаз. — Ты не позорник, ты не неудачник и самое главное, никто не будет винить тебя за ещё один эпизод.       — Мне пора с этим справиться… — Минги снова упрямо всхлипнул.       — Послушай меня, — сказал Юнхо твердым голосом, и Минги слегка сжался. — Мы все находились под большим давлением и нервозностью, это очень важный шаг в нашей жизни, в нашей карьере, но… — он сделал паузу и поднял лицо указательным пальцем, заставляя его посмотреть на себя. — Но это плод наших усилий, всех тех бессонных ночей, когда мы репетировали снова и снова, это один из моментов, которого мы ждали с тех пор, как учились в старшей школе… — голос Юнхо был полон эмоций, его глаза блестели от слез, что он тоже пытался сдерживать.       — А что, если я все испорчу? — сказал Минги слабым голосом.       — Сон Минги, — вздохнул Юнхо. — Перестань волноваться. Ты знаешь, что ты талантливый артист. Ты знаешь, что ты один из лучших в своем деле. Твой рэп превосходен, твоя креативность не имеет себе равных, а твое умение держаться на сцене невероятно. Просто подожди до завтра и посмотри, сколько комментариев будет в сети с вопросом, кто этот парень с белыми волосами… — Юнхо тихо рассмеялся, а затем снова вздохнул, поглаживая его по голове: — Если бы ты только мог видеть себя таким, каким вижу тебя я…       Голос Юнхо был едва слышен, когда он провел длинными элегантными пальцами по его недавно окрашенным белым волосам, нежно лаская их. Минги поднял глаза, всё ещё несколько залитые слезами, внимательно наблюдая за теплым выражением лица Юнхо. Что-то светилось в его глазах, что-то, что Минги замечал много раз раньше, что-то, что даже не раз светилось в глазах Минги.       — Юнхо…       — Как я, эйтини и другие видим тебя, — Юнхо быстро откашлялся, отдернул руку от Минги, как будто она была обожжена, всхлипнул носом и посмотрел куда угодно, только не на Минги: — Ты многого стоишь. Многие ценят твой талант. Нет никого равного тебе. Мы все хотим, чтобы ты это увидел. И мы все хотим, чтобы ты это знал.       — Я… — губа Минги слегка задрожала, и ему пришлось поймать её зубами. — Ты прав, я веду себя глупо.       — Ты не глупый, — тут же поправил его Юнхо. — Просто твой разум иногда работает неправильно, в этом нет ничего плохого, мы все действуем по-разному, и у всех нас бывают дни с этим.       Юнхо слегка сжал его плечо, а Минги вздохнул и покачал головой.       — Да… со мной все будет в порядке… обещаю, просто… — он снова выпустил весь воздух из легких и снова взял пачку сигарет в руки, вынимая одну. — Да, ты прав, все будет хорошо.       — Ты увидишь, как все американцы будут любить тебя, как всегда. Даже те, кто тебя не знает, начнут спрашивать о «беловолосом мальчике», — сказал Юнхо, слегка посмеиваясь, пока Минги закурил сигарету. — У тебя все получится, Минги. Мы все это сделаем. Это то, чего мы всегда ждали.       Некоторое время они молчали, но это не было неловкое молчание или подавляющее молчание. Минги казалось, что эпизод, произошедший несколько минут назад, произошел во сне. Он чувствовал, что одно только присутствие Юнхо было тем, что ему нужно, чтобы успокоить свой беспокойный разум и сердце. Может быть, дело было в лекарствах... Минги предпочитал думать, что дело в лекарствах, а не в том, что присутствие Юнхо было бальзамом.       Но кого он обманывал? Эти маленькие моменты заставили его почувствовать себя так, будто они вернулись в старшую школу, просто знакомясь с этим высоким мальчиком с теплыми глазами и веселой улыбкой, от которой у него забилось сердце. Он был таким же добрым мальчиком, полным мечтаний, как и он сам, который не возражал против долгой прогулки, просто чтобы составить ему компанию во время обеда. Он был тем увлеченным мальчиком, с которым он стоял в знаменитой танцевальной студии в Лос-Анджелесе.       