Истинная любовь

«Ты не со мной — и день покрыла мгла;

придешь во сне — и ночь, как день, светла».

Ульм Шекспир.

      Что это… «истинная любовь»? Слащавая сказка, придуманная взрослыми людьми для маленьких невинных девушек и глупых парней? Миф, дурманящий и искажающий разум, подталкивающий многих делать безумные и просто неразумные вещи? Или же и вовсе пустое слово, означающее ровным счетом ничего? Бессмыслица, дурь и ложь, с помощью которых истязают невинные сердца.       Астарион большую часть своей нежизни был уверен в последнем. А все из-за Касадора, что использовал его в качестве шлюхи — в качестве куска мяса, которым трясли перед ночными гуляками и юными дамами, летающими в облаках. Против собственной воли Астарион их завлекал, вливая в уши отвратительную лесть, страстный яд лжи, обольстительную отраву, обещающую вечную любовь и преданность. Он рассказывал им про невозможное, говорил такие вещи, от которых сердца бесчисленных жертв пели.       Каждую ночь он вещал каждому про истинную любовь, чтобы потом смотреть, как бренная жизнь покидает их тела. Снова и снова.       Близкий контакт стал для него насилием, к которому он прибегал из ночи в ночь. Признания в чувствах — отравой, что приводит к мучительной смерти. Блеск в любленных глазах превратился в преддверие беды и смерти. Все чувства, что так воспевали поэты ассоциировались у него только с получением выгоды и дальнейшей смертью.       Но сейчас… Сейчас его отношение к столь драгоценному чувству изменилось до неузнаваемости.       Астарион провел рукой по лицу и прислушался к звукам вокруг. За окном щебетали мелкие птички, приветствуя лучи утреннего солнца. Из соседней комнаты доносился девичий голос, напевающий какую-то легкую песню, от которой губы вампира растянулись в слабой улыбке.       Ему нравилось слушать ее голос, такой текучий и медовый, сладостный и чарующий. Его бесчувственное сердце наполнялось сверхъестественным теплом, а душа начинала странно трепетать.       У Мадленн невероятный голос. Нет, не только голос. Сама Мадленн была чудесной, созданием, сошедшим из древних историй, описывающих нимф, воительниц и божественных существ невероятной красоты. Они сочетали в себе все лучшие качества, как и Мадленн — воительница его души, королева его сердца.       Потянувшись на мягких перинах, Астарион неторопливо встал, натягивая на себя штаны и ботинки. Провозившись с минуту с застежками, он поднялся и неторопливо двинулся в сторону ванной комнаты, откуда доносился голос возлюбленной.       Эльф шел неторопливо, прислушиваясь к плеску воды и к тому, как менялся голос Мадленн. Иногда она затихала и из-за чего-то недовольно ворчала, после чего продолжала петь. Это казалась Анкунину до невозможности милыми и смешным.       Странно. Буквально год назад он даже не понимал, что это за слово такое — «мило». Теперь же оно проскакивает в его голове практически каждый день.       Астариону удалось осторожно приоткрыть дверь и заглянуть в комнату, улавливая прекрасную картину. Мадленн нежилась в ванне, наполненной до краев, и тщательно терла кожу предплечья мочалкой, прикрывая глаза от удовольствия. Пена, заранее растворенная в ароматной воде, прикрывала грудь, спину и ноги, но воображение эльфа прекрасно помогало доработать всю картину целиком. Солнечные лучи падали на ее блестящую кожу, придавая той мягкое свечение, отбрасывали блики на русые локоны, отражались от воды на потолок, рисуя иллюзорные узоры.       Картина напоминала встречу охотника и белоснежной лани в лесу. Или нимфы. Или драгоценного сокровища, которого никто и никогда в жизни не видел, кроме него, Астариона.       Облокотившись о дверь, Анкунин замер, улавливая каждое движение Мадленн, каждый всплеск воды и каждый легкий вздох. Ему нравилось наблюдать — не так, как он когда-то наблюдал за жертвами, о нет. Он наблюдал с придыханием, как наблюдают за редкими цветами в королевских садах, или за экзотическими животными в тропических лесах. Он наблюдал не инстинктивно, нет, он наблюдал с трепетом и нежностью открытым только по-настоящему влюбленному существу.       В какой-то момент ему захотелось разрушить эту идиллию — не из-за вредности, а из-за стремления прикоснуться к Мадленн. Странно, но физический контакт с ней вызывал у него настолько яркие чувства, от которых голова шла кругом, а ноги и руки наполнялись свинцом. Держать ее за руку, целовать ладонь, обнимать за талию и тереться носом о шею, вдыхая аромат ее кожи, вдыхало в него жизнь сильнее, чем секс и похоть. Нет, в последнем тоже был и свои плюсы, но в таких обычных действиях, в касаниях, он находил намного больше смысла.       Или же он просто не мог так легко отпустить прошлое, отмыться от него и забыть.       Его рука потянулась к ее спине, по которой стекали капельки воды. Он осторожно, боясь вспугнуть, прикоснулся к плечу и провел в сторону, стирая дорожки воды и пены. Мадленн тут же обернулась и, увидев мужа, тепло улыбнулась.       — А ты не торопился ко мне присоединиться, — тихо пропела она.       Астарион ничего не ответил. Он опустился на корточки, ухватился рукой за край ванны и оставил поцелуй на девичьем плече. После этого он аккуратно выловил ее ладонь из-под воды и, встретившись с ней взглядом, оставил еще один поцелуй на пальцах.       — Не хотел прерывать твое идеальное утро, любимая.       От одного его голоса Мадленн буквально расцвела. В глазах заиграл азартный огонек (или это просто солнце играло с его воображением?), а сама она потянулась к нему, оставляя ответный поцелуй на уголках губ.       — Ты не можешь его прервать. Лишь дополнить и сделать еще лучше.       Анкунин довольно усмехнулся. Его палец сам по себе намотал один из русых локонов Мадленн на палец и притянул к губам. Оставив еще один легкий поцелуй, он протянул руку, молча принимая от своей жены мочалку.       Мог ли он год назад представить, что будет сидеть на холодном полу и аккуратно натирать спину жены, наслаждаясь теплом солнечных лучей? Нет, определенно нет. Он думал о том, что будет ходить по холодным пещерам, прятаться от проклятого Касадора и искать хоть какой-то способ спастись от проклятия, личинки и прочих трудностей. Кто знает, как пошла бы его жизнь, если бы он не встретился с Мадленн?       Так и зачем сейчас думать об этом? Зачем переживать? Впереди их ждет множество лет совместной жизни, счастливой и беззаботной. Во всем мире нет сладости приятней, чем взаимной, крепкой и истинной любви, заставляющее даже обескровленное сердце нервно трепетать от самого редкого чувства во вселенной.