По ту сторону

      — Илю-ю-юх!!! Выходи гулять!       — Ща, у мамы спрошу!       Не то чтобы Дане было не с кем пинать мяч, он хорошо ладил со всеми дворовыми ребятами, просто Илья был немного другой. Да, он тоже мог поиграть в футбол, в догонялки, в казаков-разбойников и, если немного поуговаривать, даже в ножички, но всё это явно доставляло ему не так много удовольствия, как разговоры о космосе. Вот и сейчас он несомненно притащит одну из своих многочисленных энциклопедий, чтобы после пары матчей уволочь Даню на потресканную скамейку, рассматривать звёзды и чёрные дыры.       — Привет! — выбежал Илюша, слабо махая рукой, другой придерживая потрёпанную книжку.       Даня, конечно, ничего не смыслил в чудесах Вселенной, но от восторженных рассказов друга никогда не отказывался. Илья на удивление интересно пересказывал не только книги с журналами, но и научные передачи, которые тайком посматривал с родителями. А старый Данин телевизор тянул всего несколько каналов, на которых кроме новостей, музыки и иногда мультиков ничего толкового не шло. Поэтому между домом и двором мальчик всегда выбирал второе.       — Темно уже. Тебе мама до скольки разрешила? — Даня только сейчас заметил, что они остались во дворе одни, настолько он заслушался.       — Не знаю. А ты уже уходишь? — спросил Илюша с нескрываемым разочарованием.       — Нет! Будем сидеть, пока не позовут, — решительно выдал тот, хотя, по правде говоря, уже проголодался и собирался уходить.       — Хорошо… О, смотри, первые звёзды!       Они подняли головы и сквозь листву увидели пару белых точек. Илья встал со скамейки, чтобы разглядеть небо получше.       — Малая медведица!       — Где?!       Даня подбежал к нему, но никаких медведей не увидел.       — Вон, видишь ковш? — Илюша очертил силуэт созвездия своим маленьким пальчиком.       — Ковш вижу. Медведицу нет.       — Это она и есть, дурак! Так древние греки её назвали.       — Это греки дураки! Никогда медведей, что ли, не видели?       Тот засмеялся и не стал продолжать спор.       — Значит, где-то рядом должна быть и Большая…       — Да-а-аня-я-я, до-омо-о-ой!!! — раздался строгий голос матери.       — Блин. Прости, Илюх, мне пора, — виновато пробурчал Даня, чувствуя, что дома его ждёт очередной выговор.       — Да ничего… До завтра!       — Пока!       Немного погодя, Илья всё-таки разглядел второе созвездие. Но показывать его было уже некому, и он грустно потопал к себе на второй этаж.

***

      Первое, что заметил Даня, когда вернулся со школы, это подозрительно большая толпа во дворе. На так называемые «подъездные» совещания больше десяти человек никогда не приходило, а другой причины собраться всем взрослым посреди дня он не знал. Подойдя поближе, Даня расслышал чьи-то всхлипы, и когда отошёл их сосед по лестничной клетке дядь Дима, он всё-таки смог увидеть их причину. Возле подъезда стоял закрытый гроб. Сверху — цветы и фотография тёти Наташи, матери Ильи. Теперь понятно.       — Как же так, такая молодая, и сама себя…       — А что ж с Илюшенькой будет?..       — Один с отцом-одиночкой…       — Нормальная ж баба была…              — Бог ей судья, дуре!       — Типун вам на язык! Про покойных либо хорошо, либо никак…       По обрывкам фраз соседей Даня понял только то, что больше не хочет здесь находится. Человек умер, а им лишь бы чужие косточки перемыть. Интересно, как там сейчас Илья? Хотя вряд ли Даня смог бы найти подходящие слова. Он и сам не представлял, каково это: потерять единственную маму. Конечно, он уже жил без отца, но тот ушёл так давно, что о нём и воспоминаний никаких не осталось. А мама… Мама это святое. Он бы, наверное, не пережил, если б с ней что-то случилось.       С тех пор Илья почти не выходил из дома. С наступлением пятого класса ребята всё реже собирались во дворе, а когда звали Илью, тот либо не подходил, либо говорил, что не может. Так и звать перестали. Иногда Даня видел его в окне, унылого и какого-то бледного, будто это был не их прежний Илья, а лишь его призрак. Иногда призрак даже махал ему рукой, слабо улыбаясь. Потом, как правило, отворачивался, мешкался пару секунд и зашторивал окно. Почему так получилось, никто сказать не мог. Отца Ильи во дворе почти не видели, а если и подходили с расспросами, тот лишь угрюмо отмахивался, что это не их дело.       Нельзя сказать, что Даня его забыл. От мысли о потерянном друге было тоскливо даже через несколько лет. Но жизнь шла своим чередом, на место старых друзей приходили новые, а Илья, сам того не зная, стал для них настоящим символом уходящего детства.