Тот милоглазый, добрый мальчик, в которого он всегда был и будет тайно влюблен, пока не умрет. Они оба решили ради группы, которая собиралась дебютировать, похоронить эту тему и свои чувства глубоко в душе. Большую часть времени он чувствовал себя хорошо. Он мог игнорировать или объяснять свое учащенное сердцебиение другими причинами. Он мог игнорировать эту боль в своем сердце каждый раз, когда Юнхо случайно упоминал, что у него свидание, он отправлялся искать кого-нибудь, с кем можно заняться сексом. После этого он чувствовал себя довольно глупо, потому что здесь никогда не было никаких чувств. Минги отрицал это в течение многих лет, но у него никогда не было чувств ни к кому другому, кроме Чон Юнхо, его лучшего друга.       — О чем ты так много думаешь? — хриплый голос Юнхо вывел его из транса. Сигарета всё ещё была между его пальцами и медленно догорала, поэтому он поспешил сделать еще одну затяжку.       — Это возвращает воспоминания о старшей школе, — сказал Минги, не в силах сдержать ностальгию в голосе и всхлипывая.       — Что, ты подаешь мне плохой пример? — Юнхо усмехнулся, вынул сигарету изо рта Минги, взял её в свои губы и сделал небольшую затяжку. Через мгновение он закашлялся и поморщился. — Я до сих пор не понимаю, как тебе это может нравиться, — добавил он, протягивая сигарету обратно между кашлем.       — Я не подаю плохой пример, — сказал Минги, пытаясь защитить себя. Он изо всех сил старался не надуться, но судя по тому, как смеялся Юнхо (во всю грудь и закрывая глаза), он знал, что у него это не получилось.       — Только иногда, — Юнхо понимающе улыбнулся и снова взъерошил его волосы, и это тепло осветило его карие глаза. Минги несколько секунд выдерживал его взгляд, и атмосфера вокруг них стала несколько тяжелой. — Нам пора идти спать. Уже поздно, а завтра день начнется слишком рано, — прошептал Юнхо, откашливаясь.       — Д-да… — запнулся Минги, погасил сигарету в пепельнице, стоящей на столе, и встал, всё ещё чувствуя себя немного трясущимся, но уже более спокойным. Его сердце все еще билось немного быстро в груди, но он знал, что на этот раз это произошло по совсем другим причинам.       Юнхо поднимается за ним, ставя кресло на его прежнее место. Он посмотрел на небо с ностальгическим видом, а затем кивнул ему, и они оба молча пошли обратно в отель. Однако это вовсе не было неловким молчанием.       Комната Юнхо была немного дальше, чем комната Минги, но он остановился рядом с ним и обшарил карманы в поисках ключа от комнаты. К счастью, в разгар этого всего он не забыл положить его в задний карман джинсов. Юнхо внимательно наблюдал, как беловолосый открывает дверь.       — Юнхо…       — Минги…       Сказали они оба одновременно и улыбнулись от неловкости момента. Однако Минги жестом предложил Юнхо говорить первым, но Юнхо покачал головой.       — Юнхо… я… — Голос Минги был немного дрожащим. Он точно знал, что хотел ему сказать, но тело снова его предало. — Спасибо, что был рядом со мной, — это звучало лучше, чем то, что он действительно хотел сказать.       — Для чего нужны друзья? Я уверен, что любой из нас был бы готов помочь тебе в кризисной ситуации, но я видел тебя, когда возвращался с тренировки. В любом случае ты знаешь, что я на расстоянии одного сообщения, верно? — Юнхо тихо сказал, пожав плечами и засунув руки в карманы: — С тобой все будет в порядке?       — Со мной все будет в порядке, — сказал Минги почти шепотом, снова чувствуя, как все его тело дрожит от самой мысли, что он останется один. — Но я понятия не имею, как мой разум отнесется ко мне, когда я войду в эту комнату, я просто… — слезы снова потекли по его щекам, прежде чем он успел что-то сделать, чтобы остановить их, однако Юнхо снова был тут, чтобы вытереть их, прежде чем он заговорил дальше, тот приложил теплую ладонь к его щеке, и Минги не смог не прижаться к ней. — Юнхо…       — Да, я останусь с тобой, — вмешался Юнхо прежде, чем Минги успел задать ему вопрос. Он хорошо знал своего лучшего друга.       