С привкусом боли

В тишине своего кабинета, окутанного запахом старого пергамента, Альбус задумчиво сидел за своим массивным столом. Свет свечей мягко отражался в стакане с огневиски. Альбус обдумывал свои следующие шаги. Развитие отношений между Томом и Нагайной не давало ему покоя. Он знал, что их союз мог привести к опасным последствиям не только для Хогвартса, но и для всего магического мира. Дамблдор понимал, что ему нужно действовать. В тот момент, когда его мысли материализовались в план, раздался легкий стук в дверь. — Входите, — произнес Дамблдор, не отрывая взгляда от мерцающего пламени свечей. Дверь скрипнула, и в кабинет вошел Игнатиус Пруэтт. Молодой волшебник, одетый в длинный шарф и поношенный пиджак, выглядел немного растерянным и усталым. Его нос все еще был красным от простуды, а глаза слезились. Последние несколько дней он провел в Больничном крыле, где заботливая Нагайна старательно лечила его. — Профессор Дамблдор, вы звали меня? — осторожно спросил Игнатиус, подходя ближе к столу. — Да, Игнатиус, проходите, садитесь, — дружелюбно улыбнулся Дамблдор, указав на кресло напротив. — Я слышал, что вы неважно себя чувствовали в последнее время. Игнатиус кивнул и сел, пытаясь скрыть свою слабость. — Да, сэр. Но благодаря Нагайне я уже чувствую себя намного лучше. Она замечательная целительница. — Это прекрасно, — одобрительно кивнул Дамблдор. — И в знак благодарности я хотел бы, чтобы вы передали ей один маленький подарок. С этими словами он достал из ящика стола маленькую, аккуратно запакованную бутылку ирландского огневиски и протянул ее Игнатиусу. — Это, конечно, всего лишь жест доброй воли, — продолжал Дамблдор. — Пожалуйста, передайте его Нагайне от моего имени. Пусть она знает, как мы все ценим ее усилия. Игнатиус благодарно кивнул, принимая презент. Он не подозревал, что внутри этой безобидной на вид бутылки скрывалось нечто большее. В огневиски было подмешено приворотное зелье, тщательно приготовленное Дамблдором и направленное на Нагайну. Его цель была ясна — разрушить связь между Томом и Нагайной, переключив ее чувства на Криденса. Дамблдор, хотя и не был сторонником таких методов, считал, что этот ход оправдан. Он знал, что Том, несмотря на свою юность, уже начал проявлять темные черты характера. Союз с Нагайной, обладающей особенными силами и судьбой, мог усилить эти наклонности и превратить их в нечто гораздо более зловещее. Альбус надеялся, что если Нагайна полюбит Криденса, это ослабит влияние Тома и предотвратит катастрофу. — Я уверен, она будет рада, — улыбнулся Дамблдор, видя, как Игнатиус встал, готовый выполнить поручение. — Спасибо, профессор. Я сделаю это, — ответил Игнатиус с легкой улыбкой. Игнатиус направился к выходу, держа бутылку в руках. Дверь за ним мягко закрылась, оставив Дамблдора наедине с его мыслями. Едва заметная тень беспокойства скользнула по лицу Альбуса. Он знал, что его решение могло иметь далеко идущие последствия, но выбора у него не было. Война, которая зарождалась в сердце Тома, должна была быть остановлена любой ценой. С этими мыслями Дамблдор вновь погрузился в свои размышления, наблюдая за тем, как пламя свечей отражается в его глазах.

