летние лагеря для того, чтобы их вспоминать зимой

Чуя вряд ли ожидал, что занятия по футболу будут сравнимы с тренировками сборной страны. На следующий день ровно в одиннадцать часов дня Накахара и Мичизу уже как штык стояли возле спортзала среди других детей, чьё количество было довольно внушающим. Пришедшие оказались самого разного возраста, начиная с пятого отряда и заканчивая самым старшим. Тачихара торопил Чую всё утро, постоянно напоминая о необходимости прийти вовремя. Как будто факт опоздания сам по себе являлся чем-то настолько страшным, что он него схлопывается вселенная, льды на севере тают и дети получают подзатыльники за то, что приходят на минуту позже. Накахара просто не в курсе, что в случае с Куникидой всё приобретает именно такой характер. — Он нам мозги наизнанку вывернет, если опоздаем! Не, я правду говорю, он не Йосано, терпеть не будет! Накахара про себя подумал, что не будет разгильдяй Мичизу так трястись по пустякам. Если уж он переживает — значит, есть за что. Чуя не особо волновался, ему не привыкать работать со строгими тренерами. В школе у него требовательный физрук, но парень никогда не жаловался на него. Пусть приходится много заниматься, пусть потом ломит тело так, как будто он вчера разгружал вагоны, но результат таких тренировок неоспорим. Сразу после завтрака они пошли к спортзалу, чтобы не дай бог не опоздать. До занятия оставалось полчаса, но Тачихару это нисколько не волновало. Он отмахнулся от возмущений друга одной простой фразой «так будет надежнее». Чуя теперь ощущал себя своей соседкой-пенсионеркой, которая всегда приходила на автобусную остановку за час до приезда транспорта, что Накахара всегда считал проявлением старческого маразма. Вот уж в мыслях у него никогда не было, что будет поступать так же, как она. Ужасное ощущение. Всё то время, пока друзья сидели на лавочке у кабинета и ждали, они провели за морским боем в телефоне Мичизу. Когда последний корабль был подорван, Тачихара в полном разочаровании чуть ли не выл от очередного проигрыша, а часы показывали без пяти одиннадцать, игру пришлось свернуть. Тренер вышел из кабинета, и, придерживая ручку двери, остановился на пороге. Куникида поздоровался, выслушал ответное хоровое приветствие и приглашающе махнул рукой. Дети толпой прошли в спортзал и остановились в ожидании дальнейших указаний. — Сегодняшнее занятие мы с вами начнём с распределения по возрастным группам. — вожатый встал перед ребятами. — Это нужно для того, чтобы подобрать вам подходящее время тренировок, так как для каждого возраста оно разное. Всего групп будет три: младшая — с шести до восьми лет, средняя — с девяти до двенадцати лет, и старшая — с тринадцати до шестнадцати. Я составил списки каждой группы и сейчас вам их зачитаю. Попрошу вас становиться отдельно от других групп, чтобы было видно, где кто есть. Когда все были распределены, а три кучки людей явно выделялись, Куникида продолжил. — Занятия будут проходить не каждый день. У младшей и средней группы — два раза в неделю, у старшей — три. Сегодня, по расписанию, занимается последняя группа. С двумя другими я на сегодня прощаюсь. Список дней тренировок я повешу на дверь кабинета. Первые группы немного расстроенно сказали «До свидания» и удалились из спортзала. Вряд ли они ожидали, что самое интересное сегодня достанется только старшим. Тренер же отдал указания оставшимся и рассказал, из чего будет состоять тренировка. Дети едва успели осознать всё сказанное и нормально подготовиться, лишь растерянно переглядываясь между собой, как вдруг раздался громкий свист. Это — сигнал начала занятия. Разминка, пятьдесят отжиманий, столько же приседаний и десять минут бега — и это лишь начало, или, как сказал Куникида, «для разогрева»! И это они ещё не переходили к упражнениям с мячом… Этот час показался Чуе самым долгим в своей жизни. Под конец тренировки, стоя в планке на локтях, от трясся, как стиральная машинка. Тренер в лагере жёстче, чем у Накахары в школе, но от этого лишь эффективнее результат, правильно?.. Последняя группа едва не уползала из спортзала, вяло прощаясь и обещая не опаздывать. Тачихара ещё планировал немного прогуляться, но Чуя отказался от его предложения составить ему компанию. Всё, чего он хотел сейчас — это лечь лицом в подушку и никогда больше не вставать с неё.

