Creep

      Поцелуй был приятным, долгожданным и желанным уже больше двух месяцев. И все же… мысль о том, что её жена пошла выпить с другой женщиной — своей беременной пациенткой, — постепенно начала закрадываться в её голову.       — В тот вечер, когда мы ходили выпить… — сказала женщина, узнав Уоррена спустя мгновение и спросив его, не встречались ли они в клинике в тот день, когда Майя не была на дежурстве. Это означало, что они встретились в тот период, когда она была на лечении в Grey's Sloan и до её возвращения на работу.       — Две недели, — подумала про себя Майя. — Я вернулась две недели назад Но за это время, с момента инцидента с лазаньей, они виделись, переписывались каждый вечер и в течение дня, а Карина ни разу не упомянула об этом. Почему?       Той ночью, когда мы ходили выпить…       Выпить!       Это слово задело Майю, оно вернуло ее к тому, как они познакомились — за выпивкой. Для самой Майи это было, по сути, их первым свиданием. Не похожее на ее обычные «среды по уходу за собой» с очередной пассией, а именно свидание. Вечер флирта и смеха, легких и веселых разговоров, и… да, выпивки. Кроме того, как Карина говорила ей много раз, именно так она знакомилась с женщинами: зайти в бар и выпить с ними.       Значит, Пэм и Карина сходили на свидание. Свидание между замужним врачом и ее пациенткой. Это было неправильно во всех смыслах.       Майя начала чувствовать себя неловко, возникло непреодолимое желание встать с кровати и что-нибудь сделать: размяться, пройтись… побегать. Она прекрасно знала этот шаблон: ее подсознание берет верх. Но если она отправится в спортзал в этот час ночи, пока все ее коллеги спят, они заметят, им станет интересно, все ли у нее в порядке или, может быть, она возвращается к той опасной Майе, которую все они не любили.       Вместо этого она просто села и начала дышать так, как научила ее Диана. Представьте, вы плывете по воде. Легкость, тишина, сердцебиение замедляется, разум спокоен, чист. Вы в безопасности, вы свободны. Вдох, выдох.       И все было хорошо несколько минут, пока…       В тот вечер мы пошли выпить.       Она фыркнула, пытаясь вернуться в свое спокойное место. Она плыла, вокруг лишь шелест леса и мягкий плеск воды. Она была в безопасности, свободна. Вдох, выдох.       Мы просто выпили. Один раз.       Плыть, вода, безопасность, свобода…       Мы друзья.       Именно голос этой женщины заставил ее встать. Майя натянула обувь и тихо вышла из комнаты, направившись к конюшне — самому дальнему месту на станции. Ей просто хотелось побродить, развеяться. Это ведь не считается прогулкой, тем более бегом, верно?       Но успокоить мысли все равно не получалось.       Имеет ли она вообще право сейчас расстраиваться, после того, как месяцами доводила жену до предела, пока та наконец не сорвалась и не выставила ее из больницы? Может, это ей наказание? Карина съехала из квартиры, забрала вещи и поселилась в отеле. Можно ли им вообще в таком «перерыве» ходить на свидания? Или это негласное правило раздельного проживания? Потому что сама бы она так не поступила… хотя нет, с Джеком тогда… То не свидание было, и они с Кариной не были «на паузе», но все же она пошла к бывшему. Получается, это должно уравнять счет? Око за око?       Но нет, это была измена, она изменила Карине тогда.       А то, что сделала Карина, изменой считать?       — Просто подруга, новая подруга, — говорила итальянка.       Подруга, с которой они ходили выпить. Ничего больше. Просто хотелось поговорить, ведь ей было одиноко. Но в последние две недели она не чувствовала себя одинокой, они каждый вечер общались, ну, то есть переписывались, но ведь это одно и то же, правда?       А потом в голову закралась мысль: они ведь ни разу за это время не созванивались. А вдруг Карина писалась ей во время своих свиданий?       