***

Прохладный ветерок пробежал по коридорам Хогвартса, заставляя Игнатиуса Пруэтта сильнее закутаться в свой шарф. Он шел через старинные залы школы, держа в руках аккуратно упакованную бутылку ирландского огневиски, которую ему дал Дамблдор. Мысли об этом поручении тревожили его, но он старался не поддаваться сомнениям. Его путь лежал в Больничное крыло, где находилась Нагайна. Именно там ему предстояло выполнить поручение. Однако, как только Игнатиус вошел в зал, он заметил, что не был там один. Вдоль одного из ряда кроватей медленно передвигалась Нагайна. Ее длинные черные волосы струились по спине, а глаза блестели в полумраке. Она склонилась над одной из кроватей, на которой лежала Лукреция Блэк — девушка, чье здоровье внезапно ухудшилось. Лукреция, одна из самых загадочных и прекрасных девушек на их курсе, всегда привлекала внимание Игнатиуса. Он восхищался ее силой, гордостью и тайной красотой, которая казалась ему недоступной. Но сейчас его сердце было переполнено тревогой, когда он увидел ее больной. Ее лицо было бледным, а дыхание тяжелым. Взгляд Игнатиуса невольно остановился на Лукреции, и сердце сжалось от беспокойства и сожаления. Он не осмеливался подойти ближе, зная, что его чувства к ней должны остаться скрытыми. — Игнатиус? — неожиданно позвала его Нагайна, подняв голову от Лукреции. Ее голос был мягким, но твердым, и она посмотрела на него с интересом. — О, Нагайна, я… — начал он, неожиданно теряя нить своих мыслей, пока его взгляд не встретился с ее проницательными глазами. — Я пришел, чтобы передать вам кое-что от профессора Дамблдора в знак благодарности за лечение студентов. Он поднял бутылку, которая все это время была в его руках, и протянул ее Нагайне. Ее брови слегка приподнялись, и она взяла подарок, внимательно рассматривая его. — Ирландский огневиски? — спросила она с легкой улыбкой. — Это очень мило. Профессор Дамблдор всегда знает, как выразить благодарность. Игнатиус не знал, что ответить. Он все еще был поглощен мыслями о Лукреции. Его глаза снова на мгновение остановились на ее слабом теле, и он почувствовал, как волнение внутри него усиливается. Нагайна заметила его тревожный взгляд и подошла ближе. — Не волнуйтесь, Лукреция поправится, — уверенно сказала она, ощущая его беспокойство. — Ее болезнь не опасна, просто она требует времени для восстановления. Я позабочусь о ней. — Я… я надеюсь, — прошептал Игнатиус, чувствуя облегчение от ее слов. — Она очень… важна. Нагайна внимательно посмотрела на него, затем ее лицо смягчилось. — Вы заботитесь о ней, — произнесла она с пониманием. — Это похвально. Любовь и забота всегда играют большую роль в выздоровлении. Игнатиус опустил глаза, чувствуя, как краска приливает к его щекам. — Она даже не знает о моих чувствах, — с трудом признался он, больше самому себе, чем Нагайне. Нагайна слегка улыбнулась и положила руку ему на плечо. — Не переживайте, Игнатиус. Иногда самые глубокие чувства требуют времени, чтобы быть услышанными. Просто будьте рядом, и, возможно, однажды она увидит в вас то, что скрыто от других. Ее слова были как бальзам на душу. Он был благодарен Нагайне за поддержку, но одновременно чувствовал внутренний конфликт. Он знал, что любовь к Лукреции могла оказаться не взаимной, и что его сердце будет носить этот груз еще долго. — Спасибо, Нагайна, — тихо произнес он, слегка кивнув в знак благодарности. Она с пониманием посмотрела на него, затем вернулась к Лукреции, которая слегка зашевелилась во сне. Игнатиус же, чувствуя, что его присутствие больше не нужно, медленно направился к выходу, оставив Нагайну с ее задачами. Уходя, он не смог избавиться от ощущения, что в этот момент его жизнь пересеклась с чем-то гораздо более значимым, чем он мог себе представить. Нагайна, сама того не осознавая, дала ему частицу надежды.

