Las Palabras De Amor

На следующий день Кроули, направляясь в ту часть гостиной, где стоял стол Азирафаэля и где тот обычно возился с книгами или какими-то записями, неожиданно заметил, как ангел характерным быстрым движением руки сотворил чудо и испепелил что-то в воздухе. В первый момент демон испытал неловкость, что вперся без спросу, нарушил личные границы ангела и увидел что-то, что ему видеть не полагалось, и его следующим порывом было незаметно попятиться и уйти. Но потом ему пришло в голову, что это не совсем правильно. Они практически жили вместе уже несколько недель и пока что собирались скорее продолжать в том же духе, а не наоборот. А это значило, что подобные ситуации неизбежно будут повторяться: он будет заходить в комнату или на кухню, где находится ангел, или в общий зал книжного, и вот так заставать его врасплох... чем бы он там ни занимался. И если он будет каждый раз незаметно отступать и выходить, стыдясь своего невольного вторжения и боясь задать Азирафаэлю даже самый простой вопрос, с таким же успехом он может отправляться обратно в свою квартиру, навстречу неизбежному призыву Вельзевул. Потому что ничем хорошим подобные «инциденты» не закончатся. Если Азирафаэль хочет иметь от него тайны, это окей, у самого демона тоже ещё оставались за душой (если она у него была) кое-какие вещи, которые он ангелу не рассказал, хотя в последнее время их количество изрядно уменьшилось, и порой Кроули сомневался, что ещё способен наскрести хотя бы парочку достойных демона секретов. Но тогда они должны это обсудить, чтобы гостю, или кто-он-там-теперь для ангела, не приходилось вот так вздрагивать, таиться, а потом делать вид, что он ничего не видел. В последнее время Кроули ловил себя на том, что ему тяжело быть хоть в чём-то неискренним с ангелом. Врать ему он прекратил давно – именно из-за этого противного чувства, что он врёт буквально единственному существу во Вселенной, с которым ощущает сродство и близость, и это казалось просто... неправильным. Но, по крайней мере, у него получалось умалчивать, и умалчивал он многое, но это было ради ангела, ради его блага. Кроули отчаянно не хотел втягивать его в свою грязную реальность. Ему нравилось, что Азирафаэль как бы возвышается надо всем этим... не над ним, но над всей этой жестокостью, несправедливостью, неприглядностью мира. Возвышается и украшает этот мир собой, тем самым помогая и демону хоть ненадолго забыть обо всем этом. Но теперь и в этом умолчании не было нужды. Оказалось, что оно не только оберегает Азирафаэля от того, чтобы как-то испачкаться, но и отделяет их друг от друга. Умолчание было той стеной, через которую у них не получалось друг до друга докричаться. Что ж, с недавних пор стена рухнула, он многое поведал своему ангелу, и дела пошли намного лучше. И теперь Кроули хотелось искренности. – Ангел, – негромко позвал он. Тот вздрогнул и резко обернулся, чем только подтвердил подозрения Кроули – тот не хотел, чтобы демон что-либо заметил. – Кроули? Всё в порядке? – Абсолютно. – Демон чуть заметно поморщился. Он всё понимал, но излишняя опека ангела и его постоянное беспокойство начали его самую малость раздражать. Столетиями Кроули как-то справлялся со своими затруднениями и сам разбирался с последствиями принятых решений. И он до сих был жив, и, ну, можно сказать, что он был в порядке. Он был в порядке, пока ангел просто оставался рядом, хлопотать над ним озабоченной квочкой при этом было не обязательно. Собственноручно разрушив свои защиты и прекратив изображать неуязвимого и самоуверенного демона, Кроули, конечно, придал новый импульс их... гм... отношениям. И ангел, как ни странно, его не бросил, и даже – о Са... Бо... да кто угодно! – признал, что испытывает к нему влечение. Но при этом ни на чем не настаивал, довольствовался обнимашками на диване и очень вряд ли пошёл бы дальше, если б Кроули сам не предложил. Что