Нет, глупость. Карина из тех, кто полностью фокусируется на тебе, когда вы вместе: слушает, смотрит в глаза, поддерживает беседу, смеется, отвечает, задает вопросы, рассказывает истории, даже отключает звук на телефоне, когда вы наедине. Она бы не стала писать Майе посреди свидания. Но… до той ночи Майя также не думала, что Карина будет ходить на свидания с другими женщинами, пока они еще женаты, особенно когда пытаются все наладить.       [Спасибо за помощь сегодня вечером, бамбина. Мне жаль, что мы не закончили наше свидание]       За пару часов до этого Карина отправила сообщение. Итальянка не получила от Майи ни слова с тех пор, как та ушла со станции, и не хотела засыпать без ответа, но команда вовсю ела и праздновала Руиса, а Майя увидела сообщение только в два часа ночи. Она не ответила.       Но вот она, теперь смотрит на телефон.       Жаль, что мы не закончили наше свидание.       Свидание… верно. Они были на свидании в тот вечер, где они целовались, где она рассказала ей правду о Диксоне, где призналась в своем горячем желании вернуть работу, настаивая, что не хочет этого таким образом. И именно поэтому Карина позволила ей себя поцеловать, потому что Майя была тем, кем Карина хотела ее видеть, чего она так долго желала. Майя подчинялась ее воле, ей хотелось стать лучше, убрать желание делать те фотографии и добиваться своего, поэтому она отдала их Энди. Но тихий голосок отца в глубине ее головы продолжал жужжать.       Смотри вперед, Майя. Снова и снова в ее мозгу. Смотри вперед, береги себя.       Она хотела, она не могла этого отрицать. Эта вера не просто так была заложена в ее крови.       Ты должна взять бразды правления своей жизнью в свои руки и двигаться вперед       Голос отца продолжал прокрадываться, за ним следовал образ Карины.       Никогда не оглядывайся назад, всегда вперед.       Майя закрыла глаза, пытаясь отогнать голос, а перед ней появлялась улыбающаяся Карина.       Только ты сама будешь заботиться о своем будущем без компромиссов и скрытых планов.       — Хватит, — сказала Майя вслух, пытаясь успокоиться. Но ни отец, ни Карина не уходили.       Глаза вперед, детка.       Мы просто выпили. Один раз.       Никогда не оглядывайся назад.       Мне было одиноко.       — Хватит!       Той ночью, когда мы ходили выпить.       Мы просто выпили. Один раз.       Мы друзья.       Мне было одиноко.       — Хватит, хватит, хватит! — Майя больше не могла себя сдерживать и в ярости схватила телефон и бросила его об бетонный пол.       Она тяжело дышала, устала, была растеряна, ослеплена гневом.       Только спустя несколько минут, обретя спокойствие, она смогла увидеть, кого она зеркально отразила.       Своего отца.       — Бишоп, все в порядке? — спросил ее Руис, он был в своем кабинете и услышал, как разбился телефон.       — Капитан… да… я… я упала и разбила телефон, — солгала Майя.       — Что за день такой падений? — ответил он, подходя ближе. Майя выглядела неважно, на самом деле, у нее кружилась голова и царило смятение. — Что ты вообще здесь делаешь? Ты неважно выглядишь.       — Все в порядке, уверена, немного сна поможет…       — Да, тебе стоит поспать… дома.       — Капитан…       — Иди домой, Бишоп, выглядишь ужасно, и я не хочу снова везти кого-то из вас в больницу. Иди домой и отдохни. Отработаешь оставшиеся три часа смены в другой день, — сказал Руис, возвращаясь в свой кабинет. — Иди.       Она подошла к тому месту, где упал телефон, и поняла, что экран треснул и корпус частично раскрылся.       — Черт, — сказала она, понимая, что так и не ответила на то сообщение от Карины. Но, может, это и к лучшему. По крайней мере, не будет соблазна спросить Карину, что, черт возьми, значило то свидание, или не ходила ли она на встречи еще с кем-то, с кем именно, сколько их было, или, еще лучше, не ее новая ли активная личная жизнь стала причиной того, что она больше не носит обручальное кольцо.       