Его всевидящее око

Ты забралась в ванну, вода в которой была чуть горячее, чем хотелось бы, отчего твою кожу едва не обожгло. Тепло покалывало почти что болезненно, но ты оставалась неподвижной, позволив жару медленно окутать тебя. Пар поднимался мягкими, вьющимися струйками и ты ощущала, как в мышцах начало спадать напряжение, несмотря на почти обволакивавшее тебя удушливое тепло. На мгновение у тебя перехватило дыхание, но вскоре ты привыкла, и тело неохотно сдалось успокаивающим, но в то же время бодрящим объятиям воды. Вопреки обжигающему жару, ты постепенно погружалась в мысли. Когда в последний раз ты позволяла себе по-настоящему расслабиться с тех пор, как начался весь этот кошмар? Как бы ни неприятно это было признавать, вода была приятной, даже умиротворявшей, дарившей мимолётное ощущение спасения. В кои-то веки твои тревоги, казалось, растворились в воде ванны, пойдя ко дну, как камни. Никаких мыслей о нависшей обречённости, никакого страха, затаившегося на задворках сознания. Только ты, пенные пузырьки и мягкий, утешавший аромат вишнёвого шампуня, повисшего в паре. И никакого Сайлуса. Ты нахмурилась при одной мысли о нём. Нет. Сейчас было время для тебя, момент, посвящённый тебе. Ты не могла позволить ему вторгнуться и в это. «Не думай о нём», — убеждала ты себя. — «Сосредоточься на ванне. Сосредоточься на тепле». В отчаянной попытке изгнать из памяти воспоминания о нём ты погрузилась глубже в воду, оставив выглядывать над поверхностью только нос и глаза. Прерывисто задышав, ты попыталась раствориться в горячей воде. Но это не помогло. Его присутствие витало в твоём подсознании, как тень, от которой ты не могла избавиться: воспоминания о его прикосновениях, его голосе, приторно-сладких обещаниях, которые он нашёптывал тебе после извращённых «сеансов». Не успела ты себя остановить, как погрузилась под воду с головой, будто это утопило бы память о нём вместе с мыслями — возможно, ты даже утопилась бы сама, если бы это прекратило всё. Оглушительный рёв воды заполнил уши, заглушив мир вокруг. Инстинкт заставил затаить дыхание, но тебя не покидала тягостная мысль: что будет, если бы ты действительно… сдалась? Сайлус ясно дал понять, что не намерен отпускать тебя. Может быть, это, сейчас, и было твоим единственным выходом. Грудь сдавило, когда тело начало бороться за кислород. В лёгкие вцепилась острая необходимость вдохнуть воздух, но паники не было — только спокойная, почти зловещая решимость. Медленно, осознанно ты приоткрыла губы, готовая впустить воду. Вот он. Твой побег. Единственная свобода, которую Сайлус не смог бы у тебя отнять. Смерть. Ты гадала, какое у него будет выражение лица, когда он увидит твоё едва тёплое тело, покачивающееся в воде ванны, вырвавшееся из его плена таким образом, каким он не смог бы ничего исправить. Ты хотела бы быть рядом, чтобы увидеть это. Как только теплая вода коснулась задней стенки горла, кожу головы остро закололо. Секунду спустя тебя резко выдернули из воды, и ты начала хватать ртом воздух, пока вид ванной комнаты возвращался обратно. Ты быстро заморгала, избавляясь от жалящей воды, попавшей в глаза, и тут же наткнулась на знакомое лицо. — Зачем добровольно подвергать себя пытке утоплением? — спросил Сайлус со слышимым в тоне разочарованием, как будто ты провалила какой-то негласный тест. Ты сердито посмотрела на него, схватившись за его руку, удерживающую твои волосы. — Только не говори, что мне придётся присматривать и за тем, как ты принимаешь ванну. — Отпусти! — вскрикнула ты, вцепившись в его пальцы в отчаянной попытке высвободить волосы. К твоему удивлению, он подчинился и ты быстро вжалась спиной в прохладный фарфор дальнего края ванны. Вода стекала по твоей коже, заливая лицо, пока ты пыталась выровнять дыхание. Его взгляд заскользил по тебе оценивающе, словно отмечая каждую деталь. Внезапно осознав факт своей наготы, ты обхватила себя руками, прикрывая грудь. Ты только потом заметила, что в другой его руке висели пакеты с покупками. Он поставил их на пол с пугающей осторожностью, после чего небрежно пересёк ванную и взял стул. Ты настороженно наблюдала за тем, как он поставил его рядом с ванной и сел прямо напротив, не отрывая взгляда от твоего лица. — Я не пыталась покончить с собой, — огрызнулась ты резким голосом, избегая его взгляда. — Я бы предпочла не давать тебе больше поводов наблюдать за мной. Сайлус тихо рассмеялся, явно равнодушный к твоему вызывающему поведению, как будто твои слова едва до него дошли. Даже не взглянув на тебя, он начал искать что-то методичными и неторопливыми движениями в сумках у ног. Через мгновение он достал маленькую белую коробочку и ты прищурилась, отметив, как осторожно он снимал упаковку. Нечто маленькое и серебристое упало ему на ладонь, сверкнув на свету. — Кусачки для ногтей? — спросила ты с проскользнувшим недоверием в голосе. Он кивнул, а затем небрежно оттянул воротник своей рубашки, обнажив неровные красные царапины, оставленные тобой на его коже при его последнем изнасиловании тебя. Их вид заставил тебя ухмыльнуться: маленькие, кривые линии, но они были; яркие напоминания о том, что ты не сдалась без боя. Ты почти ощущала, как твои ногти снова впивались в него, тот краткий миг удовлетворения перед тем, как он пришпилил тебя и твоё сопротивление было сломлено под его весом. — Первый шаг в укрощении сердитого котёнка, — размышлял он с усмешкой, — это отрезать ему коготки. Его голос прозвучал до тревожного легко, почти игриво, пока он протягивал тебе руку. Ты колебалась, разглядывая его ладонь. Инстинкты кричали тебе отстраниться, но разве у тебя был выбор? Ты неохотно вложила свою руку в его. Твои пальцы едва дрожали, когда он обхватил их. Его хватка была крепкой, но не грубой, кожа — тёплой на ощупь, но от непринуждённого доминирования в его прикосновениях у тебя свело живот. Он пристально наблюдал за тобой, не отводя взгляд, словно провоцируя тебя воспротивиться. — Разве это не называется онихэктомией? — с горечью пробормотала ты, постаравшись говорить ровным голосом, и отвела глаза. Вместо этого ты смотрела, как он прижимал кусачки к твоим ногтям, ощущая прохладу металла на кончиках пальцев. Тихий щелчок каждого срезаемого ногтя эхом отдавался в тишине ванной комнаты ровным, нервирующим ритмом. Сайлус ухмыльнулся, наклонив голову, и ответил: — О? — весёлым, почти издевательским тоном. — Ты бы предпочла, чтобы вместо этого я вытащил их? Его голос оставался спокойным, и ты не была уверена: шутил он или нет. Ты с трудом сглотнула, чувствуя давящую тяжесть его слов. Каждое движение кусачек казалось агрессивнее предыдущего: они срезали не только ногти, но и часть тебя