Дело 205

К главному управлению Следственного комитета Москвы подъехал голубой Мерседес. По коридору шел хмурый мужчина, полы плаща которого слабо развевались при ходьбе. Пробегающие мимо следователи и секретари старались не попадаться ему на глаза, испуганно прижимаясь к стенам или забегая в первые попавшиеся кабинеты.  За последние четыре месяца этот мужчина раскрыл пять сложнейших серий и сейчас шел за очередным делом. В кабинет Стеклова он вошёл без стука, прерывая его, без сомнения, невероятно важный телефонный разговор. Советник быстро положил трубку, извлекая из ящика стола пакет документов и вещдоков с последнего места преступления, которые им выслали заказным письмом из Адыгеи.  Бородатый пробежался глазами по документам, поджимая губы - знак согласия работать. Он уже собирался уходить, но мужской голос остановил его. - Родион, - окликнул его советник. Мужчина медленно обернулся, вопросительно глядя на начальство. - Тебя Бергич просил заехать.  - Зачем? - хриплый голос отразился от стен.  За все лето у Меглина не было не единого приступа. Изредка в голову прилетали мутные галлюцинации, больше напоминающие сон, нежели проявление психоза. Мужчина с головой ушёл в работу, и весьма плодотворно. Любое дело, которое он брал, раскрывалось в кратчайшие сроки.  - У тебя все в норме, - отозвался Стеклов, заставляя мужчину вопросительно выгнуть бровь. - Его это и заботит, - Родион коротко хмыкнул.  - Болеешь - к Бергичу, здоровый - туда же, - усмехнулся он.  - Я не допущу тебя до дела, пока ты к нему не съездишь, - попытался пригрозить советник, но Меглин лишь поднял пакет с документами и слабо им тряхнул, мол, уже допустил. - Родион, я прошу тебя.  - Все равно по пути, - мрачно буркнул Меглин, покидая кабинет начальства.  Когда шаги в коридоре стихли, Стеклов набрал последний номер в телефонной книге, по которому он звонил до появления гениального сыщика в его кабинете. На том конце провода послышался знакомый голос врача.  - Едет. *** Меглин припарковался у главного входа в лечебницу, на пороге которой его уже ждали. Приблизившись к Бергичу, мужчина нахмурился, мол, что надо. Врач тяжело вздохнул, пропуская одного из своих многочисленных подопечных внутрь больницы. Закрывшись в кабинете, врач начал тяжелый разговор.  - Мы ждали кризис, - ни здрасьте, ни до свидания. Сразу и в лоб. - Но его не было. Ты сейчас здоровее, чем когда-либо. - Выписываешь? - мрачно усмехнулся бородатый, глядя на своего друга. Тот саркастично сверкнул взглядом из-под очков. - Не дождёшься. Но сейчас не о тебе, - врач тяжело поджог сигарету, падая в своё кресло и вытаскивая на свет божий медицинскую карточку. - Три месяца назад ко мне в стационар поступила девушка. Главврача больницы, где она числилась, убили. Поэтому дело передали мне как опытному специалисту. Взглянуть не хочешь? - Я же не врач, - усмехнулся Родион, небрежно открывая карточку.  Усмешка моментально пропала с его лица. С фотографии на него смотрела до боли знакомая девушка, заставившая сердце пропустить удар. Карие глаза взметнулись на врача, требуя объяснений.  - Два месяца она провела в состоянии, привычном для ее патологии в кризисный период, - едкий дым окутал кабинет. Меглин потянулся за своим портсигаром. - При ее показателях улучшений не бывает.  - Но? - глухо произнес Родион. Его бы не прислали сюда просто для того, чтобы ознакомиться с медицинскими данными.  - Месяц назад она вернулась к нам, - Родион застыл как громом поражённый. - Но она, простым языком говоря, другая. Ничего не помнит. Почти не разговаривает.  - Где она? - решительно захлопнул Родион карточку. Бергич вздохнул, затушив бычок.  - Ты уверен? - короткий кивок.  Мужчины вышли на задний двор. Сентябрьское солнце жарило по-летнему. По брусчатке бродили больные. Каждый находился в своём мире. Карие глаза выглядывали рыжую шевелюру, но таковой не находилось. Часы над входом пробили полдень. Санитары принялись заводить «постояльцев» внутрь, отправляя на обед. Когда двор опустел, двери специализированного отделения открылись. Родион старался не моргать. Бергич внимательно за ним наблюдал.  На пороге появились трое санитаров. «Не многовато ли на неё одну?»- успел подумать Меглин перед тем, как на пороге появился женский силуэт. Голубая больничная форма мешком висела на худом теле, а рыжие волосы скрывали безумное лицо. Мужчина сжал руки в кулаки. Девушка вышла из тени, жмурясь от солнца. Ее слабо потряхивало. Ленивым шагом она вышла на середину двора, игнорируя мужчин на лавочке и санитаров.  Усевшись прямо на брусчатку, рыжая обняла колени руками, подставляя лицо солнечным лучам. Выглядела она спокойно. Длинные пальцы сминали ткань штанов. Санитары стояли неподалёку. Странная картина.  - Почему? - тихо спросил Родион. Бергич усмехнулся.  - Почему вышла из прострации? Я у тебя хотел спросить. Ее мозг уникален. Я думал, что она - твой аналог, - девушка внезапно легла, распластав руки в стороны и скрестив ноги. - Но я ошибся. Она уникальна. Я никогда такого не видел. Даже ничего похожего. - Почему одна? - уточнил бородатый, продолжая следить за каждым действием девушки. - Два дня назад она начала одолевать пациентов вопросом, который меня мягко говоря, шокировал, - Бергич тоже перевел взгляд на свою пациентку, сломавшую все выстроенные им прогнозы. - Она спрашивала Родиона.  *** Мужчина перешагнул через решётку, проходя в зону особых пациентов, куда его самого не раз пытались упрятать. Палата номер 2. Родион застыл, не решаясь толкнуть дверь. Готов ли он к встрече с ней после всего? Первый месяц Меглин безбожно пил, надеясь забыться или забыть эту рыжую маньячку. Но не получалось. Когда ее увезли, он вернулся в ее дом. Пустое помещение. Будто здесь умерло что-то живое и любимое. Этот дом ей очень подходил: огромные холодные окна с мутно-зелёным отблеском как у ее глаз, высокий свод потолка, множество картин, имитирующих ее мысли - всегда разные, живые и быстрые.  Она просила забрать ее картины. Он не мог отказать. Собрал все до единой, утрамбовал в коробки и транспортировал к себе. Вытащить не смог дома ни одной. Единственная картина в его доме стояла над кроватью. Крохотное море с лодочкой. Та, что он ей купил после дела Лапшина.  Родион собрался с силами и аккуратно толкнул дверь. Девушка стояла босыми ногами на подоконнике, разглядывая вид за окном. В рыжих волосах плясало солнце. Локоны ее поблекли, но все ещё напоминали те, что щекотали нос мужчины, когда он прижимал ее к груди, лёжа на узком диване в ее доме накануне того рокового дня. Он знал, что его схватят. Даже предполагал где.  Меглин тихо шагнул в палату, усаживаясь на расправленную койку, продолжая искать в силуэте девушки прежние черты того следователя, которого к нему так внезапно приставили в начале весны с приказом «Присмотреть». И он с ним не справился.  - Что видишь? - как же давно он не говорил эту фразу. Девушка слабо обернулась.  Карие глаза выжидающе впились в болотные, надеясь, что с них спадёт безумная задумчивость, что они снова заблестят привычным холодом и пустотой. Но не случилось. Щека девушки дернулась в лицевом тике, а рыжая перешагнула с подоконника на тумбочку, заставляя Родиона задрать голову, чтобы не разрывать зрительный контакт.  - Я тебя знаю, - бездумно закивала Марина, наклоняя голову. Сердце Родиона пропустило удар от накатившей надежды. - Ты с моим отцом в карты играл на лавке! - Почти, - глухо произнес Меглин, разочарованно отводя взгляд и раскрывая папку с делом. - Кто такой Родион, про которого спрашивала? - Не знаю, не знаю, - девушка заинтересованно уставилась на бумаги в руках странного бородатого гостя. Он был не похож на врача. От него веяло чем-то знакомым, своим. Ему можно было доверять, рыжая была в этом уверена. Ее воспалённый мозг был в этом уверен. - Не помню. Помню ножик такой складной и голос мужской холодный. - Мой? - карие глаза разглядывали чумазый профиль девушки. Та отрицательно кивнула.  - Кто ж его так, беднягу? - ткнул женский палец в фотографию в папке.  - Я как раз ищу, - задумчиво ухмыльнулся Меглин. Даже в безумном состоянии эта девушка пыталась работать.  - Это не я, я тут гербарии собираю, кашу ем, камушки собираю, - залупала глазами рыжая, подскакивая с койки. - Показать, показать?  Худые руки дёрнули ящик тумбочки, на дне которого покоился всякий мусор: гниющие листочки, камни, стеклышки, фантики. Родион задумчиво оглядел набор бывшей напарницы и сунул ей в руки папку.  - Что видишь? - девушка нахмурилась, тряхнула головой и принялась смотреть. Она выхватила из кучи бумажек фотографию парня, что лежал в луже пены, что медленно стекала из его рта, оставляя противный след на щеке.  - Красиво, красиво убит, - самой себе говорила рыжая. - Как по книжке. Меглин замер. В бородатой голове родилась безумная идея для очередной авантюры. Бергич будет в ужасе, а Стеклов отправит его в отпуск.  Марина же незаметно стащила с бумаг скрепку, пряча ее под язык. В палату зашли санитары. Девушка тут же вытянула руки, демонстрируя пустые ладони, затем раззявила рот, мол, чисто, чисто. Мужчина напоследок глянул на рыжую, что едва заметно ему подмигнула. На мгновение Родиону показалось, что он заметил во взгляде болотных глаз привычные мертвые искры, но это наваждение тут же прошло, когда девушка ляпнула: - Камни! Камни принеси! И воды! - замельтешила она по палате.  *** - Родион, нет! - Бергич напряжённо наблюдал за мельтешащим по его кабинету Меглиным. - Она нестабильна. Любой стресс, любой эмоциональный всплеск может нас в лучшем случае вернуть к началу. - Она мыслит так же, как раньше, - продолжал настаивать мужчина. - Тебя не было там, ты не видел, как она смотрела дело. Это может помочь ее вернуть. - Риск слишком велик, - врач тяжело закрыл глаза, взвешивая все за и против. - Если она выйдет из-под контроля… - Я смогу ее контролировать, - мрачно произнес бородатый, вкладывая в свои слова определенный контекст. Бергич вздохнул, глядя на своего подопечного. В кабинет ворвался санитар с разбитой бровью. Мужчины поняли, что произошло, срываясь с места. Меглин ворвался в палату, где на кровати напротив вырубленного санитара сидела рыжая. На старом паркете валятся окровавленный камень, а из открытого окна лился солнечный свет. - Воды просила, - подала голос девушка, дергая головой. - Воды. Не принёс. А тут жарко, жарко мне! - И с ней ты работать собрался? - выдохнул Бергич, застыв за спиной Родиона, что слабо ухмыльнулся, глядя на Марину, что протянула ко входу руки, мол, чисто, не она это. - Таблетки буду давать по расписанию, - буркнул мужчина. Врач тяжело вздохнул. *** Родион мчал по дороге, резко перестраиваясь из одного ряда в другой. Сидевшая на переднем сидении