Амнезия

Телефон вдруг завибрировал, тонкий звон оповестил Жана о новом уведомлении. Стоя у шкафа и смотря на экран он надеялся, что текст будет примерно следующим: «Прости, у меня не выйдет встретиться» — причины и мотивы отмены встречи не имели значения. Они могли быть даже самыми дурацкими и обидными, Кирштейн бы принял любую. Стало вдруг страшно, потому что новому Армину он не смог признаться в том как сильно любил, хотя очень хотел, в том, что на деле одноклассниками они были в последнюю очередь, а в первую встречались и надеялись на светлое будущее, конечно совместное. Но как объяснить это человеку, который до недавнего времени даже не знал о твоем существовании? Диалог намечался тяжелый для Жана, непонятный для армина, неловкий и точно длинный, приходилось собираться как на расстрел, устроенный по собственной инициативе. Если бы Арлерт не был человеком, который пропал на четыре года, Жан бы наверное смог сдержать лицо. В кофешке тихо играла музыка и было приятно прохладно. Сегодняшний летний день по погоде мало отличался от прошлого, тошнотворная жара кажется усложнила этот путь в десятки, делая всего Жана не приподъемно тяжелым для самого себя. Он стер капли пота со лба, надеясь что сам еще не полностью взмок и может выглядеть прилично в глазах Арлерта, но это не самое главное. Еще более тяжелыми были только мысли о встрече. Когда то Жан и думать себе запрещал о такой возможности, мысленно без конца ударяя себя за каждую связанную с ним мысль. Они настигали его так часто, что будь пощечины не вымышленными, то скоро кожа на щеках стерлась бы в кровь. Армин тогда написал, что если придет первым будет ждать за дальним столиком у окна и у Кирштейна, к его несчастью не было времени на передых. Арлерт сидел за столом и смотрел в окно. Он перебирал пальцами бумагу, видимо чек или что то типо того, чувство ожидание мучало и его, расходясь от сердца по всему телу. Он не меньше Жановского ждал этой встречи только не четыре года, а последнюю неделю в конце которой она и была назначена. Он ждал его в чувстве предвкушения, Жан в опустошении и боли. Такое разное ожидание, но в конечном итоге приводящее к одному и тому же место. Кофе, столик, разговор. Армин считал что это более чем важно, за годы, которые он не знал себя прошлого, он успел смириться с неизлечимостью болезни и накопить новых воспоминаний, только вот теперь уснувшее в нем любопытство и тяга к собственной истории заскребла на душе кошками, нужда в старых воспоминаниях возросла до масштабов невозможных. Знать свои подростковые годы только по рассказам матери было странным, казалось что Армин в ее глазах был идеальным, вылизанным, но сам он себя таким. не ощущал? Сложно было поверить что за 10 лет, которые он забыл не случалось ничего в общих отношениях порицаемого, может быть она просто не все знала? После той встречи сомнений стало только больше. Внезапный одноклассник из школы, в который Арлерт, как ему было сказано, ни с кем не общался, назвал себя его другом и не каким то там, а близким! Картинка разрушалась, а за ней было что то намного ярче и красочнее чем сжатый, скудным мамин рассказ. Сев за один стол они оба тушевались, надо было с чего то начать, Армин не хотел бестактно лезть в чужую голову, Жан не хотел лезть в настоящее, в котором для него явно выделена не главная роль. Они пили чай, перекидываясь редкими фразами, но оба долго терпеть не смогли, раскрывая роы в немых вопросах. — Ты первый, — Армин улыбается и опускает глаза в чашку. На блюдце вьются зеленые узоры, похожие по оттенку на декоративные жалюзи на окнах. -Что ты хотел узнать? — сказать лишнего не хотелось, приходилось прощупывать почву, чтобы понимать на сколько Арлерт вообще готов сталкиваться с фактами. — Хорошо.Давай начнем с очевидного! Как мы познакомились? Ты сказал мы были одноклассниками, но за каждым общением ведь есть история? — Ну.

