Я – не она

Спать было приятно. Давно я так не высыпалась. Видимо, фраза «Высплюсь после смерти» оказалась верной. От осознания гибели, на удивление, не было страшно или тревожно, как будто, так и должно быть. Но и здесь мне не дали спокойно существовать. Сначала — было тепло, а затем, меня резко потянули за ноги. На тело очень сильно давили. А затем, воздух из легких пропал слишком неожиданно. И ладно бы это, затем меня, хорошенько так, ударили по заднице. Я почувствовала, как могу вздохнуть. Решив выразить негодование, я раскрыла рот, но вырвался лишь плач. Детский плач. Распахнув глаза, я увидела лишь темные очертания. Такие жуткие: просто черная тень, с как будто, светящимися глазами. Я закричала. Вновь вырвался плач. Затем, кто-то заговорил, но я не поняла ни слова. И я смогла успокоиться лишь тогда, когда меня уложили на мягкое и теплое. Погладили по голове и начали что-то напевать. А потом, я вновь уснула.

***

Когда я вновь открыла глаза, я ничего не увидела, лишь очертания. Я попыталась поднять руку, что казалась мне чертовски тяжелой. Она была чересчур короткой. Детской. Я что, переродилась? Не смешно… А если, и в правду? Надеюсь, это не типичный иссекай с северными герцогами, или же нужно мне было надеяться на то, что я не переродилась злодейкой. Такого счастья — мне не надо. Хочу какой-нибудь спокойный мир, без всяких приключений. А что там с моей семьей? Я же умерла. Твою же мать! Они же с ума сойдут. А мои друзья, ну по крайней мере, их остатки. Я вдохнула. Слезы скопились на глазах. И я заплакала. Это все, что я могла сделать. Так, я выражала все свое негодование насчет перерождения. Так, я выражала всю грусть по потерянной семье и друзьям. Так, я выражала всю ненависть к новому миру, в котором мне придется жить. Меня подняли и прижали к теплу, я почувствовала покачивание, стало немного спокойней. Но я не решилась вновь поднимать лицо, не хотелось встречаться с тем «ужасом». Все, что я могла делать — это спать, жрать, и простите меня за мой французский — срать. Ну еще иногда, шучу, почти все время, рыдать. Единственное, что мне нравилось — это голос, так называемой, моей «матери». Пела она прекрасно, я никогда не слышала такого голоса. А вы уж поверьте, я за свою прошлую жизнь, переслушала огромное количество артистов. Бывало, я слышала и мужской голос, но не часто. Чаще всего, ближе к вечеру. Он что-то очень долго говорил, и под его голос, я засыпала. Честно, я не знаю, когда начала различать день и ночь. Просто поняла, что чем ближе к вечеру, тем темнее в комнате, наверное, здесь не было занавесок. Скучаю по своим светопоглощающим шторам, как смогу, обязательно куплю.