***

Стоило только Чуе вернуться в комнату, как он тут же завалился на кровать. Тренировка вымотала его полностью, сил не было даже на то, чтобы уложить руку поудобнее. Парень прикрыл глаза и пролежал без движения, судя по ощущениям, час или два. Он начал проваливаться в сон и наверняка смог бы заснуть, если бы не резкий щелчок открытой двери. На пороге появилась уже знакомая фигура Акико, которая окликнула лежащего Накахару. Чуя уже мысленно готовился к какому-нибудь заданию, потому что вожатые просто так не приходят! Вряд-ли Йосано заглянула к нему лишь для того, чтобы спросить, как у Накахары дела. Притворяться спящим смысла не было, поэтому пришлось глухо промычать в подушку, тем самым дав вожатой сигнал о том, что Чуя очень даже в сознании. — Так и знала, что ты не спишь! — радостно воскликнула Йосано и встала напротив Чуи. — Вообще, я по делу. Ну естественно, а по чему же ещё. Накахара такими темпами только в гробу и отоспиться. — Я весь во внимании… — парень с трудом разлепил глаза и повернулся лицом к вожатой. — Смотри, каждый год в начале смены мы рисуем стенгазеты и украшаем ими коридор на первом этаже. От отряда надо по штуке, но вообще лучше несколько. Я поспрашивала ребят, но согласный рисовать оказался только один. А работы надо сдать уже через три дня, в этом году сократили сроки для подготовки! — тон Акико выражал всё недовольство девушки. — Вся надежда на тебя, Чуя, ты последний, к кому я пришла. Парень сел на кровать и задумался. Рисовать он умел крайне плохо, так что большую пользу вряд ли принёс бы. Но помочь вожатой очень хотелось, тем более, она выглядела огорчённой из-за отказа почти всех своих детей. Чуя наплевал как на своё неумение, так и на нелюбовь к подобным мероприятиям и решительно сказал: — Я согласен. Когда надо будет подойти? — Можно прямо сейчас! — Йосано просияла. Она изначально была уверена, что Чуя не тот, кто будет готов отказать в помощи. Чутьё не подвело Акико. Парень кивнул и встал с примятой постели. Вместе с вожатой он вышел из корпуса и пошёл по дорожке в сторону здания, в котором ему предстояло работать. День с утра был ясный, ни ветра, ни тучки. Жара не отступала — сегодня точно отметка на термометре выше тридцати. Если бы тренировка проходила на улице, Чуя с огромной долей вероятности расплавился. — Йосано, можно вопрос? — Да, конечно. — Акико обернулась на собеседника, заглядывая в голубые глаза. — Кто будет рисовать вместе со мной? Вы сказали, что уже нашли одного человека. Вожатая хитро ухмыльнулась и просто ответила: — Дазай. Чуя споткнулся о собственную ногу. Серьёзно? Никого другого не нашлось? Ему правда придётся иметь общее дело и находиться наедине с человеком, который в первый же день в лагере устроил цирковое представление? С такими-то талантами своего вынужденного напарника Чуя не то что готовый плакат Йосано не сдаст, он живого и здорового себя до комнаты не донесёт!.. — Я… Я не уверен, что мы хорошо сработаемся… — сдавленно пробормотал парень, смотря себе под ноги. — Почему ты так думаешь? Это из-за вчерашнего случая, верно? — вожатая остановилась, сунула руки в карманы чёрной юбки и повернулась лицом к Накахаре. — Да, наверное, из-за этого. — он поднял глаза на Йосано. Та выглядела неожиданно задумчиво, как будто готовилась сказать парню что-то очень важное и всё никак не решалась. Настроение их диалога внезапно сменилось с лёгкого и непринуждённого на серьёзное. — Понимаю. Это неудивительно, особенно, если речь о Дазае. — Йосано помолчала, а затем вновь продолжила. — Но вот что я могу тебе сказать: никогда не суди людей по первому впечатлению о них. Обычно бывает так, что на деле человек оказывается совсем другим, не таким, каким ты его представлял. Самое главное — это не торопиться с выводами. — она, улыбнувшись, подмигнула Чуе и продолжила дорогу. Накахара не отставал и тоже зашагал рядом. Он прокручивал в голове слова, сказанные вожатой. С одной стороны, во всём этом действительно есть смысл. Но с другой, что мешает Йосано приукрасить характер Дазая лишь потому, что они друзья? Вожатая, конечно, не похожа на человека, кто стал бы так делать, но исключать возможность нельзя. Чуя пусть и общительный, но не стремится полностью доверять тем, кого знает всего несколько дней. Он прекрасно