***

В коридоре шумел типичный для школ галдеж. Длинная, обеденная перемена кончалась через 15 минут и закрыв уши ладонями, Армин щебетал под нос, прочитывая страницы очередной главы энциклопедии. Юпитер — лучшая планета — Пожалуйста, перестаньте! Отдайте, — Армин подпрыгивает на месте, стараясь дотянуться до летящей в чужие руки книги. Ценный подарок от покойного дедушки с треском падает на пол и вновь взмывает в воздух, когда один из старшеклассников подбирает его с пола. У Арлерта сжимается сердце, сейчас совсем порвут и что же тогда останется? — Пугало, проси активнее! , — смеется парень, ловя потрепанную книжку и тут же перекидывает обратно в руки товарища. — «Звезды и планеты»? возомнил себя астрономом? — подначивает второй, пролистывая глянцевые страницы. Он был так небрежен сминал уголки и плотная бумага скрипела под его пальцами. — Пожалуйста, отдайте!.. — вновь умоляет Арлерт и тяжелая энциклопедия прилетает прямо в грудь, сбивая с ног мальчика. Армин падает на пол, прижимая руками книжку. Корешок сломался и отошёл от страниц, но это не страшно, главное что не порвалась окончательно. — Эй, чего вы вдвоем на одного?! — с коридора раздается крик. Армин сглатывает слезы и торопиться прибрать книгу. Вдруг снова отберут. — А ты не лезь! — отвечает один из старших, собираясь уйти. — не твое собачье дело, — поддерживает второй. Армин узнает в мальчике своего одноклассника. Жан Кирштайн был общительным в отличии от самого Арлерта, он дружил с Сашей, Конни и Марко. Как и обычные мальчишки бывало лез в драки, но по большей части был довольно послушным и справедливым. Армин думал, что хотел бы с ним общаться, но каждый раз давал заднюю, когда возможность все-таки заговорить предоставлялась. Он застегивает рюкзак, готовый к бегству. — А то что? — Жан корчиться, подходя ближе, — одного травить ума много не надо, а как свидетель нарисовался так сразу на попятную? — он хмыкает. Под шум драки, Армин может только беспомощно махать руками в попытках остановить балаган. Стоило бы бежать, но драка случилась из-за него. Вокруг собирается толпа, ученики гудят, а Арлерт срывается с места, чтобы найти кого то старшего, для прекращения драки. Учитель разнимает мальчиков в самый разгар: разбитые носы и губы, покрасневший глаз. Жан грозит кулаком на последок, с самой победной улыбкой, пока двум старшим парням читают нотацию о том, что младших нельзя трогать, довольный, он поднимет нос и слышит, как парням не верят в рассказ о том, что Кирштейн полез первый. — Тебе не стоило, — У Армина трясутся коленки, когда он возникает возле сидящего на полу Жана. Он садиться на корточки, складывая руки и возиться, возиться, пока ищет в рюкзаке платок. — А нечего попусту задираться, на тех кто слабее любой выступать может, — В глазах Кирштайна плещет юношеский максимализм и чувство героизма, тяжело не подыграть ему в качестве благодарности за геройство и спасение любимой книжки. — Больно? — Армин по птичьи склоняет голову, блондинистые волосы касаются плеча и щекочут ему щеку. Похож на цыпленка. — Нет! — Жан машет головой и утирает нос, он все ещё слегка кровит. — Приложи ватку обратно, капает же, — Арлерт перехватывает чужую руку и подносит ее к носу помогая вытереть кровь. Ватка впитывает красную дорожку, пусть она и остается легким следом. Жан послушно сдвигает ватный шарик к носу и тушуется когда от резкого движения начинает кружиться голова — Марко говорит тебе эту книжку дедушка подарил. Сильно порвали? — слегка приподнимая голову, спрашивает одноклассник и Армин пожимает плечами. На самом деле ей сильно досталось, по своей сути долговечная глянцевая книжка теперь выглядела, как старье, но Арлерт довольствовался тем что есть. — Корешок потрепался, а так в порядке. Заклею, — он слабо улыбается, ему приятно, что кто то наконец вступился, приятно, что это был Жан.Ты не таскай ее лучше больше в школу, раз вещь ценная.- логично заключает парень, под согласные кивки второго.Конечно. Спасибо за помощь, Жан. Прямо над головой раздается звонок, пора возвращаться в кабинет. Кажется, это все что Жан может вспомнить, неловко сглаживая детали и не вдаваясь в подробности, хотя стоило, он пересказывал важное событие своей жизни второму участнику. Как неправильно это звучит. — А Конни, Саша, Марко? Почему я общался с ними? Жан покачал головой, на этот вопрос у него нет точного ответа. Возможно тебе нравилось, а возможно не оставалось выбора? Они были моими друзьями, стали и твоими потому что.- он запнулся, — Потому что мы проводили достаточно времени вместе. Ну знаешь приставка после уроков. Армин воодушевленно закивал, кажется новые воспоминания, хоть и переданные слегка искаженно, ему нравились. — Я рад, что на самом деле у меня были друзья и даже близкие, — он обвел пальцем край блюдца. — почему ты решил помочь мне? — Потому что это было справедливо? — Жан лишь слегка приподнял плечи, разве не логично вступиться за кого то ради правды. Тогда он и подумать не мог что застенчивый одноклассник станет Его. — А что ты помнишь? — Жан не знал как спросить о том, какой эта ситуация была в его мире, но хотелось делать вид что он все-таки помнит, просто иначе. — О нашем знакомстве? Ничего, Жан. Для меня ты не существовал Кирштайн никогда не испытывал такой боли, криво улыбнувшись, он откинулся на сиденье, каждый удар сердца отдавался болью в голову и грудь. не существовал. Все закончилось в той же кофейне, где и началось, просидев за разговорами около трех часов, Жан невольно возвращался к мысли о сказанном «не существовал» Он не мог судить Арлерта за правду, но эти слова сказанные будничным тоном разбивали его на сотни мелких осколков и собственные воспоминания от обиды показались ему чужими. Армин старался вдаваться в подробности, а он отвечал с позволительной, в их ситуации, развернутости. Но задерживаться на событиях не хотел. — Спасибо, я рад был поговорить, Армин протягивает руку, по дружески жмет протянутую в ответ и прощается, но не уходит. Жан тоже покорно ждет. — Ты ведь не против общаться? Арлерт на него не смотрит, не уверенный в том, что Кирштайн согласится, но несмотря на все сомнения в дне и разодранную душу, Он не ждет не секунды прежде чем отвечает: Не против. потому что «не существовать» ему больше не хочется.