Где сердце

Джон наблюдал, как меркнут звёзды. Наступил рассвет, оставив на небе янтарные и фиолетовые оттенки. Он вообще не спал прошлой ночью и не отдыхал больше часа предыдущей. Летаргия замедлила бы его, если бы он позволил себе это, но он сохранял бодрость движений и пытался скрыть туман, застилавший его разум. Тем не менее, у него было слабое подозрение, что Арья видит его фарс насквозь. Казалось, что эти тёмные серые глаза видят всё; ничего похожего на смеющиеся глаза молодой и беззаботной девочки, что когда-то была его сестрой. Когда Джон увидел свою маленькую сестрицу, он почувствовал острую боль в сердце. Иногда она улыбалась и шутила, и появлялся этот упрямый выступ её подбородка, и Джон видел проблески милой, но своенравной девочки, которой она когда-то была. Однако чаще он видел эту закалённую женщину-ребенка, в которой чувствовалась холодная практичность, которая нервировала его. Глядя на Брана и Сансу, он увидел то же самое. Холодность и жёсткость. Никто из тех невинных и беззаботных детей так и не вернулся в Винтерфелл. Когда Санса вернулась несколько дней назад, она обняла его крепче и теплее, чем когда-либо прежде; Джон надеялся, пусть ненадолго, что, возможно, остатки их прежней жизни останутся хотя бы в одном из них, что боги будут достаточно милостивы, чтобы дать им даже это: боги редко бывали такими добрыми. Санса оказалась совсем не такой мягкосердечной мечтательницей, какой была целую жизнь назад; она была умной и проницательной, с холодными голубыми глазами, которые, казалось, видели тебя глубоко изнутри. Джон не мог сказать, как много она увидела, когда посмотрела на него, но она продолжала отворачиваться с таким выражением лица, как будто почувствовала во рту что-то кислое. Это странно напоминало то, как леди Кетлин когда-то смотрела на него. Это не должно было больше причинять ему боль, и всё же иногда сила находилась там, где её меньше всего ожидали. Он узнал это давным-давно. В конце концов, кто бы мог поверить, что принцесса-изгнанница, мальчик-калека, тощая девочка, карлик и недавно воскресший бастард станут инструментами, необходимыми для спасения мира. Однажды он высказался об этом Тириону, и тот усмехнулся.  «Власть находится там, где люди думают, что она находится, лорд Сноу, нигде больше», — сказал маленький человечек. Собственные мимолетные соприкосновения Джона с властью научили его этой истине. Раздался тихий стук в дверь, и вошла Гилли. Она стояла у двери в ожидании. Она не поднимала глаз. Даже с ребёнком на руках уже почти год, как она не смотрела ему в глаза. Джон всё ещё не мог сказать, было ли это из-за того, что она боялась его или ненавидела. Возможно, в ней было немного того и другого. Она не была первой, и Джон не верил, что она будет последней. Она не заговорила, пока он не позвал её по имени. — Королева чудовищ… драконов здесь, — сказала Джилли, её голос звучал сильнее, чем он ожидал. Сэм был, она храбрая. — Впусти её, — быстро сказал Джон. Гилли кивнула и вышла. Вернулась она с его тётей. Было странно думать о Дейнерис как таковой, но это была правда, и ему не стоило притворяться. — Племянник, — приветствовала она его с улыбкой. — Ваше величество, — ответил Джон, вставая. — Пожалуйста, садитесь. Гилли выскользнула из комнаты, когда он указал на деревянный стул, стоявший напротив него, отделенный только большим, богато украшенным дубовым столом. — Нет необходимости в таких формальностях, Джон, — с упреком сказала она, усаживаясь. — По крайней мере, когда мы одни. — Прости меня, тётя Дейенерис. От некоторых привычек трудно избавиться. — Это понятно, — взгляд королевы был устремлен куда-то вдаль. Они долго сидели в тишине. Нетерпение пронзало мысли Джона, но он позволил ей посидеть и подумать. В последнее