Las Palabras De Amor

Утро следующего дня ангел и демон встретили в разных комнатах и даже на разных этажах магазина. Оба пребывали в расстроенных чувствах и оба не имели ни малейшего намерения ими делиться. Кроули чувствовал себя… ну, ужасно. Жалким. Грязным. Никчёмным. Мало того, что он опять развёл сырость при ангеле, и это было… отвратительно. Он ещё и не смог… ничего не смог. Не смог доставить тому удовольствие, хотя сам этого хотел и ради этого во многом всё затеял. Не смог даже притвориться для ангела, хотя бы сделать вид, что ничего такого не происходит и ему нравится. То есть поначалу так и было. Но когда Азирафаэль собрал его волосы в кулак и потянул, пусть даже совсем не больно, всё вернулось в один миг. Нет, демон не утратил связи с реальностью, он прекрасно понимал, что он не в Аду, а в книжном, с Азирафаэлем, он чувствовал его запах, его особое, щекочущее, ангельское тепло на своей по-змеиному прохладной коже, чувствовал его ангельскую ауру, в которой если и мелькали какие-то тёмные нотки, то едва заметно. Но в то же самое время он был ТАМ, в Аду, и Хастур жестко давил ему на затылок, вжимая лицом в грязный пол и с силой наматывая на кулак собранные в хвост волосы, и грубо толкался в него, повторяя: «Ну давай, давай, покажи, как тебе нравится! Я же знаю, что нравится!», а Кроули глотал кровь из прокушенной губы и пытался, правда пытался покориться, не дёргаться, не сопротивляться, даже пробовал расслабиться, чтобы было не так больно, но, во-первых, это никогда не получалось, а во-вторых, это НЕ ПОМОГАЛО, больно было всё равно. И до самого конца рука Хастура продолжала тянуть и дёргать его за волосы. Воспоминание было таким ярким, что его немедленно покинуло всякое возбуждение, и то, что ещё секунду назад было действительно приятно – чувствовать ангела в себе, ощущать, как он гладит, трогает его, как старается двигаться так, чтоб доставить ему как можно меньше дискомфорта – моментально превратилось в нечто, что можно только терпеть, потому что это больно, унизительно и противно. И он сделал то же самое, что делал тогда, не для ангела, для себя – попробовал покориться, ПЕРЕТЕРПЕТЬ, просто подождать, когда это закончится… всегда заканчивалось, когда быстрее, когда медленнее. И у него вроде бы получалось – но ангел ПОЧУВСТВОВАЛ. Он все-таки был… не эти. И так не захотел. Не смог демон помочь и себе – еще одна причина, по которой ему хотелось попробовать с ангелом. И ведь он правда думал, что у него получится… Что он сможет пойти дальше, стереть тот опыт и те воспоминания, как ему мечталось. Но и этого у него не вышло. Да и глупо было на это рассчитывать. Неужели он и правда надеялся, что прикосновения ангела обладают волшебной силой, и от повторения всего этого с ним прошлое утратит над демоном свою власть? Наивно, так наивно. По-ангельски. Для порождений Ада это так не работает, роскошь наивности они позволить себе не могут. И хуже того. Теперь Кроули окончательно стало ясно, что ничего другого ему никогда и не светит. Если уж даже Азирафаэль, как только дорвался, стал вести себя точно так же… Захотел поставить на место, унизить, показать свою власть… А иначе зачем хватают за волосы? Воспоминания о нежности ангела и всех тех разах, когда он доставлял ему удовольствие, забывая о себе, сиюминутным ощущениям демона категорически не соответствовали и были задвинуты в самый дальний уголок сознания, на поверхности же остались болтаться горькая обида, тотальная безысходность и самоуничтожающая вина. Кроули смутно помнил, что вчера вечером порывался уйти к себе, но ангел удержал его, умоляя остаться, и демон, слишком измотанный переживаниями, чтобы возражать, в конце концов уснул в его постели. Азирафаэль позаботился о том, чтобы уничтожить все приметы их… взаимодействия. Простыни были свежими, а на демоне вновь была его стильная чёрная пижама. Если какие-то следы и появились у демона на теле, внутри или снаружи, ангел их тоже убрал. Остался ли Азирафаэль на ночь в спальне, и если да, то в кровати рядом с ним или просто в той же комнате, демон