We're just falling down

Окно открывало вид на прекрасный город. Яркие неоновые цвета зданий неумолимо приковывали взоры наблюдающих. Размеры построек и защитных стен дарили горожанам чувство безопасности и защищённости от всех потусторонних бед и опасностей.   Только, к великому сожалению, ни о какой безопасности и речи не шло для трёх глэйдеров готовившихся к прыжку с огромной высоты. Позади них дверь трещала от ударов и грозилась в любую секунду распахнуться перед врагом.    Разбитое вдребезги окно пропускало в помещение прохладный ветер, от которого Томас ощутил как по коже пробежались тысячи мурашек. Казалось, что ветер вместе с прохладой нёс с собой нечто зловещее, что пугало Томаса даже больше, чем та опасность, которая стояла за его спиной.

***

  В такое время взрослые люди возвращаются домой с работы. Маленькие дети готовятся ко сну, а те кто постарше стараются успеть сделать вид прилежно учащихся детей к приходу родителей. Подростки и просто молодые беззаботные люди, проводят время за всевозможными развлечениями пока их всех ещё не постигла участь в виде взрослой жизни. Ничего необычного, всё как и должно быть в нашем современном мире. Если только не считать огромную толпу людей за приделами больших денверских стен.   Толпа эта состояла и из детей, и из взрослых, и из подростков. Да кого, на самом деле, среди них только не было. Все они были людьми проживавшими свои последнии дни, так, как их душа того желала. К чему работа, если деньги всё равно не спасут от неминуемой смерти? К чему учёба, если образование не подарит даже пары лишних секунд жизни? К чему делать вид что всё вокруг них также, как и должно быть в нормальном современном мире, если всё уже давно пошло не так? У всех в голове были одни и те же мысли, но никто не решался озвучить их вслух. По крайней мере, все так думали, пока из толпы не вышла одна чёрная фигура. Хромавший человек опирался на трость и скрывал своё лицо под капюшоном. Пару человек стоявших ближе остальных уловили зловоние исходившее от его тела, а также услышали мерзкий звук который он издаёт при дыхании. Даже среди всей этой толпы нищих и грязных калек, этот выделялся особым уродством, да таким, что все с момента его появления, вспомнили об их неотложных делах и уже готовы были разойтись. Но внезапно все остановились и уставились в одну сторону словно заворожённые. Чёрная фигура поднималась по груде мусора, так будто это была самая обычная лестница, и добравшись до самой вершины резко развернулась и скинула свой капюшон. И если раньше, люди просто чувствовали желание поскорее покинуть это место, то сейчас все чувствовали только одно, желание броситься наутёк.   Мужчина представший перед ними был настолько уродлив, что это не поддавалось никакому описанию. На месте носа зияла огромная дыра, что объясняло странные звуки которые тот издавал вместо звуков нормального человеческого дыхания. Само лицо представляло из себя не менее жалкое и мерзкое зрелище. Болезненно худое с сухой кожей, больше походило на гниющий фрукт, ещё чуть-чуть и можно будет увидеть как оттуда начнут вылезать черви и потечёт гной. Не смотря на желание присутствующих оказаться как можно дальше от этого полутрупа, в душе у них всё же проснулось любопытство.   Когда мужчина начал говорить, ни у кого больше и в мыслях не было уйти куда-то по делам, даже если они и в самом деле у них были. Не смотря на внешние изъяны, разума этого мужчины, это явно не коснулось. Он говорил ясно и убедительно, каждый раз попадая прямо в цель.  — Но все мы знаем кто наши враги, они за этими стенами! — сказав это, человек указал на огромную стену отделявшую их от прекрасного города, который слепил глаза своими яркими фонарями. В то время как у присутствующих единственным источником света был костёр, который разожгли из старых обломков какой-то старой постройки. Всего пять минут назад люди грелись собравшись вокруг него и никто не задумывался что те, кто сидят за стенами даже не нуждаются в разжигании огня, словно древние люди из каменного века. Когда все присутствующие это осознали, казалось, свет от огня освещавщий их лица приобрёл более мрачный оттенок, хотя возможно, дело было лишь в лицах людей искажённых в гневных гримасах. —У них там есть прозвище для таких как мы. Они зовут нас шизами, а я считаю что они монстры!   Толпа принялась яростно кричать в знак одобрения, уже никто не помнил об отвращении к этому человеку по первому впечатлению. Теперь он был их проводником, посланником свыше, и все они внимали каждому его слову, как маленькие неразумные дети слушающие своего куда более умного и властного родителя. — Эту войну начали они, но сегодня! — раздался звук удара трости о металл. — Мы её закончим. Идите за мной. Идите за мной, и мы покажем им лица людей, о которых они решили забыть!   Это стало последней каплей. Теперь даже в самых слабых, старых, трусливых, вспыхнула жажда убийства. Пелена спала с их глаз и мир вокруг будто заиграл новыми красками. Кто-то даже вспомнил одну старую поговорку, «Человек который ясно видит, куда лучше прицеливается и убивает». Никто и понятия не имел, существует ли такая поговорка или это был лишь бред пьяницы, но даже если это и было так, всем она всё равно пришлась по душе.   Теперь, они и этот незнакомец, были одним целым, и ничто больше не могло встать между ними. В конце концов, в отчаянии, даже худшие из худших, становятся для нас богами, стоит им обратить на нас внимание. — За мной, и город станет ваш!   И все они пошли. Пусть и на верную смерть. Но разве есть разница, когда впереди всё равно нет ничего кроме смерти? Как по мне то всё одно, но всё же не стоит говорить о таком вслух, боюсь, всё равно никто не поверит.