***

Нагайна сидела в своей уютной спальне, освещенной мягким светом свечей. Мерцающие огоньки отражались в зеркалах на стенах, создавая загадочную и теплую атмосферу. На столе перед ней стояла бутылка ирландского огневиски, подарок от Дамблдора. Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Том. Его холодные и проницательные глаза встретились с глазами Нагайны, и она с улыбкой встала ему навстречу. — Том, как приятно тебя видеть, — промолвила она, ее голос звучал мягко и чуть задорно. — Я как раз думала, чем бы нам заняться. Может, попробуешь кое-что особенное? Ее взгляд скользнул на бутылку огневиски, и Том приподнял бровь, заметив ее намек. — Я думаю, что мне еще рано пробовать алкоголь, — ответил он с легкой улыбкой, в которой проскользнуло предупреждение. Нагайна лишь загадочно улыбнулась. — Не будь таким серьезным, Том. Немного огневиски не повредит. Это ведь подарок, — произнесла она, открывая бутылку и наливая янтарную жидкость в два небольших стакана. Том задумался на мгновение, но затем медленно подошел к столу и взял предложенный стакан. Они подняли их, и Нагайна произнесла: — За неожиданные открытия. Они выпили, и тепло огневиски растеклось по телу Нагайны. Но внезапно она почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Теплое ощущение быстро сменилось бурей чувств, переполняющих ее разум. Перед ее внутренним взором всплыл образ… Криденса. Желание увидеть его, прижаться к нему, ощутить его присутствие было настолько сильным, что она едва могла сосредоточиться на разговоре с Томом. Том наблюдал за ней с обеспокоенностью. Он заметил, как ее взгляд становился все более отрешенным, как будто ее мысли улетели далеко отсюда. — Нагайна, — тихий голос Тома прорезал ее путаные мысли. — Все в порядке? Она пыталась собраться, но желание увидеть Криденса не отпускало ее. Сердце ее билось чаще, и все, что она могла чувствовать, это необъяснимая тоска по нему. Том нахмурился, его беспокойство усиливалось. Он был проницателен и знал, что такое поведение не было свойственно Нагайне. Он не мог понять, что вызвало такие внезапные изменения в ее поведении, но явно что-то пошло не так. — Ты выглядишь… необычно, — произнес он, подходя ближе. — Возможно, — шепнула Нагайна, не в силах оторваться от своих навязчивых мыслей. Она даже не заметила, как стакан с остатками огневиски выпал из ее пальцев и разбился об пол. Том посмотрел на разбитое стекло, затем снова на Нагайну, и его глаза сузились от подозрения. — Что-то не так, — произнес он, пытаясь уловить природу ее состояния. Нагайна кивнула, но ее разум был затуманен. Желание увидеть Криденса стало практически невыносимым. Она не могла понять, откуда взялись эти чувства, но они были настолько сильны, что заставляли ее сердце сжиматься от тоски. Том, внимательно наблюдая за ней, понял, что дело не просто в огневиски. Что-то было добавлено, что-то, что нарушило ее обычное самообладание. Его беспокойство росло, но он не знал, как помочь Нагайне, не понимая до конца, что вызвало ее странное поведение. Сам Том ничего не чувствовал, так как имел иммунитет к приворотным зельям. Тем временем Нагайна была полностью поглощена своими чувствами. Мысли о Криденсе становились все более настойчивыми, и она чувствовала, что теряет контроль над собой. Ее сердце билось в унисон с этим новым, странным чувством, и она уже не могла бороться с ним. Том, нахмурившись, приблизился к Нагайне, осознавая, что ситуация выходит из-под контроля. — Откуда у тебя это огневиски? — спросил он холодно, его голос пронзал тишину комнаты. Нагайна, все еще под влиянием странных чувств, взглянула на Тома с некоторой растерянностью. — Это подарок от Дамблдора, — ответила она, ее голос был слабым и дрожащим. — Но я должна признаться, Том… Мои чувства к тебе изменились. Я… я чувствую влечение к Криденсу. Любовь к тебе… потухла. Эти слова ударили Тома как молния. Он на мгновение замер, но затем его взгляд стал стальным. Он понял, что Дамблдор подмешал приворотное зелье в огневиски. Том быстро схватил Нагайну за руку. — Мы должны срочно найти Горация Слагхорна. Он поможет снять приворотное зелье, — решительно произнес Том. Они