My fruit – Слива с привкусом звёзд

Советникам было позволено многое. Они присутствовали при купании Принца, при его приемах пищи, при обучении, при тренировках. Но одному из них всегда было дозволено больше остальных. Самый младший. Звездочёт. Мэй Ниэнсин. Он был старше Наследного Принца всего на два года, практически ровесник. Они вместе занимались верховой ездой, катались на каноэ, охотились, и даже готовили (не смотря на то, что съедобная пища всегда получалась только у советника). Уюн искренне любил всех своих друзей, но дорогого Мэй-Мэя возможно чуточку больше остальных. Или просто по другому. Ниэнсин часто ночевал в его покоях, чтобы расчёсывать волосы, будить по утрам или успокаивать после кошмаров. Звездочёт плел маленькому Принцу изысканные косы,какие умел только он, рассказывал истории и искренне переживал, когда принц возвращался позже положенного. Он всегда спал на просторной лоханьчуанрядом, но однажды принц, не без капризов, уговорил его лечь с ним в одну постель. Ему тогда было лет одиннадцать или двенадцать. – Мэй-Мэй, ты разделишь со мной ложе? – Моё дорогое Высочество! Что вы такое говорите! Не стоит так выражаться! – А что мне нужно сказать или сделать, чтобы советник лег спать рядом со мной? – не унимался маленький Принц. – Я и так рядом с вами. Негоже простому звездочету спать в королевской кровати. – Так тебя смущает твой статус? Одно лишь мое слово, и ты станешь главным звездочётом королевства! – Гордо заявил Уюн. Мэй Ниэнсин немного поежился. Ему скоро четырнадцать, и рановато ещё мать с поста смещать. Поэтому звездочёт быстро затораторил: – Нет же, моё дорогое Высочество! Вы снова не так поняли, ложитесь уже спать и оставьте в покое этого бедного слугу. Нам завтра рано вставать. – и отвернулся от кровати. Уюн немного полежал , что-то обдумывая, тихо хмыкнул, а потом вновь заговорил: – Мэй-Мэй, выйдешь за меня? Поняв суть вопроса, Нянцин поперхнулся, вскочил с лежанки, чуть не упав напол, и резко повернулся в сторону принца. "Ну что ещё надумал себе этот ребенок!!!". Словно прочитав его мысли, Уюн продолжил: – В королевском ложе может лежать только король и его супруга. Это же ты имел ввиду, когда отказывался от моего предложения? Тогда давай просто обвенчаемся! И ты станешь моей королевой. Увидев, как задёргался глаз советника, принц вспешке добавил. – Н-но, если ты не хочешь быть моей королевой, то я могу стать ей. – Моё. Дорогое. Высочество. Не надо становится ничьей королевой. Просто спите. Принц совсем потух. Знал бы советник, сколько сил ему потребовалось, чтобы сказать эти слова! Опустив голову, он лег на подушку. Кажется, сегодня его снова греет только одеяло. Матрац рядом просел под чужим весом. Мэй Ниэнсин положил свою подушку рядом с головой Принца, закинул одеяло и лег рядом. – Если кто-то узнает, мне голову с плеч снесут. Поэтому, пожалуйста, спите, моё Высочество. Сладких снов. Принц ничего не ответил. Тогда советник отвернулся на другую сторону и прикрыл глаза. Сзади к нему вдруг плотно прижалось чужое тело. Нос упёрся в лопатки, а рука по-хозяйски была перекинута через талию. – Спокойной ночи, мой фрукт. – одними губами прошептал принц прямо между лопаток.