Они оба вошли в комнату, не сказав ни слова, и снова погрузились в то неловкое молчание, к которому привыкли. Они сняли обувь, а Юнхо снял легкую куртку.       — Ты не собираешься принять душ? — спросил Юнхо, наблюдая, как его друг растянулся на кровати в позе морской звезды.       — Хм… я уже принял душ после тренировки, — проворчал в ответ Минги, тяжело вздохнув. — Зубы почищу через пять минут, — снова проворчал он сквозь зубы, поворачиваясь на бок и свернувшись в клубок.       Юнхо снова издал такой же смешок, от которого у Минги внутри затрепетало. Он подошел к кровати и лег на бок лицом к Минги. Они были довольно близки, и Минги подтвердил это, когда Юнхо протянул руку и убрал белые волосы Минги, упавшие ему на лицо.       От этого простого прикосновения мозг Минги, казалось, полностью отключился. Он чувствовал так много вещей одновременно, что даже не знал, как это описать и с чего начать. Как будто электрический ток пробежал по его телу, куда Юнхо положил руку. Это был не первый раз, когда он прикасался к нему, но предполагал, что это произошло из-за того, что его чувства были на поверхности. Вся его кожа покрылась мурашками, сердце колотилось в груди, а желудок переворачивался. Кровь так быстро прилила к его голове, что у него закружилась голова. Прежде чем он успел отреагировать на то, что он делает, и его тело двигалось почти автоматически, он сократил пространство между ними, схватил Юнхо за шею и притянул к своим губам.       Как будто через него пробежал ещё один электрический ток, опять же из точки их соприкосновения. Он слабо услышал звук удивления, который издал Юнхо, но не отстранился и не попытался оттолкнуть Минги. Поцелуй был больше похож на простой поцелуй в губы, с немного большей силой, чем было необходимо, судя по жгучей боли, которую Минги почувствовал на внутренней стороне губы. Это не могло длиться больше двух секунд, но его тело, наконец, подчинилось ему после того, что казалось вечностью.       Юнхо ничего не сказал, а Минги просто сидел, тупо открыв рот, ожидая, когда слова придут к нему. Что он мог сказать? Не было ни оправдания, ни выхода. Он просто снова всё испортил. Он не знал, почему сделал это. Они уже говорили о своих чувствах и уже прошли через подобную ситуацию много лет назад. Все было решено. Он был уверен, что Юнхо больше не испытывает к нему того же чувства. Почему он это сделал? Ему пришлось немедленно извиниться.       Однако Юнхо удивил его, схватив за шею и притянув к себе для поцелуя. Это было настолько интенсивно, что Минги на мгновение почувствовал, что запыхался.       Рука Юнхо обхватила его челюсть и щеку, его язык провел по контуру толстой нижней губы, молча прося разрешения войти. Минги открыл рот с тяжелым вздохом, одна из его рук пробежала по боку, скользя вниз по туловищу, пока он не схватил его за талию. Он слегка сжал плоть под пальцами, как будто боялся, что Юнхо исчезнет, ​​если он отпустит его.       Застенчивый язык Юнхо нежно коснулся языка Минги, что заставило их обоих вздохнуть, заставив Минги крепко притянуть Юнхо к себе. Их ноги переплелись так, что невозможно было определить, где кончается одна и начинается другая. Юнхо издал что-то вроде рычания от дискомфорта и, подложив одну руку под плечи Минги, потянул его так, что тот оказался на Юнхо, но не полностью, просто их груди соприкасались, а ноги переплетались. Конечности Юнхо были довольно длинными, поэтому одной рукой он полностью обхватил Минги за плечи. Он крепко держал его и целовал сильнее. Его язык глубоко проник в рот парня, уже без сожаления. Как будто они делали это годами, как будто Юнхо знал тело Минги в совершенстве.       