ж, это было приятно и как-то даже... обнадеживало. Обычно влечение по отношению к своей персоне Кроули скорее пугало, ибо никогда не кончалось ничем хорошим. Попытки взять его силой делали отнюдь не только Хастур с Лигуром, но с людьми обычно всё прекращалось очень быстро, и хорошо если обходилось каким-нибудь мелким проклятием, после которого у фигуранта просто никогда больше не вставал. Демон не всегда был так добр, всё зависело от обстоятельств, а ещё от того, насколько эти обстоятельства НАПОМИНАЛИ ему переживаемое Внизу. Однажды он остановился буквально в шаге от убийства, и тот человек... он всё забыл, в том числе свою привычку насиловать зависящих от него людей, мужчин и женщин. Это было в одном борделе, Кроули, естественно, попал туда по работе, а в результате пришлось изобретать объяснения, почему такой перспективный для Ада клиент превратился в беспомощное создание с разумом ребенка. К счастью, тогда ему удалось выкрутиться, а не то получилось бы как в земной пословице – «Из огня да в полымя». О сделанном в тот раз он порой жалел, но обычно после пятого стакана вина, и его мысленные сожаления обычно сводились к тому, что и в этом случае вполне можно было бы обойтись импотенцией. В трезвом виде Кроули был уверен, что насильник получил ровно то, что заслужил, и совесть его совершенно не беспокоила. Но влечение Азирафаэля... демону очень хотелось верить, что оно было другим. Безопасным. Несущим тепло, радость и… удовольствие. Именно это ангел имел в виду, говоря о потенциальных возможностях их тел. Удовольствие, которое хочется дарить и получать, добровольное и взаимное. Кроули никогда в жизни такого не испытывал. И хотя его насильники смеялись и говорили, что ему должно такое нравиться, что он соблазнитель, значит создан для того, чтобы давать, ему не нравилось, никогда, даже близко. Всё, что он получал от секса, – это боль, унижение и травмы человеческого тела. Он лечил их, иногда чудесами, иногда человеческими лекарствами. Тело заживало и восстанавливалось. Он каждый раз поражался тому, какое это тело, с одной стороны, хрупкое, как легко его повредить, сделать больно обитающему в нем разуму, хоть человеческому, хоть демоническому, без разницы. И какое оно в то же время крепкое, способное вынести так много, упорно стремящееся к выживанию и исцелению. Ему нравилось его тело. Именно поэтому он всегда старался его беречь и заботиться, о нем, и не только магией, но и простыми вещами, которые этому телу были приятны. Модными шмотками, шёлковыми простынями на кровати в его спальне, хорошим вином и вкусной едой. Хотя по части еды, конечно, ангела ему было не догнать. А теперь вот выяснилось, что Азирафаэль радовал себя не только блинчиками, суши, книгами, музыкой и вездесущим тартаном. Ему, в отличие от Кроули, оказались доступны и другие удовольствия из человеческого арсенала. Он мог желать и быть желанным в ответ. Наверняка ведь его желали, о, демон в этом не сомневался. Разумеется, людям хотелось обнять и прижать к себе эту мягкую булочку, зарыться лицом в белые кудряшки, сорвать поцелуй с этих губ, так легко изгибающихся в мягкую, принимающую улыбку. Но они, желая этого, предлагали ему удовольствие, а не боль. Взаимность, а не унижение. Кроули никогда не желал Азирафаэля. Просто не позволял себе даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы что-то почувствовать... между ног. Ему нравилось смотреть на ангела, быть рядом, общаться, нравилось быть ему полезным и нужным, нравилось, что он... такой… в чём-то наивный, а в чём-то искушённый, мягкий, но одновременно уверенный и всегда готовый отстаивать то, что считает важным. Он любил ангела. Но желать его? Нет. Желание означало насилие. Но теперь, кажется, что-то изменилось. Азирафаэль показал ему свое желание, теплое, нежное и безопасное, и предложил разделить наслаждение и радость от взаимодействия тел. И, конечно, ангел хотел