самой — твоё маленькое оружие в неповиновении. Тебя поразила странность ситуации. Только вчера вы оба вели ожесточённую борьбу на его кровати: тяжело дыша, постанывая, истекая потом, вы боролись за совершенно разные цели. Он — за доминирование. Ты — за побег. И вот сейчас он находился рядом, спокойно и методично подстригал тебе ногти, выполняя это задание почти нежно, как будто вы были любовниками, разделявшими интимный момент. Никто из вас не произнёс ни слова, пока он не закончил. Сайлус медленно перевернул твои руки, рассматривая свою работу с той же отстранённой точностью, чтобы убедиться, что подстриг их достаточно коротко. Наконец, удовлетворенный, он отпустил твою руку, и кусачки выпали из его хватки с металлическим звоном, упав на пол в ванной. Ты нахмурилась, рассматривая только что подстриженные ногти и чувствуя, что лишилась ещё одной маленькой защиты. Прежде чем ты успела зациклиться на этой мысли, он наклонился над ванной и его лицо опасно близко приблизилось к твоему. Отступать было некуда, и ты была вынуждена смотреть ему в лицо с затаённым дыханием, когда всё его существо нависло над тобой. Его губы отыскали нежную кожу на твоей шее, оставляя лёгкие, неторопливые поцелуи, от которых по твоему телу пробежала дрожь напряжения. Почувствовав твою скованность, он тихо хохотнул низким, знакомым смешком и взял твоё лицо в ладони. Его твёрдые пальцы обхватили твою челюсть с нервирующей тебя нежностью. — Расслабься… — прошептал он, коснувшись твоих губ нежным, почти дразнящим поцелуем. — Я ничего не сделаю сейчас. Разве я не обещал тебе передышку? Его слова эхом прозвучали в твоей голове, принеся с собой воспоминание о его утреннем обещании. Вместо угроз в попытках подчинения он продемонстрировал извращённую форму доброты — награду, а не наказание. Кнут, а не пряник. Пообещав, что, не сопротивляйся ты тем утром, это был бы единственный раз за день, когда бы он оказался внутри тебя. Ты была бы полной идиоткой, если бы отказалась от такого предложения. После почти ежедневных нападок ты чувствовала себя разбитой и измотанной. Конечно, ты знала, что он предложил крохи доброты в стараниях приучить тебя к послушанию, но ты была намного сильнее. Ему не удалось бы так легко сломить тебя. Ты просто хмыкнула и кивнула в знак согласия, едва поцеловав его в ответ. Ты уже поняла, что чем скорее отвечала на его ласку, тем скорее он отступал. Это сработало, так как почти сразу он улыбнулся и откинулся на спинку стула. Он внезапно поднял руку и взглянул на наручные часы. — Выходи. Я купил кое-что для тебя, милая, — мягко сказал Сайлус, взглядом вернувшись к твоему всё ещё обнажённому телу. Ты инстинктивно напряглась, погрузившись в воду глубже, будто она могла защитить тебя от его взгляда. Его слова могли звучать мягко, но тяжесть его внимания казалась давящей, удушающей. Почувствовав твой дискомфорт, он тихо рассмеялся. — Я отвернусь. Только не пытайся снова утопиться, — усмехнулся он, словно читая твои мысли. Верный своему слову, он повернулся к тебе спиной, однако напряжение в комнате по-прежнему оставалось сильным, а твоё сердце бешено стучало в груди. Больше всего на свете ты хотела, чтобы он просто ушёл и дал тебе минуту покоя, но ты знала, что лучше было не просить об этом. С глубоким вдохом ты схватилась за край ванны, чтобы не упасть, подымаясь из воды. Прохладный воздух обдувал твою кожу, резко контрастируя с жаром ванны, и твои мокрые ступни тихо шлёпнулись о холодный кафель. Ты быстро потянулась к белому полотенцу, лежащему на раковине, и начала поспешно вытираться, подстёгиваемая скептицизмом относительно того, что Сайлус не стал бы долго ждать. Вытираясь, ты заметила кое-что неожиданное: потянувшись между ног, твоя рука замерла. С губ сорвался едва слышимый вздох, когда ты заметила алые полосы, спускающиеся по внутренней стороне бедра. Какое-то время ты просто пялилась, не веря глазам, и смотрела, как капли крови медленно стекали по ноге. Затем тебя настигла реальность, и ты судорожно прижала полотенце к коже, вытирая кровь до того как она успела бы стечь на пол. — Что не так? — спросил Сайлус с внезапной тревогой в голосе, повернув голову на твой вздох. Его взгляд остановился на окровавленном полотенце и он шагнул к тебе с напряжённостью в позе и беспокойством на лице. — Ты ранена? Ты с трудом сглотнула, переполненная странной смесью эмоций. — У меня месячные… — произнесла ты тихо, почти шепотом, после чего на твоём лице расцвела улыбка, которую ты не смогла подавить. Облегчение накатило на тебя приливной волной. Никогда в жизни ты не была так счастлива увидеть кровь. Ты не беременна. Ты не беременна. Твои мысли завихрились, всё ещё в попытках осознать увиденного. Ещё ничего не было кончено, но пока что ты была в безопасности. У тебя тряслись руки и сбилось дыхание, когда ты отвела взгляд от красного пятна. Затем пришло осознание — ты была не одна. Позади тебя стоял Сайлус. Ты ощутила его присутствие за спиной ещё до того, как увидела. Тяжесть его молчания угнетала тебя. Ты быстро стёрла улыбку с лица, когда медленно повернулась к нему с исчезнувшим облегчением на лице. — У меня месячные… Просто месячные, — прошептала ты дрожащим голосом, едва держась на ногах. Ты старалась прочитать выражение его лица в отчаянных попытках понять, как он отреагировал. Взгляд его изменился — беспокойство сменилось хмуростью, а затем… ничего. Его лицо стало пустым, словно маска вернулась на место. Ты лихорадочно искала хоть какое-то проявление эмоций, — гнев, разочарование, облегчение, — но он был недосягаем, словно отгородился от тебя стеной. Он был зол? Разочарован? Ты не могла сказать наверняка, и это пугало. Твой желудок скрутило с нарастающей вновь тревогой. Облегчение, испытанное несколько мгновений назад, быстро сменилось новым страхом. Одна беда была предотвращена, но что дальше? — Хорошо, — спокойно произнёс он голосом, лишённым всякой теплоты, как будто это была лишь очередная обыденная деталь в управляемом им мире. Плавным и обдуманным движением он потянулся к окровавленному полотенцу в твоих руках, будто ничто в этой ситуации его не удивило. — Не переживай из-за этого. Просто одевайся. Он наклонился и открыл шкафчик под раковиной. Твоё сердце замерло, когда он выложил на стойку несколько упаковок прокладок и тампонов, каждая из которых была той же марки и размера, которыми ты регулярно пользовалась. По спине пробежал холодок. Как долго он наблюдал за тобой, прежде чем доставить сюда? Как много знал уже? Интимные подробности твоей жизни, вплоть до предпочитаемых тобой товаров женской гигиены, ощущались ещё одним уровнем контроля — это было продуманное посягательство, замаскированное