Я иду за тобой

Битва за Хогвартс вошла в историю. Даже после её окончания Англия, да и весь мир активно обсуждали эту новость. Впрочем, другие страны, пусть и выражали соболезнования насчёт погибших и поздравляли с победой, но и только: магический мир Великобритании давно уже находился словно на окраине, вдали от других. Этот день был страшным. Гибли волшебники, а в первую очередь — дети. Юные ученики, вины которых ни в чем не было, они просто хотели защитить ставший очень важным для них мир, уберечь его от Тёмного Колдуна. Лорду и его сторонникам было абсолютно все равно на их жизни: раз стоят на пути, значит надо убрать. Чем меньше останется неверных им магов, тем лучше. Повсюду виднелись разноцветные искры заклинаний, слышались взрывы, кто-то кричал, кто-то плакал, а кто-то уже затих навеки. Хогвартс, прекрасный и величественный старый замок, просто рушился на глазах. Вниз летели куски лестниц, рамки картин, камни… Все, что буквально вчера было школой, превращалось в руины. На осколках этой империи и мечтал править Волан-де-Морт. Поттер не появлялся, поэтому Пожиратели Смерти развлекались во всю. Непростительные заклятия летали по коридорам, эхом отпечатываясь от разрушенных стен… * * * Двое приспешников Лорда огляделись. Один из них подал голос, хриплый, но было ясно, что говорит женщина: — Почему Лорд поручил её поиск нам? Слова звучали с явным разочарованием. Под маской не было видно лица, но свои узнавали её сразу: Минатрикс, одна из самых верных сторонников Волан-де-Морта. Чем-то её одержимость этой идеей напоминала Беллатрису, только, в отличие от Лестрейндж, на своего Господина Минатрикс не вешалась. Да и зачем, если любовник стоит рядом? Второй Пожиратель покачал головой: — Нам доверяют. С семьёй этой девчонки у него давние споры, поэтому, вырезав её Род, Лорд потеряет сильного политического противника. Вроде Минатрикс это успокоило, пусть она бы все равно предпочла просто пытать и убивать всех вокруг, а не гоняться за какой-то когтевранкой. Но приказам, тем более прямым, подчиняться было обязательно. Женщина лишь надеялась, что по дороге им попадётся кто-то, на ком она сможет отвести душу. Нужный человек нашёлся быстро. Молодая девушка, ещё ученица Хогвартса, шестикурсница, искала какое-то зелье в своей сумочке. На ее коленях покоилась голова отрубившегося юноши, судя по цвету на мантии, софакультетчик. Парень был ранен и причём серьёзно, настолько, что из-за переживаний когтевранка даже забыла о том, что является чистокровной волшебницей: вместо заклинания призыва она использовала свои руки. Шаги за спиной девушка услышала даже в общем шуме битвы. Вскинула голову, в глазах возник ужас от вида надвигающихся на неё Пожирателей смерти. Схватив волшебную палочку, она бережно переложила друга на пол, а затем встала перед ним, готовясь защищать себя и его. Заклинание Пожиратель сотворить не успел: в него самого уже что-то летело, пришлось выставлять щит. Но, повернув голову, он замер. Авада так и застряла на кончике языка. В бой внезапно ворвался юный мракоборец, на вид около двадцати лет, не больше. Кудрявые волосы сейчас были растрепанны, золотой копной падая на плечи. Боец с Тёмными Силами был одет не в официальную форму: простые штаны, рубашка… Сейчас была не его смена, но на помощь он все же пришёл: не вышло у бывшего гриффиндорца остаться равнодушным к войне. Как и было в школьное время, он всегда пытался защитить всех и вся, что не ушло с возрастом. — Гилтиас! — Воскликнула девушка, видя своего спасителя. С этим юношей она была знакома, и, несмотря на разницу в возрасте и разные факультеты, они дружили. — Алатиэль, — Гилтиас улыбнулся, слегка склонив голову, как было всегда при их встрече. Но это выражение лица тут же померкло, стоило ему