Священный отряд

Пик открывает глаза. Деревянный потолок, в комнате пахнет жжеными ветками и очень остро — можжевельником. Она поворачивает голову: Ханджи прямо в камине варит что-то в небольшом котелке. За окном все перемазано голубой пастой — так бывает зимой, когда снег засыпает улицы. Странно. Пик прыгает наверх, к дирижаблю, щелкнув зубами у самого днища. Блядство какое. Приземляется на спину, как шелудивая псина. Шестеро обмудков скоропостижно слиняли в лес, дирижабль медленно поднимается в небо. Сукины вы дети. — Добей остальных — металлический голос титана, кажется, пугает Ханджи. Или нет… Это что за блеск в глазах? О боги. — Как ты себя чувствуешь? — Ханджи заметила, что она проснулась, улыбается стоит, пялится неприкрыто. Что за баба такая противная, нет бы добить, так она её в какую-то избушку утащила и кормить теперь собирается. — Где мы? — Пик прокашливается. — Несколько часов пути от места битвы. Тут всегда была база разведкорпуса. — она оставляет половник дрейфовать в котелке и осторожно подходит, как к дикой зверюге. — Я никому не скажу. Пик несется за дирижаблем подобно собаке, бегущей следом за тачкой. Сквозь лес идет тараном, повалив тонкие лиственницы, прыгает на горный склон и карабкается наверх прыжками. У нее будет только один шанс, чтобы схватить их, только один… — Ой ли. — Пик садится. — А сюда зачем притащила? Ждешь, пока разведчики подъедут с головой моего брата? Не верю, что ты никому не сказала. И почему тут снег? Рано же. Ханджи снова улыбается. — В горах всегда снег. Здесь мы проводим тренировки на выносливость. Пик напрягает все мышцы, которые есть, даже жопу зачем-то поджимает, и прыгает в пустоту, зацепившись одной рукой за днище. Ну пиздец вам, мрази. Вспышка… — А что было? Я не помню. — она поджимает под себя ноги в защитном жесте. Никогда ещё ее не вырубали так, чтоб в голове совсем ничерта не осталось. — Из этой летающей штуки в тебя чем-то выстрелили. Там полтитана разворотило, у тебя… — видно, что Ханджи подбирает слова. — В общем, у тебя не было головы. Какое-то время. Не знаю, как ты выжила, но… Но. Я дождалась, пока сформируется череп и вытащила тебя. Волокна тела разрезала долго, чтоб тебя не задеть. Руки обожгла. — показывает красные ладони в волдырях. — Но это ничего, не переживай. Когда ты убежала, я перестреляла трусов, прятавшихся в лесу. У них на форме знаки были. Не знаю этот язык. — Ханджи роется в карманах, чуть морщась, и вытаскивает нашивки. Цветные нитки, коричневый сокол в центре. Марлийское ВВС? Да быть не может. — Я забрала их оружие, буду исследовать. — она садится на корточки, смотрит в глаза. — Не расскажешь, какого хрена там случилось? Пик опускает глаза. Такой развязки она точно не ожидала. Она не достойна этого. Не достойна хорошего отношения, и спасения тоже не достойна. Зачем же Ханджи спасла ее? Сердобольная? Глупая? Или есть что-то ещё? — Если я отвечу на этот вопрос, то ты с меня не слезешь. А если не отвечу, то тем более не слезешь. Блядство какое. — она горько улыбается. — Почему ты не добила меня? Почему не сдала разведке? Я не понимаю. — Не захотела. Устроит такой ответ? — очкастая фыркает. — Нет. — Пик не унимается. — Я не достойна твоего милосердия или жалости. Потому что я не человек. Я — оружие. Пик и сама в это верит. И старается не забывать, почаще себе напоминая. Ты не человек. Танк со сроком годности, называй как угодно, но к человеку это мало отношения имеет. — Дашь прочистить дуло? — Зое поджимает губы. Пик пропускает колкость мимо ушей. — Ты не понимаешь. Как ты не понимаешь? Я же заодно с теми, кто стену сломал… — Я догадалась. — И мое тело мне не принадлежит, у меня нет воли, я… Все, конец. Поплыла, госпожа