Оплошность

— Прости, приятель, ничего личного. Кинжал быстро проносится по сонной артерии, рассекая её и обеспечивая мгновенную смерть. Всё же, медицинское образование очень помогало в такие моменты. Но, впрочем, с таким количеством опыта, как у доктора, промахнуться было просто невозможно. Руки сами делали всю работу по выученным рефлексам. Изначально знали, куда бить и резать, в такие моменты соображать необязательно. Ватсон слегка брезгливо и без сожалений откинул тело в сторону. Джон уже привык не испытывать жалости к тварям, вроде него. Это же существо. Впрочем, обычный падальщик. Их трудно называть существами. Они, скорее… Зверушки. Совершенно не опасные, лишь жалкие и глупые. Почти, как свинорылы, только те ещё и жирные, впридачу. Завтра утром этого паренька обнаружит какой-нибудь прохожий, о теле сообщат в Скотланд-Ярд и они займутся расследованием. Но, вряд ли, что-то найдут. Джон специально подобрал переулок в глухом районе. Падальщики обожают лазать в таких местах по помойкам. Здесь ни камер, ни людей. И никаких улик. Всё же, он Гримм. Провалиться в элементарщине он не мог. Хотя, если это дело дойдет до Шерлока, то, Джон не сомневается, тот за минуту вычислит, что убийца стоит рядом с ним. Но такие дела Холмсу обычно даже неинтересны. А, между тем, в Лондоне становится всё меньше и меньше существ. И дышится, впрочем, тоже легче. На самом деле, Джон Ватсон вовсе не жестокий маньяк, как может показаться. По крайней мере, он не получает от этих убийств какого-то чрезмерного удовольствия или экстаза. Он просто выполняет свою работу. В Лондоне развелось много существ и их надо приструнять. Этим мужчина и занимается. Вылавливает кого-то, провоцирует, угрожает или всячески выводит, а потом избавляется. Вовсе не как-то жестоко или изощрённо, просто перерезает глотку и обеспечивает почти моментальную смерть. Весьма милосердно, учитывая, что ещё пару столетий назад его предки сначала пытали, клеймили, а потом только убивали. Джон родился в самой консервативнейшей семье в мире. Но это касается только их семейного наследия. Отец и мать с детства приучали ненавидеть существ и убивать их, а как только у сына появилась способность видеть монстров, так, чуть ли, не охоту на них устраивали. Их подвал был похож на целый музей. Огромное количество старых книг, всяких зелий и ядов, оружия… Будучи моложе Джон часами торчал в этом гриммовском отделе их дома, читая и проводя разные эксперименты. Сейчас же, Ватсон мог похвастаться тем, что почти все книги он знал наизусть. Даже те, которые были не на английском. Зато в языках теперь разбирается. А ещё умеет стрелять из винтовки, пистолета, лука и арбалета, и орудовать разными режущими предметами, вроде кинжалов, ножов, топоров, булавой даже как-то. А ещё косой. Пару раз приходилось сносить ей голову жнецам, вот и осталась на память. Теперь, когда он живёт не с родителями, Джон не мог пользоваться всем, что ему было нужно, а тащить в дом милой старушки шкаф с опасным оружием и стопки старых книг, было явно плохим вариантом, поэтому Ватсон просто забрал свой любимый кинжал. Он был старый, местами ржавый, но резал, как новый. На нём кривым шрифтом было нацарапано говорящее «Гримм». Он и помогал вершить ему самосуд. Сначала Джон просто помогал родителям, с ранних лет убивая существ в их городке и набираясь там опыта. Родители тогда многим делились с ним. Оказывается, у потрошителей слабое место на спине, львиногривы отличаются особой агрессией, а самые страшные враги медоносов — ведьмы. Эта интриговало и пугало одновременно, но убийства никогда его не тяготили. Их было не сложно совершать и скрывать, да и совесть почти никогда не мучала. Похоже, родители правильно сделали, что вовремя внушили юному Джону, что он герой и всё делает правильно. Ребёнок сделал для себя выводы и продолжает с ними жить по сей день. Хотя после переезда стало тяжелее. Лондон вам не небольшая деревушка на краю леса, где трупы хоть на улице брось, их не найдут. В Лондоне, особенно в центре, надо быть осторожным и, желательно, не привлекать внимание. Если существо поймет, что мужчина — Гримм, его надо немедленно убить. Иначе пойдут слухи, на него