под заботу. — Если не хочешь использовать это, я попрошу Люка и Киерана взять что-нибудь другое, — сказал он нервирующе небрежным тоном, будто вы вели совершенно обычный диалог. У тебя сдавило горло. — Нет, эти подойдут… Спасибо. Он механически кивнул с по-прежнему непроницаемым выражением лица и повернулся уйти, собирая с пола твою оставленную одежду. Шагал он быстро, но неторопливо: как человек, который всегда контролировал свои действия и всё, что его окружало. Он оставил тебя стоять там, потрясённую, и снова с ощущением своей ничтожности под его контролем. Что бы он ни чувствовал, он держал это в себе. Ты бы никогда ничего не узнала от него, если бы только он сам не решился тебе признаться. Дверь за ним закрылась и ты осталась наедине с мыслями — и закрадывающимся осознанием того, что, возможно, ты больше никогда не будешь по-настоящему одинока. Собравшись с духом, чтобы выйти из ванной, ты осторожно приоткрыла дверь в спальню. Выглянув наружу, ты заметила Сайлуса, развалившегося на кожаном диване и не отрывавшего взгляда от телефона. В этой позе он казался расслабленным, непринуждённым, будто не произошло ничего необычного. Но в миг, когда ты вошла в комнату, с пронзительным взглядом он поднял голову, словно ожидал тебя. — Ты долго, — сказал он с игравшей на губах ухмылкой и весельем в голосе. Его холодный, отстранённый вид, что был в ванной, исчез, сменившись непринуждённой, привычной для тебя уверенностью. Он снова стал тем Сайлусом, знакомого тебе, тем, кто переключался между очарованием и контролем, словно щёлкал выключателем. Ты натянула улыбку, попытавшись подстроиться под его непринужденный тон. — Да, что ж, утопление снова начало казаться заманчивой идеей, — съязвила ты, постаравшись быть непринуждённой. Ты прошла мимо него к кровати, желая только одного — увеличить между вами дистанцию. Но прежде чем ты успела отойти далеко, он протянул руку и аккуратно, но крепко обхватил твое запястье. От внезапного прикосновения по тебе пробежала дрожь, и ты застыла на месте. Его прикосновение было не грубым, но что-то в нём было поработительное — это неуловимое напоминание о власти, которой он обладал. Ты взглянула на его руку, затем снова на него, гадая: стоило ли отстраниться или позволить ему взять бразды правления в тот момент. — Ты голодна? — спросил он мягким, почти обеспокоенным голосом. Но вопрос повис в воздухе, тяжелее, чем должен был. — О! Э-э-э… Да? — заикнулась ты голосом чуть громче шёпота. Как бы тебе ни хотелось проигнорировать его и забраться в постель, мысль о еде была слишком соблазнительной для сопротивления. Сайлус встал, по-прежнему крепко сжимая твоё запястье, и потянул тебя к двери спальни. Твое сердце застыло, когда ты наблюдала, как он прижимал палец к сканеру рядом с дверью. Почему он подпускал тебя так близко? Замок зажужжал и дверь с тихим щелчком распахнулась. Ты посмотрела на него и в твоей голове пронеслись тысячи вопросов. Он повернулся к тебе, и его игривое настроение, присутствующее несколько мгновений назад, мгновенно улетучилось, сменившись чем-то более тяжёлым и холодным. Его глаза встретились с твоими, и внезапно атмосфера оказалась невыносимой. — Веди себя прилично, — произнёс он низким и серьёзным голосом. — Не блуждай без меня, и если что-нибудь предпримешь… Ты не покинешь эту комнату или кровать на протяжении недель. Поняла? Угроза, прозвучавшая в его словах, пробрала тебя до глубины души. Ты застыла на месте, пытаясь осознать происходящее. Это реальность? Ты спала? Почему сейчас? Перед тобой была открыта дверь, как символ свободы, но это больше было похоже на ловушку, на тщательно подготовленное испытание. Воздух между вами потрескивал от напряжения. Одно неверное движение, и ты знала, что будут последствия. Ты быстро тряхнула голову, отогнав все мимолетные мысли о бунте. Не сейчас. Ещё нет. В попытке прервать момент ты перевела взгляд на нераскрытые пакеты, всё ещё стоявшие в углу комнаты. — Ты сказал, что купил что-то мне? — неуверенно спросила ты, бросив взгляд на пакеты. — Мне интересно, что там. Что угодно, лишь бы увести разговор от потенциальной угрозы. — Всё в порядке, ты взглянешь на них позже, — сказал Сайлус ровным и ободряющим голосом, распахнув дверь пошире. Приглашение звучало непринужденно, но было что-то угрожающее в том, с какой легкостью он его сделал. Его рука слегка ослабила хватку на твоём запястье, хоть и не отпустила полностью: в напоминании, что свобода, которую он предлагал, имела пределы. Ты перевела взгляд с открытой двери на его лицо в поисках хоть одного намёка на то, что действительно происходило. Выражение его лица было спокойным, даже слишком, как будто он полностью контролировал ситуацию и был уверен, что ты не посмела бы и пошевелиться без его разрешения. Открытая дверь, обещание чего-то за пределами этой комнаты, внезапно начала казаться не столько выходом, сколько сценой, подготовленной им для тебя. Каждая клеточка твоего тела кричала о том, что всё было не так просто, как казалось. Это было испытание, ещё одна хитрая игра, призванная напомнить тебе о твоём месте. От уверенности в его голосе всё внутри сжалось. Он отпускал тебя, но на своих условиях. Ты заставила себя кивнуть, пытаясь подавить растущее беспокойство. — Хорошо, — пробормотала ты, пусть слово и показалось чужим на твоих устах, как будто ты соглашалась на то, чего не до конца понимала. Сайлус улыбнулся лёгким, привычным изгибом губ, не затронувшим его глаз. Он отступил в сторону, освободив тебе место, но напряжение в воздухе не рассеилось. Оно затянулось, обвившись вокруг тебя петлёй, что затягивалась с каждым твоим шагом к двери. Когда ты осторожно переступила порог, коридор за дверью открыл тебе мир поразительной роскоши. Воздух словно был прохладнее, тяжелее, с витающим в нём ароматом кожи и полированного камня. Под босыми ногами расположилась тёмная, почти чёрная глянцевая плитка, которая отражала блики слабого освещения и искажённые, затенённые образы окружающей обстановки. Каждый шаг отдавался лёгким эхом: едва уловимые касания твоих ног разносились в отраженном гладкими стенами пространстве, как в жуткой пещере. Замысловатая резьба, тянувшаяся до высоких кессонных потолков, украшала стены глубокого угольно-чёрного цвета. Элегантные бра вдоль стен отбрасывали мягкий янтарный свет, отражаясь от плитки и визуально увеличивая помещение. Освещение было намеренно приглушено, создавая атмосферу вечных сумерек с растянутыми, искажёнными тенями на полу и практически чёрными углами комнаты. Слева от тебя по спирали спускалась величественная лестница с коваными перилами, изогнутыми в замысловатом, почти готическом стиле. Перила