вышли из комнаты и поспешили по коридорам Хогвартса, направляясь к кабинету профессора Слагхорна. По пути они неожиданно столкнулись с Криденсом, который шел в сторону Больничного крыла. Он выглядел ужасно: бледный, с потемневшими кругами под глазами. Криденс, увидев Нагайну, остановился, и его взгляд наполнился болью и удивлением. — Нагайна? Том? Что происходит? — спросил он, его голос был хриплым и слабым. Нагайна, все еще находясь под влиянием зелья, шагнула к Криденсу, ее глаза сияли. — Криденс, — прошептала она, ее голос дрожал от эмоций. — Я должна быть с тобой. Том крепко сжал ее руку, удерживая от дальнейших шагов. — Это все из-за зелья, — резко сказал он Криденсу. — Дамблдор подмешал приворотное зелье в огневиски. Мы должны доставить Нагайну к Слагхорну, чтобы снять его воздействие. Криденс кивнул, его взгляд наполнился решимостью. — Я пойду с вами, — сказал он, и его голос прозвучал уверенно, несмотря на его слабое состояние. — Я помогу. Они поспешили дальше, понимая, что время играет против них. Каждое мгновение под влиянием зелья усиливало путаницу в чувствах Нагайны, делая ее еще более уязвимой. Только помощь Слагхорна могла вернуть ей ясность разума и освободить от ложных чувств, навязанных магией. Когда они шли по темным коридорам Хогвартса, Нагайна все больше поддавалась влиянию приворотного зелья. Ее взгляд был прикован к Криденсу, и с каждым шагом она все ближе подходила к нему, словно невидимая сила тянула ее в его сторону. Ее дыхание становилось прерывистым, и дрожащий голос раздавался в тишине: — Криденс… я не могу больше… Ты тот, кто должен быть рядом со мной. Я чувствую это в каждом вздохе… — Нагайна, полусонная, будто в трансе, потянулась к нему рукой, ее пальцы уже почти касались его плеча. Но Том, заметив ее движение, мгновенно среагировал. Он крепко обхватил Нагайну за талию и притянул к себе, удерживая ее на безопасном расстоянии от Криденса. Ее тело дрогнуло, но она не сопротивлялась, хотя продолжала шептать: — Пожалуйста… Криденс… мне нужно быть с тобой… Я люблю тебя безумно… Эта любовь сжигает меня изнутри… Ее глаза блестели, а губы едва шевелились, повторяя признания, которые не могли быть ее собственными. Том держал ее еще крепче, чувствуя, как она пытается вырваться, но ее усилия были слабыми, как у загипнотизированной. Криденс шел рядом, его лицо было омрачено чувством вины и сожаления. Он понимал, что Нагайна не осознает, что говорит и делает. Том смотрел на него, в его глазах горел холодный огонь, предупреждающий, что он не допустит ни одного прикосновения. — Это не твоя вина, — сказал Том, пытаясь удержать Нагайну, которая снова попыталась повернуться к Криденсу. — Зелье все еще действует, но мы почти на месте. Скоро все закончится. Нагайна, видя, что ей не удается дотронуться до Криденса, тихо зарыдала: — Но почему же… почему я чувствую эту любовь так сильно? Почему мне так больно, Том? Том ничего не ответил, но его лицо стало еще более решительным. Он знал, что времени у них мало, и они должны как можно быстрее добраться до Слагхорна, пока зелье не уничтожило остатки ее настоящих чувств и разума. Из-за угла внезапно появилась миссис Норрис. Ее глаза сверлили Тома и его спутников, и она, сложив руки на груди, остановилась перед ними. — А ну, что здесь происходит? — ее голос прозвучал резко и властно. — Вы знаете, что давно уже должен был быть отбой. Том Реддл, как тебе не стыдно нарушать правила школы? Том, привыкший к своему авторитету среди учеников и даже преподавателей, был ошеломлен ее появлением. Но он понимал, что спорить с Норрис не имеет смысла. Она всегда была непреклонна в своих требованиях. — Мы просто… — начал Том, но Норрис перебила его: — Никаких оправданий. За нарушение дисциплины тебе предстоит чистка котлов в подземельях завтра после уроков. А теперь марш в гостиную, пока я не добавила еще одно наказание. Том сжал зубы, но покорно кивнул. Он не мог рисковать дальнейшими санкциями, особенно когда они так близки к цели. Однако Норрис не собиралась уходить: — Я провожу тебя до гостиной, чтобы убедиться, что ты не нарушишь дисциплину снова. Она повернулась и сделала жест, показывая, что