***

      Последнее свободное лето казалось на удивление скучным. Друзья разъехались по бабушкам-дедушкам, мама не смогла взять отпуск, чтобы поехать на море, а десять тысяч часов в КС уже не вызывали прежней гордости. Единственным поводом, чтобы выйти из дома, оказался магазин, и то надолго там не задержишься. Даня даже пробовал гулять в одиночку, но вышло чертовски скучно и никакого удовольствия он не получил. Так бы и закончились каникулы, если бы не…       — Дань! — окликнул его незнакомый голос.       Развернувшись, он увидел лохматую голову, торчащую из-за подъездной двери.       — Илюха?..       Голова радостно закивала и парень вышел к скамейке. Живой. Настоящий. Стоит перед ним во весь рост, а не машет из окна. Даня бросил пакет «Ашана» на асфальт, чтобы обнять давнего знакомого. Подрос-то как, и голос сломался — это уже не шкет дворовый, а настоящий юноша.       — Охуеть… Я уж думал, ты переехал, так давно тебя не видели!       — Да нет, я тут всё время был, — улыбнулся Илья, но с ноткой грусти в голосе.       — Так а чего ж?..       — Отец совсем не свой стал после того, как мама… В общем, не важно. Главное, что сейчас он пересел на какие-то таблетки, от которых рубит моментально. И теперь я свободен по выходным!       Повисла недолгая пауза. Илья, очевидно, не хотел разговаривать о том, что с ним происходило, а Даня и не знал, о чём ещё можно спросить.       — Как там наши? Я давно вас всех вместе не слышал.       — Руслан уехал, Макс подаёт документы в энергетический…       — А ты?       — Мне ещё год остался. Не знаю. Пока не решил, куда поступать. Слушай, давай я пакет домой занесу и можем пройтись, покажу, как школу отремонтировали.       — Покажи! — Илья оживился, словно ребёнку пообещали новую игрушку.       Тяжело, должно быть, расти в изоляции. Он же совсем всё пропустил! И Даня просто обязан ему обо всём рассказать. Заодно и занятие на лето найдёт.       А Илья, казалось, почти не изменился. Точнее, он вырос, понятное дело, и уже не вёл себя, как наивный потерянный ребёнок, но его любовь к астрономии с годами явно усилилась. Оно и не удивительно: единственной отдушиной для мальчика в холодной пыльной комнате стали всё те же книжки, те же телепередачи, и те же грёзы о безграничной Вселенной.       — Знаешь, когда я сидел там, у окна, я думал о звёздах, — Илья впервые за несколько недель затронул тему своего прошлого. — Они же на небе кажутся такими близкими друг к другу, будто соседи. А на самом деле между ними миллионы и миллионы километров. Я помню, мне казалось, что если они могут существовать столько лет в абсолютной пустоте, то и я смогу. Что в нашем одиночестве есть наше единство. Мечтал, что однажды умру и перерожусь в яркую звёздочку. Ты бы, конечно, меня не увидел, мой свет долетел бы до Земли через сотни лет, но… — он выдохнул, потерев лицо. — Пиздец как тупо, да?       — Да нет. Я думаю, это наоборот круто. Типа, даже в таких условиях ты не сломался, а нашёл силу там, где обычные люди никогда бы не смогли. Я бы, например, не смог.       — Ты так думаешь?       — Мгм.       Солнце близилось к закату, и в это время на крыше становилось особенно красиво. Какое-то время они сидели молча: портить такой момент словами казалось лишним.       — …А это нормально хотеть целоваться? — вдруг выдал Илья.       Он уже не раз спрашивал про «нормальность» тех или иных вещей, так как сам судить не мог, и хотел убедиться, что не сошёл с ума в заточении.       — Нормально, конечно. Нам же не по десять.       — А с другом?..       — Что?       Даня повернулся и почувствовал, как две огромные серые планеты вгрызаются ему в самую душу. Нормально ли это, Даня не знал. Наверное, не очень. А может быть, это самое нормальное из всего, чего они могли захотеть. Как бы то ни было, отказывать Илье у него никогда не получалось, и они медленно соприкоснулись губами.       — Прости, я не умею целоваться, — тот отстранился, стыдливо опустив голову. — Это худший поцелуй в твоей жизни, да?       — Ну… мне не с чем сравнивать.       Даня нащупал его ладонь на холодном бетонном полу и сжал. Илья точно был особенным. Отчего-то хотелось исполнить каждое его желание, хотелось беречь и защищать его от незаслуженных страданий. Просто потому что он вот такой. Волшебный.       За новым поцелуем последовал ещё один, и ещё, и ещё, пока они не оказались лежащими друг на друге. Даня сам не до конца понимал, что делает, а Илья и подавно не мог разобраться в совершенно новых для него чувствах. И губы, и руки двигались сами по себе, будто не слушались. Но в глубине души Даня знал, что делает всё правильно.       Когда наваждение прошло, город накрыли сумерки. Обмякший Илья устроился на его плече, разглядывая небо.       — Дракон… — задумчиво протянул он, тыкая пальцем.       — Где?       — Между Медведицами, вон. Длинный такой.       Кто о чём, а Илья всё о том же.