Фингер, поплыла. Позорненько так, с истерикой. — Если ты оказалась здесь только в день битвы в Стохессе, то какое отношение к геноциду имеешь лично ты? Или тебе просто приятно брать на себя грехи окружающих? Ты сказала, что вы с Зиком не хотите навредить. Разве вы навредили? — Ханджи снимает очки. Какие же у нее красивые глаза. Карие, почти черные. Пик всегда именно такие очень нравились. — Нет, но… — А что касается тела… — вновь перебивает Ханджи. — Мне все равно. Все эти ухаживания. Я буду продолжать, даже если ты позволишь мне только руки целовать. Даже если и этого не будет, но ты будешь улыбаться. Я ведь делаю это не потому, что мне сиськи твои нравятся. Или жопа, или ноги. Нет, они мне, конечно, нравятся, но это не повод таскать цветы в шесть утра. Мне нравится то, что у тебя в голове. Как ты рассуждаешь, как действуешь. Если бы у тебя правда не было воли, меня бы сейчас здесь не было. Какая же она глупая. Хочется доказать ей, совершенно по-детски. Чтоб сбежала, как сбегали все, чтоб ненавидела её, испытывала отвращение. Пик только к такому и привыкла. Что она — девочка на одну ночь, проститутка с умением убивать. И такого отношения она не заслуживает, потому что грязная. Её тело грязное, мысли, кровь, титан этот уродливый. Таких как она не спасают от смерти, обварив себе руки в горячем паре. — Лейтенант Фингер, внешняя разведка империи Марли. — и протягивает ей руку. Сейчас ты точно сбежишь, сучка. Но Ханджи на нее сейчас смотрит, как на божество какое, руку не пожимает, а слегка прикладывается губами к кончикам пальцев. Дура. — Значит, город титанов и правда существует? — Ханджи моргает. — Вы все такие за стенами? — Нет. Города титанов не существует. Но людей там, за стенами, очень много. — Пик одергивает кисть и кутается в одеяло. Зябко. — Я уже поняла, что мы на острове. Но почему тогда с нами никто не общается? Откуда взялись титаны? — Ханджи смотрит на нее со смесью восторга и какой-то странной, явно нездоровой эмоции. Интересно, она тоже, как Зик, хотела титана трахнуть? Кажется, да… — Людей в мире много, Ханджи. Но только одна нация может превращаться в титанов. Мы с тобой. Элдийцы. Элдийская империя существовала почти тысячу лет. Великие короли прошлого использовали титанов, чтобы порабощать и истреблять другие народы. Король превращал своих подданых в чудовищ, и те сжирали целые города, топтались по странам. А сто лет назад он собрал миллион человек и сбежал на остров, оставив остальные несколько миллионов пожинать плоды своего решения. Всего нас девять. Титанов-оборотней. Бронированный, колоссальный, женская особь, зверь, перевозчик, челюсти, молотобоец, атакующий… И тот, ради кого мы здесь оказались. Титан-прародитель. Живое существо в человеческом теле, из-за которого титаны все ещё существуют. Зик думает, что это организм, а не волшебство, что это бактерия, или что-то типа того. Что это что-то… Не знаю, чем оно может быть. Короли прошлого передавали его друг другу, чтобы править всем. Держать в страхе весь мир. Судя по размеру стен, король превратил 70% тех, кого взял с собой, в колоссов. И поклялся не развязывать войну, если на остров никто больше не нападет. Я здесь, чтобы найти его и уничтожить. Сто лет назад семеро титанов восстали против короля, и из-за великой войны он сбежал на остров и спрятался. Знаешь, почему остальным места не хватило? Потому что он потащил с собой столько мрамора, из которого построили столицу и красивые церкви, что… — Пик всхлипывает. — А мы все эти сто лет жили под сапогом тех, кого угнетали. Согласиться принять титана и пойти в армию было моим единственным шансом сбежать из этого ада, я не прошу тебя простить, но прошу понять. Если выбирать между чужими жизнями и