взаимности. Собственно, он прямо сказал, что по-другому секс не представляет. Для Кроули это было новой территорией, слишком новой, чтобы успеть как следует это осмыслить. Но, по крайней мере, он понял, что это возможно, и разрешил себе хотеть ангела, даже больше, отчаянно и страстно его вожделеть. Но оказалось, что на Азирафаэля это воздействует, как и на всех прочих – пробуждает желание обладать им. Овладевать, жестоко и бездумно. Вся разница была в том, что он был ангелом Начал, высшим Стражем Восточных Врат, существом, буквально созданным из Её благодати, и он мог противостоять этим импульсам, его ангельских сил на это хватало. Кроули был в безопасности рядом с ним, ведь правда? Ему абсолютно нечего было опасаться, и он мог наконец любить ангела так, как понимают это люди. Как, на самом деле, хотел всегда, но был уверен, что для него, для них это невозможно. Наверное. Предположительно. Судя по всему. Кроули искренне рассчитывал, что именно к этому они и идут вдвоём, никуда не торопясь, как Азирафаэль и предлагал. А что ему со вчерашнего дня хочется всë бросить, сбежать и сделать вид, что ничего не было... что ж, им обоим повезло, что он некоторым образом застрял в магазине. Бежать было некуда. Азирафаэль тем временем уже протягивал к нему руки в привычном с недавних пор жесте: приглашении к объятиям. И как было устоять? Кроули приблизился, опустил голову и неловко ткнулся лбом в ключицу ангела. Тот прижал его к себе обеими руками. Кроули чувствовал через тонкую рубашку, как горячие ладони оглаживают его лопатки. Ангел всегда, был таким горячим, что порой Кроули пугался, не обожжется ли он от прикосновения, как обжигался обо всё святое и освященное. Но нет, касания Азирафаэля всегда были приятны, и когда демон трогал его в ответ, это тоже никакого дискомфорта не причиняло. Горячо, но хорошо. Очень хорошо. Слишком, так, что внутри демона тоже начинает разгораться пожар, такой же, что и вчера... Кроули зажмурился и аккуратно высвободился из рук ангела. – Послушай... – Он запнулся, подбирая слова. – Когда я вошёл, я что-то заметил... Ты чудесил, да? – Эм-м, да, – ангел заметно смутился. – Я просто... гм... не хотел тебя беспокоить. Это... гм... Гавриил. – Очередная сердитая записка? – демон поднял бровь. – Что-то вроде того. Серьёзно, Кроули, это не стоит твоего внимания. – Ангел. – М-м? – Азирафаэль уже отвернулся к своему столу и делал вид, что ищет что-то в бумагах. – Это как-то связано с… С тем, что мы не поддались Вельзевул? – В любом случае тебя это абсолютно не касается, мой дорогой, я сам с этим разберусь. – Ангел. – Демон чуть повысил голос. – Ну хорошо, хорошо, да. – Азирафаэль сердито перебирал бумажки перед собой. – Связано. – Что он хотел? – Это неважно, Кроули, – упрямо ответил ангел и наконец повернулся к нему. – Потому что он этого не получит. – Он хочет знать, как мы это сделали. – Демон не спрашивал, а утверждал. Азирафаэль вздохнул. – Да. Видимо, твоя начальница уже поделилась... ситуацией. – И попросила выяснить у тебя. Пока по-хорошему. – Ангелы не выясняют по-плохому! – возразил Азирафаэль, наткнулся на очень насмешливый взгляд жёлтых глаз демона и смешался. – По крайней мере, у ангелов. – Полезное уточнение. – Ты не понимаешь, Кроули! – теперь повысил голос, точнее, почти закричал ангел. – Это значит, что ТЕБЕ надо быть осторожнее! Именно тебе! Потому что она захочет узнать! Ад захочет узнать это от тебя! И это... это будут... – Ангел задохнулся, отчаянно воздевая руки. – Не сердитые записки, – кивнул Кроули. – Да. Верно. У нас всегда спрашивают по-плохому. Но ты не думаешь, ангел, что именно тебе надо быть осторожнее? Вельзевул не дура, кто угодно, только не дура. И вполне способна сложить два и два. Если раньше я никогда такого не проделывал, и это случилось, когда ты был рядом, значит, это твоих рук дело. И, что бы ты ни думал, а в Аду ангельский статус тебя не