Тому пора идти. Оглянувшись на Нагайну и Криденса с тревогой, Том знал, что не может ничего сделать прямо сейчас. Ему пришлось подчиниться, и он медленно пошел по коридору, под прицелом бдительных глаз Норрис. Как только Том скрылся за углом, Нагайна, больше не удерживаемая, бросилась к Криденсу, ее глаза сияли безумной страстью. Она охватила его лицо руками и начала осыпать его поцелуями, не давая ему возможности даже вымолвить слово. — Криденс, моя любовь… наконец-то мы одни… — ее голос был прерывистым, полным навязчивой страсти, которую породило зелье. Криденс, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, пытался отстраниться, но Нагайна была настойчивой и непреклонной. Ее руки скользили по его шее, а ее дыхание было горячим и нетерпеливым. — Нагайна, пожалуйста, остановись… Это неправильно, — его голос был полон отчаяния, но он знал, что слова не помогут. Тогда он решил действовать. Схватив Нагайну за руку, он быстро повел ее по коридору в сторону кабинета Слагхорна. Она сначала сопротивлялась, но вскоре стала следовать за ним, как будто ее воля была парализована ее же собственной страстью. Криденс знал, что времени у них мало, и что зелье могло окончательно разрушить ее рассудок, если они не доберутся до помощи вовремя. Когда они наконец добрались до кабинета профессора Слагхорна, Криденс едва дышал от волнения и усталости. Он постучал в дверь, и через мгновение на пороге появился сам Гораций Слагхорн, в своем привычном халате и с капелькой беспокойства на лице. — Что случилось, мальчик мой? — спросил он, заметив бледность Криденса и странное состояние Нагайны. — Профессор, это срочно, — начал Криденс, торопливо описывая ситуацию с приворотным зельем, которое воздействовало на Нагайну. — Нам нужно противоядие… Немедленно! Слагхорн не стал терять времени. Услышав описание симптомов, он мгновенно понял, что произошло, и поспешил в свою кладовую. Через несколько минут он вернулся с маленьким пузырьком и осторожно подошел к Нагайне, которая, едва стоя на ногах, все еще держалась за Криденса. — Нужно действовать быстро, — сказал Слагхорн, открывая пузырек. — Криденс, помоги мне. Нам нужно, чтобы она выпила это. Криденс, крепко держа Нагайну за плечи, с трудом заставил ее сесть на стул, пока Слагхорн осторожно поднес противоядие к ее губам. Нагайна сначала отстранялась, ее сознание еще блуждало в тумане страсти, но вскоре она подчинилась и сделала несколько глотков. В комнате повисла напряженная тишина. Криденс и Слагхорн с тревогой смотрели на Нагайну, ожидая, когда противоядие начнет действовать. Через несколько минут ее глаза, до этого затуманенные, начали проясняться, и она, словно пробуждаясь от страшного сна, посмотрела на Криденса. — Криденс… что я… — ее голос был слабым и дрожащим. Осознание произошедшего нахлынуло на нее, и она залилась слезами. — Что я натворила? Я ведь не хотела… Криденс, видя, как она страдает, инстинктивно притянул ее к себе и обнял, стараясь успокоить. — Все в порядке, — тихо шептал он, гладя ее по волосам. — Это не твоя вина. Все уже позади. Нагайна все еще плакала, но постепенно ее дыхание выровнялось. Она отстранилась от Криденса, пытаясь вытереть слезы, когда вдруг его лицо побледнело. Он почувствовал острую боль в голове, и в следующий момент из его носа пошла кровь. Нагайна вскрикнула от ужаса, когда Криденс потерял сознание и рухнул на пол. Слагхорн мгновенно бросился к нему, нащупывая пульс. Он обернулся к Нагайне: — Принеси мне пузырек с эликсиром силы! Быстро! Нагайна, забыв о своих слезах, кинулась в кладовую, зная, что сейчас главное — спасти Криденса. Нагайна вернулась с пузырьком, дрожащими руками передав его профессору Слагхорну. Тот быстро разлил немного эликсира на ладонь и начал осторожно намазывать его на губы Криденса, который лежал неподвижно на полу. — Держись, молодой человек, — прошептал профессор, его голос был полон беспокойства. Он ласково потряс плечо Криденса, стараясь разбудить его. После нескольких мгновений, которые казались вечностью, Криденс начал медленно приходить в себя. Его глаза открылись, и он слабо кашлянул, пытаясь вернуть дыхание, но было видно, что ему все еще