своей, то я выбрала свою. Мы с Зиком должны были развязать кровавую баню, но он решил не нападать, пошел в город, мы сразу натолкнулись на вас и… И… — из ее глаз текут крупные слезы. Ханджи аккуратно садится рядом и привлекает её к себе. — План был незаметно проникнуть на остров, найти короля и убить, но эти ебланы разрушили стену, мы узнали об этом два года назад, когда разведка с воздуха доложила. Я не виновата, это был не мой план, генералитет… — она с сморкается в кулак. — Мы не поехали с ними, потому что Зик зассал. А теперь, когда столько людей умерло, уже поздно, понимаешь? Если вы убьете всех титанов, то нас ждет ответное вторжение. Получается, мы спровоцировали новые военные действия, в любой момент владелец титана-прародителя может приказать колоссам растоптать весь мир. Понимаешь? Ты понимаешь? То, что было вчера… Это марлийские нашивки военно-воздушных сил. Кто-то все эти годы поставляет вам лезвия, чтобы вы прорвались сквозь титанов и тогда… Тогда… — она задыхается от слез. Кажется, что сердце сейчас разорвется. В Марли она и пожаловаться-то никому не могла, общественный строй был естественным положением вещей. Ты не имеешь права страдать, тебе не может быть грустно, у тебя нет воли. Ты — оружие. Идеально сбалансированное, тебя выковывали годами, день за днем, миссия за миссией. Тебе не может быть больно. Больно может быть марлийцам, которые ни один геноцид и не застали. Не тебе, Пик Фингер, девочка с красной повязкой. Только все вокруг знают, кто ты такая, какая бы повязка у тебя ни была. Ханджи берет её лицо в ладони, смотрит очень внимательно. — Ты такая смелая, Пик. — стирает слезы большими пальцами. — Но откуда за стенами взялись титаны, если король превратил людей только в колоссов? Пик жмурится. — Есть сыворотка. Из спинно-мозговой жидкости титана, попав в организм элдийца, она запускает превращение. Все титаны за стенами — это сосланные за мятеж элдийцы из Марли. Те, кто хотел вернуть великую империю, чтобы снова поработить марлийцев и другие народы. Нет слаще желания для раба, чем иметь своих рабов. — она смаргивает слезы. — Эти пророчества… Понимаешь, там было написано о том, что было в высоких кабинетах. Никто не мог об этом узнать, тем более до того, как это случилось. Она очень хочет довериться Ханджи, и одновременно доказать, какая она ужасная, чтобы оттолкнуть, чтобы не лезла к ней больше. Чтобы убить её можно было без суда и следствия. Но почему, почему ты не убила её ещё в Стохессе? Почему останавливаешься каждый раз? Потому что она кажется до ужаса разумной и рассудительной, такой, каким когда-то был Зик. Но не теперь. Теперь Пик не может доверять Зику, а Зик не может доверять Пик. Есть невидимый водораздел, потому что эта скотина бородатая что-то скрывает. Пик жопой чует, а Зик не признается. И потому они отдаляются, день ото дня, час от часа. Ужасное чувство. — Другие титаны поэтому хотели забрать Эрена? Думали, что прародитель у него? И если уничтожить прародителя, то этот ад, наконец, закончится? — Ханджи платком вытирает с её лица сопли. Какое унижение. — Да. Да, поэтому. Если верить пророчествам, то это так и есть. — Пик шмыгает носом. — И тогда остров ждала бы колонизация. Но это меньшее из зол. Это не так уж и страшно. Международная торговля, открытый мир, отсутствие независимости. Но нужна она разве, такая средневековая независимость? Гордые, но бедные. Независимые, но умираем от болезней, которые остальной мир научился лечить уже полвека назад. — В записях Гриши Йегера это и написано? — Не совсем. Но он был реваншистом. Он хотел убить короля, чтобы самому стать королем. Он и его жена были сосланы на остров за то, что организовали подпольное сопротивление. Они хотели