***

      — Опять куришь? — Даня сел на скамейку рядом с Ильёй и заметил клетчатую торбу у его ног. — А это что?       — Отец скончался, — безмятежно ответил тот, выдыхая облачко дыма.       — Как скончался?..       — Он давно на здоровье жаловался, а к врачам не ходил. Всё пил свои таблетки. Не удивительно, что его инсульт схватил.       — Это «скорая» сказала? А ты почему не там?       — Я не вызывал никого. Просто медицинский справочник читал, по симптомам похоже на инсульт.       Даню поразило то, с какой лёгкостью Илья об этом говорил. Так обыденно и спокойно, будто в его жизни ничего не поменялось. Это даже немного пугало. Хотя, наверное, у Ильи были все основания не испытывать жалости к этому человеку.       — И что ты будешь делать?..       — Уеду куда-нибудь. Ни дня здесь больше не проторчу. Тошнит уже.       Даня напрягся. Они общались всего два месяца, но этого оказалось более, чем достаточно, чтобы привязаться. И говоря откровенно, такого смелого хода от Ильи он никак не ожидал. Нет, он совсем его не знал.       — А разве тобой не должна заняться какая-нибудь служба? Тебе же восемнадцати нет.       — Да пошли они, — он кинул бычок на землю и затушил ногой. — Не буду я год там догнивать, хуй они меня найдут.       В его голосе звучали непривычно бунтарские нотки. Даня знал, что Илья настроен абсолютно серьёзно, но принять этого не мог.       — Вот так просто возьмёшь всё и бросишь?       — Брошу что? Труп отца-шизофреника? Больно он мне нужен. Или ты… — он запнулся, поняв, как это выглядит со стороны Дани. — Если хочешь, можешь поехать со мной. Если не боишься.       Такого предложения он не ждал. Сбежать из дома и уехать с Ильёй хуй пойми куда и хуй пойми чем зарабатывать на жизнь? Звучит, конечно, безумно интересно, но он не главный герой подросткового фильма, чтобы согласиться на такую абсурдную авантюру, когда у него есть дом и любящая мать. Илья ему нравится. Очень нравится. Пожалуй, так сильно, как никто и никогда раньше не нравился. Но пойти на такое он не готов.       — Я так не могу.       Илья слабо усмехнулся, будто заранее знал ответ.       — Тогда сделай мне одолжение. Позвони через пару дней в полицию и скажи, что из моей квартиры вонь и никто не открывает. Пусть сами с ним возятся.       — Как скажешь, — поёжился тот, не смея отказывать другу в его последней просьбе.       Они встали со скамейки. Илья на секунду помрачнел, увидев своё окно. Он туда не вернётся. Ни за что.       — Прощай, Дань.       Оглянувшись по сторонам, он убедился, что рядом никого нет, и чмокнул его в губы. Совсем недолго, но искренне. Даня поклялся, что никогда не забудет этот момент. В память о нём.       — Увидимся на той стороне… — бросил Илья вслед, будто невзначай, закидывая торбу себе на плечо.       — Где?..       Но ответа не последовало. Он скрылся за многоэтажкой, а Даня остался стоять один в лучах закатного солнца.       Одолжение он всё-таки сделал, хотя изначально ввязываться в это не хотел. Через полчаса приехала скорая, за ней полиция, и из затхлой мерзкой квартиры вынесли не менее мерзкое тело её хозяина.       — Когда вы в последний раз общались с Ильёй Коряковым?       — Не помню… Давно очень, лет восемь-девять назад. Незадолго до смерти его матери. Потом он вообще во двор выходить перестал. А что, с ним что-то случилось? Мы видели Илью в окне иногда…       Следователь быстро его отпустил. Показания Дани практически ничем не отличались от показаний остальных дворовых ребят. Только те, в отличие от него, не врали. Илья действительно не общался ни с кем, кроме Дани. Не хотел афишировать своё «освобождение».       Совесть колола, но недолго. В конце концов, Илья ведь ему доверился, а мог просто уйти, никого не дожидаясь. И пусть они больше никогда не встретятся, предать его Даня себе не позволит. Каким бы глупым не был Илюшин план, пусть он найдёт счастье на этом пути.       Единственное, что Даню тревожило, это каждый день проходить мимо листовок «ПОМОГИТЕ НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА» с до боли знакомым детским лицом.