ужасно плохо. Его лицо было бледным, а дыхание — прерывистым. — Криденс, ты в порядке? — спросила Нагайна, ее голос дрожал от волнения. Он слабо покачал головой, чувствуя сильную слабость и головокружение. — Мы не можем терять время, — решительно сказал Слагхорн. — Нам нужно срочно доставить его в Больничное крыло. Нагайна кивнула, и вместе с профессором они осторожно подняли Криденса, поддерживая его под руки. Он едва держался на ногах, и каждый шаг давался ему с трудом. — Держись, Криденс, — тихо подбадривала его Нагайна, ее голос был полон заботы и тревоги. — Мы уже почти на месте. Они поспешили по коридорам Хогвартса. Так как Нагайна работала целительницей в Больничном крыле, она знала, что там смогут оказать Криденсу необходимую помощь. Когда они наконец добрались до Больничного крыла, Нагайна и Слагхорн осторожно уложили Криденса на одну из кроватей. Мадам Помфри, главная целительница, мгновенно подошла к ним, ее лицо было полно профессионального беспокойства. — Что случилось? — строго спросила она, осматривая Криденса. Нагайна быстро объяснила ситуацию. Мадам Помфри кивнула и немедленно начала действовать, готовя необходимые зелья и заклинания. Нагайна, стоя рядом с кроватью Криденса, не сводила с него глаз. Она знала, что в руках опытных целителей он будет в безопасности, но все равно не могла избавиться от беспокойства. — Мы справимся, — тихо прошептала она, крепко сжимая руку Криденса. — Мы с тобой. Нагайна, сдавленная тревогой, стремительно действовала. Когда профессор Слагхорн замер в нерешительности, она уже знала, что делать. Быстро оценивая состояние Криденса, Нагайна протянула руку за пузырьком с противоядием, который всегда держала при себе на случай непредвиденных ситуаций. — Гораций, отойди, пожалуйста, — уверенно сказала она, взглянув на Слагхорна, который выглядел немного ошеломленным ее решительностью. Нагайна аккуратно разлила эликсир по краям губ Криденса, затем начала массажировать его горло, помогая жидкости быстрее проникнуть в организм. Ее движения были быстрыми и точными, как у настоящего профессионала. — Все будет хорошо, Криденс, — мягко шептала она, чувствуя, как его пульс начинает восстанавливаться. — Ты в безопасности. Криденс слабо открыл глаза, встретив ее взгляд, полный заботы. Он попытался что-то сказать, но силы покидали его, и только слабый стон вырвался из его губ. Нагайна легонько сжала его руку, успокаивая. В этот момент в комнату вошла мадам Помфри с небольшим подносом в руках. На нем стоял пузырек с сонным зельем — идеальным средством, чтобы успокоить изнуренный организм Криденса. — Он нуждается в отдыхе, — тихо сказала Поппи, передавая пузырек Нагайне. — Это зелье поможет ему уснуть и восстановить силы. Нагайна взяла пузырек, затем осторожно приподняла голову Криденса, помогая ему выпить зелье. Теплая жидкость медленно растеклась по его горлу, и через несколько мгновений глаза Криденса начали закрываться. — Спи, Криденс, — мягко произнесла Нагайна, нежно поглаживая его по щеке. — Ты в надежных руках. Криденс постепенно погрузился в глубокий сон, его дыхание стало ровным и спокойным. Нагайна посмотрела на мадам Помфри и обменялась с ней понимающим взглядом. — Спасибо, Поппи, — поблагодарила Нагайна, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает ее. — Он был в плохом состоянии, но теперь все должно быть хорошо. — Ты отлично справилась, Нагайна, — ответила мадам Помфри с теплой улыбкой. — Теперь ему нужен только покой. Ты можешь оставить его здесь, я буду рядом. Нагайна с трудом отвела взгляд от спящего Криденса. Ее забота о нем была глубокой и искренней, но она знала, что теперь его здоровье в надежных руках мадам Помфри. — Я вернусь позже, — сказала она, с благодарностью кивнув. — Если что-то изменится, сразу же сообщи мне. — Обязательно, — заверила ее мадам Помфри. Нагайна, погруженная в свои мысли, все еще ощущала напряжение последних событий. Она знала, что ей необходимо поговорить с Томом, и это не терпело отлагательств. Выйдя из Больничного крыла, она повернулась к Слагхорну, который уже ждал у дверей, выражение его лица было полным доброты и понимания. — Гораций, — начала