спасёт. – Гавриил не посмеет, – убеждённо отозвался Азирафаэль. – А без его согласия Вельзевул меня не тронет. Как он не трогал тебя. Кроули только покачал головой. – На твоём месте я бы на это не слишком полагался, ангел. Твой начальник связался с Княгиней Ада, от этого уже ничего хорошего не дождёшься. По жестокости он с ней потягаться может, ну или они тут на равных. Нашли друг друга. – Кроули скривил губы в гримасе отвращения. – Я бы даже сказал, что мучить других ему нравится ещё больше, чем ей. Никогда не видел, чтобы на лице у Вельзевул было написано столько удовольствия. – Ну, она у вас в принципе угрюмая. А Гавриил – он вот такой... улыбчивый... – Ах вот в чем дело! – Кроули помимо воли засмеялся, хотя весёлого в ситуации было мало. Возможно, стоило всё же посильнее оттолкнуть Азирафаэля там, на улице, а не цепляться за его руку как за единственный шанс на спасение. Сейчас бы уже получил всë, что заслужил, и вернулся. Зато ангелу ничего бы не угрожало. – Азирафаэль, я серьёзно, – оборвав смех, настойчиво повторил он. – В опасности мы оба, не отрицай. Гавриил вполне может дать санкцию Княгине на твой... допрос. Или даже помочь и доставить ей тебя на блюдечке, как она сделала со мной. Ты помнишь, о чем я тебя просил, ангел? Не делай этого со мной. Я не прощу себе, если это случится из-за меня. – Я уже сказал тебе, Кроули, – голос Азирафаэля зазвучал несколько раздражённо. – Гавриил, может, и любит мучить, но только демонов. Прости, если тебе неприятно это слышать, но это правда. Он убеждён, что ангелы созданы для... для счастья и радости. – То есть, хочешь сказать, – Кроули склонил голову, – что, глядя на мои мучения там, в Раю, ты должен был радоваться? Ну, по его мнению? – Кроули. – Ангел содрогнулся. Он до сих пор не любил это вспоминать. – Что? В чем я опять не прав? – Я говорил... про физическую боль. Гавриил не станет пытать меня физически, и не позволит Вельзевул. И это возвращает нас к тому, что осторожным нужно быть тебе, мальчик мой. Потому что, если я тебя потеряю... – Ангел внезапно подался вперёд и опять заключил Кроули в объятия, прижал к себе так крепко, что у того заболели рёбра. – Я этого не переживу, – пробормотал он куда-то ему в шею. – Переживёшь, ангел, – ответил Кроули, думая о том, что никогда к этому не привыкнет. И к тому, что можно вот так стоять, вплотную к ангелу, греться об его грудь и живот и слушать, как бьётся его человеческое сердце, именно сейчас – часто и заполошно, потому что ангел ужасно волнуется. За него волнуется. И к тому, что Азирафаэль не просто волнуется, а вот так прямо и открыто говорит: ты мне нужен. Ты важен. Мне нравится, когда ты рядом, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Никто не говорил демону этих слов за все шесть тысяч лет его жизни на Земле. Да и раньше, кажется, тоже. Он помнил не всё из своей жизни ангелом, но такого бы точно не пропустил. У них, конечно, была Богиня, но она, по факту, ничего такого не говорила. Её любовь следовало принимать... ну, как должное. И вот чем эта любовь в конечном итоге обернулась – они РАЗОЧАРОВАЛИ её. Они все и он, как-там-его-звали Кроули, персонально. Он так и не вспомнил своё имя, и это его немного расстраивало, как будто у него отняли какую-то маленькую, но важную часть, без которой он был не совсем целым. Но, в конце концов, ему нравилось быть Кроули. И даже Энтони Дж. Кроули, если уж на то пошло. Именно с таким загадочным «дж», словно напоминанием, что когда-то у него было и ещё одно имя. Ничью любовь демон больше никогда не воспринял бы как должное. Да и не ждал, что чья-то любовь с ним когда-либо случится. Кстати, Азирафаэль о любви ничего и не говорил. Только о желании. Но ангел вел себя так, как будто любит. Демон замечал это и раньше, но всегда запрещал себе в это верить, да и намёки были очень уж туманными. Но теперь-то ангел не скрывал своих чувств. Он заботился о