знает, что иногда доверие может быть неоправданным. Поэтому пока сам не узнает тут всех получше — не поверит в рассказы. Они уже поднимались по ступенькам ко входу, вожатая первой открыла дверь, пропуская Накахару вперёд. Свет в коридоре Йосано решила не включать, поэтому они довольствовались освещением из окон, пока шли до нужного кабинета. Чуя всю дорогу молчал, поэтому Акико первой нарушила тишину: — Как прошла тренировка? Накахара наконец-то вышел из транса и немного заторможено ответил: — А…Да, всё хорошо было. Куникида очень строгий тренер, но мне кажется, что так даже лучше. Больше шансов победить на соревнованиях. — Впервые вижу человека, которому нравятся его методы. — Йосано хмыкнула. — Обычно все только и жалуются, мол, тренировки зверские. Ты, наверное, раньше занимался футболом, раз так оцениваешь работу нашего тренера? — Только в школе. У нас там тоже что-то вроде кружка. — Отлично! Ты даже не представляешь, как это замечательно! — вожатая внезапно положила руки на плечи парня и развернула его лицом к себе. Она, казалось, была правда счастливой. — В июле по расписанию матч между нашей командой и ребятами из другого лагеря. Отбор будет между сильными старшими игроками, Чуя, прошу тебя, прояви себя на максимум на тренировках! У нас не так много детей, у которых есть опыт в игре. Ты нам правда очень нужен. — Йосано с такой надеждой смотрела на него, что Накахара бы согласился всё равно при любых условиях. Ему было несложно хорошо работать на занятиях, тем более, перспектива биться за победу с другой командой ему очень нравилась. — Хорошо, я попробую. — Я надеюсь на тебя. — Акико отпустила его и потрепала по волосам. Они прошли ещё немного и оказались возле двери с табличкой «Музыкальный кружок». Видя замешательство на лице Чуи, вожатая пояснила: — Я веду тут занятия, поэтому и кабинет полностью в моём распоряжении. Рисовать будете здесь. — девушка опустила ручку и они прошли внутрь помещения. Чуя огляделся, и увиденное приятно его удивило. Стены пестрили постерами с самыми разными исполнителями. Было загадкой, как Йосано вообще разрешили развесить по классу столько картинок, но выглядело это очень даже неплохо. В углу стояло фортепиано, рядом с инструментом — две акустические гитары, стойки с микрофонами и колонки. Казалось, только это и делало помещение похожим на классический кабинет музыки. В остальном всё больше походило на оформление комнаты бунтующего подростка. Чуя ни в коем случае не жаловался, ему такое даже нравилось. Его удивлял лишь факт того, что их вожатая ведёт музыкальный кружок. Она действительно разносторонний человек. На подоконнике в окружении ватманов и красок уже сидел Дазай, болтая ногами. Он приветливо замахал рукой, как только Чуя и Йосано появились на пороге кабинета. — Ну-ка слезь! Сколько раз говорить можно? — заворчала на Осаму вожатая. Тот послушно опустился на пол, но улыбка с лица никуда не делась. — Располагайтесь, как вам удобно. Краски, кисти, всё есть, воду наберёте в стаканчики. Мне надо идти, на обед позову! — Акико оставила последние рекомендации и вышла, прикрыв дверь. Очаровательно. Чуя вообще не планировал вставать с кровати до этого самого обеда, а теперь он с лёгкой руки вожатой будет рисовать какую-то мутотень в честь лета! Да ещё и в паре с Дазаем, которого вообще опасно с людьми работать оставлять. Ну, может, они всё-таки смогут сделать что-то нормальное вместе?.. — Привет, Чуя! Пригнали тебя работать, да? — Осаму взял с подоконника ватманы и положил их на пол, пока ещё не распрямляя. Хорошо, что он сразу принялся за дело: чем раньше они начнут, тем быстрее Накахара встретится лицом с подушкой. — Как видишь… — уныло ответил Чуя. — А ты-то почему здесь? Неужели так хочется ягодки-цветочки рисовать? — невесело спросил он. — Потому что я — друг Йосано. — Дазай теперь раскладывал рядом с бумагой гуашь и кисти, видимо, смирившись с неизбежностью работы. — И она типо тебя заставляет в этой херне участвовать? Я думал, что в дружбе с персоналом всё по-другому. — усмехнулся Чуя и облокотился спиной о стену с плакатом Radiohead. С каждой минутой нахождения в кабинете Накахара всё больше уважал музыкальный вкус вожатой. — Неправильно ты думал. — Дазай выпрямился и теперь смотрел прямо на Чую. Вот он, камень преткновения