***

  Галли.   Уж если Томас и надеялся на чудо, то явно не представлял на этой роли Галли. И всё же он появился именно в том месте и в то время. По лицу Минхо было видно что тот ещё сильнее усомнился в реальности всего происходящего, но спрашивать больше ничего не стал, за что Томас был ему безмерно благодарен.   Удивительно, как с появлением Галли Томас ощутил, что снова может дышать. И дело было даже не в том что тот спас их от миротворцев, а в том что рядом с Минхо и Ньютом, Томас чувствовал неловкость оттого что был единственным, кто не находился присмерти. И словно для очередного напоминания, Ньют начал откашливаться. Голос у того уже сделался хриплым и кашель явно приносил ему боль.    Минхо заметив это, оторвался от изучения Галли и обратил внимание на друга. Сейчас, всё вокруг казалось ему безумным и нереалистичным. Будто ПОРОК всего лишь придумал новый способ выжать из его мозга, то, что им нужно. Но тем не менее, он быстро понял, что с Ньютом что-то не так.  — Ньют как ты? — Ужасно, — сумел выдавить Ньют. — Но я рад тебя видеть.   Минхо не знал что ещё можно спросить и можно ли вообще в такой ситуации задавать вопросы. Он ощутил что голова его снова начала раскалываться, и поспешил отсесть от Ньюта пока тот этого не заметил. — Эй, — Томас был удивлён что Минхо так скоро с ним заговорить. — И давно он заразился?   Давно ли? Томас и сам желал бы это знать. Ньют не говорил об этом, а если он сам ничего не рассказывал, то и спрашивать не было смысла. Всё равно не ответит. — Надо поскорее добраться до Бренды, у неё сыворотка.   Томас видел что такой ответ не удовлетворил Минхо, но больше ему было нечего сказать.   Сняв с себя униформу, он поспешил к Ньюту. Тот уже держался из последних сил, и Томас понимал, секунда промедления может стоить ему жизни. 