девушка разглядывала вид за окном, теребя руками цепочку на наручниках. Звук несколько нервировал мужчину, но и снять с неё оковы сейчас он не мог. Пока не готова. Пока не вернулась. - Ты - Родион, да? - скорее утверждала, чем спрашивала Марина, выдергивая следователя из раздумий. - Ты меня знаешь, знаешь. А я тебя не помню. Не помню, да. - Что помнишь? - глухо спросил Меглин, выворачивая руль и съезжая с главного шоссе. Девушка, что всю дорогу дергалась, замерла. - Дом помню. Старый, старый. И море помню, - бросила она, демонстрируя бородатому язык. Перед отъездом ее напичкали таблетками. - Голова пустая, пустая. Не помню. Руки рыжей даже в скованном положении потянулись к волосам, а дрожащие пальцы предприняли попытку что-то с ними сделать. Привычка из ее прошлой жизни. Привычка плести косу. Мерседес остановился у заброшенной фабрики. Меглин вытащил из машины девушку, схватив ее за плечо и буквально волоча внутрь. Стоило металлической двери закрыться за ними, как он вытащил из кармана ключ, демонстрируя его рыжей. Взгляд болотных глаз скакал с бородатого лица на отмычку и обратно. - Веди себя хорошо, поняла? - рыжая голова часто закивала. - Это дом. Здесь тебя они не тронут, поняла? - одиночный кивок. Наручники звякнули. Марина судорожно вцепилась в запястья, потирая их и оглядывая помещение. Меглин прищурил глаза, осматривая худой силуэт, что сгорбившись сделал несколько шагов внутрь его берлоги. - За ширмой лежат твои вещи, переоденься, - произнёс он, направляясь к своему архиву. Рыжая заинтересовано взглянула на упомянутую ширму, на ходу стягивая рубашку. Родион тактично отвёл взгляд, скрываясь за картиной. Натянув чёрную рубашку и джинсы, трясущиеся руки скользнули по кожаному плащу, что висел на спинке стула. В голову будто что-то ударило. Девушка зажмурилась. Из-за количества препаратов ей удалось разглядеть в мутном видении только пожар и то, как кто-то тушит его этим самым плащом. Болотные глаза открылись. Марина судорожно втянула воздух сквозь зубы, натягивая элемент одежды и выходя из-за ширмы. Хозяина видно не было, из-за чего девушка решила изучить дом. В самом углу, возле окна стояли коробки. Они привлекли ее внимание в равной степени, что и кактусы. Худые руки вытряхнули содержимое коробок на пол. Картины. Множество картин. Девушка села на пол, разглядывая изображения. Она должна что-то вспомнить, она чувствовала это. Взгляд упал на крохотную картину, что стояла на полке над кроватью. Трясущиеся руки взяли ее, возвращаясь к куче картин. Море. Море и лодка. Их Марина помнила. Перед глазами снова встал пожар. Девушка села на холодный пол, окружаясь себя рамками из коробок и не смея выпустить крохотную картину из рук. Родион вышел из архива с пустыми руками. Случай уникальный и ничего похожего он не нашёл. Карие глаза стали искать девушку и быстро нашли ее, сидящей в углу. Медленно и тихо приблизившись к ровному кругу из картин, Родион принялся ждать. - Мы в ментовке работали вместе, да? Да, - протянула рыжая, не отрывая взгляда от изображения моря. - Море, море помню. Огонь, пожар, - бормотала она. - Работали. Напарниками были, - хриплый голос подтвердил ее догадку. Рыжая усмехнулась. - Напарниками, - повторила она. - Напарники прикрывать друг друга должны, чтобы пулю не поймать, чтобы ножом не пырнули, - сумасшедшее бормотание заставило бородатого помрачнеть. - Хорошие напарники мы были? - Хорошие, - холодно ответил бородатый. - Ты так особенно. Ты меня спасла, из-за этого и загремела в больницу. - Пырнули, да? - расхохоталась рыжая. - Пырнули, суки.