из полированного тёмного дерева слабо блестели в мягком свете, а ступени украшала тёмно-малиновая дорожка, резко контрастирующая с чёрной плиткой и придававшая редкую нотку мягкости холодным твёрдым поверхностям. Лестница, казалось, спускалась вниз бесконечно, исчезая в тенях, намекавших на наличие ещё большего количества скрытых ниже тайн. Стены были увешаны дорогими произведениями искусства — огромные мрачные картины маслом, казавшиеся невероятно старыми, чьи герои взирали с грустью или осуждением. Позолоченные толстые рамы с возрастом не утратили своего блеска. Зеркала в тяжёлых, богато украшенных рамах выхватывали фрагменты окружающего между картинами, но недостаточно предоставляли полный обзор — только отблески, искаженные игрой света и тени. Несмотря на неоспоримую красоту особняка, через тёмную плитку просачивался холод, который, похоже, исходил от пола. Каждая деталь, от гладкой плитки до бархатных штор, была продумана до мелочей, тем не менее, дому не хватало тепла и уюта. Место походило на клетку, замаскированную под роскошь: да, красивое, но удушающее своей грандиозностью. — Кухня внизу, — произнёс Сайлус, кивнув в сторону. Спускаясь, ты отмечала всё в уме. Это был шанс составить план дома, наметить возможный маршрут побега. Даже если Сайлус был поблизости, не стоило упускать подобную возможность поглазеть на всё подряд. Ну и что, что он был невероятно богат, что дальше? Твой взгляд заскользил от мрачных углов холла к тяжёлым шторам, скрывавшим то, что находилось снаружи. Каждое окно, каждая дверь, каждый коридор могли стать потенциальным путём побега, если бы тебе представилась такая возможность. Ты наказала себе запомнить их местоположение, как и планировку дома. В глубине сознания начал формироваться план — туманный, но непреклонный. Так или иначе, тебе нужно было изучить это место вдоль и поперёк. Каждый шаг вниз по лестнице ощущался испытанием, своего рода обратным отсчётом. Чем дальше ты шла, тем глубже погружалась в мир Сайлуса. От тяжести его взгляда стало трудно дышать, но ты знала, что сейчас нельзя было колебаться. Ты шагала ровно, с ничего не выражающим лицом, сделав вид, что это был обычный спуск по лестнице, но внутри тебя мысли метались. Каждая секунда была на счету, и ты не позволила бы этому моменту ускользнуть. Когда ты добралась до последней ступеньки, тебя окутал густой, пикантный запах жареного цыпленка, наполнившего воздух неожиданным теплом. Тихое потрескивание огня и звяканье сковородок эхом доносились из кухни по соседству, звуками вплетаясь в тихую, мрачную роскошь дома. Разительный контраст с холодным, пустым великолепием, окружавшим тебя, — маленький кусочек нормальной жизни. Однако момент был столь хрупок, будто мог оборваться в любую секунду. Твоя нога едва коснулась последней ступеньки, когда руки Сайлуса опустились на твои плечи. От внезапного прикосновения ты инстинктивно подпрыгнула, ощутив пронёсшуюся по телу волну страха и затрепетавшее сердце. — Ты нервничаешь, — мягко сказал он ровным голосом, несмотря на слышимую нотку веселья, как будто твой страх забавлял его. Тепло кухни в противовес холодному напряжению между вами придало моменту впечатление сюрреалистичности. Сайлус увёл тебя от успокаивающего шума кухни в комнату, излучавшую ту же мрачную, дорогую элегантность, что была присуща остальной части дома. Атмосфера поменялась, когда ты вошла в помещение — менее интимное, больше напоминавшее выставочную композицию, что была предназначена для хвастовства, а не проживания. Оно было похоже на гостиную, пусть всё выглядело слишком совершенным, слишком отполированным. Твои глаза округлились, увидев массивный телевизор с плоским экраном, размеры которого казались абсурдными на фоне богатых панелей из тёмного дерева и роскошной мебели. — Хах? Не знала, что есть настолько большие телевизоры… — прошептала ты, не успев притормозить слова, сорвавшиеся с языка. Экран был настолько большим, что создавалось впечатление нахождения в домашнем кинотеатре, чем в гостиной. Такое ты видела только в фильмах и журналах. Хотя Ассоциация Охотников хорошо платила, такой уровень роскоши был тебе чужд, и ты даже не задумывалась о подобном приобретении. Сайлус проследил за твоим взглядом, устремившимся к экрану, с непроницаемым выражением лица. — С ним что-то не так? Слишком большой? Я могу купить поменьше, — небрежно предложил он, тем не менее, пристально смотря на тебя, как будто он искренне заботился о твоём комфорте. Его предложение застало тебя врасплох и ты в замешательстве подняла голову. Зачем ему вообще было предлагать подобное? — Нет! Всё в порядке, — быстро произнесла ты, покачав головой, всё ещё озадаченная его готовностью приспособить для тебя даже что-то столь экстравагантное. — Я просто никогда не видела таких больших. Сайлус кивнул, по-видимому, удовлетворенный ответом, и указал на диван. — Садись, — произнёс он мягким, но повелительным тоном. Глубокий диван, обтянутый гладкой кожей, практически поглотил тебя, когда ты опустилась на него. Он, не теряя времени, сел рядом и снова взглянул на часы. Ты нервно заёрзала рядом с ним, чувствуя себя не в своей тарелке в таком пространстве. Сперва он впервые за несколько недель выпустил тебя из своей комнаты, а теперь вы оба непринужденно сидели на диване, будто это было обычным делом. Тебе отчаянно захотелось узнать, о чём он думал. — Шеф-повар скоро всё принесёт, — сказал Сайлус, прервав твои тревожные мысли. Он нежно переплёл ваши пальцы, поднял их и мягко поцеловал костяшки твоих пальцев. С непоколебимым взглядом он взирал на тебя. Твой взгляд переместился, на мгновение оторвавшись от его пронзительных глаз, и остановился на полке в углу комнаты позади него. Что-то там привлекло твоё внимание — старый, тщательно ухоженный проигрыватель. Его полированная поверхность блестела в тусклом свете, напоминая о другом времени. Он был прекрасен в своей простоте, выделяясь на фоне окружавшей его современной роскоши. Ты невольно задумалась о его назначении. С какой целью нечто столь старинное стояло в доме, обставленном по последнему слову техники? Но вопрос испарился, когда большой палец Сайлуса осторожно огладил твою руку, возвратив твоё внимание к нему. Сейчас он был нежен, и, почувствовав себя смелее, ты начала говорить. — Не думала, что глава Онихинуса будет жить в таком роскошном месте, — спокойно сказала ты, наблюдая за его реакцией. Вместо вспышки гнева или раздражения он растянул рот в улыбке, словно уже знал, что ты разгадала его личность. — О? Что же ты тогда думала? — Ну… Я думала, что ты будешь скрываться, — откровенно сказала ты, едва скрипнув зубами. — Это место довольно легко