***

  Хотите верьте, хотите нет, но для того чтобы умереть красиво тоже нужен талант.    Смерть сама по себе никогда не бывает красивой, однако, никто не хочет, чтобы о нём вспоминали, как о человеке умершем в своей куче дерьма. Поэтому нет ничего преступного в желании хоть как-то скрасить свою гибель.   На самой вершине стены один из стражей первым заметил приближающийся автомобиль. Было ясно, что это очередная жалкая попытка проникнуть в город через ворота, и всё же, что-то здесь было не так. Даже для шизов, было абсурдным пытаться вломиться в город в одиночку на одной машине.   В любом случае, на что бы этот псих не рассчитывал, огонь уже был открыт. И каждый кто стоял на стене мог поклясться, что видел как в шиза угодили несколько пуль. Но, кажется его это нисколько не беспокоило.    В следующую секунду, во тьме появились искры света от фейерверка. Подобного рода фейерверки мы можем увидеть на праздниках, когда на несколько мгновений ночь сменяется днём, и в такие моменты даже взрослые начинают верить в чудеса. Только сейчас ни о каких чудесах не шло и речи, ведь теперь этот едва заметный огонёк нёс с собой только смерть.   Последним, что ощутил страж – первым заметившим машину – был странный холодок от ветра, который минутой ранее, казался ему вполне тёплым и приятным. Мгновение спустя на смену холода пришло пламя, словно прямиком из жерла вулкана. А потом кромешная темнота.   От ворот, отделявших два города друг от друга, больше ничего не осталось. Огонь перекинулся на ближайшие здания, а заражённые вскоре начали пересекать границу.

***

  Пожалуй, от такого человека как Лоуренс, чего-то подобного и стоило ожидать, но у Томаса, чьи мысли были забиты только спасением своих друзей, было маловато времени, чтобы пораскинуть мозгами. И теперь, когда казалось, что они уже в шаге от спасения, всё рухнуло.   Совсем недавно Томас смотрел на этот город в высоты птичьего полёта и не мог не восхититься его красотой. Сейчас же, он больше походил на современный аналог ада. Из-за пламени и взрывов отражавшихся в окнах зданий, складывалось впечатление, что город может сгореть до тла даже без посторонней помощи.   Томас с друзьями едва успели спрятаться, когда появились миротворцы и начали стрелять в проникших в город шизов. Томас даже не знал за кого ему стоит болеть, за своих врагов, которые не раздумывая ни секунды отправили бы его на опыты, или, за больных психопатов, которые, вероятнее всего, убьют его просто ради забавы или в приступе безумия. С какой стороны не посмотри, но все они оказались в огромной куче дерьма, и по правде сказать, Томас больше не верил что они из неё выберутся. От этого осознания возникло внезапное желание рассмеяться во весь голос. Он столько времени убивался оттого, что не знал кого из друзей ему спасать в первую очередь и не знал может ли вообще спасти хоть кого-то. По итогу, когда Томас почти спас их, когда всё плохое должно было остаться позади, они все были обречены умереть. Жизнь и в самом деле несправедлива.    Томас надеялся что хотя бы сможет умереть первым, как бы эгоистично это не было, но он был не готов смотреть как на его глазах умрут те, кого он так отчаянно пытался спасти. Если бог всё же существует в этом мире, то пусть он хоть раз в жизни услышит его молитву.

***

— Нет! — Бренда… — Я тебя не брошу, ясно? И не спорь. — Даже если нужно?   Тишина. Томас и не ждал от неё ответа. Он бы и сам никогда не бросил бы близких ему людей на произвол судьбы, даже если был не в силах чем то помочь, так как он мог требовать этого от других? — Томас! Не волнуйся, я заберу вас! — Каким образом?   Но Томас уже и сам догадался как, по смеху девушки и звукам которые определённо, могли принадлежать только бергу. Это значило что надежда действительно ещё есть. Он боялся радоваться раньше времени, но всё же не мог не ощутить облегчения. Может быть им удастся хоть немного продлить своё существование в этом мире?

