Дело 205

К Стеклову вошли без стука. Сидевшая за столом секретарша что-то возмущённо заголосила им вдогонку, но следователи ее даже не слушали, швыряя на стол советника уголовные дела двадцатилетней давности. Мужчина непонимающе всматривался в лица вошедших, особенно он подозрительно смотрел на девушку.  — Марина, следственный комитет Санкт-Петербурга, - буркнула она, кивая в сторону дел. - В воскресенье будет покушение, брать надо либо на месте, либо здесь, пока он не уехал. — Кто он? - сиплый голос Стеклова заставил девушку мрачно усмехнуться.  — Ковалёв, - наконец подал голос Меглин, разъясняя мужчине детали. - Где он прячется сам найдёшь или подсказать? - уже ехидно добавил бородатый, подмигивая вынужденной напарнице.  — Будь так любезен, Родион, - с сарказмом выдавил советник. Но Меглин лишь отрицательно махнул головой.  — Она знает, я - нет, - мужчины перевели взгляды на стоявшую в дверях рыжую. Руки ее были сложены на груди, а мертвые акульи глаза будто сверкали опасным знанием истины.  — Он служит в монастыре, - произнесла девушка. - Или же часто его посещает. Розовый такой, на отшибе где-то.  Стеклов выпрямился, понимая о каком монастыре идёт речь, тут же хватая трубку телефона, набирая оперативников. Отдав им приказ, мужчина выдохнул, обращая внимание на вторую папку.  — А этот? - кивнул он, поднимая стальной взгляд на девушку. — Спаса на Крови, там ищите, - как само собой разумеющееся ответила рыжая, продолжая сверлить Стеклова безжизненным взглядом.  Советник вздохнул и снова сделал звонок. Марина же продолжала смотреть на него, будто контролируя каждую букву, слетающую с его губ. Он был ей знаком. Но она решительно не помнила, где могла его видеть.  — Я, кстати, один работаю, - наконец выдал Меглин их общую претензию.  — Теперь нет, Родион, - спокойно отозвался Стеклов, кивая головой в сторону выхода, как бы приказывая девушке выйти. Та даже бровью не повела, покидая кабинет. - Присмотри за ней.  — Я че тебе нянька? - выгнул бровь бородатый. Стеклов лишь с приказным отблеском сверкнул глазами.  *** Крохотное тело болталось в люльке на берегу озера. Вокруг кружили судмеды и полицейские. Недалеко от пляжа остановилась машина. Голубые дверцы хлопнули, к берегу широким шагом направились двое. Мужчина осмотрел люльку, оборачиваясь к девушке, что сквозь темные очки осматривала окрестности.  — Что видишь? - спросил он, переводя взгляд на заброшенную водяную мельницу на другой стороне озера.  — Где мать? - спросила рыжая, заставляя мужчину усмехнуться. - Не может мать просто отдать своего ребёнка, тем более младенца. Он знал ее? — Скорее утопил, - отозвался Меглин, тряхнув головой.  Отдали приказ прочесать дно. Через несколько часов подняли тело. Женское. Уложив труп на берег, водолазы расступились, давая пространство следователям. Марина подозвала медика, оглядывая тело.  Лицо не тронуто. На скулах виднеются распухшие от воды синяки от пальцев: зажимал рот, нападал со спины. А вот ниже поиздевался знатно. Груди обрезаны, живот вспорот вертикальным надрезом.  — Что видишь? - снова спросил Меглин.  Марина резко дернулась головой. Снова резкая боль. Осев на землю, девушка сжала виски, стягивая очки. Перед глазами поплыли отрывки: мать с коляской сидит на берегу; вот он хватает ее со спины, зажимая рот и вспарывая живот. Женщина жива, вопит от боли и шока. Хватает тело и сбрасывает в воду. Ребёнок. Тянется к нему, качает на руках, проверяет пол. Мальчик. Злится, бросает вслед за матерью.  Девушка открыла глаза, утыкаясь пустым взглядом в землю. Дрожащие руки дотянулись до кармана плаща, извлекая пузырёк с таблетками. Одна отправилась в рот. Термокружка сама собой появилась в руке. Щедрый глоток джина.  Родион же ждал. Пока ее отпустит. Волна видений накатывала и на него, но он смог справится, просто тряхнув головой и зажмурив глаза. Он ждал ее ответа. Хотел понять, что видит она.  — Есть еще тела матерей, - прохрипела наконец рыжая. - Он ищет девочек-младенцев. Этот мальчик, поэтому просто утопил. Он отец, скорее всего одиночка, либо мать забрала ребёнка.  — Или ушла, - закончил за неё Меглин, хватая за предплечье и поднимая на ноги. - Поехали.  — Подожди, - вырвалась она, возвращая очки на глаза и обращаясь к медику. - Чем резал? — Резал чем-то тупым по характеру надреза, - ответил мужчина, пожимая плечами. - Края рваные, разбухли от воды. Сложно сказать.  — Сложенными ножницами можно такое сделать? - уточнила девушка. Мужчина неопределённо кивнул. Рыжая кивнула вслед за ним, но уверенно. Пошатываясь, она направилась за Меглиным к машине.  *** Девичье тело лежало на кровати, свернувшись калачиком. Плащ валялся где-то на полу, рыжие волосы, вечно затянутые в хвост, противно липли кудрявыми прядями к лицу. Руки дрожали, голова раскалывалась и гудела, превращая мозг в кучу и извлекая из него острые осколки, вонзая в глаза и уши.  Рыжая подскочила на кровати, застыв на коленях и тяжело облокачиваясь на руки. Волосы свисали, скрывая лицо. Лопатки выпирали на худой спине горбом. Девушка напоминала загнанного зверя, что пялится горящим взглядом на охотника.  Болотные глаза окрасил ужас. Первая эмоция, которую они отразили на памяти Меглина, что лежал рядом, наблюдая за девушкой. Та смотрела куда-то сквозь пространство, пялясь при этом на вешалку, что одиноко стояла у дальнего мутного окна.  Рыжая сорвалась с места, неуклюже из-за ярости сметая металлическую крестовину перед собой. Взгляд ее упал на окно, за которым одиноко горел фонарь, заставляя отшатнуться, прячась за тумбу. Глубокие грудные вздохи отдаленно напоминали всхлипы. Вскоре они стихли.  Меглин поднялся, медленно приближаясь к тумбе. Марина свернулась клубочком, уткнувшись спиной в стену. Она слабо раскачивалась, теребя дрожащими руками край косы и что-то бормоча.  «205. Дело 205» Мужчина вновь выдвинул ящики, поднимаясь в личный архив. Нужное дело, покрытое пылью, рухнуло на стол. Следователь принялся читать.  Кровавое жестокое убийство женщины с ребёнком. Женщину распяли на столбе электросетей, собрав стекающую кровь в таз. Девочку морили голодом 5 дней, затем задушили. Палачи зверски убиты колотыми беспорядочными ударами. Убийца найден. Дело закрыто.  Тяжелой поступью к столу приблизилась рыжая, опускаясь на пол рядом с Меглиным. Тот перевел взгляд на напарницу.  — Ты же косы не носишь, - произнёс он. Девушка пялилась яростным взглядом куда-то перед собой. - Таблетки где? — Мама их плела, - шёпотом отозвалась девушка, скручивая пальцы, дабы руки не тряслись так сильно. - У неё руки тряслись всегда, она успокаивалась так.  — Чего тряслись-то? Бухала? - Родион откинулся на спинку, вслушиваясь в каждое слово девушки.  — За папу переживала, - перед болотными глазами будто плыли воспоминания.  — А папа бандит, да? - слабый кивок. - Пришли за папой.  — За мамой, - буркнула рыжая. - Папу убили уже. Золото украл, которое в церковь гнали. Немного украл, дочке подарков купить. А мама знала где прятал.  — Забрали бы и ушли, чего ж так? - мужчина захлопнул папку. Девушка усмехнулась. - Жена бандита к ментам не пойдёт.  — Умная она была, умная, - продолжала судорожно шептать девушка. - Умная женщина - опасная женщина. Надо наказать.  Повисла тишина. Руки рыжей перестали трястись. Глаза снова стали безжизненностей стекляшками. Отпустило. Мужчина протянул рыжей термокружку, в которую вцепились длинные пальцы. Джин обжог горло. Девушка закашлялась.  — Они распяли ее на столбе. Меня нашли и в комнате заперли. Окна выходили прямо на столб, - уже четко говорила рыжая. - Пять дней. Пять дней я смотрела на труп мамы, что висел прямо перед окном. Она смотрела на меня пустыми глазами. Пустыми, не настоящими. И не спрячешься от них нигде, везде их видно. И смотрят они прямо в душу, внутрь куда-то.  — Как выбралась? - Меглин опустился на пол рядом с Мариной.  — Выть перестала. Думали сдохла. А я их ножницами. Всех, - и рыжая замолчала.  Сидели в давящей тишине. Марина сделала пару глотков. От слабых движений головой из слабой косы выбились кудри. Мужские пальцы осторожно убрали их, заправляя за ухо. Безжизненный взгляд встретился с непроницаемым карим.  — Ты поэтому очки носишь? - тихо спросил хриплым голосом Родион, вглядываясь в болотную пустоту. - Чтоб чужих глаз не видеть? — Чтоб мои не видели, - также тихо ответила Марина. - Глаза - зеркало души. А души больше нет. Ничего больше нет. Ни ярости, ни сострадания, ни жалости, ни скорби, - объяснила она. - Если ты ничего не чувствуешь, людей это пугает.  — Меня ты не пугаешь, - взгляд карих глаз скользнул по девичьему лицу.