со всеми новыми знакомыми. Осаму только поэтому не особо любил распространяться о близких отношениях с Йосано. Обычно первая реакция людей — это «Ого, вау, да ты счастливчик! Наверное, тебе позволяют намного больше, чем остальным!» Поэтому каждый раз приходилось объяснять, что для Дазая в лагере ничего не поменялось, отношение к нему такое же, как ко всем, и никаких привелегий нет. Сколько было таких поверхностных личностей на его веку — не сосчитать. — Она всегда первым меня записывает на подобные мероприятия, потому что знает, что ей я точно не откажу. Короче говоря, эксплуатирует по полной. — Осаму состроил страдальческую мину и печально глянул Накахаре в глаза. — Был бы ты против, давно сказал бы об этом. — фыркнул Чуя. Йосано ещё мягко с ним поступает, учитывая, сколько нервов Дазай ей потрепал. — Так и знал, что ты слишком жесток… — Осаму тяжело вздохнул, сложил руки на груди и отвернулся от Чуи. Мысленно же он радовался, что собеседник легко принял правду о дружбе с вожатой. Не каждый в его жизни настолько быстро это делал. — Хорош клоуничать, а! Иди лучше помогай. — Накахара присел на корточки и принялся распрямлять ватман, укладывая на концы бумаги краски. — Слушай, сгоняй и возьми что-нибудь тяжёлое, чтоб края не загибались. Осаму сдвинулся с места и правда пошёл искать то, о чём его попросили. «Надо же, может ведь быть полезным, когда захочет!» — мысленно сказал себе Чуя, когда напарник протянул ему несколько книг из шкафов кабинета. Накахара уложил их на бумагу и задумался. Вот они такие молодцы, всё подготовили. А дальше то что? Идей для рисунка не было совершенно, а просто надпись — слишком банально. Ну кто его за язык тянул соглашаться на это?.. — Ты придумал, что мы рисовать будем? — может, у Дазая всё-таки случаются чудесные проблески разума и он сейчас быстренько что-нибудь надумает за двоих? — Вообще, да. Пойдём сначала воды наберём, а потом всё расскажу. Они взяли два пластиковых стаканчика из упаковки на подоконнике и вышли за порог класса, направляясь дальше по коридору. В этом месте вновь звенящая тишина. Там, где кабинеты, свет не проходит, поэтому образуется небольшое тёмное пространство. Эта особенность помещения добавляла ему уюта, во всяком случае, Чуе так казалось. Если пройтись немного, то покажутся окна, впускающие с улицы солнечные лучи. Они оседали на стенах, проходили сквозь листья фикуса на полу, отражались от стекол на фотографиях. Всё в коридоре сейчас было статично, бездвижно. Казалось, он оживает только во время кружков, а в остальное время помещение спокойное, безлюдное и какое-то умиротворяющее. И это даже с учётом нахождения в нём Дазая, который по пути молчал. Ну и пусть молчит, главное, чтобы это не было затишьем перед бурей. На повороте показалась дверь, Осаму толкнул её и вошёл. Чуя так и остался стоять на пороге, потому что взгляд упал на табличку «Туалет для девочек», которую его напарник мастерски проигнорировал. Дазай обернулся через плечо и обратился к Накахаре: — Долго будешь стоять? — А тебя не смущает, что это женский? — изогнул бровь Чуя и сложил руки на груди. Сегодня в его планы не входило многое, в том числе, получить подзатыльник от какой-нибудь случайно зашедшей сюда девушки. — Да не кипишуй, мы же только воду нальём. Сюда быстрее идти, чем в наш туалет на втором этаже. Чуя вздохнул и прошёл вслед за Осаму. Как бы Накахара не противился его идее, тот был прав. Раковина была только одна, поэтому пришлось набирать воду по очереди. Чуя этим и занялся, пока у его вездесущего напарника снова детство в одном месте не заиграло. — Эй, а ты знал, что в тёплой воде человек тонет за четыре минуты? — вихрастая голова показалась сбоку от лица Чуи, и тот недовольно прошипел. — Хочешь, давай проверим сейчас? — злобно зыркнул он в сторону Дазая. Вода из стаканчика уже начала литься через край. — Я бы с радостью… — мечтательно протянул тот. Накахара закатил глаза и про себя подумал, насколько же с ебанцой его новый «товарищ». Ещё пара таких шуточек — и Чуя действительно не выдержит и либо выкинет Осаму в окно, либо утопит в стаканчике. Возможно, это непрактично, но в войне с Дазаем все средства хороши! Обратно в кабинет они вернулись без приключений. На всякий случай Чуя поставил стаканчик на подоконник, чтоб