обнаружить. Да и в нём много укромных местечек. Сайлус издал смешок, как будто только что ты сказала ему что-то забавное. — Милая, никто не входит и не выходит из этого места без моего ведома, так что не о чем беспокоиться. Мысленно ты проклинала себя. Разумеется, у него были камеры. А почему нет? Такой человек, как Сайлус, никогда ничего не оставил бы на волю случая, особенно в подобном этому месте. Сбежать будет не так просто, как запомнить планировку дома. Тебе придётся пробираться мимо постоянно прослеживающими камерами, которые записывали каждое движение. От этого осознания всё внутри тебя перевернулось. Даже мысли о побеге казались теперь мелкими и недостижимыми. Воздух наполнился ароматом жареного цыплёнка, когда из-за угла появилась фигура. Шеф-повар, пожилой мужчина с глубокими морщинами на лице, размеренно подошёл ближе. Он молча поставил перед вами на стол изысканное блюдо с курицей и гарнирами. Всё выглядело невероятно идеально: золотисто-коричневая кожица птицы, сочные овощи, изящно расставленные тарелки. Это походило на ужин, который ты могла бы отведать в ресторане, что никогда не был тебе по карману, но здесь он был словно неуместен, слишком изысканный и элегантный для давящей атмосферы зала. Шеф-повар не произнёс ни слова, но едва кивнул Сайлусу, прежде чем тихо выйти из комнаты. Его присутствие, короткое и молчаливое, только усилило странную, сдержанную обстановку. Твои мысли заполнил вопрос: знал ли он, осознавал ли всю извращённость происходящего, или был просто ещё одним фрагментом головоломки, из которой состоял тщательно созданный Сайлусом мир. На мгновение ты мысленно вернулась к камерам. Они надзирали, прямо как Сайлус. Всевидящие. Ты заставила себя сосредоточиться на еде, постаравшись не выдать паники, бурлившей под внешним спокойствием. Ты слабо улыбнулась, хотя в голове обозначилось следующее препятствие: нужно было не просто выбраться из дома — необходимо было выбраться незамеченной. Сайлус посмотрел на тебя, всё ещё держа тебя за руку. — Ешь, — мягко сказал он ровным голосом, в котором звучали командные нотки. Приятное приглашение, но ты знала, что это было не оно. Это была далеко не просьба. Ты кивнула, с трудом сглотнув из-за комка беспокойства, вставшего поперёк горла. Ты принялась за зелёную фасоль, методично пережёвывая и мысленно прорабатывая стратегию. Зелёная фасоль — это белок и энергия для бега. С этого момента каждый приём пищи, каждое движение должны были быть продуманными, целеустремлёнными. Сбежать из этого места никогда не было легкой задачей, но теперь это виделось ещё более невозможным. И всё же ты цеплялась за идею, что главное — подготовка. Тебе понадобятся силы, когда придёт время. Пока ты жевала, ты бросила взгляд на Сайлуса и заметила кое-что, выбивающее тебя из колеи. Он не притронулся к тарелке. Он пристально смотрел на тебя, будто ждал чего-то. Беспокойство, что тлело под фасадом, теперь начало выплескиваться наружу. Ты встретилась с ним взглядом, безмолвно вопрошая, почему он не ел. Он ласково улыбнулся. — С этого момента я буду следить за твоим циклом, — произнёс он небрежно, словно обсуждая погоду. — Поскольку у тебя начались первые месячные с твоего появления здесь, сейчас самое подходящее время начать. На тебя словно вылили ушат ледяной воды, мороз которой пробрал до костей. Вилка замерла в воздухе следом за тобой, когда до тебя дошёл смысл сказанного. Небрежность его тона, то, как он говорил о делах настолько личного характера и его не касающиеся, как будто это ничего не значило, выводило тебя из себя. Он наблюдал, анализируя твою реакцию, с всё той же нервирующей тебя улыбкой. Комната, со всей её роскошной мебелью и изысканной едой, внезапно стала ещё сильнее походить на клетку, чем раньше. Дело было не только в том, что тебя физически заключили в ловушку, но и в осознании того, что даже твоё тело находилось под его контролем. Он следил за тобой, следил за самыми интимными сторонами твоей жизни. Любая иллюзия независимости разрушалась, оставляя после себя лишь холодную реальность того, насколько глубоко уходило его намерение контролировать каждый аспект твоего существования. Ты заставила себя проглотить еду с разбушевавшимся сердцем в груди. «Сохраняй спокойствие, — уговаривала ты себя. — Не реагируй. Пока что». — Это не гарантирует появление ребёнка, — возразила ты, изо всех сил стараясь скрыть недовольную гримасу. Ты знала, что испытывала его границы дозволенного, но слова сорвались с языка прежде, чем ты успела остановиться. Выражение его лица мгновенно поменялось. Веселье, что ещё недавно плясало в его глазах, исчезло, сменившись чем-то более мрачным и расчётливым. Он сильно нахмурился и сжал челюсти, услышав в твоих словах вызов. Мгновение он ничего не говорил, и воздух между вами сгустился от невысказанного напряжения. — Может, не с первого раза, — медленно начал он, понизив голос, и, наконец, взял вилку. Его тон был спокоен, но в нём чувствовался холодок, будто он уже был на несколько шагов впереди в той запутанной игре, которую вёл. — И не со второго. Он откусил кусочек, медленно пережёвывая, но не отрывая от тебя глаз, словно подстрекая попробовать прервать его. Прошла, казалось, целая вечность, когда он проглотил и откинулся на спинку дивана, пронзая тебя острым, безжалостным взглядом. — Но рано или поздно он появится. Слова повисли в воздухе зловещим обещанием. Его голос звучал размеренно, властно, но за всем этим скрывалась угроза. Сайлус говорил не просто о биологическом аспекте — он дал понять, что будет пытаться, снова и снова, пока не добьётся желаемого. От непринуждённости, с которой он это произнёс, как будто это было неизбежностью, пробежали мурашки. Безрадостный контекст слов осел и расползся по твоему сознанию подобно медленно действующему яду. Ты больше не могла это терпеть: спокойствие, контроль, бесконечные игры за власть. Что-то внутри тебя щёлкнуло. Страх, тщательная сдержанность, за которую ты держалась неделями, развалились в одночасье. Прежде чем ты успела остановиться, ты ударила кулаком по столу, и резкий звон столового серебра эхом разнёсся по комнате. — Ты вообще себя слышишь? — закричала ты дрожащим от ярости голосом. — Ты думаешь, это какая-то дурацкая игра? Ты не можешь просто… Ты не можешь вот так контролировать моё тело! Ты не можешь просто… — твой голос сорвался под прорвавшейся плотиной эмоций. — Ты думаешь, сможешь заставить меня? Что ты можешь просто держать меня здесь, будто я какая-то… плодовитая самка? Будто у меня нет права голоса в своей же жизни? Ты коротко, прерывисто задышала, слыша, как в ушах отдавался стук сердца. Слова вырывались наружу и их было невозможно