***

Чем старше становился Принц, тем интереснее были их позы для сна. Сначала, они спали почти не шевелясь, а через пару часов после засыпания и вовсе оказывались по разным сторонам кровати. Но постепенно, голова Уюна стала упираться не в лопатки, а в макушку Советника, а ещё через пару лет и вовсе уже голова Советника стала упираться в накаченную и большую грудь Принца. Иногда Уюн спал полностью на советнике, обняв его руками и ногами, иногда положив на него только голову, или (БЛЯТЬ, ОН МОГ ПОЛОЖИТЬ ЕЕ!!!) грудь, а иногда и вовсе закидывая на себя советника. Мэй Ниэнсин чувствовал себя плюшевой игрушкой. Или подушкой для сна.Они засыпали и просыпались в одной позе, почти не шевелясь в течение всей ночи. Под утро советник вставал раньше и ускользал в купальню, до того как придут утренние слуги. А однажды Мэй Ниэнсин проснулся оттого, что его гладили. Под ночной рубашкой. Мощной и мазолистой рукой. Длинные пальцы огладили нежную кожу живота, потом скользнули к штанам, прошлись под резинкой и метнулись на верх. Аккуратно огладили ключицы, посчитали ребра, и легли на грудь. Горячая рука легонько кружила на маленькой и розовой горошине, словно что-то втирая. Потом переползла на другую грудь такими же движениями. А позже, задев ногтем красную бусину соска, легла прям на сердце и больше не двигалась. Мэй Нянцин старался не шевелиться. И не дышать. И остановить свое сердце. Ему казалось, что если сейчас Принц заметит, что он проснулся.. он умрет! Умрет от стыда!!! Принц бы точно развернул его, чтобы посмотреть на реакцию, прижал бы к себе,и почувствовал.. почувствовал.. как у него встаёт! Мягкая плоть налилась кровью, слегка выпирая сквозь ночные полупрозрачные одежды. В его обычном одеянии такое бы не было заметно, но тонкая ткань штанов не скрывала ничего! Абсолютно!! Столько лет усердных тренировок, принятий обетов (что, правда, он уже нарушил своей любовью к картам), чтобы у его встал на малолетку!!!! (Вообще-то принцу уже 16!) А вот Принц оказался более стойким. Задница Мэй Ниэнсин сейчас упиралась прямо ему в пах, и, слава всем богам, он не чувствовал никого бугорка! Наверное, принцу было просто интересно, и он не преследовал никаких пошлых мыслей!... Через неделю Мэй Ниэесин проснулся от ощущения горячих рук на своих бедрах. Он лежал на спине (что не было его естественной позой для сна), голова утонула в мягкой подушке наследного принца, сам же Наследный Принц сидел между раздвинутых ног. Сегодня Мэй Ниэнсин лег спать без нижних штанов из-за сильной жары, в одном халате, и сейчас дико жалел об этом. Мозолистые ладони сначало оглаживали коленные чашечки, потом спустились на икры, проведя до самых щиколоток, а затем, видя что никакой реакции от молодого советника не последовало, поднялись на бедра. Легко скользя, принц двигал ладонями вверх-вниз, а после он начал слегка пощипывать кожу пальцами. Советник был мягким. Он не занимался боевыми искусствами – максимум зарядка, и при этом питался во дворце достаточно хорошо. Он не был полным и не был мускулистым, твердым (конкретно сейчас очень даже был, но мы вцелом о теле), стройный и изящный, правда, не высокий (принц обогнал его ещё года два назад). Но он был мягким. Мягким, и принц уверен, сладким, как парное молоко. Как спелая слива. Как печенье, что готовили во дворце только по особым праздникам. Цзюнь У хотелось прикусить его кожу. Хотелось прислониться и вдохнуть ее запах, а после всосать в рот столько, чтобы начали болеть уголки губ. Она наверняка нежная и очень чувствительная. Пальцы скользнули ещё выше, вплоть до тазовых косточек. Слегка стукнули по ним подушечками, провели ногтями и вернулись вниз. Халат был недлинным, до середины бедра, и шаловливые руки потянулись его развязать. «Неужели Мэй-Мэй ничего не чувствует? Глупый советник, тебя ведь могут запросто обесчестить пока ты спишь. Поэтому тебе лучше оставаться рядом со мной. Я всегда защищу, мой фрукт.» Цзюнь У пододвигается поближе и раздвигает чужие ноги сильнее. Скользит рукой на внутреннюю сторону бедра и медленно начинает двигать ей вверх. Доходит до середины и ныряет под халат. Мэй Нянцин все ещё не реагирует. Чтож. Хорошо. Игра принята. Советник, он знает, что вы проснулись. Рука замедляется, но все ещё идёт наверх, пальцы щипают кожу и тело под принцем берет дрожь. «Так то лучше». Пальцы снова скользят вниз, и Уюн почти слышит разочарованный вздох, а потом резко перемещаются наверх, практически задевая затвердевающую плоть. – Мха.. Моё Высочество.. что вы творите?.. – Я? – самым невинным голосом спросил Уюн. – Просто разогреваю руки, замёрзли, пока спал. – Ложь настолько наглая, что у Мэй Нянцина сводит зубы. Руки принца были не просто тёплыми, они были горячими, словно лава, текущая по