Цветочная фея Чон Уён

      Сан не курил, но часто выходил на улицу вместе с Сонхва, когда у того сдавали нервы. Ментальный щит телепата не всегда подавлял сильные эмоции людей и нелюдей, а потому пачка сигарет и скидочная карта в ближайшую кофейню всегда были у того под рукой. Сан не представлял, как Сонхва с этим справлялся. Сан бы не смог: свихнулся бы раньше, чем узнал, что все-таки думали о нем его близкие. — Чего ты? — спросил Сонхва, делая очередную затяжку. На Сана он поглядывал с подозрением, но мысли не читал. — Тихий такой. Сан пожал плечами и деланно отмахнулся, смотря куда-то далеко вглубь шумной улицы. Никого. Совсем. Ни людей, ни нелюдей, ни Уёна. В конце концов, может тот взял выходной? Следовало спросить, не гадать: мало ли, в графике забыли отметить, с кем не бывает. Сан дернул уголком губ и вздохнул. — Говори же, ну, — поторопил Сонхва, — не заставляй меня гадать, голова и так раскалывается. — Просто… Уён на работу не вышел. Странно. — Уён-а? — удивился Сонхва. Глаза телепата на мгновение заволокло белой пеленой, прежде чем он пробормотал: — И правда. Нет его. Он Хонджуна не предупреждал. Ты звонил ему? Уже больше часа от начала рабочего дня прошло. Сан неопределенно взмахнул рукой и снова кинул быстрый взгляд в конец улицы. Может… проспал? Сонхва тяжело вздохнул, хлопнул Сана по плечу и набрал Уёна сам. Гудок, второй — ответа не было, как не было и изящного силуэта с темными крыльями в пределах видимости. Сан закусил щеку изнутри и пожалел, что оставил очки в офисе. Может, он Уёна просто не мог разглядеть? — Ёсану звонил? — Не звонил. Сан никому не звонил. Всё думал, что ничего не случилось; думал, что Уён вот-вот ввалится в офис, засыпая всё белоснежной пыльцой; думал, что зря беспокоится. — Ну так позвони! Ёсан был не в курсе. Звуча сперва сонно и безразлично, с каждой секундой он всё больше утопал в тревоге, поэтому Сан ни сколько не удивился, когда тот без предупреждения повесил трубку. — Что-то мне это не нравится, — заключил Сонхва, туша сигарету о пепельницу, притащенную Минги с очередной распродажи. — На Уёна не похоже. — Ага. Некстати заявились клиенты. Пока Сан с тревогой смотрел на экран телефона, ожидая звонка уже хоть от кого-нибудь, две аджумы жаловались на вой из соседнего дома. Естественно, потусторонний. Собак там никогда не водили, господин! Ну вот если не считать эту припадочную Ким Лиён, так у неё всего лишь крошечный терьер, он и выть-то не может! — Сан, идём, — без приветствий скомандовал мрачный Хонджун, заваливаясь в офис. У него по плану был выходной, но, узнав о пропаже Уёна, он не мог не приехать. — Мне звонил Ёсан. Родители Уёна не в курсе, где он. Он с ними уже некоторое время не живёт, съехал, созванивается раз в пару дней. Ёсан уже проверил его квартиру: никого. И да, у него есть запасной ключ. На телефон Уён всё ещё не отвечает. Будем искать. — Будем, — на выдохе. “Будем” — в голове, пока язык стремился сказать совсем другое. Сану самому от этого было стыдно до жути — лишь бы Сонхва не узнал. — Не узнал чего? — тут же вскинул голову телепат, уже сидящий в машине Хонджуна вместе с ним самим, Саном и Ёсаном. Пока Минги, Юнхо и Чонхо были оставлены разгребать заказы, они отправились на поиски. Лучше так, чем ждать несколько суток и надеяться на полицию — с таким подходом могло оказаться слишком поздно. — Я… — Сан отвернулся к окну, чтобы ни Ёсану, ни Сонхва не было видно его пылающих щек и грустных глаз. Хорошо хоть Хонджун не смотрел на него, сосредоточившись на дороге. — Я просто подумал… Но это как-то… — Ну? — поторопил Ёсан тревожно. — Вдруг он у девушки… или, я не знаю, у парня? А мы тут… “Ищем и беспокоимся” — осталось на языке вместе с горечью и жгучей болью где-то в сердце. Вот