***

  Ньют чувствовал, что смерть уже стоит около него. Вот ещё чуть-чуть, и она уже протянула к нему свои руки пытаясь стиснуть его в своих объятиях. У смерти было страшное лицо. Возможно потому, что это была и не совсем смерть. Это была Вспышка, вирус который скоро проглотит его целиком и без остатка. Ньют смутно донадывался, что возможно причиной таким галлюцинациям послужило то, что на его пути всегда были шизы и он столько раз сталкивался с ними лицом к лицу, что было бы просто удивительно если бы они не отпечатались у него в памяти.   И всё же, в который раз уже повторял себе Ньют, было бы лучше, если бы Томас тогда не отправился на его поиски. Так бы он хотя бы умер вдали от друзей и не думал бы сейчас, что стал для них обузой, и именно из-за него, они могут не успеть выбраться из города и погибнут здесь.    Минхо глядел на него с полными ужаса глазами и не мог даже пошевелиться. Подумать только, он наконец-то выбрался из рук ПОРОКа только ради того, чтобы увидеть как его друг станет одним из тех отвратительных созданий, которые столько раз пытались их убить.    Ньют просил, он умолял, чтобы они его оставили. Он уже был не в состоянии себя контролировать. Ньют предпочёл бы удушить себя собственными руками, если бы это значило, что он точно не навредит своим друзьям, но они не хотели его слушать.   Внезапно ему вспомнились Кейша и Данте. Ещё ему вспомнился их последний разговор с Кейшей после того инцидента, когда он вновь сорвался, только уже не на Томми, а на неё. Он до сих пор не мог себе этого простить, хоть и сама Кейша не держала на него обиды, ему уже никогда не забыть тех испуганных глаз маленького Данте. В тот миг он вспомнил то чудовище, которое напало на Кейшу и её сына в их первую встречу. Пусть мысленно он всегда и убеждал себя, что рано или поздно станет таким, и будто бы даже смирился с этим, в глубине души он всё же продолжал отрицать это и надеялся что сможет сохранить хоть каплю зравого смысла. Как оказалось, не сможет.    И всё же, даже несмотря на это, Кейша каким-то образом пришла к выводу, что в этом мире не найдётся человека лучше чем Ньют, для того чтобы позаботиться о Данте. — Что? — спросил он, не до конца уверенный что правильно всё расслышал. — Ты всё прекрасно слышал, я прошу тебя, чтобы после твоего возвращения ты присматривал за Данте какое-то время. Знаю, я прошу слишком много, но… — Помолчи!   Ньют совсем не хотел срываться на крик, но уже практически разучился контролировать собственный голос.   Он сидел на своей кровати прислонившись к стене и потирал переносицу пытаясь собраться с мыслями. Кейша же тем временем сидела на краю кровати и терпеливо ждала его ответа.  — Ты разве не видишь? — начал Ньют. — Мне становится только хуже, даже тебе опасно оставаться со мной наедине, а ты хочешь, чтобы я присматривал за Данте? Скажи честно, ты сошла с ума?   Он никогда раньше не мог себе даже представить, что когда-нибудь сможет так разговаривать с женщиной, которая к тому же старше него. Ему было стыдно, но раздражение нарастало в нём с каждой секундой. — Пока ещё нет, и надеюсь что не сойду в ближайшее время.   Сказав это, ей даже удалось выдавить из себя что-то на подобии улыбки. — Разве твои друзья не собираются найти для тебя лекарство? — спросила она. — Оно меня не спасёт. Всего лишь немного замедлит вирус, но не уничтожит его. И лекарство рано или поздно закончится, а нового мы не достанем. — Может быть за это время появится… — Не появится. Если бы оно существовало, то оно бы уже давно появилось.   