начнут обращать чрезмерное внимание и убийства легко повесят на него. Этого допустить нельзя было ни в коем случае. Конечно, Ватсон понимает, что сейчас он является серийным убийцей, хотя официально эти убийства никак не связаны и, уж тем более, не указывают на то, что человек, совершающий их, один и тот же. Но он делает свою работу. Занимается тем, что ему предназначено. Спасает мир от монстров и грязи. И если для этого ему придётся нарушать закон, Джон сделает это. Потому что он Гримм и это звание того требует. Но, всё же, в одном он просчитался. И просчитался безумно, просто ужасно, грубо и отвратительно. — У нас серийник, — холодно заявляет Лестрейд, кидая на стол папок двадцать. Шерлок, который в это время откровенно скучал, сидя на стуле, приподнял брови. Вроде он занимался одним таинственным убийством не так много времени, а эти идиоты умудрились допустить столько смертей и не поймать его?! Вот недоумки! — Сначала мы думали, что их всех ничего не связывает, — оборонительно отвечает Грэг, заметив взгляд Холмса, — Расследовали их по одиночке. Схожести в них было только то, что всем жертвам перерезали горло, но сами жертвы никак не были связаны друг с другом. Но совсем недавно наш патологоанатом обнаружил, что их, скорее всего, резали одним и тем же оружием. В остатках ран была обнаружена смазка очень древнего происхождения, её давно сняли с продаж и сейчас её найти невозможно. Скорее всего, у нас серийный маньяк. В этот момент Джону хотелось чертыхнуться, но он был слишком занят изображением шока и замешательства с ужасно нахмуренными бровями. Он не просто прокололся или ошибся, он откровенно налажал. А ведь он всё просчитал… Убивал редко, в разных местах, тщательно проверял, чтобы люди не были связаны. Он же даже не выдал себя, когда буквально живёт под одной крышей с гением этого мира! Он не рассекретил себя, но прогадал со смазкой оружия. Это браво, Джон, просто браво. Конечно, Ватсон предпочитал пользоваться смазкой для своего кинжала, которую ему всучили родители. Всё же, если он будет каждые несколько месяцев тратиться на такую мелочь, то его бы заподозрили. Поэтому он просто запрятал кинжал вместе с секретной склянкой у себя в комнате. Кто же знал, что именно это и сдаст его… — Шерлок, нужна твоя помощь, — более прямо заявил Лестрейд, напряжённо смотря на Холмса. Тот же активно рассуждал и анализировал у себя в голове, как, зачем и почему, предварительно пролистав каждое дело, поэтому не спешил отвечать. Очевидно, его это немного заинтересовало. Всё же, это первое действительно занимательное дело почти за… Недели так три? — Раз жертвы никак не связаны, то есть два варианта, — резко подскочил мужчина, пугая своим резким напором доктора и инспектора, и начал мерить комнату шагами, — Либо вы идиоты, которые этой связи не нашли, что, впрочем, является правдой, либо жертвы действительно никак не связаны и наш убийца их выбирает случайно. Тогда выходит, что это не месть, не намёк и не помешательство. Убийца просто ненормальный, наслаждающийся кровью и мясом. Но всё как-то слишком чисто для ненормального. Он просчитывает всё. Все места преступлений всегда далеко друг от друга и не оснащены камерами, жертвы не похожи и не знакомы. Он не хотел, чтобы мы знали, что их убил один человек. Но просчитался с оружием. Скорее всего, не хотел, чтобы его нашли по скупке смазки в каком-то магазине, поэтому воспользовался тем, чем было. Сомневаюсь, что она изначально была его. Возможно, подарок. С каждым словом внутри у Джона всё холодело. Мужчина сейчас бросал все усилия, чтобы сохранить лицо и не сдать себя с потрохами. Шерлок был прав абсолютно во всём. Как обычно. — Итак, мы имеем человека, который способен соображать и думать логически, а значит он не совсем душевно болен, но способен на убийства абсолютно случайных людей, при этом эти убийства планируя, — глаза Холмса прямо-таки блестели от предвкушения. — Значит, ты возьмёшься за это дело? — с надеждой проговорил Грэгори. — Я уже в нём, Грэм. — Его зовут Грэг, — по привычке поправил Ватсон, поднимаясь вслед за Холмсом. Эти дни обещают быть просто ужасными. Джон уже чувствовал, как его захлёстывает отчаяние.