напарник случайно не опрокинул, и обратился к Осаму. — Ну давай, выкладывай свою идею. — Всё очень просто. — он открыл упаковку гуаши и взял жёлтую баночку. — Будет нужна твоя рука. — Ты чё, своими рисовать не умеешь? — хохотнул Накахара. Становится всё чудесатее и чудесатее. — Да нет же, не в том смысле. Смотри, в чём суть. Мы рисуем круг, пишем внутри какую-то шнягу по типу «Привет, лето!», а по контуру делаем отпечатки ладоней, типа лучики. И получится у нас солнышко. — на удивление, идея правда оказалась хорошей. Чуя прикинул в голове, как всё это будет выглядеть, и ему даже понравилось. — А ты оказывается думать умеешь, вау. Можешь ведь, когда хочешь. — усмехнулся он. — А то! — Дазай присел на корточки, поставил воду на пол и окунул большую плоскую кисть сначала туда, а потом в краску. Затем принялся аккуратно выводить круг на ватмане, прикинув, сколько места им необходимо под отпечатки. — Ты без разметки что-ли начал? — Чуя сел на противоположную от Осаму сторону и пока что исполнял роль наблюдателя. — Ну да, так быстрее. Тем более, никто не будет проверять точность нашего круга. Ну ты прикинь, будет стоять Йосано с циркулем и вымерять эти радиусы-диаметры! А если что-то будет у нас не так? То всё, нас с тобой навсегда запишут в список самых криворуких людей в истории лагеря. — Такой есть? — хмыкнул Чуя. — Будет! — Ну-ну. Если что, не я этот круг чертил. — Ты собираешься меня подставить? — воскликнул Осаму и едва не выронил кисточку из рук. — В борьбе с Йосано я тебе не союзник. Уж прими и прости меня такого жестокого. — Никогда. Моё сердце разбито вдребезги. — Ой, как же я расстроен, сейчас заплачу. — Плачь где-нибудь в другом месте, а то солнце поплывёт! Когда основа была готова, Дазай протянул ладонь вперёд и произнёс: — Начнём с тебя. Чуя недовольно цыкнул, но вложил свою руку в его. Осаму аккуратно развернул её тыльной стороной вниз и начал намазывать на кожу жёлтую краску. Она ощущалась липко и прохладно, но было терпимо. Когда гуашь легла на ладонь полностью, Дазай отложил кисточку в сторону. — Готово. Теперь отпечатывай. Накахара мысленно определил, на каком расстоянии от круга импровизированный «лучик» смотрелся бы выгоднее, и приложил руку к ватману. Убедившись, что отпечаталось всё полностью, он отнял ладонь от бумаги. Аккуратный жёлтый след положил начало их стенгазете. — А давай с оранжевым чередовать? Так интереснее будет. — Чуя не перемазанной рукой вытащил из упаковки баночку с другим цветом. — Ну давай, хорошо мыслишь! Накахара фыркнул, пробормотав «ну явно получше тебя». Он окунул кисточку в краску, затем взял руку Дазая в свою, уже готовясь сделать яркий мазок, как вдруг остановился. Бинты. Они немного заходили на поверхность ладони, и этим мешали Чуе в покраске. Он мог бы отодвинуть ткань, освобождая кожу, но что-то внутри не позволяло ему этого сделать. Осаму не просто так прячет руки под марлей, поэтому нельзя их трогать без его согласия. — Слушай… — Накахара собирался с мыслями. — У тебя бинты мешаются. Можешь их как-нибудь сдвинуть, чтобы я покрасил? Дазай уставился на него с плохо скрываемым удивлением. Никогда ещё едва знакомый человек не относился к этому с такой осторожностью. Чуя не начал подшучивать, ругаться или расспрашивать, он просто спокойно попросил. Осаму немного расслабил край бинтов, стараясь сделать так, чтобы они не слетели совсем. — Если хочешь, я отвернусь. — Чуя так и не дождался ответа и развернулся к Дазаю спиной, чтобы не смущать его. Второй раз за день сердце шатена пропустило удар. Зачем Накахара с ним так осторожничает? Это формальная вежливость, или он тоже заинтересован в дружбе?.. Осаму перебинтовал запястье заново и аккуратно коснулся плеча Чуи, как бы говоря, что тот может поворачиваться. Рыжий принял прежнее положение и наконец начал раскрашивать ладонь напарника в оранжевый. Спустя минут пятнадцать все лучики были готовы. На удивление, получилось даже красиво, да и сами авторы сие шедевра умудрились не перемазаться в краске с ног до головы. Правда, Дазай один раз ткнул Чую кисточкой с гуашью в щёку, ну а тот ответил тем же. Впоследствии они оба размазали следы краски ладонью, но получилось не очень: теперь на лицах красовались по одному яркому пятну у каждого. Идти и смывать это времени не