Дело 205

Машина остановилась у высокого здания из серого бетона, выстроенного в лучших традициях советского модерна. Устрашающее здание с множеством этажей и массивным входом. Недалеко виднелся мрачный лес, а на заднем дворе чёрной ртутью блестело озеро. Оно казалось мертвым.  Девушка с такими же мертвыми глазами медленно вылезла из служебной машины СК. Ее спутник напряжённо наблюдал за ее реакцией. Тяжелый вздох и рыжая двинулась к стеклянным дверям. Санитары, что стояли у входа, переглянулись, узнав в ней бывшую постоялицу.  Широким шагом прибывшие двигались к кабинету одного из лечащих врачей по бесконечным темным коридорам, где в пору было заблудиться. Но не ей. Она провела здесь достаточно, чтобы запомнить каждый поворот. Она помнила каждую трещину в старой штукатурке, каждое покоцанное стёклышко лестничного пролёта.  - Войдите! - послышался глухой голос после короткого постукивания.  Марина с каменным лицом вошла в кабинет, пряча трясущиеся руки в карманы. Вслед за ней прошёл Родион, оглядывая небольшое помещение. Оно было тёплым по сравнению с остальной лечебницей. На стеллаже соседствовали медицинские карты и комнатные цветы, на тумбочке стояли красочные чашки, а окно почти во всю стену освещало кабинет.  В кресле сидела женщина лет пятидесяти, хотя сказать этого по ее внешнему виду было нельзя. Максимум лет сорок. Но выцветшие фотографии на столе позволили зоркому взгляду бородатого вычислить ее возраст. В русых недлинных волосах редко проступала седина, а цепкие тёплые чёрные глаза впились в своего посетителя, скоро узнавая.  - Давно тебя у нас не было, Мариш, - слабо улыбнулась женщина, поправляя белоснежный халат. - Работа, Евгения Александровна, - хмыкнула рыжая, не решаясь сделать ещё шаг вглубь кабинета.  - Но что-то ведь привело? - отхлебнула она кофе, оглядывая бородатого. - И явно не твоё состояние, судя по всему.  - Хотела спросить о пациентах, - кивнула девушка. Она будто сжалась под взглядом врача. Меглин не видел ее такой никогда. - Никого с фамилией «Кошкарова» у вас нет? Женщина прищурилась, внимательно разглядывая свою гостью. Она помнила, какой ее привезли полгода назад. Помнила показатели. То, что она сейчас сидела перед ней и спрашивала о работе, было удивительным. Нет, даже чудесным.  - Чудо, - прошептала она, заставляя девушку поднять взор болотных глаз. - Хотела бы я знать как, но неважно. Ты не помнишь? - выгнула она орлиную бровь. Марина нахмурилась.  - Что конкретно? - ее голос слабо дрогнул. Женщина прищурилась, над чем-то раздумывая, затем поднялась из-за стола и подошла к стеллажу. Когда она проходила рядом с девушкой, рыжая едва заметно дернулась, однако, это не скрылось от внимательного взгляда врача.  - Уверена, что достаточно здорова для работы? - сканировала взглядом рыжую женщина. Марина кивнула. Чёрные глаза переметнулись на Меглина. Тот лишь едва заметно наклонил голову. Психиатр поджала губы, сухо изрекая: - Ладно.  В руках Марины оказалась медицинская карта. На корочке значилось: Кошкарова А. П., БПР. Рыжая проскандировала взглядом страницы. Ничего, кроме данных о месте рождения и проживания до поступления в стационар, она не понимала. Информации о ее отце тоже, разумеется, не было.  - Почему я должна помнить ее? - глухо поинтересовалась следователь, опуская карту на стол.  - Потому что она помнит тебя, - как само собой разумеющееся отозвалась Евгения Александровна. - У неё сейчас период короткой ремиссии, может, она тебе чем-то и поможет.  - А в кризис? Что с ней не так в кризис? - женщина тяжело вздохнула, открывая нужную страницу медицинской карты. - Простым языком говоря, в ней живет две личности, - Марина внимательно разглядывала фотографии с прикреплёнными описаниями. С одной на неё смотрела милая, но уставшая девушка с очаровательными золотистыми кудрями. С другой же на неё истерично взирала фурия: впалые щеки, бледное, почти серое лицо, горящие ненавистью глаза и торчащие во все стороны пепельные патлы.  - Биполярка, распространённая болезнь, - пожала плечами рыжая, поправляя кудри.  - Верно, унаследовала ее от матери, - женщина находила эту историю забавной. «От матери к дочери», - хмыкнул Меглин про себя, глядя на свою напарницу. - Но если одна личность нормальна, спокойна, функционирует в период ремиссии, ведет бизнес, то вторая - агрессивна и импульсивна. Характеризуется навязчивой тягой к насилию. - Она не так давно в стационаре, что изменилось? - рыжая будто вела допрос, пытаясь сдержать рвущуюся наружу дрожь.  - Раньше просто ездила на консультации, но в какой-то момент личности начали меняться так часто и хаотично, что эта милая девушка чуть не зарезала своего водителя, - врач задумчиво разглядывала пациентку, что давно перестала являться для неё таковой. - Бедняга жив. Но шрам на шее останется с ним на всю жизнь.  Болотные глаза застыли. В голове сложился пазл. Марина медленно перевела взгляд на Родиона, чьи кустистые брови взлетели на лбу, а нижняя губа смешно надулась в удивлении. Мужчина вытащил из плаща свой видавший виды платок и громко высморкался, привлекая внимание врача.  - Нам бы с ней поболтать, с этой двуликой дивой, - хохотнул он, убирая руки в карманы джинс. Врач развела руками.  - Увы, это невозможно, - грустно изрекла она. - Она ни с кем не разговаривает. Только угрожает в кризис. Не более. - Со мной заговорит, - мрачно и холодно изрекла Марина, приближаясь к двери.  *** Металлическая дверь скрипнула. Девушка сделала широкий шаг внутрь палаты, ступая на мягкий пол, что тканью прогнулся под ее ботинком. В углу комнаты сидела девушка, свернувшись калачиком и уткнув уставший взгляд в крохотное окно под потолком.  Марина приблизилась к хозяйке помещения. Та даже не двинулись. Рыжая вздохнула и вытащила из кармана плаща нож, что блеснул в скудном свете, пробивающемся через окно. Взгляд Кошкаровой сфокусировался на блестящем лезвии.  - Видела такой уже, да, Алёнка? - хохотнула следачка. - Расскажешь? Девушка медленно перевела взгляд на свою посетительницу, будто узнавая. Губы ее тронула слабая улыбка. Марина улыбнулась в ответ.  - Привет, Марин, - осипшим голосом произнесла Кошкарова, заставляя рыжую победоносно ухмыльнуться. - Подстриглась? - Кончики подравняла, - кивнула следачка, убирая нож в карман. - Ты меня прости, но я тебя не помню, но знаю. Странно, да?  - Он сказал, что ты придёшь, - сил на то, чтобы шевельнуться у Алёны попросту не было. Она с трудом говорила. - Сказал, что если сделаю, то придёшь.  - Кто сказал? - тут же посерьезнела Марина, вглядываясь в голубые глаза.  - Он сказал, - усмехнулась Алёна. - А вы похожи, оба страшные, оба опасные. Кажется, не сделаю - убьете.  - Кто? Алёна, кто к тебе приходил? Кто дал нож и выпустил? - рыжая слабо тряхнула больную за плечи, как вдруг та с нечеловеческой силой вцепилась в ее руки в ответ.  - Брат! Брат твой! - рявкнула Кошкарова. Голубые глаза окрасила серая сталь.  Голову рыжей прострелило видение. Худой блондин в чёрном костюме свысока смотрел на девушку отнюдь не голубыми глазами. Они были ореховыми со слабым грязно-зелёным отблеском. Да и сам мужчина был на порядок моложе отца Марины. Он был совсем юн, даже младше рыжей.  Девушка распахнула глаза, так как видение начало темнеть и мутнеть перед глазами. Ее душили, пытаясь параллельно найти в карманах нож. Кудрявая схватила тонкое запястье, передавливая нужный нерв и выворачивая руку. Кошкарова вскрикнула, оказываясь прижатой к полу коленом следователя.  - Имя его? - глухо буркнула Марина, продолжая удерживать больную в скрюченном положении. В двери проворачивали ключ. - Имя! - Ди…- хрипела Алёна. - Дима. Сильные руки резко оттащили рыжую от Кошкаровой. Колючая борода знакомо защекотала девичью щеку. Меглин буквально выволок напарницу из палаты, пока санитары вкалывали больной номер 202 успокоительное. Марина же тяжело дышала, хватаясь за горло, на котором красными пятнами выступали следы от пальцев.  Шатаясь она покинула больницу, падая в машину. Тяжело согнувшись от головной боли, Марина нашарила на полу авто бутылку с джином и сделала щедрый глоток, расплескав половину из-за трясущихся рук. Родион лишь тяжело наблюдал за ее действиями, забирая из рук алкоголь, пока она не залила им всю служебную машину. Через несколько мучительных минут молчаливой дороги, наполненной слабым кашлем рыжей, Меглин заговорил: - Твой лечащий врач и место заточения? - тихо уточнил он. Марина коротко кивнула, наконец успокаивая кашель и глядя в окно на проносящиеся мимо дома и деревья. - Что-то узнала? - положительный кивок. Мужчина вздохнул. Сейчас она ничего ему не скажет. Не в этом состоянии. - Дома есть таблетки, должно стать легче.  - В архив вези, - прохрипела Марина. - Нет у нас времени на таблетки и иллюзию спокойствия. Я пока дрыхнуть буду, братец мой половину города вырежет.  - Брат? - резко дал по тормозам Меглин. Марина криво кивнула, делая очередной глоток джина.  *** Рыжая шатаясь ввалилась в своё убежище. Ноги не слушались ее, голова гудела так сильно, что казалось, будто ее вскрывают прямо сейчас и без наркоза. В глазах плыло - она с трудом могла различить собственные руки. Сбив стул и тяжело облокотившись на стол, девушка наконец осознала, куда привёз ее мужчина.  - Архив! - тяжело, будто хлюпая чем-то произнесла она. Прочистив горло и сплюнув сгусток багровой жижи, она вернулась к своим попыткам отстоять собственную правоту. - Одна просьба: отвези в архив! Что непонятного?! - уже агрессивно рявкнула она на приближающегося Меглина.  - Я тебе не извоз, - холодно отозвался он. Болезнь не хотела отступать не смотря на прояснившееся сознание и восполненную память.  - Ты мне только мешаешь, - гневно бросила она. - Он убьет, ты понимаешь? Девочку, мальчика, неважно! Он маньяк! - Он - бандит, - спокойствие бородатого бесило девушку сильнее, чем если бы он вступил с ней эмоциональную бойню. - Возомнивший себя Богом. Ты ничего не сделаешь, мы играем по его правилам: нравится тебе это или нет. И сейчас его ход.  Рыжая собрала волю в кулак, оборачиваясь, и рывком бросилась с кулаками на напарника. Тот ловко схватил ее, разворачивая к себе спиной и сжимая в стальные тиски. Сил на достойное сопротивление у девушки просто не было. Она дергалась, пытаясь вырваться, но все ее попытки были настолько тщетны, что ей самой хотелось выть от собственной слабости: препараты и безумие истощили ее не только физически, но и морально.  Разумеется, Родион был прав, она прекрасно понимала это. Но ей было страшно и гадко от того, что сделать она не может ничего. Ровным счетом ничего. Ей остается только ждать. Ждать нового убийства, нового позволения узнать хоть что-то.  - Он ждёт, что ты поедешь туда, выведешь его на очередную пешку в его кровавой игре, - шептал он ей на ухо. Девушка уже просто висела у него на руках, пытаясь нормально вдохнуть. - Он давит на твои эмоции. Ты слышишь меня? Кудрявая не ответила. Из груди ее вырвался нечеловеческий крик. Она разбито начала опускаться на пол. Ноги отказали окончательно. Она рыдала, кричала, ей хотелось умереть прямо здесь и сейчас.  Родион опустился с ней, продолжая удерживать в стальных объятиях. Он искренне не знал, что делать. Он никогда не видел ее в таком состоянии. Она билась в настоящей истерике из-за собственной беспомощности.  Марина кричала, истошно вопила пытаясь выплеснуть все то, что терзало ее долгие месяцы безумия. Когда воздух перестал поступать в легкие, а разодранное горло переплюнуло по боли разрывающуюся голову, девушка сложилась пополам, выскальзывая из рук напарника, что устало выдохнул, отпуская ее.  Вопли сменили всхлипывания и тихое скуление. Девушка напоминала израненного дикого зверя, молящего своего охотника о смерти. О снисхождении. Марина свернулась в комок оголенных нервов, поджимая руки к лицу. Прикусив трясущиеся пальцы, она попыталась заглушить звук рвущегося на волю обезумевшего зверя, но получалось плохо.  Слёзы закончились, скулёж стал настолько тихим и беспрерывным, что можно было бы принять его за простой приступ глубоко больного головой человека. Родион поднялся с пола, извлекая из плаща что-то, недоступное затуманенному взгляду рыжей.  Что-то кольнуло в районе шеи девушки. Марина даже не обратила на это внимания. Трещины старого разбитого паркета медленно расплывались перед покрасневшими глазами девушки. Несколько капилляров лопнули, заливая белки. Мир ускользал от едва дышащего сознания кудрявой. Сил удерживать его в разбитом теле не было. Шрам ныл, кости ломило, ног она по-прежнему не чувствовала. Уловив знакомую тень в странной кепке и старом плаще, рыжая закрыла глаза, погружаясь в темноту.  Родион убрал шприц с двойной дозой успокоительного в карман плаща. Пока Марина выпытывала из Кошкаровой информацию, Евгения Александровна буквально всучила его мужчине со словами «Она на грани». И только что эта грань была пройдена, но в какую сторону? Мужчина поднял худое тело, перекладывая его на диван, подспудно стягивая плащ, ботинки и потертые джинсы. Девушка в его руках больше походила на покойника. Бледную кожу покрывали серые пятна, на шее и запястьях проступила желтизна. Истощение пожирало ее изнутри и снаружи.  Родион сел у дивана, переплетая шершавые пальцы с худыми холодными. Его мозг судорожно пытался понять, что делать дальше. Это дело убьет ее. Так или иначе. Будет вести к смерти медленно, заставляя смотреть на мир, но не воспринимать его, как это было долгие два месяца ее пребывания в больнице. Либо же быстро. Если он не уследит за ней. В голове следователя всплыл его первый разговор со Стекловым. «Присмотри за ней», - сказал он ему тогда. Теперь он наконец понял, о чем говорил советник.  Тяжело вздохнув, Родион стянул с головы кепку, продолжая рассматривать измученное лицо девушки. Он вернул ее в мир на короткие мгновения, но стоили ли они того, через что она проходит сейчас? Так, погрузившись в свои мысли он просидел до утра. Мозг его отключился лишь с первой зарей.