увидеть лежащего на земле, — что с ним? — Дезмонда ранили, он пытался меня защитить… — Уходите с ним, я их задержу. Будь осторожна. Мракоборец закрыл собой учеников, направив палочку на Пожирателей. — Минатрикс, оставь меня. Я сам разберусь с ними, а ты можешь других учеников поискать, — на эти слова женщина недоуменно мотнула головой, не особо понимая такое решение своего любовника, но шанс на более интересное дело упускать не стала, тут же покинув коридор. В Пожирателя летела новая связка заклинаний, он отразил их, но из-за чего-то оказался слишком медленным: маска слетела, а вместе с ней упал и капюшон. Взору Гилтиаса открылось слишком бледное лицо, слегка сощуренные от неожиданности серые глаза и длинные пряди темно-синих волос. Палочка в руке мракоборца дрогнула: — Скай… Скай, тот самый Скай… Тот старший слизеринец, с которым мелкий, только что поступивший Гилтиас поссорился в первый же день знакомства из-за какого-то пустяка. Тот друг, с которым можно было обсудить что-угодно, с которым даже вечно неугомонному гриффиндорцу было комфортно просто молчать. Тот самый юноша, который одним взглядом каждый раз заставлял сердце замирать на секунду, чтобы после оно начинало пытаться выпрыгнуть из груди. Со Скаем они не общались с того дня, как Гилтиас узнал о метке. О проклятой змее, которая отныне оказалась на руке самого важного для Гила человека. И тогда никакие чувства не смогли пересилить долг и справедливость. Сейчас на бывшего друга Гилтиас смотрел странно. Он понимал, что они на разных сторонах, но до последнего надеялся, что стоять один на один не придётся. Все же мракоборец не медлил: новое заклинание сорвалось с кончика палочки. Скай отбил его с лёгкостью, зачем усмехнулся: — Я тоже по тебе скучал, золотце. Давнее прозвище зацепило что-то внутри. Нет, нельзя уходить в воспоминания. Идёт война. Сейчас либо Гилтиас обезвредит Пожирателя смерти, либо тот отправится убивать учеников. Допустить последнее было никак нельзя. — Уйди, золотце. Я не буду сражаться с тобой. У меня лишь задание от Лорда. — Уйти? Ты думаешь, я брошу тут всех ради собственной жизни? Скаю остро захотелось потереть переносицу или закатить глаза. Тоже мне, герой нашёлся. На Поттера похож: оба ради окружающих отказываются от всего для себя. — Гилтиас. Уходи, — он опустил палочку, показывая, что действительно не собирается причинять мракоборцу вред. В мыслях крутилось одно: «Ну же, послушай меня, брось их. Я не хочу тебя убивать, я помню все, что было. Каждое мгновение.» Но его противник не уходил, Гил все ещё стоял перед Алатиэль, которая сейчас просто боялась выходить из-за его спины. Мракоборец снова вступил в бой. Атаковал в основном он — Пожиратель использовал только щитовые чары. Наконец, Гилтиаса удалось немного увести от Алатиэль, чем и воспользовался Скай. Быстро сменив направление палочки на девушку, он произнёс смертельное заклинание. В сторону чистокровной волшебницы, которую так желал видеть мёртвой Волан-де-Морт только из-за того, что её древний и очень уважаемый Род отказался переходить под его знамена, полетел зелёный луч… Чтобы врезаться прямо в грудь, скрытую белой рубашкой. Гилтиас оказался быстрее Авады на долю секунды. Этого времени ему хватило. Глаза расширились от шока, но губы тронула слабая улыбка. Не такая яркая и лучезарная, которую Скай мог лицезреть в мирное время… Едва заметная, неровная… Последняя улыбка Гилтиаса. Ская словно оглушили. Внезапная тишина ударила по голове, выбила землю из-под ног. Мир перед глазами поплыл. Алатиэль вскрикнула, кидаясь к упавшему мракоборцу. Мертвый друг глядел перед собой пустым взором, голубые глаза сейчас казались стеклянными. Девушку затрясло, она зажала рот руками, чтобы не зарыдать вслух. Гилтиас в её памяти был