возродить империю. Понимаешь? — Да. — Ханджи крепко прижимает её к себе. Пик затихает, ткнувшись носом в жесткое сукно темного плаща. — Патовая ситуация, конечно. Пик жмется к ней, как к спасительной соломинке, обвивает руками за талию, лицом тычется в изгиб шеи. — Марли хочет, чтобы мы доставили прародителя к ним. Но я этого не хочу. Зик, кажется, тоже не хочет, иначе бы он не помогал вам. И если это живое существо, не уверена, что снести голову носителю будет достаточно. Я… Я не знаю, что делать. Я нашла письмо в разрушенном городе на севере, оно было вложено в священное писание. Ты понимаешь вообще, какая эта власть? Эта сила не должна попасть в руки тем, кто будет пользоваться ей, чтобы множить насилие. Если она сейчас у мальчишки… Или попадет к нему позже по стечению обстоятельств. Что он сделает с миром за стенами? С миром, который уничтожил его собственный мир. Нас там гораздо больше. И мы не виноваты в том, что решило командование. — она говорит сумбурно, скачет с темы на тему, будто пытаясь впихнуть в свой монолог сразу все, что её пугает. Не выдержала. Ты не выдержала впервые в жизни. — Понимаю. И понимаю, почему ты хочешь сбежать. Я бы на твоем месте тоже хотела. Потому что хорошего исхода я не вижу. Если нам осталось всего четыре года… Почему бы не провести их в тишине. — Ханджи ласково ерошит волосы на голове, Пик подставляется под ласку, как изголодавшаяся по нежности кошка. Рука вдруг замирает. — Но что, если мы с тобой и правда можем спасти мир? — Мы? Ты служишь в разведке острова, я служу в разведке континента. У нас нет ничего. Ни союзников, ни власти, даже денег на оружие нет. Это ужасный план, я не хочу… — Пик. — хлестко обрывает её Ханджи. — Что, если кто-то положил жизнь на то, чтобы ты получила эти чертовы пророчества? Чтобы я их получила. Кто-то пошел на казнь, чтобы у нас был шанс избежать конца света. Разведка положила столько жизней ради мира без титанов. Разве их жертва была напрасна? — Нет. — после недолгого молчания отзывается Пик. — Такая жертва никогда не напрасна. Я просто не понимаю. Почему я, почему не Зик? Он же у нас самый умный, я дурной стратег, тактик — да, хороший, но не стратег. — Потому что стратег — я. — Ханджи бодает её носом. — Интересно получается, да? — Я просто не понимаю. Неужели кто-то мог потратить всю свою жизнь на то, чтобы это записать. Не пил и не ел, срать не ходил, лишь бы найти хоть один вариант, хоть один шанс… Это же немыслимо. Это подвиг, который не будет отмечен ни в одной летописи. Невидимый солдат из прошлого, подсказывающий нам сейчас, в будущем. И культ стен явно обо всем в курсе. — Пик отстраняется, чуть покраснев. Чего ты краснеешь, дура? Как неопытная курсистка на первом свидании. Ханджи отстраняется и идет к котелку, пока еда не сгорела. Разливает похлебку по глубоким деревянным мискам, одну вручает Пик, со второй садится рядом. — Ешь. Из твоей пушки хорошо кроликов стрелять. Пик улыбается. Бульон обжигает губы, она студит его быстро-быстро. — Ты ведь этого и хотела. Завербовать меня. Я права? — Пик вылавливает кусочек белого мяса и сует в рот, зажмурившись. Как же жрать хотелось, но истерика временно притупила голод, а сейчас он накинулся на неё с новой силой. — Да. Я хотела узнать, где бронированный и колоссальный, чтобы привлечь их к ответственности за геноцид и понять, что им надо от нас. — Ханджи грустно смотрит на миску. Ложка в её руках дрожит, все норовит вывалиться, если сожмет — точно упустит. — Неподалеку. — уклончиво говорит Пик. — Но они вам больше не навредят. В этом можешь быть уверена. Если ты продолжишь искать мести, то мы только приблизим войну. Я обещаю. Что они никого не тронут. И если Леонхарт доставляет вам