Нагайна, стараясь говорить спокойно, — мне нужно увидеться с Томом. Ты не мог бы провести меня в гостиную Слизерина? Гораций кивнул, осознавая всю важность ее просьбы. — Конечно, Нагайна, — мягко ответил он. — Следуй за мной. Они молча шли по темным коридорам Хогвартса, направляясь к подземельям, где располагалась гостиная Слизерина. Холодные стены замка отражали их шаги, создавая глухие отголоски, усиливающие атмосферу загадочности и таинственности. Когда они добрались до скрытой двери гостиной, Слагхорн произнес пароль, и дверь медленно открылась. Остановившись на пороге, он повернулся к Нагайне. — Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти, — сказал он, тепло улыбнувшись. — Спасибо, — ответила Нагайна, кивнув. — Я скажу Тому, что ты помог. Она шагнула в гостиную, и дверь за ней тихо закрылась. Атмосфера в комнате была спокойной, лишь мягкий свет от огня в камине освещал гостиную. В дальнем углу, одиноко сидя в кресле и задумчиво смотря на пламя, находился Том. Нагайна медленно подошла к нему, ее шаги были почти бесшумными на ковре. Том, почувствовав ее присутствие, поднял глаза и встретил ее взгляд, полный беспокойства и усталости. — Том, — тихо начала она, садясь рядом с ним, — я должна рассказать тебе, что произошло. Том внимательно слушал ее, не перебивая, пока Нагайна рассказывала обо всем, что случилось: как профессор Слагхорн дал ей противоядие от любовного зелья и как ей удалось спасти Криденса. — Я знала, что должна была действовать быстро, — завершила она свой рассказ, ее голос дрожал от волнения, — и, к счастью, Поппи оказалась рядом в нужный момент. Том некоторое время молчал, обдумывая услышанное, затем его взгляд смягчился. — Ты поступила правильно, Нагайна, — наконец сказал он, его голос был тихим, но уверенным. — Ты спасла Криденса, и это самое главное. Я горжусь тобой. Нагайна почувствовала, как тяжесть, висевшая на ее сердце, немного ослабла. Теплота, исходящая от огня, и поддержка Тома наполняли ее чувством облегчения. — Спасибо, Том, — тихо произнесла она, встретив его голубые глаза, в которых тонула, словно в омуте. — Я просто хотела, чтобы все было в порядке. — И ты этого добилась, — ответил Том, слегка коснувшись ее руки. — Теперь тебе нужно немного отдохнуть. Между ними повисла тишина. Том продолжал смотреть на нее, его темные глаза мерцали в свете камина. Внезапно он потянулся к ней, его намерение было очевидным — он хотел поцеловать ее в губы. Нагайна резко отстранилась, ее сердце забилось быстрее, и она покачала головой. — Том, — прошептала она, стараясь сдержать дрожь в голосе, — тебе всего четырнадцать, а мне… мне тридцать восемь. Это неправильно. Том, не отводя от нее взгляда, нахмурился, но в его глазах светилась твердая решимость. — Меня это не волнует, — сказал он тихо, но уверенно. — Я знаю, чего хочу. Нагайна почувствовала, как ее внутренние барьеры начали рушиться. Том был не просто подростком, он обладал невероятной силой воли и умом, который казался намного более зрелым, чем у его сверстников. Но все же ее колебания были сильны — она понимала, что между ними лежит пропасть в виде разницы в возрасте и жизненном опыте. Однако его настойчивость и непреклонность заставили ее задуматься. Ее взгляд задержался на его губах, и, собравшись с духом, она медленно придвинулась к нему. В последний момент ее робость взяла верх, и она лишь мягко коснулась уголка его губ, ощущая тепло его дыхания. Это был не настоящий поцелуй, но он выражал больше, чем могла бы выразить полная близость. Том задержал взгляд на Нагайне, его лицо оставалось спокойным, но в глазах блеснуло что-то, чего она не могла не заметить — признательность и понимание. Нагайна отстранилась, чувствуя, как на ее щеках появляется легкий румянец. — Так будет лучше, — прошептала она, стараясь вернуть себе контроль. Том, казалось, принял ее решение, но в его взгляде читалась уверенность, что этот разговор между ними еще не окончен. — Ты знаешь, что я не отступлю, — тихо сказал он, его голос звучал с оттенком обещания. Нагайна лишь кивнула, понимая, что их отношения вышли на новый уровень, и теперь ей предстоит осознать, что это значит для них обоих.