остановить. — Думаешь, отслеживая мой цикл, планируя всё, — всё, что ты придумал в своих больных фантазиях о семье, — сработает? Ты не имеешь права! Не имеешь права решать, что со мной будет, не имеешь права определять моё будущее из-за своих иллюзий! Вилка Сайлуса с лязгом приземлилась обратно на тарелку. Его лицо было безэмоционально, но напряжение, повисшее в воздухе, было ощутимо. Он не перебивал, просто наблюдал, как ты теряла контроль, словно ожидал чего-то: может быть, твоего истощения, может быть, полноценной истерики. Но тебе уже было плевать. — Ты сумасшедший! — выплюнула ты сорвавшимся от нахлынувших эмоций голосом, которые уже невозможно было остановить. — Это место, этот твой извращённый мир — это тюрьма. Ты хоть понимаешь это? Неважно, сколько денег ты потратишь, сколько вещей ты будешь контролировать, ты никогда не перестанешь быть монстром! Слова повисли в воздухе, задрожавшим от ярости твоего порыва. Твоя грудь ходила ходуном, а руки неконтролируемо дрожали. Ты была на грани слез, но не позволяла им пролиться. Только не перед ним. Не сейчас. — Я скорее убью себя, чем кто-то из твоих выродков назовет меня мамой, — произнесла ты, и твои слова эхом разнеслись в тихом особняке. Что-то в выражении лица Сайлуса изменилось: маска спокойствия едва-едва сползла. Его глаза сузились, а губы сжались в тонкую, плотную линию. На мгновение вся комната затаила дыхание. Затем, в нём что-то словно раскрылось, и он улыбнулся. По его лицу медленно расплылась нервирующая улыбка, а мрак в глазах мгновенно сменился вещью более тревожной — весельем. Ты ошеломлённо смотрела на него, стараясь понять внезапную перемену в его поведении. Ожидаемый тобой гнев так и не появился. Вместо этого из его груди вырвался тихий смех, всё нараставший и наполнявший комнату жутким эхом, которое вызвало неприятное ощущение. — Ты закончила со своей маленькой истерикой, котёнок? — проворковал он сочащимся снисходительностью голосом. От его «котёнка», пронизанного жутковатой сладостью, по твоей спине пробежали мурашки. Без предупреждения он протянул руку и с пугающей нежностью схватил тебя за запястье, с лёгкостью притянув к себе. Ты не успела среагировать, как он посадил тебя к себе на колени, заставив оседлать его. Ты застыла: мощь его тела под тобой тревожила и вместе с тем была унизительной. Ты чувствовала себя загнанной в угол добычей, что попала в лапы охотника. Его рука обхватила тебя за талию, удерживая на месте. Ты попыталась отстраниться, но его хватка была непреклонна. — Бедняжка, — пробормотал он мягким, но насмешливым голосом, в то время как его пальцы лениво поползли по твоей спине, — ты просто маленький комочек гнева, не правда ли? Его губы растянулись шире, пока его ладонь осторожно захватила прядки твоих волос, таким образом контролируя твои даже малейшие движения. Ты чувствовала нарастающее в теле напряжение, но любая попытка сопротивления тут же проглатывалась немилосердным напоминанием его контроля. — Знаешь, — продолжал он лёгким, почти игривым тоном, как будто ты не кричала на него всего пару мгновений назад, — я могу позволить тебе продолжать бороться со мной. Могу позволить тебе измотать себя, как котёнок, который целится на что-то, что не может поймать. Он снова рассмеялся, сжав твои волосы в пальцах и заставив тебя наклонить голову ровно настолько, чтобы у тебя не было другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. Его глаза, тёмные и непроницаемые, смотрели на тебя с устрашающим накалом. — Но мы оба знаем, чем это закончится, верно? — прошептал он опасно тихо. Его улыбка не исчезла, но веселье в глазах превратилось в жестокость. — Ты себя измотаешь. Как и всегда. С твоих губ сорвался стон, когда он крепче намотал твои волосы: напряжение усилилось до такой степени, что больше невозможно было сдерживаться. Слёзы, которые ты так отчаянно пыталась сдержать, теперь свободно лились по твоим щекам. Твоё тело затрясло, когда страх, разочарование и беспомощность разом выплеснулись наружу, прорвав эмоциональную плотину. Сайлус заметил. Выражение его лица странным образом смягчилось. Мрачная усмешка, светившаяся в его глазах недавно, исчезла, сменившись чем-то устрашающе трепетным. Он ослабил хватку на твоих волосах, скользнув пальцами вниз по твоей щеке. Большим пальцем он смахнул горячие слёзы. — Не плачь, красавица, — пробормотал он тихим воркующим голосом. Мягкость его тона странно сочеталась с испугом, всё ещё сжимавшим твою грудь. Другой рукой он обхватил твоё лицо, притянув тебя к себе, но без прежней силы. — Всё в порядке. Я же обещал, что позабочусь о тебе, так? Он нежно поцеловал твои дрожащие губы, а ты просто позволила ему это, сокрушённая тяжестью ситуации. — Просто раздвигай для меня ноги и роди мне ребёнка, а я позабочусь обо всем остальном. Разве это не просто? Ты отдёрнула голову от него при одной только мысли о том, что он мог тебя обрюхатить. Он снова повернул твою голову к себе, запечатлевая трепетный поцелуй на твоей мокрой от слёз щеке в почти благоговейном прикосновении. От этого ощущения тебя залихорадило: нежность — словно жестокая насмешка власти, которую он над тобой имел. Ты жаждала отстраниться, но его руки мягко удерживали тебя на месте, будто в попытках остановить те самые слёзы, которые он же и вызвал. Его губы двинулись к твоей руке, поцеловав залитый слезами кулак, словно утешая тебя после того, как сам подтолкнул к истерике. Всё это было настолько неправильным: каждое нежное прикосновение являлось проявлением его власти, замаскированной под заботу. Он успокаивал тебя не столько по доброте душевной и любви, сколько в напоминание, что даже твоя боль принадлежала ему, что он мог довести тебя до грани отчаяния, а затем вернуть обратно, когда ему заблагорассудится. — Ты можешь кричать, можешь ломать мои вещи, можешь закатывать истерики, но, в конечном итоге… — его голос понизился, став леденяще спокойным. — Ты всё равно моя. Ты всё равно принадлежишь мне. Твой гнев? Это ерунда. Он ничего не изменит. Теперь комната словно уменьшилась: его слова сомкнулись вокруг тебя, как тиски, с каждым вздохом сдавливая всё сильнее. Ты не могла дышать, не могла думать, сокрушаясь снова и снова под тяжестью ситуации. — А касательно твоей выходки… — произнёс он, изогнув губы в лёгкой улыбке. — У неё будут последствия. Твое тело содрогнулось, когда большим пальцем он смахнул очередную слезинку заботливым, почти успокаивающим прикосновением. И, несмотря на отвращение, скрутившее твой желудок, несмотря на то, что каждая клеточка твоего существа кричала тебе оттолкнуть его, ты не сделала этого. Ты так больше не могла. Ты так устала. Даже не осознавая этого, ты прижалась