же… — Нет, — отбрил Ёсан тут же. — Исключено. — Почему ты так уверен? — А ты как думаешь, идиот? Сан приподнял брови — высоко-высоко — и очень обиженно глянул. И что такого он сказал, чтобы его идиотом называли? Предположение-то толковое. — И даже если всё же… на телефон Уён бы ответил, — в конце концов, добавил Ёсан мрачно, как будто Сан ни много ни мало обозвал их шебутную фею шлюхой. Как будто Сан что-то такое имел в виду! Он действительно не имел, просто… Встречающийся с кем-то Уён — совсем не то, к чему он мог быть готов этим утром. — Слышу! — неожиданно воскликнул Сонхва, зрачки которого полностью скрылись за белой дымкой направленной телепатии. — Я слышу, Хонджун-а, сворачивай. Сейчас! Машина накренилась, сзади кто-то возмущенно засигналил, пока неповоротливый джип Хонджуна пытался круто развернуться. — Он в порядке? — Как он? — Куда дальше ехать-то? Они заговорили наперебой, но Сонхва шикнул на них, приложив изящный палец к пухлым губам. Телепатические штучки в движущейся машине, посреди мегаполиса и с головной болью были чем-то на уровне фантастики, вот только и Пак Сонхва был кем-то невообразимым. — Второй съезд. И побыстрее. Ни Сан, ни Ёсан больше не спрашивали: переглянувшись, они в молчаливом согласии принялись молить всех существующих богов, чтобы с Уёном всё было хорошо. Сонхва не стал бы умалчивать, если бы всё это оказалось недоразумением, не стоящим и выеденного яйца. И ведь правда: стоило Сану выбраться из машины, найти этот чертов заброшенный подвал и увидеть закованного в кандалы Уёна, стало понятно, что недоразумением здесь и не пахло. Запах горелой плоти и волос смешивался с ароматами испражнений. Кроме Уёна, в подвале находилось ещё несколько фей, скованных по рукам и ногам. Совсем как в сказках, эти хитрые создания не выносили железа, плотными кольцами обвивающего их щиколотки и запястья. Всем им было невыносимо больно. — Ён-а! Сан был не единственным, кто выкрикнул чужое имя, но первым, кто оказался рядом. Со смесью боли, тревоги, стыда и черти пойми чего еще, он принялся лихорадочно осматривать наручники. — Я открою, сейчас, Уён-а, сейчас, — бормотал он, пока без слов — да и зачем они нужны телепату — ждал от Сонхва шпильку. — Сан? Сан-и? — выдохнул Уён и расплакался. Тихо-тихо. Самый сильный из всех остальных схваченных фей, он позволил себе эмоции только тогда, когда помощь оказалась рядом. Когда Сан аккуратно освободил его руки и ноги, когда Ёсан со страхом принялся рассматривать его страшные ожоги и когда Сонхва и Хонджун, подарив ему короткое объятие, поспешили на помощь к остальным. Слышавший так много про торговцев фейской пыльцой, Уён никогда бы не подумал, что угодит в их ловушку. Что станет одним из тех, кого не убьют, оставив мучиться от невыносимой боли, только потому, что при смерти феи её пыльца теряет силу. — Все будет хорошо, — пообещал Сан, помогая Уёну подняться. — Мы отвезем тебя в больницу. Всех отвезем. А потом я… Я найду этих ублюдков, слышишь, Уён-и? Я найду их и… — Не обещай такого, — слабо запротестовал Уён, одновременно с этим позволяя Сану подхватить себя на руки. Ах, если бы он только знал, что мужчина его мечты оттает из-за подобного, сам бы давно бросился в руки этим ублюдкам. Сан был… таким искренне обеспокоенным, таким нежным, чудесным, надёжным, что Уёну оставалось лишь уткнуться ему в шею, размазывая непрошенную жидкость из глаз и носа по чужой золотистой коже. Хотелось, конечно, большего: оставить дорожку поцелуев до угла подбородка, проехаться языком по ветви челюсти, перейти на губы. Хотелось остаться вот так. В объятиях. Навсегда. — Уён, как ты вообще так вляпался? — Ёсан растормошил его уже в машине, на пути в больницу, когда неотложная помощь увезла всех остальных фей, и только Уёна