солнышком, никогда не унывающим оптимистом, самым искренним человеком в её жизни. Она действительно дорожила их дружбой, что произвела на маленькую когтевранку слишком большое впечатление. А теперь Гилтиаса нет. И больше не будет. Девушку довольно резко оттолкнули в сторону, из-за чего она чуть не упала. К телу подошёл Пожиратель смерти. Скай выглядел разбитым. Совершенно. Алатиэль, пользуясь таким драгоценным временем, взяла себя в руки. Взвалив на спину Дезмонда, она кинула последний взгляд на Гилтиаса, а потом как можно скорее постаралась скрыться. Ей нужно было спасти ещё и её возлюбленного, она должна оставаться сильной. Силы покинули резко, Скай рухнул на колени перед телом, не в силах отвести от него взор. Палочка выпала из рук, а Скай мог только смотреть. — Золотце… — Возникла безумная мысль, что Гил без сознания, что он ещё жив, что… Скай сам видел, как в него попало смертельное заклятие. Но Поттер выжил! Поттер-то выжил… А Гилтиас — нет. Скай протянул к нему руки. Тонкие пальцы коснулись лица, острых скул, орлиного носа… Кожа Гила с каждой секундой теряла тепло, что ускользало из него вместе с жизнью. Медленным и очень аккуратным жестом Скай закрыл ему глаза, не в силах вынести их бездушность. Теперь Гилтиас спал. Крепко-крепко. Руки почти не слушались, будто отделились, жили своей жизнью. Скай прижал Гилтиаса к себе, устроив кудрявую голову на своей груди. Дрожь пробежала по телу, пока Пожиратель бесцельно смотрел в стену. Скай видел смерть, Скай сам выступал палачом, что было много раз, но сейчас… — Прости меня, золотце, — но слова не возвращали к жизни. Слова не могли вернуть ритм остановившемуся сердцу. Слова не могли притянуть душу обратно в тело. Слова в этой ситуации были бессмысленны. Они не общались несколько лет. Скай писал. Каждый месяц к Гилу отправлялось новое письмо. Первое время они приходили обратно, нераспечатанные, с одной чёткой фразой на конверте: «нет друга у меня». Но после это прекратилось. Скай искренне надеялся, что Гилтиас читает, что смотрит на ровные строчки, что помнит все, что было между ними… Время текло сквозь пальцы. Скай словно потерял связь с реальностью, выпал из неё. Прикосновение к плечу было слишком внезапным. Как и голос… Пожирателю даже почудилось, что это голос Гилтиаса. «Очнись!» Да, очнись, Скай! Смотри! Это сон. Гилтиас живой, он рядом с тобой, на твоих руках. Скай, он открыл глаза. Скай, он дышит. Скай, он смотрит на тебя. Он все помнит, он здесь. Он все ещё тебя любит, Скай. — А? — Очнись, говорю. Что ты с трупом возишься, Скай? Пошли, нас созывают. Поттеру дали время, он должен прийти к Лорду сам, на верную смерть, — образ Минатрикс возник перед глазами не сразу. Скай закусил губу. Да. Гилтиас мёртв. А у них ещё война. — Неважно. Я иду, — Скай положил Гилтиаса на пол, задержав руку на мягких кудрях чуть дольше, чем следовало. Пожиратель помнил, что на первом курсе Гил был подстрижен очень коротко, но и эти пряди умудрялись смешно виться. А затем словно все переменилось: и курсе на третьем гриффиндорец приехал в Хогвартс сильно изменившийся, с золотыми локонами аж до самых плеч. Скай помнил, что Гилтиас жаловался, что за его копной слишком сложно ухаживать, все благодаря девочкам только, они советуют чары и зелья. Если же не укладывать, то на голове начинает твориться настоящий хаос. Гилтиас становится похожим на непонятно кого: весь кудрявый и пушистый. Чудо просто. Оставить Гила пришлось. Лорд требовал их к себе, права голоса не было. * * * Война закончилась. Волан-де-Морт пал. Поттер все же убил его, все же оправдал свою роль Надежды Магического мира. Скай успел скрыться, в Азкабан не хотелось. Надо было сейчас переждать немного, замести все следы, а сразу после сменить место жительства, в идеале — страну. Англия шумела. Празднующие встречались на каждом шагу, но Скаю было не до веселья. Он стоял перед домом на окраине леса. Это было уютное здание из двух этажей. Дом его золотца. Гилтиас был чистокровным волшебником, о чем знали очень немногие. Для всех юноша является маглорожденным. Но гриффиндорец (и тут сходство с Поттером, да что такое…) только вырос у людей, лишённых магии. Его собственные родители, да и весь Род были жертвами могущественного и древнего заклятия. Спрятать удалось только юного наследника, воспользовавшись ритуалом, что стёр воспоминания окружающих о нем. На тот момент Гилтиасу было два года, всего два года, когда ему сменили фамилию, когда он оказался в семье обычных людей. Маглы приняли его как собственного сына. Буквально недавно их ребёнок погиб, несчастный случай, недоглядел воспитатель в детском саду. А Гилтиас был один в один похож на мёртвого мальчика. Гила окружали теплом и заботой, он рос свободным и очень активным ребёнком, который брал от жизни все. В первую очередь — укусы крапивы, в которую, почему-то, слишком уж часто падал. И в Хогвартс приехало, как его все прозвали, солнышко. Дружелюбный мальчик с добрым сердцем, к которому даже Снейп (даже Снейп!) не мог относиться плохо. И Ская это зацепило. Сначала он относился к бойкому гриффиндорцу с явным презрением, но после… После сам не заметил, как оказался за одним столом в библиотеке, объясняя историю магии. И дальше все завертелось как-то само собой, но это было настолько нужно, настолько правильно… Гилтиас познакомил Ская в родителями почти сразу же. А те пригласили его на каникулы. Выросший в приюте Скай будто обрёл семью: его окружили таким теплом и заботой, что чувство неловкости преследовало юношу на каждом шагу. А сейчас Скай здесь, чтобы сообщить им о смерти сына. Смерти, в которой виновен он. Дверь открыла приятной внешности женщина средних лет, которая, увидев Ская, улыбнулась: — Здравствуй! Скай, как давно ты у нас не был! Понимаю, работа, Гилтиас упоминал. Проходи, чего на пороге стоишь? Ох, жаль Гил не вернулся ещё. Нам почти ничего неизвестно о вашем мире, но о войне сынок рассказывал. Как его служба? Говорил, что сейчас почти все время на посту из-за кучи дел, вот дома почти не появляется. Вечером звонок от него ждём, как и обычно, — было понятно, в кого Гилтиас такой открытый и светлый. Но Скай отрицательно покачал головой: — Я… Я не за этим здесь, — договорить ему не дали: «все в гостиной, не через порог!» На диване оказался и отец семейства: тоже очень дружелюбный человек. Внутри дом был ещё уютнее: тёплые тона, все обустроено с изыском и вкусом, а на стенах — множество фотографий из путешествий, которые так любила вся семья. На некоторых был и Скай, своими синими волосами словно слишком сильно выделяясь. Скай отказался от чая, попросив просто выслушать его. Сел, потом встал. Прошёлся по комнате. Семья наблюдала за ним с удивлением и со все больше нарастающим с каждым мгновением волнением. — Совсем недавно была решающая битва. Тёмный Лорд напал на Хогвартс, — женщина прикрыла рот рукой, а мужчина сжал ладонь жены, стараясь поддержать её, — это была не смена Гилтиаса, но он отправился на помощь. — Узнаем нашего сына, — слабая улыбка, но тут же обратно вернулась тревога, — он ранен? В вашей больнице, да? Когда мы сможем его навестить? Скай замялся. Но сказать было необходимо. — Гил… Сражался очень храбро. Мне жаль. Он погиб героем, защищая одну девочку. Воцарилось молчание, которое быстро нарушил негромкий плач: — Сынок наш… Скай все больше ощущал себя лишним. Сказать правду сил не было, видел, как они переживали из-за сына, помнил… Они приняли Ская. А сейчас… Он ощущал себя предателем и трусом. Даже не может признаться, признаться в том, что он, он