к нему телом, предавшим твой разум. Тяжесть твоего изнеможения была невыносима, и борьба, за которую ты держалась так долго, начала ускользать сквозь пальцы, как песок. Твоя голова легла на его грудь, опускаясь и поднимаясь в такт с его ровным дыханием, что принесло нездоровое утешение, в котором, как бы ни ненавидела себя за это, ты нуждалась. Он чутко обнял тебя за талию и прижал к себе в защитном жесте. Ирония заключалась в том, что ты задыхалась. Этот мужчина, превративший твой мир в кошмар наяву, теперь предлагал тебе утешение. И как бы сильно ты ни презирала его за это, за контроль, имеющийся над тобой, ты всё глубже зарывалась в его объятия, отчаянно нуждаясь в тепле и кратковременном облегчении своих страданий. — Вот так, — тихо пробормотал он, долгими успокаивающими движениями гладя тебя по волосам. — Видишь? Всё не так уж плохо, верно? Слова ранили, каждое из них напоминало о его власти над тобой, но ты была слишком измучена, чтобы обращать внимание. Гнев, неповиновение, ненависть — всё это было здесь, кипело под поверхностью, но прямо сейчас единственное, что ты могла чувствовать, — это тяжесть собственного истощения, тянувшего тебя вниз, втягивавшего в состояние неохотной капитуляции. — Ненавижу тебя, — прошептала ты едва слышимым, приглушённым его грудью голосом. Слова прозвучали прерывисто, глухо, без присущего им обычно огня. Но это всё, на что ты была способна: последняя вспышка сопротивления в море всепоглощающей усталости. — Я знаю, — ответил Сайлус мягким, почти снисходительным тоном, как будто для него твоя ненависть была просто ещё одним элементом игры. Он крепче обнял тебя, продолжая проводить рукой по волосам. — Но это не имеет значения, милая. Теперь ты моя. Ненавидь меня сколько хочешь, я всё равно буду заботиться о тебе. Ты ненавидела его за эти слова. Ненавидела за то, что он заставил тебя ощущать, что вынудил нуждаться в нём. Но в тот момент ты слишком устала сражаться с ним. Ты позволила себе погрузиться в иллюзию безопасности, хотя бы ненадолго, даже если знала, что это была ловушка. Ты проснулась с ощущением, что кто-то взял тебя на руки, баюкая, как что-то хрупкое. Поначалу это сбило с толку, и на краткий блаженный миг ты не помнила, где находилась. Но затем на тебя обрушилась отрезвляющая реальность. Сайлус. Твои глаза приоткрылись, и сквозь пелену сна ты поняла, что он нёс тебя. Держал он крепко, но от его прикосновений по твоей спине заструился холодок. Ты попыталась стряхнуть с себя сонливость, приподняться, но твои конечности были слабы и неподатливы. — Ш-ш-ш, — прошептал он нежным голосом, только усугубившим ситуацию. — Спи. Ты в безопасности. «В безопасности». Это заявление — пустой звук в твоём сознании. Ты знала, что дело обстояло не так. Несмотря на мягкие и осторожные касания, даже несмотря на его тихий и успокаивающий голос, ты точно знала, где ты находилась и кто именно тебя держал. Твоё сердце оборвалось, когда ты услышала тихий скрип открывающейся двери. Он занёс тебя обратно в комнату, где ты провела столько недель взаперти, как в клетке. Горло сдавило, когда тебя ударило осознание происходящего, но ты слишком ослабела, чтобы сопротивляться. Ты вкусила свободу, пусть и извращённую, на краткий миг, а теперь он снова сажал тебя в темницу. Сайлус зашёл в комнату, где тусклый свет отбрасывал длинные тени на сумрачное, роскошное пространство. С нарочитой осторожностью, будто держал драгоценность, он опустил тебя на кровать с аккуратностью, которая казалась гротескной на фоне того, что он совершал на самом деле. Твои отяжелевшие, неподъёмные руки и ноги опустились на матрас. Ты издала слабый протест, тихий стон сопротивления, но он нежно шикнул, огладив твою щёку с приводящей в бешенство заботой. — Спи, котёнок. Тебе нужно отдохнуть. Он подошёл к двери, и ты услышала, как безошибочно отперлась дверь. От осознания бесповоротности происходящего на тебя накатила новая волна отчаяния. Ты снова находилась в той же комнате, в той же тюрьме, несмотря на минуты предоставленного тебе мнимого комфорта. Всё это ничего не значило. Ты всё ещё была его пленницей. Ты уткнулась лицом в подушку с наворачивающимися слезами, но была слишком измучена, чтобы вновь плакать. Твоё тело ныло, разум был затуманен, а сон, неумолимый в своей тяге, так и не отпускал. Ты ненавидела то, что нашла утешение в постели, в тишине, но этим вечером в тебе не осталось сил сражаться. С эхом звука запирающегося замка в твоём сознании ты закрыла глаза и позволила себе снова погрузиться в беспамятство, зная, что завтра ничего не изменится. Ты проснулась со скользкой от пота кожей внезапно, хватая ртом воздух. До невозможности тёплые простыни скрутились у тебя в ногах. На мгновение тебе почудилось, что всё происходящее было просто очередным кошмаром, — из тех, что вызывали приступ клаустрофобии и паники, — но жара в комнате была настоящей, тяжёлой и удушливой. Ты медленно села, заморгав во мраке и переводя дыхание. Что-то было не так. Привычный низкий гул электричества, ровное жужжание потолочного вентилятора, мягкое свечение электроники — всё исчезло. Тишина давила на тебя, а воздух в комнате казался густым и неподвижным, почти гнетущим. Электричество отключилось. Осознание доходило медленно, подобно далёкой мысли, пытавшейся пробиться на поверхность. Жара, тишина… Ни вентилятора, ни света. А потом тебя осенило. Электричество отключилось. Сканер отпечатков пальцев. Твое сердце замерло, а адреналин забурлил в жилах. Выключенное электричество означало, что система безопасности, державшая тебя — запертую и беспомощную — взаперти в этой комнате, не работала. Сканер на двери, отслеживавший каждое твоё движение, был отключён. Должен был быть отключён. Это мог быть твой единственный шанс. Ты споткнулась, выбираясь из постели на трясущихся ногах, ещё не совсем отошедшая ото сна, но уже проснувшаяся от прилива адреналина. С трясущимися руками ты на ощупь пробиралась к двери в темноте, ощущая липнущий к коже удушающий жар. В комнате было тяжело дышать из-за уплотнившегося воздуха. Но сейчас это не имело значения. Задержав дыхание, ты прижала большой палец к сканеру. Ничего не произошло. Маленький экран не засветился и не среагировал. Он не работал. В твоей груди вспыхнул огонёк надежды. Замок не работал. Ты надавила ладонью на дверь и толкнула, почувствовав, как она поддалась. Медленно, осторожно, ты приоткрыла дверь совсем чуть-чуть и выглянула в коридор. Коридор был погружен в тень беспросветнее, чем когда ты его видела в последний раз. Освещение, мониторы безопасности — всё было отключено. В доме царила зловещая тишина, ещё более нервирующая, чем до этого. Ты вышла в коридор