Он почувствовал, что Кейша села рядом с ним и также обхватила свои колени. — И всё же, я всё равно хотела бы чтобы Данте остался с тобой. — Зачем? Ты пока в нормальном состоянии, с тобой ему будет безопасней. — Мне нужно кое-кого найти, и я уверена, что со мной ему будет угрожать куда больше опасностей, чем с тобой.   Немного помолчав, Ньют всё же спросил: — Найти этого человека… Так важно для тебя?   Ньют не знал для чего это спрашивает, очевидно, что раз она готова оставить своего ребёнка с ним, зная что он не может гарантировать того что не навредит ему, то это не могло быть не важным. — Да, — ответила Кейша. — Очень.   И больше она ничего не добавила. Ньют тоже не знал, что ещё может сказать. Данте, бедный ребёнок, оказался меж двух огней, с одной стороны мать, которая отправляется неизвестно куда, и явно не сможет его защитить в пути, а с другой Ньют, который с каждым днём всё ближе к бездонной бездне. Если в этом мире и был тот, кто больше всех заслуживал жалости, то им явно был этот малыш. — Когда ты вернёшься? — Не знаю, — честно призналась Кейша. «Не знаю», Ньют снова вспомнил эти слова и его снова распирало от злости. Возможно, он злился вовсе не на Кейшу, а на самого себя, ведь теперь было понятно, что он точно не сможет помочь этой семье. Не важно через год, через месяц или даже через неделю вернётся Кейша, Ньют к тому времени всё равно уже станет полноценным шизом без намёка на человечность. Видимо Кейше всё же не суждено отыскать того «важного» человека. — Ньют! Ньют!   Оказывается кто-то всё это время звал его, но мыслями Ньют находился уже очень далеко отсюда, поэтому всё прослушал. — Что? — Нам нужно идти.   Кажется говорил Томми. Перед глазами всё плыло, поэтому он не мог быть в этом полностью уверен. — Без меня.   Каждое слово требовало нечеловеческих усилий. Ньют удивлялся, как до сих пор находился в сознании. — Минхо, давай бегом. Возьми сыворотку и обратно сюда.   Теперь Ньют не сомневался что говорил именно Томас. Когда перед глазами немного прояснилось, он увидел, что лицо у того было темнее грозовой тучи.   Ньют уже почти не контролировал собственного тела, но всё же смог заставить себя схватить Минхо в последний раз и сказать: — Спасибо… Спасибо, Минхо… — Эй, давай держись, договорились? — голос у него дрожал, и Ньют мог поклясться, что в первый раз видит друга таким напуганным. Даже когда они наткнулись на него после чудовищных экспериментов ПОРОКа над ним, тот не выглядел напуганным, скорее озлобленным и разбитым. Сейчас, казалось, все эмоции бурлили в нём и он не знал как выпустить их наружу.   В конце концов, должно быть он пришёл к выводу что разберётся со своими чувствами чуть позже, а сейчас главным было спасти Ньюта. Поэтому он вместе с Галли ушли, оставив его с Томасом.   Ньют почувствовал, что вокруг него словно всё сжимается, а голова грозилась взорваться в любую секунду. Перед глазами у него начали проноситься хаотичные воспоминания, в которых были лица людей, которых он уже не знал, но знал когда-то в прошлом. Он не мог сказать наверняка были ли те, кого он видел его родителями или нет, но одно он мог сказать точно. Когда-то эти люди были дороги ему. Среди них была и одна маленькая девочка, примерно того же возраста что и Данте. Отчего-то когда он увидел его, к глазам у него подступили слёзы, а в груди защемило сердце. Из-за неразборчивости воспоминаний или из-за боли, которая мешала сосредоточиться, Ньют не мог наверняка ответить на вопрос, почему ему вдруг стало так грустно от увиденного. Чувство утраты заполнило Ньюта с ног до головы и ощущение, что небо скоро свалится ему на голову и раздавит как жалкое насекомое, сделалось ещё более явным и невыносимым.   Он почувствовал что земля начала уходить из под него, а сам он проваливается в тёмную пустоту.