было, да и краска высохла достаточно быстро и не мешалась. — Сейчас подсохнет, и внутри круга что-нибудь напишем. У тебя хороший почерк? — Сойдёт. — Чуя вспомнил, что говорила Йосано по поводу записки, подкинутой Дазаем, и понял, к чему был вопрос. — Ну конечно, сам-то пишешь, как инвалид в землетрясение, и теперь я должен этим заниматься, да? — Ну-ка тихо там! — Осаму наигранно возмутился. — Нормально я пишу. Просто ты ни разу не видел. — Ну вот тогда на следующей стенгазете и увижу. — Не-не-не, на следующей не будем ничего писать. — Дазай отрицательно покачал головой. — Давай нарисуем что-то. Это беспроигрышный вариант, и не надо над текстом заморачиваться! — А ты умеешь? — удивлённо посмотрел на него Чуя. Если эта мумия обладает какими-то навыками, помимо всеобщего нервотрепательства, то Накахара будет в шоке. — Тут неважно, умеешь или нет. Для газеты подойдёт всё. — вот же гад, отвертелся от вопроса. — Пойдём лучше руки и лица отмоем, или ты так весь день собираешь ходить? — Осаму с ехидной ухмылкой поднялся с пола и уже шагал к двери. — Ты сейчас сам соберёшься, умник. — злобно проговорил Чуя, нагнал Дазая и вместе с ним вышел в коридор. По возвращении в кабинет они расправили второй ватман, переложили утяжеляющие края книги уже на него и сели на этот раз рядом друг с другом. Дазай вытащил, наверное, все цвета из упаковок и расставил их возле бумаги. Вручил тонкую кисть Чуе и сам стал покрывать лист зелёной краской. — И что из этого получится? — Накахара недоумённо следил за действиями напарника, который уверенно наносил мазки и замешивал новые цвета в крышечках от гуаши. — Пейзаж с речкой. Это самое быстрое, что мы сейчас можем сделать. — ответил Дазай, пока намечал очертания деревьев и водной глади. — Слушай, а ты на какие-то кружки ходишь? — вопрос возник у Чуи, пока он наблюдал за напарником. Осаму явно не был новичком в рисовании. Он чётко знал последовательность действий и то, как правильно смешивать оттенки. Парень определённо занимался до этого. — Не-а. Если меня попросят — я буду участвовать где угодно, но чтобы специально записываться… Нет. — Но тогда где ты так научился? — Накахара ткнул кистью в сторону появившихся на бумаге берёз и реки. — Ну, я рисую, когда скучно. Не более. — Дазай поднял глаза на Чую, сталкиваясь с его недоуменный взглядом. Вид такого растерянного напарника повеселил Осаму, и тот тихо усмехнулся. — Кстати, чего ты сидишь? Давай тоже крась. — Я не умею… — неуверенно произнёс рыжий. — Да какая разница! Бери и рисуй, как чувствуешь. Мы всё равно, считай, благотворительностью занимаемся. Это не оценивается. Чуя вздохнул и смирился со своей участью. Вместе они добавили на пейзаж ещё деревьев, облака, солнце, даже камыши возле воды. Накахара усердно вырисовывал каждую деталь, и со временем движения становились увереннее. — А ты записался на кружок? — Дазай повернулся в сторону Чуи. — На футбол. — ответил тот, не отрываясь от рисования листьев на деревьях. — Ого, да ты у нас, оказывается, Роналду! — ну зачем Чуя ему сказал?.. Теперь же не отстанет со своими шуточками! — Ой, заткнись, иначе эта кисточка сейчас встретится с твоим глазом! — рыжий угрожающе выставил деревянный стержень в сторону нерадивого напарника. Тот замахал руками, призывая не прибегать к кровопролитию. Закончили пейзаж парни довольно мирно, по крайней мере, то, что никто не заколол никого кисточкой, уже считается за спокойное времяпровождение. Пришло время самого сложного — дети, которые по задумке купались в реке. — Как у тебя с рисованием людей? — спросил Дазай, отрываясь от работы. — На уровне «палка, палка, огуречик». Подходит такое? — На войне все средства хороши, поэтому подходит. Теперь Чуя неумело мазал специально замешанными цветами по листу, в душе молясь, чтобы это было хоть в каком-то месте похоже на человеческую фигуру. Но результат получился не таким плохим, как он думал. Осаму даже сказал, что Накахара молодец. Чуя в душе не понимал, что ему делать с этой похвалой, но это немного грело душу. — Ух, ну хоть одна готова. — Накахара выпрямился и потянулся. Тело затекло в неудобном положении, но получившаяся картина того стоила. Они потратили на неё от силы час, но выглядела стенгазета очень даже презентабельно. Солнечный день передавался в тёплых