с лихорадочно бухающим сердцем, осторожно обдумывая каждый шаг вперёд. На краткий, пугающий миг ты ожидала услышать голос Сайлуса или звук приближающихся шагов сзади, но в доме было по-прежнему тихо. Ты знала, что где-то оставались Люк и Киеран по его приказу, но пока путь виделся свободным. Ты направилась к парадной лестнице, вызвав в памяти части дома, увиденные до этого. Входная дверь находилась прямо, у подножия лестницы. Перед тобой простирался коридор, непроглядный и бесконечный, и твой пульс участился при мысли о возможной свободе. Ты сделала глубокий вдох и спустилась по лестнице, держась за перила, чтобы сохранить равновесие, как можно тише. В тишине каждый скрип дерева под ногами оглушал. Твой взгляд метался по коридору, выискивая в тенях признаки движения. Наконец, ты достигла подножия лестницы. Впереди маячила входная дверь, и ты направилась к ней, ощущая прохладу по мере приближения. Твоя рука потянулась к дверной ручке, но как только твои пальцы коснулись холодного металла, ты замерла. Голоса. Ты слышала их — тихие, приглушенные голоса, доносящиеся из-за двери. Люди Сайлуса. — Чёрт, электричество отключилось. Нужно запустить генераторы. Твоё сердце остановилось. Они находились прямо за дверью. Ты не могла пройти здесь без риска немедленной западни. Ты лихорадочно оглянулась по сторонам в попытках найти другой выход. Дом был огромен, в нём находилось много комнат и коридоров, но ты понятия не имела, куда вели другие выходы. И всё-таки ты не могла позволить себе стоять там и думать — тебе нужно было двигаться. Потом ты вспомнила. Кухня. Может, там был выход? Рискованно, но у тебя не имелось других вариантов. Ты быстро развернулась и устремилась по коридору лёгкими, неторопливыми шагами по гладкому чёрному кафелю. Тени, казалось, растягивались и скручивались вокруг, а каждый тихий скрип эхом разносился в тишине. Ты пыталась сохранять спокойствие, но страх быть пойманной с каждой секундой всё сильнее сдавливал грудь. Ты добралась до кухни, и, когда вошла, ощутила, как гнетущая жара дома спала. Комната была большой и тёмной, без света в окнах. В воздухе витал запах залежавшейся еды и остатков давно забытой трапезы, но ты едва обратила на это внимание. Твой взгляд устремился к боковой двери. Она была небольшой, едва заметной в углу комнаты, наполовину скрытой за полками и шкафчиками. Дверь вела на ипподром — ты вспомнила, как Сайлус вскользь упоминал о нём в разговоре. Ты бросилась к двери с гулко стучащим пульсом в ушах. Дрожащей рукой ты потянулась к прохладному металлу ручки. На мгновение ты испугалась того, что она была заперта, что последний шанс на свободу ускользнёт из твоих рук. К счастью, с лёгким нажатием и щелчком она открылась. Пейзаж за кухней совсем не был похож на то, что ты представляла: ни деревьев, ни ветерка — только суровый, холодный пейзаж зоны N109. Мрачное полуночное небо нависло над тобой тяжёлым одеялом, толстым и неприветливым. Ни звёзд, ни лунного света — только бесконечная пустота, простиравшаяся над тобой. Затхлый и неподвижный воздух отражал окружавшую тебя безжизненность. Однако у тебя не было времени обдумывать это. Ты не могла остановиться сейчас. Ты должна была продолжать идти. Твои ступни вдавливались в потрескавшуюся, неровную землю, двигаясь вперед, поверхностно и учащённо дыша. Ты увидела очертания конюшен по мере продвижения. Животные внутри тёмных построек были неподвижны, едва различимы в слабом освещении. К счастью, все лошади спали. Никто не шелохнулся, когда ты бесшумно прошла мимо, пусть ты была напряжена и готова была сорваться с места при малейшем звуке. Единственное, что ты слышала, — это тихий шелест собственных шагов по неровной поверхности. Впереди, вдалеке, возвышался забор — последнее препятствие, стоявшее между тобой и внешними границами зоны N109. Ты осторожно приблизилась к нему, прикинув его высоту с бешено колотящимся сердцем. Он заржавел и обветшал, но всё ещё был достаточно прочен, чтобы усложнить подъём. У тебя не было времени размышлять: тебе необходимо было действовать. Крепко ухватившись за холодный металл, ты подтянулась, напрягая мышцы при каждом движении. Твои руки слегка соскользнули, и шероховатая поверхность забора впилась в ладони, когда ты попыталась найти опору. В груди на мгновение возникла паника, но ты стиснула зубы и подавила страх. Ты не могла остановиться сейчас. Как только тебе удалось взять себя в руки, ты услышала его — легко узнаваемый гул электричества. Особняк Сайлуса позади начал оживать. Загорелись огни, осветив холодные, пустые залы, которые всего несколько мгновений назад были погружены во мглу. Электричество включилось. Пройдёт совсем немного времени, и они заметят, что ты исчезла. И придут за тобой. Сейчас или никогда. Собрав последние силы, тяжело дыша, ты преодолела последние несколько футов высоты ограждения. Металл впился тебе в кожу, но тебе всё равно. В какой-то момент ты перевалилась через край, опасно балансируя, и наконец спрыгнула вниз. Ты упала по другую сторону, приземлившись лицом на твёрдую, неумолимую твердь земли. Боль пронзила твоё тело, когда твои колени и локти оцарапались о неровную поверхность, но ты не позволила ей остановить тебя. Ты зашла слишком далеко, чтобы сейчас тебя поймали. Какое-то мгновение ты, оцепеневшая, лежала с кружащейся от удара головой, глотая ртом воздух. Холодная земля под тобой казалась наказанием и напоминанием о том, что пока что ты не была свободна. Позади ты услышала слабые звуки жизни, доносившиеся из особняка, — близнецы, чьи шаги отдавались эхом в отдалении. Они узнали. Проигнорировав боль, ты заставила себя подняться на ноги, хоть твоё тело протестовало при каждом движении. Забор нависал позади тебя стражем мглы, отделяя тебя от жизни, от которой ты бежала. Ты не смела оглянуться на особняк, не давая себе шанса усомниться в следующем шаге. Ты бросилась бежать. Пейзаж впереди был унылым и сумрачным: во всех направлениях не было ничего, кроме холодных, заброшенных улиц. Ни ветерка, ни шума, кроме твоего затруднённого дыхания и топота ног. Позже, в поле зрения появились несколько высоких и мрачных зданий, напоминавших часть города. Ты направилась туда. Ты находилась на улице. Ты бежала. И впервые, как тебе казалось, за целую вечность, возможность обрести свободу была реальна, даже если она всё ещё была недосягаема. Вдалеке, примостившись на старом неработающем электрическом проводе, чистил перья механический ворон. Его голова повернулась в сторону бегущей девушки, впившись взглядом красных глаз в её силуэт. Без предупреждения он расправил металлические крылья и полетел в её направлении, следуя за ней с механическим жужжанием.