позволили привезти самостоятельно. — Я чуть с ума не сошел! — Мы все, — поправил Сонхва, сидя вполоборота к задним сидениям. — Все чуть не свихнулись от страха. Уён-а… Мы тебя очень любим, все любим, даже не смей думать иначе. Понял? Напускное, конечно, грозное, но Уён всё же рассмеялся, пусть и болезненно слабо. — И я вас всех люблю, хён. Хонджун где-то за рулем очень растроганно вздохнул, а потом подал голос: — Знаю, что тебе сейчас не до этого, но ты хотя в общих чертах расскажи. — Ладно, — согласился Уён, опуская взгляд на собственные изуродованные запястья. Был бы он человеком, не смог бы избавиться потом от шрамов — уродливых до крайности. — У этих ублюдков в виде приманки натренированная девчонка. Сама, видать, не понимает, что делает: рыдает, словно убитая горем, просит помочь найти маму… А мама потом долбит жертву кирпичом по башке из ближайших кустов. — Вот же, — выругался Хонджун. — Много им пыльцы удалось собрать? — забеспокоился Ёсан. — С меня — не очень, — фыркнул Уён, закатывая глаза. Не будь изгиб его губ столь болезненным, можно было бы подумать, что он вовсю потешается над случившейся ситуацией. — Я та ещё паршивая овца. Ёсан нахмурился и забарабанил пальцами по собственному бедру. Крылья его — сочного зеленого оттенка — тревожно дернулись. — Они же не прикасались к тебе? — Еще бы они попробовали! Сан, внимательно слушавший их всю дорогу, напрягся следом за Ёсаном: — Это вы о чём? — Ни о чём, — тут же обернулся на него Уён. Он сидел близко-близко, облокотившись о саново плечо, словно не они тут через день были на ножах. Его правое крыло мягко поддерживало Сана за спину, пока левое упиралось в окно. — Уён. — Что? — Я же всё равно узнаю. — Ну и подумаешь, — попытка уйти в отрицание провалилась под заинтересованным взглядом Сонхва, который снова изогнулся всем телом, чтобы посмотреть на ребят с переднего сидения. — Хён, не смей! Кыш из моей головы! Сонхва фыркнул и послушно отвернулся... В сторону Ёсана, который, впрочем, скрывать свои мысли не спешил. — Оу. — Что там? — поинтересовался Сан, отчаянно борясь с брыкающейся под боком феей. Уён собирался то ли закрыть ему уши ладонями, то ли заткнуть рот, то ли вырубить с концами. — Ну? Сонхва покачал головой: — Вам пока рано. — Кому “вам”? Рано “что”? — возмутился Сан. Сонхва неопределенно провел в воздухе рукой. Ну, как неопределенно? Очень даже определенно, если подумать: вверх, вниз, снова вверх и снова вниз, сжатым кулаком. Сану даже на секунду стало плохо. — Это… — прохрипел он с заминкой. — Мы точно о той самой пыльце говорим? Из крыльев? — А о какой ещё? — прошипел Уён слегка истерично, хлопнув Сана по груди. — Не слушай его. Сонхва воздушные фрикции прекратил и возмутился: — Я что-то не так понял? Разве не нужно доставить фее определенный вид удовольствия, если хочешь собрать с неё побольше пыльцы? Видя, как зеленеет Уён и бледнеет Сан, Ёсан поспешил вмешаться и пояснить: — Так-то оно так, но фея возбудить себя любому встречному не даст: бывалые ублюдки это прекрасно знают и даже не пытаются лезть — в процессе феи и откусить кое-что могут, однако я и спросил-то только потому что… Мало ли… Вдруг эти решили попытать счастья. Уён дернулся: как-то весь, целиком, от собственной фантазии и отвращения, нахлынувшего, стоило только представить, как чужие руки трогают его в таких местах, о которых и упоминать не стоит. Сказал: "Нет", а потом повторил для достоверности. Никто его не трогал. Он бы не позволил. Подумал и повторил снова: вдруг не услышали с того, первого, раза. Вдруг Сан не услышал, не понял, не разобрался: он может никогда не признавался в своих чувствах и от Сана ничего подобного не слышал, но надеялся, что когда-нибудь…       Когда-нибудь обязательно.       Всё у них будет.