оттенках зелёного, в бликующей воде и загорелых фигурках. Работать с Дазаем оказалось не только безопасно, но ещё и интересно. Вот уж чего точно Чуя не ожидал, так это того, что из их дуэта получится что-нибудь дельное. — На второй ещё надпись сделать и можно идти сдавать Йосано. — Осаму аккуратно уложил пейзаж на подоконник, чтобы тот под лучами солнца высох быстрее. — Так уж и быть, буквы беру на себя. — Накахаре уже было всё равно, кто из них двоих будет выводить пресловутые лозунги о том, как летом замечательно. — Как благородно, Чуя! — Дазай устроился напротив него. — Ну давай, Лионель Пепси, кисть тебе в руки и ватман в зубы, заканчивай наш шедевр! — Вот идиот-то, а… — он покачал головой. Сколько ещё шуток насчёт футболистов ему придется выслушать за эту смену?.. Красная надпись «Привет, лето!» украшала солнце на листе уже спустя десять минут. За всё то время, пока Накахара старательно выводил кистью большие буквы, его напарник, оставшийся без дела, принялся вываливать на Чую тонну информации. Он успел рассказать о каком-то новом нашумевшем сериале о подростковых ОПГ, пояснить за историю группы с плаката в кабинете, которую он выбирал по считалочке про ёжика и ножик. Это живое радио не замолкало ни на секунду, и Чуя всерьёз подумал, что ещё немного — и у него взорвется голова. Благо, терпеть ему пришлось недолго. До обеда ещё полчаса, а они уже закончили! Ну не молодцы ли? Йосано точно будет рада. Осталось только дождаться, когда краска высохнет окончательно и можно нести ей стенгазеты. — С тобой не так плохо, как я думал. — голубые глаза встретились с карими; в них читалось удивление. — Правда? — Ага… Не был бы ты таким раздолбаем — цены б тебе не было. — Чуя откинулся головой на стену. Поэтому он не мог видеть, как на лице Дазая появилась самая настоящая, искренняя улыбка.

***

Ночь накрыла лагерь тёмным покрывалом. На чёрном небе мерцали звёзды, полная луна белым диском мягко освещала улицу. Свет проникал в не зашторенные окна, его лучи струились по полу и попадали на лица спящих детей. Ночь — пора тишины и покоя. Это единственное время, когда в лагере не было слышно шума развеселившихся ребят. Порядком уставшие за день, младшие тихо посапывали в кроватях и видели уже десятый сон, а старшие всё ещё перешептывались, сидя в темноте. Кто-то играл в карты, посмеиваясь и оборачиваясь от каждого шороха, потому что если не дай бог услышат вожатые — всё, отберут с позором и прославишься ты как шулер с опытом. Громко общаться так же было нельзя, взрослые могли услышать и прийти разгонять полуночников. В этом была особая атмосфера, такая близкая, такая родная. Ночью люди сближаются, сами того не замечая. Разговоры становятся серьёзнее, души — открытыми. Всё это особо остро чувствовалось в лагере, где дети ощущали свободу от семьи, домашних и школьных дел. За окном стрекотали сверчки, сквозь открытую форточку в комнату просачивалась ночная прохлада. Йосано разливала кипяток по чашкам, клубы пара поднимались вверх и рассеивались под потолком. Дазай рядом с ней со скучающим видом раскачивался на табуретке, и Акико приходилось периодически шикать на друга, если стук дерева о пол выходил слишком громким. Осаму почему-то совершенно не воспринимал нормальный стул и раньше устраивался в основном на подоконнике, чего делать было категорически нельзя. В окно его могли увидеть, а если бы кто-то узнал, что ребёнок приходит по ночам к вожатой погонять чаи и поболтать, то Йосано простым выговором вряд ли отделалась бы. И это даже несмотря на то, что между ними — многолетняя дружба и разница в возрасте в четыре года! Поэтому девушка специально для него притащила в свою комнату эту старую табуретку, выкрашенную в синюю краску, которая облупилась уже очень давно. В основном она стояла под столом, и вытаскивалась и оккупировалась гостем Акико лишь когда тот приходил к ней. — Если стукнешься об стол, то чай прольётся! Угомонись уже. — Йосано говорила это шёпотом, пока шла к шкафу доставать заварку, сахар и ложки. Она выделила одну полку специально для чаепитий. — Сегодня будешь пить зелёный, он успокаивает и расслабляет. Тебе самое то, может, хоть так оставишь в покое эту несчастную табуретку! Акико села за стол и окунула пакетики с заваркой в кружки. Одну она сразу подвинула к Дазаю, потому что тот с сахаром не пил. Он теперь сидел совершенно спокойно и терпеливо ждал, пока остынет напиток. Йосано насыпала сахар себе в кружку и убрала банку с сыпучей сладостью в сторону, помешивая чай ложкой и стараясь не слишком сильно греметь металлом о керамику. — Спасибо, что согласилась мне помочь. — тихо сказал Осаму, не поднимая глаз на подругу. Та лишь усмехнулась и так же шёпотом ответила: — Не за что. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду помогать тебе завести дружбу. Это не похоже на тебя. — она едва ощутимо ткнула Дазая в бок. Он дернулся, но на лице наконец появилась улыбка. На самом деле, никто не отказывался от рисования плакатов. Йосано просто ни у кого, кроме Чуи, не спрашивала. Осаму пришёл к ней с этой идеей утром, прося поставить симпатичного рыжего парня к нему в пару. Раз Дазай уже по дефолту участвует во всевозможных конкурсах-выставках-соревнованиях в лагере, то пусть вожатая соглашается на его условия. Акико немало удивилась, когда услышала, что от неё требуется. И нет, девушке не было сложно попросить работать именно Накахару, она больше была в шоке от того, что об этом её просит Дазай. Тот самый Дазай, который никогда не испытывал сложностей в знакомстве с людьми, у которого был огромный круг общения и который мог разговорить даже хмурого Акутагаву! На логичный вопрос о том, что с ним такое происходит, Осаму ответил: — С ним не получится подружиться, как обычно. Мы слишком разные для этого. За годы знакомства с Дазаем Йосано привыкла к странностям парня, она просто не могла с ними не смириться. Поэтому и сейчас, тихо вздохнув, она согласилась помочь другу, стараясь лишний раз не думать о том, насколько глупой была эта просьба. — У вас получились действительно хорошие плакаты. — Акико перестала мешать сахар и оставила ложку в покое. Она никогда не вынимает её из кружки, из-за чего каждый раз выслушивает тонну шуток от Дазая про выколотый глаз. — Мы старались. — Осаму улыбнулся и немного отпил из чашки. Они несколько минут просидели в тишине, прежде чем Йосано шёпотом осторожно спросила: — Как дома дела? Улыбка на лице Дазая дернулась, но не исчезла. Он поставил кружку на стол, принявшись теребить пальцами край бинта на руке. Парень хоть и пытался сделать это незаметно, но от глаз Акико ничего не скрылось. — Всё было хорошо, когда я уезжал. Йосано недоверчиво покосилась на друга, который теперь опустил взгляд в пол. Он старался выглядеть спокойным, но с девушкой это никогда не прокатывало. Она знала его слишком хорошо, чтобы верить таким попыткам. Но так же Акико знала и то, что Осаму незачем врать ей. Он мог соврать кому угодно, даже родному брату, но не ей. Поэтому если он говорит, что сейчас всё нормально — значит, это действительно так. — Надеюсь, так будет продолжаться и дальше. — она придвинулась ближе и положила руку ему на спину, аккуратно поглаживая. Дазай наконец поднял на неё глаза и улыбнулся искренне, тепло. Пробормотав едва слышное «я тоже надеюсь», он вновь принялся за чай. Они ещё немного посидели, болтая теперь уже ни о чём. Йосано убрала пустые кружки в шкаф и мысленно пообещала себе не забыть помыть их утром. Когда время на квадратных часах приблизилось к двенадцати ночи, Осаму засобирался к себе в корпус. У него была уже отработанная схема ухода — выход через окно. Высота была небольшая, поэтому спрыгнуть с подоконника не составляло никакого труда. Дазай попрощался с Йосано, поблагодарил её за чай, пожелал спокойной ночи и спрыгнул на траву, приземлившись практически бесшумно. Трюк опасный, потому что в окна его могли увидеть другие вожатые, но это было всяко лучше, чем идти через дверь. На улице он хотя бы мог прислониться к стене под окнами и двигаться так, и никто не заметил бы парня. Этим Дазай и пользовался. В корпус он шёл с лёгкой душой и удовлетворением от прошедшего дня. Если бы не Акико со своими плакатами, смог бы когда нибудь Осаму пообщаться с Чуей по-нормальному? Вряд ли Накахара тогда смог бы разглядеть в нём кого-то иного, чем обычного клоуна с отсутствием всяких рамок. А теперь… Дазай может предположить, что у них начинает зарождаться что-то, похожее на дружбу. Теперь главное — не разрушить это. Ну, тут-то уж Осаму постарается. Ведь он правда может, когда хочет.