нём, и Кроули, конечно, хотелось верить, что дело не только в его, ну, ангельской доброте, не только в его телесном желании, но и в этой самой любви, которой демон так давно был лишен. Ангел, продолжая держать Кроули в объятиях, принялся гладить его по шее и по спине, забираясь пальцами под длинные пряди и лаская кожу у основания черепа. Кроули вздохнул и зажмурился от наслаждения. – Дорогой, – выдохнул ангел. Слегка надавив демону на подбородок, он заставил его поднять голову и поцеловал в кончик носа. Кроули забавно фыркнул и облизнулся раздвоенным языком. Клыки тоже были тут как тут. Он давно заметил, как сильно Азирафаэлю нравятся эти милые детали, напоминающие о его, Кроули, змеином обличье, и дразнил его нарочно. – Дорогой, я давно хотел тебя спросить... не хочешь ли ты перебраться в мою спальню насовсем? – В смысле? – В смысле, спать там ночами, как ты любишь. Ты не будешь мне мешать. – Ангел, – демон чуть отстранился, чтобы внимательно изучить своими желтыми горящими глазищами выражение лица Азирафаэля. – Кажется, ты говорил, что нам надо двигаться постепенно и медленно. А теперь ты, похоже, слишком быстр для меня. – И Кроули задрал бровь. Ангел зарделся, будто ему сделали лучший в жизни комплимент. – Ты, конечно, прав, мой мальчик, – ответил он. – Я непозволительно спешу. Но мне трудно действовать по-другому, когда ты так близко, Кроули. И Азирафаэль, потянувшись, коснулся губами губ демона, задержался на них и медленно – на этот раз действительно медленно – пригласил его в поцелуй, как будто на танец. И Кроули принял приглашение. Чуть подавшись вперёд и наклонив голову, чтобы обоим было удобнее, он принялся исследовать губами рот ангела, а потом скользнул туда языком, не змеиным, а обычным, человеческим – сначала аккуратно и робко, а потом – резко, с неожиданной властностью. Руки демона взлетели вверх, с талии Азирафаэля, и Кроули взял его ладонями за щеки. Ангел издал тихий жалобный звук, смесь изумления и отчаянной нужды. Кроули хмыкнул, не прекращая, путешествия языка по зубам, губам, языку Азирафаэля. Тот, приоткрыв рот, с неожиданной жадностью ответил, в свою очередь запуская язык в рот демону, и танец неожиданно стал немножечко сражением. Кроули почувствовал, что у него кружится голова, а земля уходит из-под ног. Кажется, он забыл, как дышать, и человеческое тело немедленно напомнило ему об этом. Отключать его функции демон не собирался, во-первых, он давно к ним привык и даже по-своему ценил. А во-вторых, это самым прискорбным образом сказалось бы на состоянии того самого давненько приложенного усилия, который сам Кроули привык считать просто членом, обычной частью человеческой мужской анатомии. Туда как раз активно прилила кровь. Разумеется, поддерживать член в таком состоянии можно было бы и чудом, но что-то подсказывало Кроули, что здесь, так же, как и с вином, чем естественнее всё происходит, тем приятнее. Так что он дал своему телу свободу, вцепился пальцами в лацканы домашнего пиджака Азирафаэля, чтобы не упасть, и потерся затвердевшим пахом о бедро Азирафаэля. Тот довольно хмыкнул прямо в рот демону и, прервав поцелуй, отстранился – ему тоже понадобился воздух. – Ну так как, дорогой? – спросил он, слегка отдышавшись, но не отпуская Кроули далеко от себя. – Как тебе моё предложение? Насчёт спальни? Ты согласен? – Прекрасная идея, ангел, – промурлыкал Кроули. – И тем более... когда ТАК просят, разве можно отказать? Ангел счастливо хихикнул и притянул демона обратно для нового поцелуя. Спать было ещё несколько рановато, но оба одновременно подумали, что проверить, насколько Кроули будет удобно на новом месте, можно прямо сейчас. Демон заглянул в глаза ангелу, получил крошечный кивок в качестве согласия и, подняв руку, щелкнул пальцами, перенося обоих в спальню ангела. Он был полностью уверен, что за это чудо, даже если его отследят в Аду, ему абсолютно ничего не будет.