время ему было трудно сохранять тишину. Было странно, что Дейнерис решила прийти к нему так рано. Они хорошо ладили, но обычно это не распространялось на визиты таким ранним утром. Должна была быть причина, по которой она оказалась здесь в такой час. Его снедало любопытство. — Ты считаешь меня великодушной королевой? — наконец спросила она. Глаза Джона начали блуждать, но при её словах они вернулись к её лицу. Из всех вещей, которых он ожидал, это была не одна из них. Дейнерис не была склонна к сомнениям. А если и было, то она никогда не показывала их Джону. — Я спрашиваю, потому что, хоть мы и не очень долго знаем друг друга, ты — моя кровь, и я жду от тебя честности. — Вы справедливы, и я знаю, что справедливость не часто уступает место доброжелательности. Джон подумал об Эйгоне, самозванце, что выдавал себя за погибшего принца. Он погиб в огне Рейгаля, когда тот пытался украсть его у матери. По крайней мере, похоронили его как Таргариена. Тирион сказал ему, что у Дейенерис была возможность остановить Рейгаля, но она смотрела, как Эйгон умирает, вместо того, чтобы позволить ему украсть её корону. — Так ты думаешь, благо королевства важнее наших собственных желаний? — спросила она. — Нашего собственного счастья? Джон вспомнил, что лорд Эддард сказал ему и Роббу после вынесения правосудия. Они не должны радоваться этому. Собственные желания лидера всегда должны быть на втором месте. Если бы он следовал этому наставлению, то, возможно, не умер бы в холоде и одиночестве в снегу. — Я верю в это. Легче было сказать, чем сделать. — Тогда я надеюсь, что ты легко воспримешь то, что я собираюсь сказать. Дейнерис посмотрела на него тёмно-фиолетовыми глазами, и Джон почувствовал себя не в своей тарелке. Он не знал почему, но если бы он был более скромным человеком, то поёрзал бы на месте. — Почему мне кажется, что я только что угодил в ловушку? При этих словах тонкие черты лица Дейенерис озарила улыбка.  — Мне нет нужды обманывать тебя, племянник. По крайней мере, сейчас. Я только что пришла сюда из богорощи. Джон как-то странно посмотрел на нее.  — Я не думал, что наша богороща тебе понравится. — Вовсе нет, — честно призналась она. — Но я надеялась найти там леди Арью, и нашла. — Арья, — медленно произнёс Джон. У Арьи был не самый лёгкий характер. Она была достаточно умна, чтобы намеренно не оскорблять королеву, но Дейнерис была раздражена тем, что Арья так долго преклоняла колено. — Ты сказал, что она была умной девочкой. Надеюсь, ты прав, — продолжила Дейнерис. — Я дала ей пищу для размышлений. И теперь я собираюсь сделать то же самое для тебя. Джон приподнял бровь и подождал, пока она продолжит. Он не мог сказать, к чему это приведёт, и ему не нравилось это чувство. — Я предложила ей в ближайшее время выйти замуж и… — Ей всего двенадцать! — прогремел Джон. — И я предложила тебе стать её мужем, — спокойно продолжила Дейнерис, как будто он совсем её не перебивал. — Это ты сказал, что наши желания должны быть на втором месте после нашего долга. Он сам завёл себя в этот капкан. Джон кипел. И всё же, несмотря на своё раздражение, он мог понять, почему она сделала это предложение. Королева хотела, чтобы кто-то, верный Короне, повязал себя с великим домом, это было ясно, но почему именно он? Да он был королевским бастардом с высокородным воспитанием, которого обучали мейстер и мастер оружия, но он не девица с приданым. У него не было земель, и скоро у него не будет титулов. Какая знатная леди захотела бы его? Он не мог так поступить с Арьей. Она заслуживала гораздо большего. Он уже рассматривал возможность женитьбы один раз на Вэль по наущению Станниса Баратеона и ещё раз, когда был назван королём, но думал, что будет освобождён от этой конкретной обязанности, когда сложит свою корону. Однако его желания, как правило, не имели большого значения. Если бы всё решал он сам, но сейчас Джон не мог просто ответить отказом. — Должны быть другие варианты, — отрывисто произнёс Джон. — Возможно, девушка из Тайреллов или Мартеллов. — Я не сомневаюсь в лояльности людей Простора или Дорна. У них достаточно причин быть лояльными мне и ещё больше причин желать смерти Ланнистерам. — Как и у Севера, — ответил Джон. — Или ты не доверяешь нам… мне? Дейнерис проигнорировала его вопрос.  — Люди Вестероса знают меня как дочь Безумного Короля. И мой лорд-десница тоже Ланнистер и убийца родственников. Он нужен мне, но мой народ его не любит. И они пока не любят меня. Они боятся моих драконов, но я не буду править страхом. Она говорила правду, но это не означало, что Джону это нравилось. Даже после её усилий на войне он всё ещё слышал шёпот о "драконьих выродках", когда она проходила мимо. Иногда он слышал, как его тоже так называли. Это нравилось ему ещё меньше. — Ты требуешь от меня слишком многого. Дейнерис бросила на него тяжёлый взгляд.  — Я не прошу об одолжении, не предложив ничего взамен. Джон скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он не мог придумать, что она могла предложить такого, что заставило бы его принять это, но ему было любопытно услышать, как она попытается. — Ты единственный живой сын Рейгара Таргариена и мой единственный кровный родственник. Драконий Камень, — она наклонилась вперёд, положив руки на стол и сцепив пальцы вместе. — Женишься ты на своей кузине или нет, остров твой. Но мне также нужен наследник. Если я умру до того, как у меня родится наследник, королевство снова погрузится в хаос. Мне нужен наследник, и этим наследником будешь ты — Джон Таргариен, принц Драконьего Камня. — Я Сноу, — ответил Джон, не зная, как ещё ответить. — Пока что, — сказала королева. — Скоро ты будешь узаконен как Таргариен. Её слова заставили Джона подумать о Роббе и завещании, которое он оставил. Это был второй раз, когда кто-то хотел узаконить его и сделать своим наследником. Джон так долго хотел перестать быть бастардом. Быть законным сыном, жениться на какой-нибудь леди и держать на руках своего законнорождённого сына. Он мечтал об этом. Он этого хотел. Очень хотел. Но в тех мечтах… в тех мечтах его звали Старком. В этих мечтах женщина, подарившая ему ребёнка, не была его сестрой. Его двоюродной сестрой. Арья не была его сестрой. Она была его кузиной. В таких родственных браках не было ничего зазорного. И всё же он не думал, что сможет принять предложение своей тёти. Он не стенет источником несчастий Арьи. Но потом представил её замужем за кем-то другим, и кипящая ярость вспыхнула в его груди, а рука дёрнулась, чтобы задушить образ этого неизвестного мужчины. Он помнил это чувство, когда верил, что она замужем за ублюдком Болтоном. Страх, гнев, разочарование. Если он откажет своей тёте, сможет ли он вынести всё это снова? — И чтобы это произошло, я должен жениться на девушке, которая когда-то была моей сестрой. — Она была твоей сестрой, Эддард Старк был твоим отцом, а твоя мать была какой-то безымянной девкой. Сегодня всё это в прошлом. Теперь ты должен жить настоящим. Джону не понравилось, что его тётушка читает ему нотации, но она была права. — Ты обещал служить и теперь обязан служить, — сказала Дейнерис. — Ты можешь подумать об этом сейчас, племянник, но я ожидаю ответа завтра. Ответ согласия был тем, чего она ожидала. Он не знал, сможет ли он дать ей это. Не тогда, когда в его голове бушевала буря. Маленькая служанка, не старше одиннадцати, ворвалась в его дверь без стука. Даже Дейнерис выглядела поражённой. — Миссандея, тебе следовало постучать, — отчитала её королева. — Простите меня, ваше