не помнил. Но сейчас ангел точно был внизу, в книжном. Во-первых, Кроули чувствовал его ауру, а во-вторых, чутким демонским ухом улавливал с первого этажа звуки музыки. Кажется, хозяин дома утешался громовыми раскатами вагнеровского «Летучего голландца». Значило ли это, что ангел разгневан? Возмущён? Рвёт и мечет? Самому Кроули сейчас больше подошел бы сборник баллад Queen – и гнать куда глаза глядят, выжимая максимум из старушки-«Бентли». И экстремально огромное количество алкоголя. Алкоголь можно было начудесить прямо сюда. Можно было материализоваться прямо в машине, нажать на газ и надеяться, что охранные заклинания удержат Вельзевул. Но для всего этого нужна была хотя бы искорка энергии, хоть немного желания действовать, а Кроули в себе такового не находил. Поэтому он соскреб себя с кровати, умыл физиономию в маленькой ванной комнате рядом со спальней и уныло потащился на кухню варить себе кофе. Сил сказать ангелу «Я ухожу» он тоже пока что в себе не находил, хотя и понимал, что это будет правильно. Азирафаэль может сколько угодно надеяться избавить его от Ада и что-то там придумывать, но правда в том, что никакой ангел не избавит демона от него самого. Он сам и есть свой Ад. Непрощенный. Теперь Кроули ещё лучше понимал, что это означает – что он навеки отрезан от чего-то… хорошего. А его свойство Исконного Соблазнителя пробуждать в других не любовь, а исключительно похоть, была просто вишенкой на торте. Прощальным проклятием Богини. Чтобы уж наверняка… Азирафаэль действительно слушал Вагнера. И он действительно был зол. Очень зол. Но совсем не на демона. В первую очередь, он злился на себя. На свою слепоту, глупость и самоуверенность. Ну понимал ведь, видел, что переходить к этому ещё рано, зря что ли прочитал уже с десяток книг по психологии! Но нет, позволил себе отключить всякое соображение, поддался тем волнам искушения, которые демон производил НЕ НАРОЧНО, просто потому что он был таким, потому что, что его таким СДЕЛАЛИ. Сделали, когда столкнули его в бездну, когда отняли его глаза, его крылья, отняли звезды, и вместо этого наделили его способностью лишать разума, туманить сознание, толкать на самое некрасивое и низменное – а ведь такое при желании можно отыскать в душе у каждого. Даже у ангела, как выяснилось. То, что он совершенно точно не хотел сделать демону больно и утвердить над ним свою власть, когда в процессе взял его за волосы, и уж точно не собирался продолжать против его воли, Азирафаэль оправданием не считал. Не хотел, а сделал. Значит, в нём всегда это было. И он должен был, обязан ради Кроули, в себе это и удержать! Но не получилось. Он, именно он всë испортил, а вовсе не Кроули. Демон ДОВЕРЯЛ ему. А он его подвел. Обманул его доверие. Сделал именно то, чего демон не хотел и боялся: взял его против воли, причинил ему боль. И если теперь тот не захочет приблизиться к нему даже на версту – что ж, ангел его поймёт. Так что да, Азирафаэль злился. Кипел от злости на себя, на Богиню, на адских герцогов, которые ломали и унижали Кроули и которым он ПОДЧИНЯЛСЯ, ломая уже сам себя, чтобы избежать ещё большей боли, чтобы всё закончилось побыстрее и он мог вернуться на Землю… чтобы снова увидеть его, слепого, эгоистичного, жестокого ангела… На этом месте его размышлений злость прошла и Азирафаэлю захотелось плакать. Из воздуха на столе перед ним соткалась записка. Ангел прочитал её, быстрым жестом сжёг и поднялся с кресла. Выключил проигрыватель, потер лицо, постарался убрать с него все следы рвущих его на части эмоций, и направился в кухню, откуда как раз потянуло запахом крепкого кофе и демонской аурой, к мрачно-агрессивным ноткам которой он за эти недели уже привык. Кроули действительно был на кухне. Сидел за столом перед огромной чашкой кофе: пижама сползла с одного плеча, обнажая острую ключицу, огненные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, огненные глаза задумчиво созерцали эту самую кружку. Когда ангел вошёл в кухню, демон вздрогнул и поднял голову, и Азирафаэль мог поклясться, что тот на мгновение