***

      Патрулировать ночной Питер звучит как занятие более увлекательное, чем оно есть на самом деле. Конечно, порой попадаются особенно смешные торчи, но в основном его работа заключается в разгоне шумных малолеток да ловле закладчиков. Если б не напарница Лера, он бы, наверное, вообще от скуки загнулся.       — Кашин, хорош прохлаждаться, выезжаем! — крикнула она из машины.       — Куда? — сонный Даня потушил недокуренную сигарету об асфальт и кинул в мусорку, как ответственный гражданин.       — ДТП на ХХХХ, машина в чью-то стену въехала.       — Да ебать их в рот, пять утра, хули им не спалось? Неужели нельзя до утра дотерпеть…       На его сетования Лера лишь хмыкнула. В отличие от Дани, она выглядела такой же бодрой, как и в начале смены. И откуда в ней столько энергии?       Дорога до переулка заняла минут десять от силы. Красная Шкода Рапид, заброшенный недострой и ни единой живой души вокруг. И кто звонил хуй его разбери.       — Он чё, просто с разбегу въебался в стену?.. — напарница первой вышла из машины и с нескрываемым интересом осматривала место происшествия.       — Сколько там?       — Один водитель. Вон, рука торчит, — она аккуратно коснулась пальцев тыльной стороной ладони. — Как из холодильника. Точно трупак.       Действительно, из разбитого окна торчала окровавленная забитая рука. Даня подошёл, чтобы поглядеть на непутёвого водилу.       — Может, под веществами?       — Нет… — выдал Даня совсем неуверенно.       — Почему нет? Ты его знаешь?..       Не может быть. Просто не может быть. Ему, наверное, кажется. Они просто очень похожи. Это не Илья.       — Всё в порядке?       Даня слабо покачал головой, наощупь доставая очередную сигарету. Чёрные, слипшиеся от крови волосы. Исцарапанное лицо в родинках, горбинка на носу. Серьга в ухе. Блядская звёздочка. Конечно, это он. Таких совпадений не бывает.       — Мы с ним в одном дворе росли. Илюха… — только и смог выдавить Кашин.       Дрожащие пальцы никак не давали прикурить. Ему нужно отойти. Даня никогда не боялся крови, спокойно переносил работу с трупами, если не брать самых изувеченных, но смотреть на поломанное тело своего бывшего друга… выше его сил.       Почему именно Питер? Почему именно он? Как это всё вообще, блять, получилось? Мог ли он сделать это специально? Взять и с разбегу въехать в глухую стену… Чтобы что? Из всех способов суицида, этот был одним из самых глупых. И если бы Даня его не знал, сразу же подумал бы про наркотики. Но Илья… Он просто не мог в это поверить, хотя вещества были самым логичным вариантом. Кровь нужно проверить обязательно. Он не следак, конечно, придётся подмазаться к паре не самых приятных коллег, но он должен знать. Самый светлый, самый удивительный человек из всех, кого он знал… Что с тобой случилось, Илья?       Зайдя за угол недостроенного ЖК, Даня затянулся. Прошло так много лет с тех пор, как они виделись в последний раз. И сколько ночей он не спал, думая о том, как же всё-таки сложилась судьба его особенного друга. Лучше бы и дальше не знал.       Он развернулся посмотреть на обратную сторону стены, в которую тот врезался. Бычок выпал из его пальцев на землю. Конечно, открытая заброшка не могла не привлекать всяких неформалов, сатанистов и прочих дураков с баллончиками. Но среди матерных надписей и корявых тэгов один рисунок сильно выделялся. Огромное сине-фиолетовое пятно, усеянное белыми звёздами, очевидно, было попыткой изобразить космос, но поразило Даню не это. Сверху, прямо над смятым выпирающим из стены бампером красовалась не менее массивная, будто светящаяся, голубая надпись:

ПО ТУ СТОРОНУ