величество, но к вам прилетел ворон. Лорд Коннингтон говорит, это очень срочно, — ответила Миссандея. — Прошу извинить меня, племянник. — Дейнерис встала и расправила свои шёлковые юбки. — Увидимся за ужином. Она вышла из его солярия вместе со своей служанкой, оставив Джона ни с чем, кроме его собственных мыслей. Ему было интересно, что Арья думает обо всём этом. Насколько Джону известно, она никогда не проводила много времени в мечтах о своем лорде-муже, а если и проводила, то Джон был уверен, что он никогда не входил в эти мечты. Джон уронил голову на стол. Он сменил так много титулов. Бастард, стюард, перебежчик, клятвопреступник, оборотень, лорд-командующий, король Севера, и теперь ему предстояло стать принцем Драконьего Камня. Принц Джон Таргариен. Именно Таргариены беспокоили его больше всего. Громкий стук в дверь заставил его поднять голову. День едва начался, а он до смерти устал от посетителей. — Войдите! — крикнул он, потирая лоб На этот раз в солярий зашёл Сэм; его глаза были красными, а под глазами залегли тёмные круги. Это только напомнило Джону, что у него ещё больше проблем. Джон знал, что Сэм в последнее время мало спал. Он был не только целителем, но и сенешалем Винтерфелла. Сэм был сыном верховного лорда, он знал основы управления замком и учился в Цитадели, выковав цепь, но ещё не принеся присягу. Не было никого, кто мог бы разделить его ношу лучше. Джон, конечно, чувствовал себя виноватым из-за того, насколько перегружен работой Сэм, но ничего не мог с этим поделать. Напряжённость между солдатами была высокой. Безупречные его тёти были безупречно обучены таким образом, что Джон съёжился, и они не участвовали ни в каких драках, но её дотракийцы, а также вольные всадники и наёмники, прибывшие с ней, дрались с одичалыми и вестеросскими рыцарями, а вестеросцы и вольный народ сражались из-за своей давней обиды друг на друга, и у солдат Простора были ссоры и дрки с жителями Железных островов, а жители Долины конфликтовали с наёмниками из Эссоса, это было невероятно. Безнадежно. Все они сражались с белыми ходоками ночью, настолько тёмной, что их никто не мог видеть, кроме драконьего огня; самая эпическая битва более чем за сто лет, и товарищество, обретённое в ней, уступило место старой ненависти и междоусобице всего за три луны. Так мне казалось. После того, как всё было сказано и сделано, их втянули в другую битву, которая никогда не сравнится с той, в которой они только что сражались, и им пришлось сидеть, ждать и восстанавливаться в ожидании этого. И скука с бездельем привела к внутренним склокам. Он мог понять это беспокойство. Он предпочел бы биться сталью о сталь, чем сидеть в своём солярии и принимать решения, которые не хотел принимать. Вскоре это станет уделом Брана, и Джон одновременно завидовал ему и сочувствовал. — Какие новости, Сэм? Сэм устало улыбнулся ему.  — Гилли наконец-то назвала своего малыша. Она называет его Сэмом. — Вы решили, каким будет будущее детей? — серьёзно спросил Джон. — Моя сестра пишет, что готова взять их к себе. Она будет добра к ним, я это знаю. Я просто… я буду скучать по ним. — Это всё? — В некотором смысле, да. Джон посмотрел на Сэма. Ему было грустно, это было очевидно. Казалось, что ни один из них не был счастлив сегодня. — Ты бы женился на своей сестре? — внезапно спросил его Джон. Сэм вздрогнул, и его руки потянулись к цепям. — Джон, это… н-н-нет, это... м-м-мои сёстры… ну, они мои сестры. Я бы обесчестил их, и боги прокляли бы нас навеки. — Джон был почти шокирован тем, как бурно отреагировал Сэм. — Почему ты об этом спрашиваешь? — Моя венценосная тётушка хочет, чтобы я сделал именно это. — Королева Дейнерис хочет, чтобы ты женился на принцессе Арье? — спросил он, его руки всё ещё сжимали цепи. — Да. Угадал. Сэм кивнул, хотя его глаза всё ещё были широко раскрыты.  — Что ты собираешься делать? Джон поднял глаза на Сэма и долго смотрел на него, прежде чем, наконец, сказал: — Посмотри, сможешь ли ты найти мою кузину и отправить её сюда — нет, в богорощу. Я буду там, чтобы встретиться с ней. — Джон слишком засиделся в этом солярии на сегодня. — Не преподноси это как приказ явиться на место встречи. Ей это не понравится. Сэм быстро кивнул и направился к двери. — Сэм, — позвал Джон. Сэм обернулся. — Я всё сделаю. — Сэм слегка улыбнулся перед уходом. Джон одевался задолго до того, как Дейнерис пришла навестить его, в серую тунику, чёрный дублет и чёрные бриджи. Он не завтракал, но в этом не было необходимости. В последнее время он не испытывал голода. А сейчас у него на уме были другие вещи. Джон вышел из покоев, которые вскоре должны будут принадлежать Брана, и направился по коридору. Он приветствовал одичалых во главе с Тормундом, которые сидели в кругу и распевали непристойные песни, и они приветствовали его, прежде чем вернуться к своей игре. Джон был потрясён, когда увидел, что Рикон сидит с ними, скорее всего прогуливая уроки, и в его глазах были радость и удивление, когда мужчины и копьеносицы продолжали петь. Джон направился к ним, когда Тормунд отмахнулся от него. Несмотря на здравый смысл, он доверял Тормунду и знал, что Рикону не причинят вреда в его присутствии. Он оставил их в покое. Сегодня было нетипично мирно. Двор был полон тренирующихся мужчин, лязг стали был такой же мелодичной песней, как "Медведь и прекрасная дева". Он держался подальше от своих бывших чёрных братьев, а они от него. Атлас, Пип, Гренн, Эдд и Сэм были единственными, к кому он мог обратиться. Некоторые мужчины были слишком увлечены лагерными посиделками, чтобы заметить его, а другие быстро замахали руками и звали его милордом. Люди останавливали его, чтобы поговорить с ним, высказать недовольство, сделать ему фальшивые комплименты, пригласить разделить с ними мясо, медовуху и девушек. К тому времени, как он добрался до богорощи, прошло около часа с тех пор, как он покинул свою комнату. — Я думала, ты не придёшь, — услышал он окликнувший его голос. Когда он подошёл ближе, то заметил маленькую девочку в коричневой шерстяной одежде, опустившую одну руку в чёрные лужи. Он скинул ботинки и сел рядом с ней, погрузив ноги в воду. — Дейенерис разговаривала со мной сегодня рано утром. — Со мной тоже, — последовал её мягкий ответ. Джон некоторое время не отвечал, затем он вскинул ноги и облил её водой, отчего серьезное выражение лица Арьи преобразилось; она расхохоталась, вскинув руку, обрызгав его водой в ответ и толкнув его плечом. Он позволил себе откатиться в сторону от удара. — Дейнерис не в себе, — рискнул нарушить молчание Джон. — Не думаю, что ей придётся по душе твоя шутка, — сказала Арья. Он взглянул на неё и не смог понять, о чём она думает. Он действительно ничего не понимал. Лицо Арьи снова стало спокойным как вода. Джон неловко обнял её за худенькие плечи. Арья слегка улыбнулась и наклонилась к нему. Он почти мог притвориться, что они были теми же детьми, что и много лет назад. Следующие слова его кузины разрушили эту иллюзию. — Я была в Нимерии до того, как ты пришёл, — сказала она, как будто это ничего не значило. — Я думаю, тебе следует отправить несколько человек на охоту в дальний конец леса. Нужно прокормить ещё немало голодных ртов. Джон посмотрел на неё сверху вниз. Призрак не снился ему уже много ночей. Ему нужно было видеть сны, чтобы вселиться в шкуру своего волка, и ему нужно было спать, чтобы видеть сны. Он ещё не овладел искусством смены шкуры в часы бодрствования, в отличие от Арьи и Брана. Он оставил её предположение без внимания, пока она не посмотрела на него.  — Тебе нужно принять, что Призрак — это часть тебя, Джон. Дотянись до него. Не отталкивай его. — Призрак сейчас беспокоит меня меньше всего, — мрачно ответил он. — И я думаю, ты это знаешь. — Одна плоть, одно сердце, одна душа. — Арья сказала это так же упрямо, как всегда. — Он всегда будет заботиться о тебе. — Я не женат на своём волке. — Это почти то же самое Ему было интересно, намеренно ли она завела разговор о браке или нет. — Раз речь зашла о браке, — медленно произнёс Джон. — Недавно мне предложили помолвку. — Интересно, с кем? — шутливо спросила она. Веселье осветило её лицо при его неуклюжей попытке затронуть эту тему. Джон всё равно допустил ошибку. — Арья, я ставлю твоё счастье превыше всего. Всегда ставил. Так много изменилось. Бран видит будущее и наблюдает своим третьим глазом. Рикон водится с одичалыми и Скагосцами. Санса едва может смотреть на меня. А ты — ты изменилась больше всех. Но я хочу, чтобы ты была счастлива, это никогда не изменится. — Арья выскользнула из-под его руки и повернулась к нему лицом. Серые озёра её глаз были мягче, чем он видел их за долгое время. — Если ты не согласишься на моё предложение, я уговорю свою тётю никогда больше не говорить об этом предложении. Арья долго смотрела на него, прежде чем застать врасплох и обвить руками его шею. — Я знала. Её губы коснулись его шеи, пока она шептала эти слова снова и снова. Что именно она знала, он не мог сказать, но в ответ обнял её за талию, пока она снова не успокоилась. Арья отстранилась от него и взяла себя в руки. — Ты никогда не будешь пытаться контролировать меня или пытаться сделать другим человеком, — Она ткнула его пальцем в грудь. — Если ты пообещаешь мне это, то да, я буду твоей. Джон удивлённо улыбнулся.  — Я бы не посмел. Теперь Арья лучезарно улыбалась. Она выглядела такой же счастливой, как и тогда, когда они воссоединились много лун назад. — Я должна рассказать Сансе, — сказала Арья. — Она волновалась, но теперь не будет. По крайней мере, не так сильно, как раньше. Она на миг остановилась, прежде чем поцеловать его в щёку и выскочить из богорощи как дикая волчица. Её согласие было столь же неожиданным, сколь и желанным. Никто не мог обеспечить ей большей безопасности и счастья, чем он. Джон всегда это знал. Арью никогда не интересовали статус и титулы, но он не думал, что она так легко согласится. Солнце стояло над головой, когда Арья уходила, и над ним возвышались большие деревья. Дерево, перед которым он сидел, со страшным лицом и красными глазами было самым большим. Это было могущественное место, богороща. Может, красный бог и вернул его к жизни, но его родными богами были безымянные древние боги Севера. У Драконьего Камня не было богорощи, вспомнил он. Меслисандра сожгла её, чтобы служить своему богу. Она сожгла место поклонения точно так же, как хотела, чтобы он сжёг это. Как он мог жить в месте, где не уважали его богов? Он содрогнулся от этой мысли. Он забыл об этом. Он потянулся к Призраку, как сказала Арья, и на мгновение запах опавших листьев и гниющей земли заполнил его чувства, пока он пробирался через лес. Он был большим, сильным и бесшумным, когда выслеживал свою рогатую добычу. Животное заметило его, и запах страха ударил ему в ноздри. Он оскалил зубы. Угроза. Добыча метнулась к деревьям, и он уверенно побежал за ней. Джон ахнул, открыв глаза. Одна плоть, одно сердце, одна душа. Он был Таргариеном или, по крайней мере, скоро им станет. Его уделом были полёты, огонь и драконы, и всё же среди земли, льда и волков он чувствовал себя как дома. Мог ли Драконий камень стать для него домом как Винтерфелл? Местом без богорощи, чардрева и источников. Он не знал, но его утешало то, что Арья будет той, с кем он об этом узнает.