Через некоторое время, пока они ничего не делали, кроме поцелуев, Юнхо застонал, когда Минги решил быть немного смелее и осторожно прикусил толстую нижнюю губу, убрав руку с талии Юнхо и обхватив его лицо. Их бедра слегка прижались друг к другу, и, словно он щелкнул выключателем внутри Юнхо, с очередным вздохом схватил его за узкую талию и развернул их обоих. Минги лежал на спине, прижимая тело Юнхо к себе. Одним плавным движением он поднял обе руки над головой только одной рукой. Почувствовав изменение положения, Минги залез под рубашку Юнхо. Это заставило Юнхо слегка зашипеть, когда его холодные руки коснулись горячей кожи. Свободной рукой он удержал бедра Минги на месте, оставив между ними некоторое расстояние. Они оба тяжело дышали, и их дыхание смешалось.       — Минги… подожди секунду… — Юнхо глубоко вздохнул и закрыл глаза, чтобы немного успокоиться.       — Нет… Юнхо, пожалуйста… — жалобно захныкал Минги, пытаясь снова поцеловать Юнхо, но он снова отстранился, сильнее сжимая руки. Минги ещё раз патетически прошептал: — Пожалуйста… я… клянусь, я не действую в момент слабости. Скорее, я решаю не сдерживать свои чувства из-за только что пережитого момента. Я… я больше не могу это продолжать. Я просто... ты мне нужен. Ты не знаешь, как сильно ты мне нужен... Юнхо, пожалуйста...       Юнхо тяжело сглотнул, закрыл на несколько мгновений глаза и прижался лбом Минги. Казалось, он взвешивал ситуацию. Минги издал небольшой звук горлом, который напоминал смесь хныканья и мольбы. После этого Юнхо открыл глаза, глубоко вздохнул и отпустил руки Минги. Затем он медленно опустил руки к штанам другого, осторожно сдвинув их вместе с нижним бельем ровно настолько, чтобы освободить твердый член Минги, который ахнул, почувствовав, как он тяжело упал на его живот. Минги почувствовал, как его щеки покраснели, но это не могло сравниться с тем, как дико колотилось его сердце, когда Юнхо расстегнул свои штаны, а также сдвинул их ровно настолько, чтобы обнажить собственный член.       Минги воспользовался моментом, чтобы полюбоваться обнаженным членом Юнхо. Он никогда не видел столь элегантного, как у Юнхо. Он был длинным и толстым, но элегантным. Это было почти соизмеримо с ростом и характеристиками конечностей Юнхо. Кончик был великолепного красного оттенка, и Минги на несколько секунд задумался, сколько времени прошло с того времени, как он испытал какое-то освобождение. Но его мысли не могли пойти дальше, поскольку Юнхо своими впечатляюще длинными и тонкими пальцами обхватил оба члена одной рукой. Ох… но, конечно же, руки Юнхо были достаточно большими, чтобы сделать это, и, черт возьми, ни один из них не отличался размером или обхватом.       Минги подавил стон, прикусив нижнюю губу. Юнхо начал двигать своим запястьем, скользя по длине обоих членов. Трение было слишком сухим, заставив их обоих поморщиться от дискомфорта из-за неловкого скольжения его крайней плоти. Юнхо тут же исправил это, плюнув ему на руку и снова взяв оба члена. Член Минги внес свой вклад, выпустив довольно большую каплю преякулята, на что Юнхо ухмыльнулся и потер кончик большим пальцем, чтобы распределить его. Бедра Минги начали трястись. Может быть, это произошло из-за лукавой ухмылки Юнхо, а может быть, из-за теплой руки на его плече, тяжелого дыхания, смешивающегося с его собственным, или из-за всего осознания того, что это наконец-то произошло.       Минги не мог и дальше сдерживать звуки, исходившие из его горла. В следующий момент нервозность полностью исчезла вместе с неуверенностью в том, что им не следует этого делать, тысячей и одной мыслью, которая всегда мешала его прогрессу в отношениях с Юнхо, теми же вещами, о которых они говорили много лет назад, и всем этим. Всё исчезло. Его разум стал комфортно пустым, и он лучше сосредоточился на давлении, которое рука другого оказывала на его член, на быстрых движениях и на том, как удовольствие начало пробегать по каждому дюйму его кожи.       