ногам. – Моё Высочество— Недовольно начинает советник, а после срывается на тихий стон, когда горячая рука накрывает головку его члена. Вторая впивается в ногу, сильнее разводя конечности, голова принца опускается между ними, и его рот наконец-то наполняется желанной мягкой плотью бедра. Он всасывает ее, кусает зубами, лижет языком. Первая рука начинает гладить уже полностью твердый орган. Мэй Нянцин срывается на громкий стон, отчего Принц внизу давится слюной. Теперь зубы сводит не от возмущения. И не только зубы. Он брыкается, хватается руками за простынь и все таки вырывается из крепкой хватки принца, зажимается, в попытке закрыться. (И, нет, его конечно же не возбуждала мысль, о том что принц способен так крепко держать его только одной рукой. Конечно же нет!) Все это лишь приводит к тому, что голова Принца оказывается зажатой между пышных бедер советника. Тот, правда, этому только счастлив. Он начинает вылизывать кожу, до которой способен дотянуться его длинный язык, кусает, щипает, рычит и сосёт. Свободной рукой сжимает ягодицы, а другой ускоряет движения на чужом члене; водит по всей длине быстро-быстро, ощущая чужую крупную дрожь. Семя все больше скатывается с головки, облегчая скольжение, и собирается небольшими лужицами на простынях. Мэй Нянцин весь дрожит, словно в лихорадке. Ему никогда в жизни не было так хорошо. Здравый смысл покидает его перегретую голову, и он начинает подмахивать бедрами навстречу мокрым губам и теплой руке. Тонкая кисть находит голову Принца и начинает гладить по волосам, от чего тот ещё ближе перемещается к члену. Пальчики на ногах поджимаются, челюсть сводит от того как сильно звездочёт пытается сдержать стоны. Сердце стучит так, что кажется слышит весь дворец. Перед глазами проклятые звёзды, которые к такому его не готовили. Мэй Ниэнсин решает открыть глаза, лишь бы не видеть этих предателей. Тотальная ошибка. Картину, что увидил после, он запомнил на всю жизнь. В темноте ночи, лицо Наследного Принца слегка светилось при свете блеклой луны. Его длинные черные волосы были везде. Халат все ещё прикрывал интимное место советника, но совсем не прикрывал, как дергалась под ним королевская рука. И Принц тоже смотрел именно туда. А потом его черные глаза (Мэй Нянцин отчётливо помнил, что они всегда были голубыми, словно озеро с талой водой) перехватили ниэнсиновский взгляд. Мэй Ниэнсин кончил с глухим стоном. Его глаза закатились, оргазм был настолько сильным, что у него свело ноги. Будь он хоть чуть-чуть в своем уме, то понял бы на сколько сильно сдавил голову принца. Но сейчас ему было не до принца и не до его головы. Он переживал свой первый оргазм в девятнадцать неполных лет.

***

Мэй Нянцин сбежал в тот вечер, чуть не сломав принцу нос. Спать начал отдельно, а когда все пятеро друзей – принц и советники собирались вместе, Мэй Ниэнсин не оставался один на один со своим ночным нарушителем. Принц же свою вину не признавал и активно пытался вернуть младшего советника в свою постель. Такие прятки-догонялки продлились около недели, а на восьмой день, Уюн зажал звездочёта у стены. – Советник, что с вами? Прекратите от меня бегать. – Вы прекрасно знаете что со мной! И как только наглости хватает в глаза смотреть! Бесстыдник! – шипел гадюкой Мэй Ниэнсин. Принц же нагнулся к нему ещё сильнее, прижимаясь губами прямо к уху: – Не понравилось? – Самоуверенный! Наглый! Бесстыдный! Мэй Нянцин ругался про себя, пока по телу бежали мурашки. И как только Принц так быстро менял манеру речи и поведения? – Я могу исправится, учитель. – Замолчи! – красный, как рак, взвизгнул советник. – Чего ты хочешь? Мэй Ниэнсин подразумевал в общем-то, чего конкретно хотел Принц, но ответ был, словно ведро холодной воды. – Поцелуй меня. – Что? – Поцелуй меня, Мэй-Мэй. –Зачем? – Надо. Кажется, на фоне стресса, Мэй Ниэнсин потерял пару хромосом. Иначе как объяснить, то что он чувствовал себя вареными фруктами, оставленными от компота. Наконец, немного прийдя в себя, он вымолвил. – Моё дорогое Высочество, что с вами? Чего вы хотите? – Я хочу чтобы советник научил меня целоваться. – Зачем вам это? – в этот момент Цзюнь У смотрел на него, как на полного идиота. Ну, что ж, хотелки Принца всегда исполнялись, и он готов наплести любую лапшу, чтобы получить своё. – Меня хотят женить. Не хочу опозориться. Научите меня целоваться. – на одном дыхании выпаливает тот. – Н-но!!!! Почему именно я???? Свадьба??? Когда? Уже выбрали невесту? Вам же только шестнадцать? А как же ваш путь самосовершенствования? Ой.., кстати, а он не нарушен...? Почему бы вам не попросить кого-то из императорского гарема??? Мэй Ниэнсин сыпал вопросами один за другим. Честно горя, Принц не знал, как ответить и на половину. – Не хочу позориться. – снова тот же ответ. – Тебе доверяю. Свадьба ещё точно не подтверждена, но с невестой скоро познакомят. Она с Юга. Что сказать про путь, Принц не знал. Фактически, в обете не было ничего написано про оргазм без прикосновений. Теоретически, он его не нарушил, когда кончил в ногах Мэй Ниэнсина. – А с чего вы взяли, что я умею это делать!? – А разве советник не все умеет? – Совращать малолетних принцов в мои обязанности не входит.