проблемы, то я и на неё управу знаю. Дура малолетняя. — Пик отставляет миску. — Дай сюда. Ты так до утра не поешь. — она отбирает ложку и похлебку у Ханджи, ловит кроличье мясо, студит. — Рот открой. — Я никому не расскажу при одном условии. — Ханджи открывает рот и жует, прикрыв глаза. — Можно подумать, у тебя выбор есть. Если расскажешь, то начнется бойня. — фыркает Пик. — Я хочу побывать за стенами. И прокатиться верхом на титане. — Ханджи смотрит хитро-хитро. — У меня ещё шесть дней увольнительная. — Да чтоб тебя… Ладно. *** Двое суток на базе кажутся Пик раем. Ханджи, зараза, подобрала ключик к её самой заветной мечте и играет теперь на этих струнах. Что, если остаться на острове? Что, если не возвращаться? Поселиться в таком вот домике, козу завести. Хочется именно козу, старую, хромоногую, чтоб она ласково так бархатными губами волосы жевала и лягнуть норовила, если доить её неаккуратно. Ханджи задает вопросы, Пик отвечает. Уже насрать. Так насрать, что и не описать. Она раскрыла себя, провалила миссию, и от этого почему-то так радостно, что и словами не описать. Спят они снова в одной кровати, потому что Пик так решила. Ханджи мерзнет, подходящей одежды для зимы у нее с собой нет, а титан под боком хорошо греет. Это чтобы она не заболела. Да-да, именно чтобы не заболела, а не потому, что тебе нравится запах кожи, и носом утром в лопатки уткнуться нравится. Ханджи очень воодушевленно щебечет о грядущей миссии за стены. Говорит, если они поймают титанов и смогут понять, как те функционируют, то, может, и с прародителем вопрос решится быстрее. Наверное, Зик тоже так думает, иначе нахрена вообще в это ввязался? Крысе в домике понравилось. Обоссал все углы, был нещадно бит тряпкой, но остался доволен. Кроличьи останки и шкура традиционно достаются ему, а он и рад, чего ещё надо для кошачьего довольства. По вечерам Пик набирает снег и топит его в доме, в большой бочке. Когда она впервые показала Ханджи фокус, как можно паром от регенерации нагреть воду — та аж взвизгнула от восторга и теперь требует горячую ванну по утрам. К хорошему быстро привыкаешь. Пик все это кажется каким-то сюром. Она была готова, что Ханджи отправит весточку разведке, что её протащат голой по главной площади и скормят какому-нибудь Эрвину, но этого не случилось. Ничего, честно говоря, не произошло. Она так и зависла между тем, что должна и тем, чего не может. Как и всегда. — Не понимаю, зачем тебе это спасение мира. — Пик заканчивает сбор вещей. — Может, ну его нахер, и свалим? На севере в городе титанов нет, ворота закрыты. Можем там поселиться. Я буду щедрой правительницей, а ты будешь блюсти закон. Смотреть, чтоб кошки не жрали крыс больше, чем им требуется. Ханджи пожимает плечами. — У меня появилась идея. — она сверкает глазами. — Но о ней я расскажу тебе, когда вернусь из-за стен живой. — и со зловещим хохотом уносится на улицу к лошадям. Нет, она очень странная. Вроде серьезная, а очень непосредственная в отношении к миру. Так трудно сохранить это детское качество в себе. Пик, вот, не сохранила, а Ханджи ничего, держится. Ей ведь и правда интересно, как там чего, Пик ей про бактерии вчера три часа рассказывала, а Ханджи все удивлялась. Мы для бактерий, говорит, тоже своего рода титаны. Трудно не согласиться. Они выезжают рано утром. Чем ниже спускаются кони, тем теплее становится. Пик заставила Ханджи закутаться в одеяло и так поехать, со стороны забавно, снегом сверху хочется посыпать. Как она сюда-то добралась без теплой одежды и не простыла… Наверное, на адреналине. Тащила Пик в телеге, едва успевая следить за всеми лошадями и разбушевавшемся в мешке котом. К обеду они возвращаются в знакомую уже деревню. Пик так и не