Он позволил себе полностью упасть на кровать, немного выгнув спину и прижавшись бедрами к руке Юнхо. Однако, лежа таким образом, Юнхо обнаружил, что ему трудно продолжать мастурбировать им обоим. Однако на этом он не остановился. Он полностью опередил Минги. Он положил одну ногу между своими и начал тереться бедрами, заставляя их обоих почувствовать трение. Его губы завладели мочкой уха Минги, и он крепко обнял его, чувствуя под пальцами крепкие мышцы его спины. Юнхо отчетливо слышал его вздохи и тихие стоны.       — Боже, принцесса... ты звучишь так прекрасно, — прошептал Юнхо ему на ухо, и Минги не мог не порадовать своего друга ещё одним стоном, немного громче предыдущего, толкая бедра немного сильнее. Он не мог не думать о том, каково было бы чувствовать его внутри себя, полностью погруженным и заставляющим чувствовать его восхитительно сытым.       Для него все это было в новинку. Несмотря на то, что в прошлом у него было несколько встреч с мужчинами, он никогда не чувствовал себя достаточно храбрым, чтобы оказаться под угрозой при однополых сексах. Он предпочитал быть тем, кто превращал их в клубок потных конечностей, выражений удовольствия, тихих стонов и звука воздуха, выбрасываемого из их легких, когда в них проникал его «чудовищный член» (не его слова, которые было постоянным существительным для описания его члена).       Но когда Юнхо сидел на нем, и хотя разница в росте была невелика, а Минги был немного более мускулистым, чем Юнхо, он заставлял его чувствовать себя крошечным и почти хрупким рядом с ним. Он хотел, чтобы Юнхо взял ситуацию под контроль и полностью сожрал его. Ему хотелось отпустить ситуацию и просто насладиться моментом.       — Ах… Юнхо… пожалуйста… — захныкал Минги, запустив пальцы в мягкие каштановые волосы и с некоторой силой потянув его, чтобы снова поцеловать в губы. Это было больше похоже на беспорядочное соединение губ, языка, зубов и слюны. Юнхо сунул одну руку под рубашку и зажал сосок между указательным и большим пальцами, вызвав еще один сладкий стон.       — Блять… — пробормотал Юнхо, садясь на колени и проводя рукой по волосам, Минги поспешил снять рубашку, глядя на Юнхо остекленевшими глазами. — Мы не можем сделать ничего большего… — добавил Юнхо, его глаза блуждали по всей его голой груди.       — Я понимаю, — сказал Минги, закусив нижнюю губу. — Можем ли мы просто… — добавил он, немного понизив голос, избавляясь от штанов и нижнего белья одним махом, обхватив пальцами собственную эрекцию.       — Могу я отсосать тебе? — выпалил Юнхо, сжимая бледные бедра Минги, любуясь контрастом его слегка загорелой кожи.       — Черт… — прошептал Минги, его мозг на мгновение дал сбой, и ему удалось только кивнуть головой, закусив нижнюю губу и откинувшись на подушки, его член дернулся от интереса.       Юнхо сразу же приступил к работе. Те карие глаза, которые обычно смотрели на него с теплотой и любовью, теперь полностью потемнели от вожделения. Он снова оказался на Минги, ещё раз целуя его в губы, его руки скользили по плоскостям его тела, бродя по каждому пространству в пределах досягаемости. Он оторвал губы и осторожно двинулся вниз по шее, стараясь не оставить следов. После шеи он провел языком по груди воображаемые линии, проводя довольно много времени, целуя и посасывая соски. Он внимательно изучил реакцию Минги и был поражен тем, насколько чувствительным оказался рэпер в этой области.       Он двигался вниз по животу медленнее, чем следовало бы, оставляя за собой следы слюны. У Юнхо было сильное желание покусать белую кожу на этом плоском животе, но он знал, что Минги будет носить открытую одежду в следующие два выходных, и он не хотел, чтобы его менеджеры сделали Минги выговор, потому что Юнхо не смог контролировать себя.       Он решил свою потребность, покусывая мягкую кожу чуть ниже бедренных костей. Он всосал точку, которая вызвала довольно благоприятную реакцию в виде прерывистого стона. Он всосался так сильно, пока кожа не покраснела, а след не исчез.       — Черт, Юнхо... ты не мог бы...? Блять… я не могу думать, — захныкал Минги. Он думал, что Юнхо наконец-то возьмет его член в рот, но он прильнул к другому бедру, оставив след, идентичный предыдущему.       — Просто будь терпеливым… — хрипло сказал Юнхо, без стыда поправляя свой член, который был неприятно прижат к кровати.       — Тогда не вини меня, если я кончу через две секунды, — проворчал Минги, закрывая лицо рукой, когда дыхание Юнхо наконец встретилось с его членом.       — Не волнуйся, принцесса. В следующий раз я потрачу еще больше времени. Ты заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались как с принцессой подушек… — Юнхо взял член другого мужчины между пальцами и несколько раз потянул его, снова используя большой палец, чтобы распределить предэякулят по кончику.       — Я не… — Юнхо наконец облизнул его член, и слова Минги застряли у него во рту. — Блять!       Убедившись, что он хорошо покрыт слюной, он осторожно пососал кончик, вдавив щеки ровно настолько, чтобы оказать почти опьяняющее давление. Минги не знал, что делать со своими руками, поэтому он зажал рот рукой, не зная, насколько тонкими были стены этого отеля, что уже не имело такого большого смысла, поскольку он был уверен, что его прежние стоны уже были услышаны. Одной рукой он закрывал себе рот, а другой так крепко вцепился в простыни, что чуть не выдернул квадратную простыню из матраца.       Рот Юнхо был чертовски фантастическим. По-другому это описать было невозможно. Минги не был уверен, что сможет найти правильные слова, чтобы описать это. Он был теплым, влажным и оказывал необходимое давление, двигаясь с такой скоростью, что он уже через несколько секунд извивался на кровати. Намек на раздражение пронесся у него в голове всего на несколько мгновений, потому что, как, черт возьми, он так хорошо научился сосать член? Но эта мысль вылетела в окно, когда Юнхо взял его полностью, коснувшись носом идеально побритых лобковых волос. Он сидел неподвижно несколько секунд, прежде чем отстраниться, закрыв рот. Между кашлем он посмотрел на Минги, и рэпер мог бы кончить просто от вида Юнхо с опухшими губами, блестящими от слюны, слезящимися глазами, покрасневшими щеками и совершенно невозмутимым выражением лица.       — Ты такой вкусный, принцесса. Все в тебе такое… — сказал Юнхо хриплым голосом. О нет, это было нехорошо.       — Может быть, не... не заглатывавй его полностью, — Минги было трудно говорить, поскольку Юнхо, отдышавшись, затолкал его себе обратно в рот, на этот раз контролируя свои рвотный рефлекс и каким-то образом сумел сплющить язык у основания. — Ах... Юнхо... твое горло...       — Черт, ты прав… да… — признался Юнхо, вытаскивая его член изо рта с громким, непристойным звуком, как будто прямо из видео, которые Минги горячо смотрел, чтобы не мастурбировать на изображения своего лучшего друга в ситуации, подобные тем, что происходили у него на глазах. Ну... порно определенно было хуже, потому что после этого он был уверен, что образы Юнхо, опьяневшего на его члене, будут питать его фантазии в течение многих дней, даже месяцев. Боже, как он собирался оправиться от этого?        Юнхо продолжал заглатывать его, не принимая до конца, но с такой же страстью. Руками он помогал там, куда не мог дотянуться ртом: время от времени он добавлял небольшой поворот на конце или держал яйца в одной руке, нежно массируя их. В какой-то момент он даже прижал палец к промежности, из-за чего ощущение в нижней части живота было настолько сильным, что он был на грани того, чтобы кончить в рот Юнхо. Это было бы невежливо, по крайней мере в то время и без предварительного согласия.       — Ах... ах... Юнхо... я собираюсь... черт... — он оттолкнул Юнхо, и тот, кто выше всего на несколько сантиметров, просто надулся. Он, блять, имел наглость надуться.       — Я думал, в этом вся суть… — сказал Юнхо, лихорадочно мастурбируя его, с обожанием глядя на измученное лицо друга. — Кончи для меня, дорогой, я хочу тебя слышать.       Известно, что Минги имел особую слабость ко всему, о чем Юнхо просил его, и если другой просил его кончить, он не мог ему отказать, даже если бы захотел.       Его зрение затуманилось и заполнилось белыми точками. Он почувствовал, как электрический разряд пронзил его с головы до пят, заставив его сжать пальцы ног и искать что-нибудь, чтобы заземлить себя (позже он узнал, что это были волосы Юнхо). Его горячая сперма хлынула из его покрасневшего кончика, это было непохоже на то, что вы видите в порно: она хлестала большими струями, окрашивая всё. Нет, это было больше похоже на вулкан, разливающий повсюду лаву, пачкающую руку Юнхо, оставляющую лужу у основания его члена и яиц.       Минги просто лежал на кровати, совершенно без сил, пытаясь отдышаться, а сердце колотилось в груди, но по совершенно другим причинам, чем приступ паники, который у него случился несколько часов назад. Теперь это казалось лишь лихорадочным сном, чем-то, что произошло, возможно, в его воображении.       — Дерьмо, Минги… — Юнхо застонал в одиннадцатый раз, Минги мельком увидел краем глаза, когда он встал на колени рядом с ним, яростно мастурбируя, пока не застонал и не кончил с самым великолепным выражением лица, сперма Юнхо присоединилась к каше, которую он создал своей же. Минги на несколько кратких мгновений почувствовал себя плохо, он вообще не помог своему партнеру, более того, он даже не был уверен, прикасался ли он к нему когда-нибудь с тех пор, как они начали целоваться, по крайней мере, не интимно.       Однако эхо слов Юнхо пришло в его растерянный разум, и он был уверен, что сказал бы в следующий раз... Юнхо не раз выражал заинтересованность в интимных отношениях с ним и обещал ему больше. Член Минги дернулся от интереса к словам, эхом отдавшимся в его голове, но дневная усталость, естественное истощение его тела после панической атаки и посторгазмические эндорфины затопили его тело, как волна. Его глаза стали тяжелее, когда старший взял его на руки.       — И ты говоришь, что ты не принцесса подушек, — Юнхо покачал головой, и в сонном состоянии Минги почувствовал, как он встал, на мгновение исчезая, и ощущение мокрого полотенца, очищающего беспорядок возле его промежности, заставило его задрожать, вода была холодной.       — Мм… Это не так… — сказал Минги с тихим вздохом. Как только он перестал чувствовать полотенце на своей коже, он повернулся на бок, прижимая подушку к груди.       — Как скажешь, принцесса, — сказал Юнхо, ложась рядом с ним. Минги вообще отказался от подушки и стал искать тепла Юнхо, который заключил его в свои объятия. — Отдохни. Завтра будет напряженный день, но ты справишься, как и все мы.       Танцор потянулся, чтобы выключить ночник на тумбочке, и их окутала тьма. Сон пытался утащить Минги, но он боролся с этим ещё немного, наслаждаясь теплом объятий Юнхо и ощущением своей кожи на своей.       — Юнхо, — сказал Минги после нескольких минут молчания, упомянутый только промычал в ответ, видимо тоже начав засыпать, он понятия не имел, который сейчас час, но, должно быть, уже поздно. — Спасибо за… то, что ты рядом… за то, что помог мне… за всё, — Юнхо тяжело вздохнул и сжал его крепче, Минги обвил рукой его живот и переплел ногу со своей, идеальная имитация коалы, если вы спросите его. — И я не забуду то, что ты сказал.       — И что я сказал? — спросил Юнхо, успокаивающим движением поглаживая его спину.       — Что-нибудь насчет следующего раза… Я этого не забуду, — сказал Минги, открывая глаза и глядя на лицо Юнхо, и, несмотря на темноту, он мог видеть румянец на его лице.       — Я не собирался позволить тебе забыть об этом, я имел это в виду, — сказал он, тихо посмеиваясь.       Минги почти сразу же после этого уснул. Он впервые за долгое время спал спокойно.