Дело 205

Мужчина вышел из душа, промакивая волосы и бороду полотенцем. Подняв взгляд и очертив им лофт, он несколько изумлённо застыл. Напротив узкого пыльного зеркала стояла Марина, прикрывая голую грудь одной рукой, а второй изучая длинный шрам между рёбер.  Тонкие пальцы едва касались светлой кожи, очерчивая рубец. Глаза ее мерцали безумной пустотой: подействовали таблетки. Меглин приблизился к девушке со спины, задумчиво глядя на неё сквозь отражение. Девушка мелко дрогнула от холода. Бородатый стянул с себя рубашку, набрасывая ее на худощавые плечи. Шершавые пальцы расплели рыжую косу, невзначай касаясь женской шеи и запуская табуны мурашек по позвоночнику.  - Что между нами было? - негромкий голос разрезал тишину. Родион слабо нахмурился: взгляд его помутнел и скользнул по телу рыжей, что куталась в его рубашку. - Почему ты спрашиваешь? - баритон скользнул по ушам Марины, заставляя обернуться.  Карие, почти чёрные в полумраке глаза мрачно, но с какой-то неведомой девушке тоской отпечатывали в памяти каждую черточку женского лица. Ее болотные же, скрытые пеленой забвения, не могли оторваться от тёмных кудрей, что мокрыми прядями спадали на высокий лоб мужчины. Затем они скользнули по бороде, замечая обуглившиеся волоски, возникшие после того, как мужчина прикуривал от костра, что плясал в бочке. В голове вспыхнул диалог, эхом отзываясь от стенок черепной коробки.  - Ты бороду подпалил, инквизитор, - усмехнулась она, замечая удивление в глазах мужчины. - Я тебе это уже говорила, да? - Ты помнишь? - нахмурился Родион, наблюдая за отрицательным кивком рыжей.  - Что между нами было? - лицевой нерв слабо дернулся, заставляя девушку криво ухмыльнуться.  Меглин задумался, вглядываясь в лицо напарницы и вспоминая, как приступы, одолевающие их вновь и вновь, отступали от одного только соприкосновения их пальцев. Тяжёлая рука скользнула под рубашку, касаясь большим пальцем шрама. Марина зажмурилась, будто что-то вспоминая.  Перед закрытыми глазами встал образ знакомой больницы, где мужчина волочит на себе ее сотрясающееся от приступа тело к главврачу, а ее медленно отпускает. Гул постепенно уходит, оставляя место давящей пустоте. Она видит медицинские карты с одинаковыми диагнозами, а затем видит удивленный взгляд вечно серьёзных и оценивающих карих глаз.  - Нам становилось лучше друг с другом, - хрипло и совсем тихо ответил бородатый, отступая от девушки. Когда она снова открыла глаза, он уже лежал на кровати, делая вид, что спит.  *** Меглин широким шагом шел по коридору к до боли знакомому кабинету, но войти ему не дали, окликнув. К раздражённому следователю приблизился молодой секретарь, что-то шепча на ухо. Мужчина шумно выдохнул, спускаясь на первый этаж и наблюдая увлекательную картину. Рыжая девушка сидела рядом с опрокинутым продуктовым автоматом, из которого вываливалась еда и вода, и жадно хлебала из бутылки.  Мужчина хмыкнул, наклоняясь к напарнице, что сидела на полу и часто моргала большими безумными глазами. Почему-то проблески адекватности происходи с ней только по ночам. По утрам был кризис.  - У Стеклова в кабинете целый графин стоит, - произнёс Родион, поднимая худое тело за шиворот. - Жарко, жарко мне! - буркнула рыжая, расчесывая тонкими ногтями шею до красноты.  - Прекрати, иначе останешься без таблеток, - сильные руки сжали женские запястья, заставляя остановиться.  Марина виновато сверкнула глазами, проходя в кабинет вслед за напарником. Тот приблизился к столу, на котором уже покоилось дело. Мужчина небрежно пробежался взглядом по приложенным материалам и заключениям медиков, пока его сумасшедшая напарница во все глаза рассматривала портрет президента над креслом советника юстиции, что сейчас напряжённо наблюдал за ее перемещениями.  - Это все? - холодно поинтересовался Родион. Стеклов кивнул. Бородатый скривил губы, оставляя материалы на столе. - Кто следователь на деле? - Осмысловский, - благой мат от Меглина заглушил звон разбитого стакана. Марина извиняющимися глазами лупала на советника, ногой пытаясь загнать осколки под стол. - Вы студенту отдали серию? И это ещё мы двинутые, - продолжал раздражаться Родион, забирая материалы дела и цепляя рыжую за руку.  *** - Итс май лайф, - пела девушка, разглядывая вид за окном автомобиля, что менялся с огромной скоростью. - Нау ор невер… - То есть, это ты помнишь, а свою жизнь до больницы - нет, - бурчал Родион. У него болела голова, а сидевшая рядом напарница откровенно изводилась.  На коленях девушки покоились материалы дела и заключения медиков из морга, куда следователи отправились сразу после встречи с советником. Три тела, что лежали на металлических столах, не на шутку взбудоражили и без того дёрганную Марину.  Рыжая стояла поодаль от тел, подмечая состояние ран, на которые указывал патологоанатом, подспудно дергая лицом. Напоследок она таки решилась проверить свою догадку, замечая за ухом одной из жертв занозы и усмехаясь своим мыслям.  - Пели они, пели, - бормотала рыжая, теребя трясущимися пальцами волосы, что не скрылось от взгляда Меглина. - Я в курсе, что они музыканты, дальше что? - буркнул бородатый.  - Ошибся он, ошибся, - усмехнулась девушка, просматривая фотографии в материалах. - Клавишнику роялем шею сломал, гитариста задушил струной, барабанщику пробил виски палочками. Ошибся, ошибся.  - В чем? Они даже не из одной группы, - продолжал хмурится Родион. Марина резко дёрнулась, тыкая пальцем в плечо напарника.  - Тут и ошибся, тут, тут, - кивала она самой себе. - Группа нужна, группа. Кто в одиночку-то поет? Кобзон да Киркоров, а эти не. Меглин задумался, щуря большие глаза. В руке материализовался телефон, который ему настойчиво всучил Стеклов с фразой «Чтоб Бергичу звонить удобней было, если рыжая выйдет из себя окончательно». Родион, конечно, скептически похмыкал, но аппарат принял.  Звонок Осмысловскому, которого Меглин на дух не переносил ещё с лета, после дела с украшениями-убийцами, закончился выяснением немаловажного фактора. У крайнего трупа, у барабанщика оказался свидетель.  Родион резко вывернул руль, пересекая двойную сплошную, лихо входя в полицейский разворот прямо на МКАДе. Марина, не ожидав подобного манёвра, выронила бумаги, ударяясь головой о дверь машины. Зашипев от боли, рыжая холодно и раздраженно произнесла: - Ты если меня в коллекцию кактусов захотел, то мог бы просто зарезать, - голос ее прозвучал осмысленно, а взгляд блеснул привычной мертвой пустотой. Бородатый замер, глядя в эти два раздражённых болота. - Чего вылупился? За дорогой следи! *** - Я не помню, - глухо произнёс высокий брюнет, разглядывая бинт на правой руке. - Я в шкаф спрятался когда кровь из коридора увидел.  - Крови боишься, крови, - бормотала рыжая, разглядывая бумажки на столе парнишки, в дом которого они завалились для сбора показаний. - Или насилия? Парень молчал. Марина рылась в бумагах, брезгливо перебирая их. Родион же, голова которого раскалывалась с самого утра, вскочил с места и со всей силы сжал больную руку свидетеля. Тот взвыл, а Меглин лишь опустился на уровень его лица, что исказила гримаса боли.  - Артём, рекомендую тебе хорошенько подумать, - прошипел мужчина, отпуская руку парня. - Ещё раз повторяю вопрос: как он выглядел? - Да не знаю я, ниже меня вроде! - вопил музыкант.  Бородатый отпустил руку бедного брюнета, приближаясь к напарнице. Та пыталась перестать дергать лицом, пряча нервный тик в ухмылку. Тонкие пальцы сжимали листок с текстом авторской песни. Над каждым словом «Любовь» стояла крохотная кровавая точка. - Любишь кого, Артём? - болотные глаза безумно блестели, оглядывая пространство над рабочим столом. На множестве фотографий рядом с музыкантом виднелась невысокая девчушка с короткими прямыми рыжими волосами в больших очках-бабочках, которую парень с нежностью обнимал. - Любишь, вижу, любишь.  - Это не моя песня, - мрачно буркнул музыкант, утыкая взгляд в пол. - Это Сашина песня была. Он недавно с девушкой расстался, вот его и крыло на лирику. - А девушку эту как зовут? - задумчиво прищурился Меглин. Проходившая мимо Марина прижала к его груди лист с текстом песни.  - Алина ее зовут, - глухо произнесла девушка, направляясь к аквариуму, что стоял на тумбочке. Сказать, кто больше был шокирован хлебающей воду оттуда следачкой: Артём или бедная золотая рыбка, было сложно. - Жарко мне, жарко, поехали! *** Меглин курил, облокотившись на машину. Его тяжелый взгляд кочевал с голубого неба и желтеющих деревьев, чьи рыжие прически напоминали непослушные кудри девушки, что сейчас сидела на порожке пассажирского сидения, раскачиваясь взад-вперёд, ухватившись за голову и что-то подвывая. Они только что общались с некоей Алиной, что встречалась с одной из жертв, но толку от этого диалога было мало. Девушка мало что сказала нового и убийцу, разумеется, не знает и даже не может предположить, кто это может быть. Да и в целом, личностью она оказалась не из приятных, а о моральных ценностях говорить не приходилось. - Дай мне, дай, дай, дай! - болезненно выла Марина. Родион тяжело вздохнул, отодвигая напарницу и склоняясь к бардачку. Как вдруг его за рубашку схватили тонкие пальцы, заставляя остановиться. - Подумать дай! Болотные глаза на миг блеснули сознанием, окрашиваясь трупным блеском. В голове рыжей боролись две ипостаси: прошлая и настоящая. И настоящая сейчас дала слабину, позволяя памяти нарисовать перед глазами очередной фрагмент «прошлой жизни». Рыжая зажмурилась. Девушку трясло после очередного приступа, а ее худое тело Меглин усадил в машину, что стояла недалеко от лечебницы Бергича. Мужчина внезапно впился поцелуем в бледные губы напарницы, также резко отрываясь от лица и бросая короткое: «Легче?». Марина открыла глаза, встречаясь с обеспокоенным карим взглядом, что мрачно наблюдал за ее приступом. Бледные подрагивающие губы криво коснулись мужских обветренных. Голову снова прострелило, заставив рыжую вскрикнуть, цепляясь всеми силами за Меглина, что схватил ее трясущееся от судорог тело и прижал к себе, оседая на пыльный асфальт. Девушку словно били током. Руки ее потянулись к волосам, сминая рыжие пряди, которые всеми силами пытался пригладить Родион, удерживая хрупкое тело, что всхлипывало ему куда-то в район груди. Он пытался осмыслить произошедшее секунду назад, но получалось пока плохо. В голове рыжей же раздавались звуки, отдаленно напоминающие музыку вперемешку с громкими женскими стонами. Перед глазами возникла сперва скрипка, преобразовавшаяся в диджейский пульт и микрофон. На столе валялись листы с текстами песен, а на мониторе ноутбука виднелись странички жертв серийника. - Она дала ему, дала, - прохрипела Марина, открывая глаза и тяжело дыша. - Дала и ему, и клавишнику, и гитаристу, и барабанщику. - А Артёму нашему? - нахмурился Родион, понимая ход мыслей напарницы. - Или он не просил? - А ему зачем? У него есть, есть, - рыжая трясущимися пальцами сплела косу. Это действие было неконтролируемым, но невероятно нервировало бородатого. - Совесть есть, мораль. А у неё нет. - Задачка не из лёгких - найти убийцу среди бывших шлюхи, - усмехнулся Родион, встречаясь с привычной холодной ухмылкой девушки, что сидела совсем близко. Глаза ее блестели мертвыми огнями. *** В бочке догорало пламя, слабо отражаясь в мутных окнах. На кровати, укрытая старым поношенным плащом, лежала девушка. Рыжие локоны разметались по посеревшей от