– буркнул советник себе под нос. – Так даже лучше, тогда нам обоим будет нечего стесняться! – и, схватив за руку, Уюн потащил его в сторону их покоев. – Моё Высочество! Стойте! Я ведь ещё не согласился! – и по хорошему надо было бы узнать, когда будет свадьба (и будет ли она вообще) у короля с королевой. Но вот Принц уже закрывает дверь внутренних покоев, а Мэй Ниэнсин уже лежит на кровати. – Я читал в некоторой литературе, как это нужно делать... – В какой литературе!? С графиком Принца у него нет практически ни одной свободной минуты! Когда он успел? Да и вообще, у него сейчас должны быть занятия по каллиграфии, а не вот это всё! – ...но мне не хватает практики. Цзюнь У судорожно облизывается и накрывает губы советника. Совсем невинный детский поцелуй. А потом его язык гладит нижнюю губу советника, прижимает ее сильнее и вбирает в рот. Снова сжимает и переходит на верхнюю, с тихим чмоком отпуская. Он дышит прямо в рот советника, снова облизывается, и, словно ненароком, задевает языком чужие губы. Дразнит. – Вот видишь, Мэй-Мэй, ничего страшного. Откроешь ротик? У Мэй Нянцина что-то скручивает в животе. И в сердце. Губы Принца пухлые, идеально ровные, такие красивые, какие и должны быть у Короля, у эталона красоты. Советник в шоке слегка приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но в него тут же проникают языком и начинают вылизывать. Все это время они смотрят друг другу в глаза. Один наблюдает за реакцией, другой просто ошарашен для каких-либо действий. Цзюнь У проводит по губам языком в последний раз и начинает нежно шептать Советнику на ушко. – Вот так. Молодец. Очень хорошо, Мэй-Мэй. У тебя отлично получается – сбившееся дыхание мешает нормально говорить. Охрипший голос принца пускает разряды в живот и в место пониже. Бугорок на штанах намок. – А теперь высуни язык и постарайся отвечать. Просьба-приказ исполняется и Уюн тут же забирает чужой язык себе в рот. Посасывает и гладит своим, губами же снова накрывает губы советника и снова мнет. Мэй Ниэнсин не выдерживает и щурит глаза от удовольствия. Тихонечко начинает отвечать, сливаясь со своим Принцем в едином темпе. Они расцепляются на пару секунд, чтобы вдохнуть, а после снова начинают пожирать друг друга. Характерные стоны и хлюпанье все сильнее заполняют комнату, и у Мэй Ниэнсина темнеет в глазах. Он никогда не думал, что будет сходить с ума от поцелуев, что будет тереться об будущего Короля и стонать ему в лицо, царапаясь языком о его клыки. Никогда не думал, что будет так голоден по чужим губам, по рукам, что гладят его тело, по волосам, в которых запутались его длинные пальцы. Ему хочется касаться ещё и ещё, чувствовать, как чужие мышцы перекатываются под кожей, как тепло, нет жар, Его Солнца забирают его грешное (теперь уже точно) тело себе. «Присвой и оставь рядом навсегда»... ...А потом Советника прогоняют. Больше ничего не осталось. Ни королевства, ни родных, ни друзей, ни возлюбленного. Собирая осколки сердца в кулак, он знает, что вернётся. Вернётся, и тогда сливы, под которыми они часами целовались, зацветут снова. Он убежит стирая ноги и воспоминания, о теплых и солнечных днях, когда они купались с Принцем во дворцовом пруду. И о холодных вечерах, когда Советник был заботливо завернут в чужую меховую мантию, вдыхал чужой запах, дремля в заснеженном саду. Он забудет и о Небесах, и о друзьях. Пройдет пару сотен лет и он не вспомнит ни одного небесного чиновника. А ещё через несколько начнет забывать имена своих друзей – лица давно уже стёрлись из памяти. Чужие судьбы наполняют его жизнь каждый день, но он ни разу не почувствует себя по-настоящему нужным, по-настоящему счастливым. Он захоронит свою любовь глубоко в жерле Тунлу, присыпит ее пеплом, и найдет себе других, другого принца. И все только для того, чтобы через две тысячи лет прыгнуть в самое пекло за остатками своего прошлого, своей Любви. Она изменится, жар изуродует ее, а обида пожрет все светлое, что в ней когда-либо было. Но он будет лепить ее вновь, очень долго, но время его больше не будет пугать. Потому что в тот день, когда он наконец найдет последний осколок, он не даст ему исчезнуть. Он будет лепить их обоих заново, обжигая песок и создавая закалённое стекло, чтобы его Любовь смогла наконец забрать его с собой в те дни, когда они будут друг другу нужны.