сжался и отодвинулся. Ему захотелось отвесить себе полновесную пощёчину. Но вместо этого он незаметно вдохнул, выдохнул и заговорил самым непринужденным тоном, который только мог изобразить: – Доброе утро, дорогой. – Добрутр, – буркнул Кроули, не поднимая глаз от кружки. – Прости, пожалуйста, что я вчера не отпустил тебя в твою комнату. Мне казалось, так будет лучше… для нас обоих. Но, наверное, я больше думал о себе, как обычно. Мне так точно было спокойнее. Прости. Теперь демон напрягся куда заметнее, но глаз от кофе так и не поднял. – Нгк. Пфф. Всё в порядке, ангел. Я не развалюсь, не надо вокруг меня суетиться. И я буду в порядке, не переживай. Ничего такого ведь не случилось, о чем мы бы оба не знали, правда? Я демон. Именно так всё и получается, когда имеешь дело с порождениями Ада. Дерьмово получается. – Э-эм, дорогой, признаться, я не вполне улавливаю, о чем таком ты толкуешь, – уверенно ответил Азирафаэль, хотя его сердце защемило от боли при виде печального и отчаявшегося демона, который, конечно, винил себя и себя считал неправильным, хотя отвечать за всё случившееся, по справедливости, должен был ангел. – По-моему, у нас получилось уже много всего хорошего. Что касается вчерашнего… Нам обязательно надо об этом поговорить, чтобы понять, что произошло и что мы можем с этим сделать. – Демон раздражённо дёрнул плечом, отчего пижама сползла ещё ниже, но не возразил. Ангел опять тихонько выдохнул, радуясь, что Кроули на него не смотрит, и продолжил. – А пока я зашёл сказать, что получил задание от Гавриила. Надо устроить одно быстрое благословение, и непременно лично. Это здесь, в Лондоне, в одном из роддомов. Как я понял, Небеса возлагают большие надежды на одного конкретного мальчика… Кроули вскинул голову и наконец посмотрел на ангела. То выглядел абсолютно привычно в своем бежевом костюме и тартановой жилетке. Даже бабочка была на месте. Лоб демона пересекла озабоченная морщина. – Ты помнишь, что я говорил, Азирафаэль? Тебе надо быть осторожнее. Нам обоим, но тебе особенно. Быть может, нам стоит поехать вместе. Хочешь, я тебя подвезу? В «Бентли» мы будем в полной безопасности, а в роддом Вельзевул вряд ли рискнёт наведаться. От человеческих больниц даже её мутит. – Не надо, дорогой, это совершенно лишнее, – замахал руками Азирафаэль. – Я помню, что ты говорил, а я уже отвечал тебе, что мне абсолютно нечего опасаться, я посол Рая на Земле и никто меня не тронет без санкции Гавриила. А он, как видишь, примирился с твоим… пленением и хочет лишь одного: чтобы не страдала работа. Как обычно, именно это всегда нужно нашим конторам, правда? – преувеличенно радостным тоном закончил Азирафаэль и выдал одну из своих фирменных «все-отлично-лучше-и-быть-не-может» улыбочек. Беспокойство демона от этого не улеглось, но он достаточно хорошо знал ангела, чтобы признать бесполезность своих попыток. – Хорошо. Но возьми хотя бы мой мобильник. – Своим ангел так и не обзавёлся. – Это совершенно лишнее. Если будет необходимость, я что-нибудь придумаю и позвоню в книжный. – Значит, мне придётся подходить к телефону, пока тебя нет? – Если не трудно, дорогой. Говори всем, что, к большому сожалению, мистера Фелла нет на месте и магазин сегодня не работает. – Разберусь, – хмыкнул демон. – Ладно, посижу здесь внизу. Я как раз хотел кое-что поискать в твоей подборке книг по демонологии. – На самом деле, он собирался залезть на полку с литературой по психологии, куда ангел недавно добавлял какие-то новинки. – Замечательная идея! – расцвёл ангел, довольный, что Кроули, кажется, отвлёкся и перестал фонить такой ужасной тоской. Особой агрессии в сегодняшней ауре демона заметно не было, но Азирафаэль обнаружил, что это ощущается даже хуже. – Увидимся через несколько часов, дорогой. А по дороге я подумаю, чем нас с тобой порадовать на обед. С этими словами Азирафаэль выпорхнул из кухни, как и положено, настоящему ангелу. Вскоре хлопнула входная дверь. Кроули вновь мрачно уставился на чашку, резким движением опрокинул в себя кофе и направился в торговый зал книжного.