убил Гилтиаса! Своими руками! Оставаться было невозможно, что-то будто душило его, разрушало изнутри. Со стен улыбалось кудрявое солнышко, а в груди, по ощущениям, проделали дыру. Скай уже хотел уйти, тихо и осторожно, не привлекая внимания, но его окликнули: — Погоди! Там у Гилтиаса коробка была в комнате, твоё имя написано… Мы отдадим её тебе, хорошо? Вы были очень близки, я знаю, поэтому ты тоже заслуживаешь сохранить часть его вещей. Возражений слушать не стали, но Скай все же выбил себе возможность остаться внизу. Подниматься в комнату Гилтиаса он не смог бы чисто физически, не переступил бы порог… Коробка была не очень большой, но довольно тяжёлой. На крышке и правда было выведено его имя. Приняв неожиданную посылку, Скай как можно скорее покинул дом. Изначально он хотел сжечь коробку со всеми вещами, но… Заклинание произноситься не хотелось. * * * Коробка была наполнена письмами. Все, что писал Скай, было здесь. Нераскрытое… Гилтиас не читал ничего. Кроме писем нашлись и подарки, которые слизеринец когда-то покупал своему другу. Мелкие безделушки… Но все связаны со Скаем. Были и фотографии. Множество, самых разных: из Хогвартса, с каникул, с путешествий. Один из снимков он взял и поднёс к глазам. Сделано это было внезапно, неожиданно… Картинка двигалась. Гил улыбался, счастливо и весело, а Скай обнимал его со спины, зарываясь лицом в непослушные кудряшки. Как это было давно… Будто в другой жизни. А если бы Скай не перешёл на сторону к Лорду? Они бы продолжили общаться, сражались бок о бок, спина к спине… Гилтиас был бы живым. Мысленно Скай каждый раз оправдывался. Нет, у него родители были Пожирателями Смерти, отдали жизнь за своего Господина, значит он должен пойти по их стопам… Отговорка была надуманной. Право выбора у него было. Это только решение Ская. Сердце сдавило болью. Скай сжал край фотографии в руках, смотрел, смотрел, смотрел… Золотце. Его наивное и светлое золотце… Чью жизнь он оборвал вот этими вот руками, которыми тогда так бережно обнимал. Желание жить словно испарилось. Скай убеждал себя, что ему все равно, что он скоро уедет, что пора уже, чем раньше он покинет Англию, тем лучше. А на плечи давил груз ответственности, неподъемный, словно на него упало само небо… * * * — У вас есть что сказать в вашу защиту? — Нет. Я осознал, как поступал… Судите меня по всей строгости закона. — Тогда приговор ясен: пожизненное заключение в Азкабан. Скай ни о чем не жалел. Он виноват. Он должен отвечать за свои действия. Он просто не смог бы отпустить Гилтиаса, жить так, будто ничего не произошло. * * * Надзиратель, в очередной раз обходя камеры и проверяя заключённых, внезапно остановился. Молча посмотрел на недвижимое тело, затем покачал головой. Стоило избавиться от трупа. Ну и хорошо, одним Пожирателем меньше. Его дочь погибла от их рук, поэтому так этим тварям и надо. Скай лежал на холодном полу. Глаза прикрыты, на лице навеки осталось выражение боли. По всей камере виделись алые пятна крови. Скай не выдержал существование с этим грузом. Тяжесть свершенного была слишком велика. Это оказалось непосильной ношей даже для него. Скай разодрал себе кожу ногтями, желая заглушить внутреннее состояние физической болью… Но голос Гилтиаса каждый раз повторял, что у него ничего не получится. Гил виделся ему редко. Но Скай все равно сходил с ума. Ему чудилось, что призрак убитого им юноши здесь. Разговаривает с ним, винит его во всем… Плачет. Скай вскрыл себе вены. Из жизни ушли все краски. Золотое солнце погасло. Голубое небо навеки закрылось грозовыми тучами. На стене камеры была одна фраза. Фраза, написанная неровным почерком. Руки её автора дрожали, пока он, пальцами, выводил букву за буквой, вместо краски используя собственную кровь. «Я иду за тобой»