Она вздохнула. Как невероятный поцелуй мог привести к такому?       Наверное, правильно, что она едет домой. Она устала и морально разбита, не физически, а эмоционально, и если возникнет какая-то чрезвычайная ситуация, а она не сможет сосредоточиться, то ничем не поможет команде. Она подошла к своему шкафчику, переоделась и быстрым шагом с телефоном в руке направилась к машине, села за руль и замерла, прежде чем повернуть ключ зажигания.       Смотреть на телефон было странно, он был бесполезен, экран разбит на куски, он просто не включался, его не стало. И глядя на него, она вспомнила, сколько раз мать собирала осколки разбитой посуды, после того как отец в ярости бросал их в стену. И с этим образом, с образом отца, неспособного контролировать себя, полным отчаяния и ярости, она почувствовала, как весь прогресс, которого она добилась за недели терапии, рушится. Она вернулась туда, где оказалась после бега на беговой дорожке, с которого она упала. Она снова там, позволяя своему разочарованию, нетерпению и обиде взять верх над телом, над тем, кем она так старалась не быть.       Майя рассмеялась.       Как легко было снова скатиться в то, что Карина больше всего ненавидела. Ее трясло, когда она вспоминала поцелуй. Это был такой чудесный момент. Она чувствовала столько любви в словах жены.       Поэтому ты доверяешь своему партнеру, он отражает лучшую твою версию.       Карина позволила Майе ей улыбнуться, нежно взяла ее лицо в ладони, и пока Майя ждала разрешения приблизиться, итальянка просто ответила улыбкой, тоже ожидая поцелуя. И он был коротким, нежным и целомудренным, маленьким символом их любви, но теперь все это было разрушено.       Возвращаться домой она была не готова, не готова все это обдумывать. Она завела машину и поехала куда глаза глядят, на автопилоте добралась до маленького бара недалеко от ее старого дома, даже не понимая, как оказалась там. Это было место, куда, как она с братом помнили, часто ходил их отец, когда они были детьми. Она не задавалась вопросом, почему оказалась там или почему решила уйти, остановив машину и поняв, где находится. Возможно, ее туда потянуло из-за знакомых старых чувств.       — Виски, пожалуйста, — попросила она бармена, садясь за стойку, не обращая особого внимания на четверых человек внутри.       Она смаковала напиток, наблюдая, как мужчина налил его в стакан, как он медленно стекал по льду. Во рту пересохло, и ей просто нужен был перерыв.       Один напиток, она позволит себе выпить один раз в баре, не надеясь, что это превратится в свидание.       — Не говори мне, что твоя жена тоже ушла от тебя, — раздался знакомый голос. Это должно было быть шуткой. — Что случилось, детка? Не выдержал стол под тортом?       Для Майи не было странным, что отец придумывает такие небывалые поговорки на ходу, он всегда считал себя очень умным человеком. Но, к сожалению, она поняла его намек. Что находится на верхушке свадебного торта? Невеста. А что держит торт? Стол. Он говорил об основании, опоре их брака, которого у них не было. Торт быстро упал, и все развалилось.       — Ты не собираешься отвечать своему отцу? — спросил Лэйн, садясь ближе к ней. — Может, я смогу дать тебе совет.       — Зачем мне твой совет? Ты потерпел неудачу в браке, — ответила Майя, отпивая.       — Не думаю, что ваш протянет и трех лет, мой продержался 35.       — То, что мама тебя боялась, не считается хорошим браком.       — А то, что жена тебя тянет назад, тоже не признак здоровых отношений.       Майя не хотела бороться, особенно когда она боролась внутри, чтобы не взорваться, как раньше, и когда мысли о том, чтобы снова смотреть вперед, занимали ее разум большую часть ночи.       — Знаешь, брак всегда прекрасен в начале. Вы оба думаете, что хотите одного и того же, чувствуете любовь, страсть, а потом все летит к черту, — сказал он, Майя не могла опровергнуть его слова, именно это и произошло с ними. — А потом… она уговаривает тебя завести детей, и когда ты пытаешься выложиться на все сто, чтобы они добились успеха, жена жалуется, что ты слишком строгий, слишком сильно на них давишь. Невероятно, правда? — Он рассмеялся, Майя только слушала. Неужели это ждет и ее семью, если они все наладят и заведут ребенка?       — И все зря, все усилия, все жертвы, ничего. В конце концов они оставляют тебя, потому что ТЫ не исполнил их мечты, потому что не дал им большего— передразнил Лэйн, допивая свой напиток. — Но знаешь, что самое ужасное? Тот самый ребенок, который подавал такие большие надежды стать величайшим в том, чего бы она ни захотела достичь, выходит замуж и позволяет своей жене устанавливать рамки своей жизни. Какой позор — закончил Лэйн с отвращением на лице, попросив бармена принести им еще два напитка.       — Она не ставила никаких рамок…       — В самом деле? Тогда почему она ушла, а? Потому что ты делал все, что она просила? Потому что она согласилась с твоей карьерой? С тем, чтобы быть лучшей в ней? Потому что ты была дисциплинирована и целеустремленная? Нет, она ушла, потому что хотела, чтобы ты стала кем-то, кем ты не являешься. Вот почему она тебя бросила, потому что ты не та, кем она тебя хотела видеть — сказал он, отражая свое собственное недовольство и боль, точно определив каждую проблему в отношениях своей дочери.       Майе хотелось бросить ему в лицо, что причина, по которой ее брак закончился именно так, заключалась в том, что она напоминала его, и это делало ее жизнь токсичной. Она стала равнодушной, как он; нетерпимой, как он; эмоционально жестокой, как он. Но правда в том, что быть похожей на него было комплиментом для этого мужчины, а это было последнее, чего она хотела, — дать ему удовлетворение от того, что он снова управляет ее жизнью.       — Может, мы просто недостаточно хороши для них, — сказала Майя, чувствуя себя побежденной. — Может, они заслуживают большего       — Что? Нет! — ответил он, думая, что все наоборот. — Лучшее, что ты можешь сделать, детка, — перестать винить себя за то, что ты не соответствуешь ожиданиям других людей. Ты — это ты, и ты отличная. Посмотри, чего ты добилась!       — Хватит, пап, — умоляла Майя, выпивая второй стакан. Голоса, которые она слышала раньше, теперь окружали ее со всех сторон.       — Нет! Моя дочь никому не должна кланяться, ни своему капитану, ни своей жене… никому! — Лэйн попросил еще выпить, но Майя знаком показала бармену не обслуживать его.       — Вот, позвони ей, — сказал он, доставая телефон. — Позвони ей и скажи, что не хочешь ее возвращать. Тебе лучше одной. Ты молодец, детка, я верю в тебя!       Майя взяла его телефон, это было не то, что она хотела сказать, но одно она поняла. Она еще не готова.       [Это Майя. Я думаю, нам нужно сделать перерыв.]       Она написала и нажала «отправить».       Под сообщением быстро появилось слово «Доставлено». Затем она нажала кнопку «назад», вернулась к списку сообщений и провела пальцем влево, удалив номер из телефона отца.       — Вот это моя девочка!       Майя понимала, что отец пьян, и, как бы ей ни хотелось просто выйти из бара и оставить его там, она оплатила напитки, посадила его в машину и отвезла домой.       Майе потребовалось около часа, чтобы вернуться в квартиру. Уже рассвело, небо было чистым и белым. Она устала, у нее кружилась голова, и она была грустной. Она не ожидала, что почувствует себя побежденной после этого поцелуя.       Она приоткрыла дверь и медленно толкнула ее, тут же наткнувшись взглядом на Карину, сидящую за обеденным столом.       — Что это значит? — спросила итальянка, вставая и подходя ближе, показывая телефон с открытым приложением сообщений. Она была зла. — Чей это телефон?       Майя удивилась, увидев ее дома. Такого не было с той ночи, когда она пошла за шампунем и пальто. Тот самый, особенный, цветочный и невероятно ароматный шампунь, который она наверняка использовала на своем свидании. Зачем она вообще была там в тот вечер, если не для того, чтобы выглядеть и пахнуть сногсшибательно для своей пациентки?       — Это телефон моего отца, — ответила Майя, снимая сумку с плеча и ставя ее на пол. — Может, тебе стоит стереть это.       — Ты видела своего отца? — спросила Карина первым делом, следом задав и другой логичный вопрос. — Где твой телефон?       — Мой сломан… как и я.       Только тогда Карина начала обращать на нее внимание. На ее манеру держаться, на ее печаль, на красные глаза. Майя ни на секунду не взглянула на нее. Что произошло с того момента, как она ушла со станции?       — Что ты имеешь в виду под тем, что нам нужен перерыв? — спросила Карина, стараясь сохранять спокойствие, но Майя не ответила. — Что случилось? Мы же были в порядке…       — Были ли?       Итальянка не могла ее понять, это был не тот же человек, от которого она ушла накануне вечером, тот, кто просил снова ее куда-нибудь вывести, тот, кто так нежно ее поцеловал.       — Я всю ночь думала о… —начала Майя, не находя нужных слов. — Понимаешь? Что мы делаем?       — Мы строим наш фундамент…       — Ох, Карина, ну хватит. Наш торт уже на полу! — рассмеялась Майя. Ее отец был прав.       — Какой торт?.. Что ты говоришь? Это какое-то выражение, которое я не понимаю?       — Нет, это просто реальность. Нет никакого фундамента, наш брак разлетелся вдребезги, нет смысла…       — Майя…       — Просто… — перебила ее блондинка, опустив взгляд в пол, пытаясь выразить свои чувства наименее болезненно. — Я знаю, что я облажалась, — сказала она, то становясь серьезной, то иронично смеясь между слов. — Как всегда, я всегда облажаюсь. Я знаю, что заслужила это за то, что вела себя с тобой, как последняя сволочь…       — Это из-за Пэм? — догадалась Карина, чувствуя боль в голосе Майи.       — Ну, — призналась блондинка, — я не знала, что все настолько кончено, что мы уже ходим на свидания с другими.       — Это не было свиданием, я же тебе говорила, мне было одиноко…       — Разве ты не думаешь, что мне было одиноко? — сказала Майя, больше не в силах сдерживать разочарование. — Я провела 72 часа в том отделении, практически одна, брошенная. И я знаю, что вела себя с тобой ужасно… но мне было больно, каждую минуту, время не шло, это был ад, — сообщила ей Майя. — Медсестры приходили только проверить, чиста ли я, или не собираюсь причинить себе вред, не знаю, халатом, которым меня одели, наверное. Они приносили еду на подносе и оставляли на столе, не обращая внимания на то, что я там. Целых три дня я прокручивала в голове наши последние слова, наши последние дни, недели, месяцы, так что да, я знаю, что заслужила это… не пойми меня неправильно, я знаю.       Карине стало ужасно, потому что она сделала это совсем не по этой причине. Она хотела, чтобы Майя остановилась, чтобы поняла, что находится на грани смерти, и избежала этого любой ценой, даже если это означало их разрыв, о котором сама Майя заявила.       — А потом я сама себя выписала, и никого не было. Энди была на смене на станции, а мне пришлось идти на улицу, чтобы поймать такси, выглядя как сумасшедшая в огромном свитере, который мне пришлось купить в больничном магазине подарков, потому что мою рубашку порезали на куски, когда я приехала в отделение неотложной помощи. И как будто этого было недостаточно, я пришла домой, а тебя не было. И да, да, я тоже знаю, что поставила тебе ультиматум, и ты его приняла, я знаю, тебе нужно было уйти, потому что я облажалась, как всегда, и у тебя было на это полное право… Но я была одна, мне тоже было одиноко, мне тоже хотелось поговорить, но знаешь, сколько моих друзей пришли меня проведать? Ни одного. Энди пару раз звонила, она была единственной, а остальные? Даже этого не сделали. Я неделями сидела в этой квартире, работала над собой, часами читала о травмах и триггерах, медитировала! — она рассмеялась, потому что в данный момент ей все это казалось глупым. — Я всем сердцем хотела поговорить с тобой, я хотела быть достаточной для тебя, каждый час каждого дня, ходить из одной стороны квартиры в другую, спать на твоей стороне кровати, смотреть на пустые полки шкафа — часами — мыть голову твоим шампунем, потому что мне нужно было чувствовать твой запах, когда я засыпаю, я тоже была одинока — Майя сломалась, вспоминая, каким кошмаром это все было. — А ты, Боже, как я скучала по тебе, я люблю — я так сильно тебя люблю, — Майя почувствовала, как боль сдавливает ей горло, а глаза застилают слезы. — Я хотела извиниться, сказать, что это была не я, что я не такая, что мне жаль… но я не могла с тобой поговорить, потому что я дерьмо, я он, я облажалась… и это никогда не изменится.       Карина не знала, что сказать, она тоже плакала, потому что за то время, когда ей стало плохо из-за лазаньи жены, она не позволяла себе много думать о том, что переживает Майя. Она оставалась сердитой, потому что ей нужно было это, чтобы держаться подальше и позволить жене получить помощь. Ей самой нужно было не сломаться.       — Я не готова снова через это пройти, — сказала Майя, нарушая тишину. Ее взгляд был устремлен вниз, рассеянный, пока блеск металла кольца не вывел ее из транса. Она посмотрела на него на своем пальце, не желая смотреть на руку Карины, потому что уже заметила ее пустоту, зайдя в свою квартиру. Это было первым, что бросилось ей в глаза, когда она увидела жену.       Майя смотрела на кольцо несколько секунд, чувствуя необходимость снять его. Она всегда думала, что это был хороший дизайн для обручального кольца, плоское, золотое, достаточно толстое, чтобы ощущать его присутствие, и с датой их свадьбы, выгравированной на внутренней стороне.       Карина почувствовала удар в живот, наблюдая за происходящим. Майя медленно вращала кольцо пальцами, словно прощаясь с ним. Блондинка смахнула слезы рукавом толстовки и кивнула, подойдя к обеденному столу и положив кольцо на стекло.       — Майя, пожалуйста, не надо… — сказала Карина, рыдая при виде этой сцены. Ей было не так больно, когда она решила больше не носить свой. Но теперь она знала, как ужасно Майя чувствовала себя каждый день, когда они виделись, а ее собственный палец был голым.       — Я не думаю, что ты хочешь идти медленно, — тихо сказала Майя, по-прежнему глядя в никуда. — Ты хочешь другую историю любви… и поверь мне, ты не хочешь, чтобы она была со мной       — Майя…       — Иди, Карина, иди в больницу, иди к Пэм, иди туда, где ты можешь получить свое счастливое завершение, его нет здесь.       Было видно, как сильно ранена Майя, до нее невозможно было достучаться. Карина понятия не имела, что ей сказал отец, но, безусловно, она тоже была виновата. В тот вечер, когда она вышла с Пэм, ей было весело, но потом стало так стыдно, может быть, потому что на самом деле это был не выход с подругой, а принятое ею свидание. Но она тут же его закончила и знала, что не хочет никого, кроме жены.       — Я уверена, что это так, ты — мое счастливое завершение, Майя.       — Карина, хватит.       — Я не уйду, — ответила итальянка, вспоминая их первую ссору, когда она осталась, а потом получила эмоциональную пощечину, когда Майя призналась, что изменила ей с Джеком. — Я здесь ради тебя, мы пройдем через это, восстановим наши отношения, все будет хорошо.       — Хватит, хватит, хватит! — сказала Майя, отступая назад, пока не уперлась в стену, и без всякой воли в теле сползла на пол и разрыдалась. Она плакала, пока в ее легкие больше не поступал воздух, и грудь не разрывало от боли. Карина бросилась к ней, опустившись на колени, поняв, что у жены началась паническая атака.       — Майя, посмотри на меня. Посмотри на меня! — требовала Карина внимания блондинки. — Пожалуйста, моя любовь, посмотри на меня.       Именно эти слова заставили ее наконец встретиться взглядом с карими глазами Карины.       Моя любовь.              Они не произносили этих слов вслух с того дня, как она упала. И каждый раз, когда Майя думала о них, это убивало ее, не зная, услышит ли она их еще раз из ее губ.       — Дыши, — сказала Карина, подражая движению, и осторожно придерживала голову, чтобы удержать внимание жены. — Успокойся, выдохни       Они повторили это действие несколько раз, пока Майя не смогла поймать ритм, хотя он постоянно прерывался отрывистыми и непроизвольными всхлипами.       — Спасать нечего, пожалуйста, просто уходи, — умоляла Майя. — Я не та, за кого ты меня принимаешь, я никогда не стану той, кто тебе нужна.       — Майя, в выздоровлении бывают откаты, ты делаешь три шага вперед и один назад. Изменения не происходят за одну ночь, — ласково говорила ей Карина, лаская ее по щекам, показывая, что она рядом, что она больше не одинока.       — Ты невероятная и красивая. Уверена, есть миллион женщин, которые могли бы любить тебя так, как ты этого заслуживаешь, — сказала Майя как последнюю попытку дать жене возможность свободно ее оставить, не было бы обид, если бы она так сделала.       — Жаль, но мне нужна та, которая прямо передо мной, — улыбнулась Карина, надеясь вызвать какую-то реакцию.       — Это мило… — сказала Майя, глядя на нее.       — Что, бамбина?       — То, что ты обо мне представляешь, это мило, — сказала Майя, но голос ее звучал не слишком радостно. — Но это не то, кем я являюсь. Хотела бы я быть ею. Я пыталась, но иногда кровь гуще воли, — закончила она, перефразировав поговорку.       — Давай ляжем спать, ты устала и, наверное, немного выпила, -—предположила Карина, почувствовав запах алкоголя у нее изо рта, и помогла ей встать. — Мы поговорим об этом позже, после того, как ты отдохнешь и немного поешь.       — У тебя же работа, — напомнила ей Майя.       — Я беру выходной, я остаюсь с тобой.       Майе хотелось улыбнуться ей, она попыталась, но боль все еще растекалась по всему телу. Она глубоко вздохнула и пошла к дивану.       — Эй, ты куда? Наша спальня вон там.       — Я больше там не сплю, — сообщила Майя. — Я все время плакала, не могла заснуть, поэтому ушла оттуда.       — А как же гостевая комната?       — Плохие воспоминания, — ответила она. Ей было противно ощущать, что она вернулась в те дни, когда, чтобы игнорировать жену, запиралась в той комнате и проводила ночь вдали от нее.       — Значит, ты спала на диване?       — На полу слишком жестко, — сказала Майя, ложась и накрываясь одеялом.       Карина только наблюдала, но по крайней мере она была готова остаться на ночь. Она подошла к Майе и села на пол. Неважно, сколько ей придется там сидеть, она больше не собиралась оставлять жену одну.       Фундамент, построенный на поддержке, — вот над чем они работали. И даже эти плохие моменты должны были стать его частью, чтобы они научились справляться со следующим кризисом, потому что он обязательно будет.       — Мне жаль за Пэм, — сказала Карина почти спящей Майе. — Я должна была тебе рассказать об этом и извиниться раньше, но я… Я обещаю, что между нами ничего нет.       Майя услышала ее, отпустив последний остаток сознательного дыхания и погрузившись в сон.