времени простыни. Руки ее мелко подрагивали. Лицо было расслабленно. Тик отступил на время ночи. За столом, обложившись бумагами, сидел бородатый мужчина, небрежно стряхивая пепел с тлеющей сигареты куда-то на пол. Он уже потерял счёт папиросам за эту ночь. Все его мысли занимала рыжая. Он даже не мог думать о деле. Пытался, но не получалось. Не хотелось. После того, как Родион потерял ее, казалось, навсегда, Бергич настаивал на отпуске под чутким присмотром врачей. Говорил что-то про непредсказуемость его болезни, про необходимость подбора нового курса лекарств. Но он не понимал, что единственное лекарство Родиона - эта сумасшедшая, что сейчас спала в его кровати. В его доме. - Ты воплотил в ней все хорошее, что в тебе осталось, - как-то произнес Бергич, смирившись с тем, что Меглин продолжит работать не смотря ни на что. В чем-то он был и прав. Родион не хотел раскрывать это дело. Не хотел логически обосновывать свой страх за неё, свое отчаяние и обострившуюся социопатию после ее ухода. Не хотел, да и не смог бы. Она просто нужна ему. Как и он ей. Конечно, сейчас он даёт ей таблетки и позволяет чувствовать свободу. Но ведь где-то на задворках сознания она помнит его. Чувствует на каком-то психоделическом уровне. Марине же снилось море. Оно лениво облизывало берег, что далеко просматривался с маяка. В огромное окно девушке удалось разглядеть мужчину в коричневом плаще, что брёл по берегу, держа в руках огромный фонарь. Солнце неумолимо быстро катилось за горизонт, приближая мрак ночи. Огонь на маяке не загорался. Мир погружался в темноту. Сердце рыжей застучало чаще. Во сне брови сошлись на переносице. Совсем близко с мужчиной на берегу возникла фигура. Во мраке блеснуло лезвие, что отражало серебро звездного света. Девушка вскрикнула во сне, резко переворачиваясь. Прямо напротив маяка в воздухе повисло распятое женское тело. Девушка попятилась было, но ее схватили сильные мужские руки, а в ушах раздался холодный, отдаленно знакомый грубый голос: - Ты - монстр, - свистящий шёпот отразился эхом в голове. Марина распахнула глаза, подскакивая на кровати, хватаясь руками за голову, которую будто сдавили раскалённые прутья. Тяжело всхлипывая, она поднялась на трясущиеся ноги и прошлепала босыми ногами к панорамному окну. Болотные глаза впились в огни ночного города, сканируя каждую машину. Волосы снова будто сами собой сплелись в косу. Девушка не помнила причину этой привычки, но чувствовала, что она была не самой радостной. Рядом с глубоко дышащей девушкой остановился мужчина, вглядываясь в худой силуэт. Он помнил этот взгляд забитого зверя, готового убивать для выживания. Она так зависала всякий раз, вспоминая мать. Тяжёлая рука коснулась острого плеча. Болотные глаза встретились с темными, почти чёрными во мраке ночи. Родион осторожно развернул девушку к себе лицом, провёл шершавым пальцем по бледной щеке, подспудно убирая непослушные кудри с худого лица. Огромные глаза медленно принимали давно забытый вид: мёртвый акулий взгляд. Такой родной. Такой любимый. Мужчина осторожно прижал девушку к груди, зарываясь носом в рыжие кудри, что забавно цеплялись за его бороду. Худые руки неуверенно опустились на его спину в районе лопаток, нащупывая сквозь ткань рубашки старые шрамы. - Так будет лучше, - глухой баритон спровоцировал волну мурашек, что как-то привычно прошлась вдоль позвоночника. Марине показалось это до боли правильным и нормальным. В районе девичьей шеи что-то металлически просвистело. На пол огненными лентами стекали опадающие рыжие локоны, скатывая по голым плечам. Девушка подняла взгляд, в глубине которого блеснуло сперва удивление, затем понимание. Мужской же взгляд светился тёплой тоской. Ему нравился ее пожар на голове, но так будет лучше. Так ей будет лучше и проще.