поняла, как именно предатели появились в ВВС Марли. Элдийцев туда никогда не брали, а марлийцам это невыгодно. Что, если действует подполье? Если оно осталось до сих пор. Не мог же Гриша Йегер сделать настолько разветвленную сеть… Зик говорил, что ими руководили сверху. Кто-то, кто оставался в тени, отдавая им приказы. Деревенька кишит культистами. Пик коротко переглядывается с Ханджи: без слов ясно, что сегодня за стены они не попадут. Рыночная площадь почернела от количества темных подрясников на один квадратный метр, служки носятся с лошадями туда-сюда. Топот, грохот, разговоры. — Вряд ли в таверне есть ночлег. Надо с местными договариваться. — сквозь зубы цедит Ханджи. — Набежали, посмотри на них. Как считаешь, они знают? — Полагаю, догадываются, что с поставками теперь будет проблема. Сукины дети. Это хорошо, что мы поехали по параллельной тропе. Мне кажется, на поляне сейчас аншлаг. — Пик одним движением останавливает лошадок. — Как мы назовем наше сотрудничество? Хочу какое-то красивое слово. — Пакт о взаимном ненападении. Вы не пытаетесь убить нас, а мы не пытаемся убить вас. Просто думаем, что делать. Без рук. До вечера они обошли всю деревню. Приютить согласилась милейшая бабуля, ценник, падла, задрала совсем не милый, Пик поскрипела зубами и отдала, сколько попросили. Комната крохотная, скорее похожая на чулан или коморку для слуг, две неудобные кровати, один счастливый Крыса, навостривший уши на уютный немеченый угол. Общим советом было решено вывернуть карманы и двинуться в таверну — подсмотреть и подслушать. Пик пуговички комбинезона-то расстегнула, чтоб и у неё чего подсмотрели, мужчины становятся ужасно глупы, когда хотят затащить тебя в постель. Все о подвигах своих треплются, да о том, какие они умненькие у мамы. Денег хватило только на картошку. В Стохессе за такую круглую сумму можно было обожраться отборным мясом, здесь же — жуйте картошку, госпожа Фингер, без маслица, госпожа Фингер. Таверна гудит, культисты попивают вино и обсуждают всякую чушь. Правильно ли на новой иконе святой Розы пририсовали сосок, кокетливо проглядывающий сквозь ткань. Разве ж у святых сосков нет? А разве ж можно святых вожделеть? Святая Роза, судя по писаниям, благочестием не отличалась и было у нее целых три мужа. Выходит, что девственницей не умерла, значит, и соски ей положены, чем она детей-то кормила? Пик жует картошку, мрачно глядя на Ханджи. — Там Ник. — шепчет Зое. Пик замирает с ложкой во рту. Вряд ли культисты знают, кто такие Алхимик и Перевозчик, но рассчитывать на это не стоит. Они синхронно ныряют под стол, очкастая хитрая рожа оказывается совсем близко. Пик давит в себе желание поправить ей челку. — …прошло так, как и должно было. — Хорошо. Бенни, сукин сын, а ты тут что забыл? Пик пялится на его сапоги, узнав голос. — Через неделю будут ещё новости. По датам все сходится, круг сужается. Ты можешь узнать, что сейчас происходит в разведке? Они должны поехать за стены. И это кончится трагично. — голос пастора звучит зловеще. — Это всегда кончается трагично. — фыркает Бенни. — Мне стоит усилить охрану Каранеса? — Ни в коем случае. И ослабь вожжи в Стохессе. Нас ждет много удивительных событий… Пик переглядывается с Ханджи. — Что должно случиться в этот раз? Чтобы я смог скорректировать курс и помочь вам. Ник выдерживает паузу. Пик теснее прижимается к Ханджи, жалея, что не может превратиться в одно гигантское титанье ухо. Громкие голоса вокруг мешают подслушать самое важное. — Все зависит от того, выживет ли Эрвин Смит. Ханджи крепко сжимает руку Пик. — Он должен умереть за стенами? — коротко спрашивает Бенни. — Нет. Он должен умереть после экспедиции. Постарайся не наделать глупостей и не мешать.