***

Полтора месяца пролетели как один миг. Декабрь принес с собой холодные ветры и снег, что покрывал Хогвартс белым одеялом. Время не стояло на месте, и с каждым днем здоровье Криденса ухудшалось. Нагайна неустанно заботилась о нем, проводя бессонные ночи в поисках способов облегчить его страдания. Она продолжала встречаться с Томом, который стал для нее настоящей опорой в эти трудные времена. Криденс медленно угасал, и это разрывало ее сердце. Она часто плакала в объятиях Тома, находя утешение в его спокойствии и силе. Том, несмотря на свою молодость, проявлял удивительное понимание и терпение, поддерживая ее в самые трудные моменты. Наступило Рождество, и атмосфера в замке наполнилась праздником. Нагайна решила, что Криденс должен быть частью этого события, несмотря на свое состояние. Его ноги отказали, и теперь он был прикован к инвалидной коляске. Она хотела, чтобы он почувствовал радость праздника и смог увидеть все великолепие Святочного Бала. Вечером Нагайна помогала Криденсу сесть в коляску. Она аккуратно укутала его ноги теплым пледом, стараясь сделать прибывание в коляске как можно более комфортным. Криденс смотрел на нее с благодарностью, его глаза светились слабым, но искренним светом. — Ты не должна это делать, Нагайна, — тихо сказал он, его голос был слаб, но в нем чувствовалась искренняя забота. — Ты слишком много для меня делаешь. — Я хочу, чтобы ты тоже был частью этого праздника, — мягко ответила она, улыбаясь сквозь слезы. — Ты заслуживаешь увидеть все это. Она осторожно вывезла его из комнаты и направилась к Большому Залу, где уже звучала музыка и смех. Том встретил их у входа, его лицо озарилось теплотой, когда он увидел Нагайну и Криденса. — Все будет хорошо, — тихо сказал он, положив руку на плечо Нагайны. — Мы сделаем этот вечер особенным для вас обоих. Вместе они вошли в зал, где все было украшено в лучших традициях Рождества: сверкающие гирлянды, большая елка и столы у стен, ломящиеся от угощений. Все взгляды обратились к ним, но никто не осуждал — в их глазах было лишь понимание и сочувствие. Нагайна почувствовала, как сердце наполнилось теплом. В этот момент она поняла, что, несмотря на все трудности, у нее есть поддержка и любовь. Они вместе смогут преодолеть все, , что готовит им судьба. Криденс сидел в инвалидной коляске, наблюдая за происходящим вокруг. В его сердце было смешанное чувство — радость от того, что он может быть здесь, среди друзей, и одновременно глубокая печаль от осознания того, как он физически ослаб. Его тело предательски отказывало, ноги больше не подчинялись ему, и это лишило его одного из главных удовольствий — возможности танцевать. Он смотрел на Нагайну, как она стояла рядом с ним, ее глаза были наполнены любовью и заботой, но за этим светом скрывалась боль, которую она старалась не показывать. Криденс знал, что она переживает из-за его состояния, и это разрывало его сердце. Он хотел бы сделать что-то, чтобы облегчить ее страдания, чтобы хотя бы на мгновение она смогла забыть о горе, которое нависло над ними. Криденс долго раздумывал, прежде чем решиться. Наконец, он повернулся к Тому, который стоял рядом, наблюдая за Нагайной. — Том, — начал Криденс, его голос был тихим, но в нем звучала искренняя просьба. — Можешь пригласить Нагайну на танец? Том посмотрел на Криденса с удивлением, но быстро понял, что тот имел в виду. Он видел, как состояние Криденса разрывает Нагайну, и понимал, что тот хотел бы хоть на мгновение подарить ей возможность забыться. — Ты уверен? — спросил Том, его голос был серьезным. Криденс кивнул, его глаза наполнились слезами, но он сдерживал их, не желая показывать слабость. — Она слишком много времени проводит, переживая за меня, — прошептал Криденс. — Она заслуживает немного радости, даже если это будет лишь танец. Том, понимая всю глубину просьбы, медленно кивнул. Он подошел к Нагайне и протянул ей руку. — Нагайна, — сказал он мягко, — позволь мне пригласить тебя на танец. Нагайна удивленно посмотрела на него, а затем перевела взгляд на Криденса. В его глазах она увидела ту же просьбу, и ее сердце сжалось от боли и любви. Она знала, что это был его способ показать, что он заботится о ней, несмотря на свою слабость. — Криденс, — прошептала она, опускаясь на колени перед его коляской. — Ты уверен? Криденс слабо улыбнулся и кивнул. — Ты сделала для меня больше, чем я мог бы пожелать, Нагайна, — сказал он тихо. — Теперь позволь мне хотя бы на мгновение подарить тебе немного счастья. Слезы проступили на ее глазах, но она не позволила им пролиться. Она нежно поцеловала Криденса в лоб, прежде чем взять руку Тома. — Хорошо, — сказала она, слабо улыбнувшись. Том медленно увел ее на танцпол, и музыка вокруг них словно сменилась, становясь мягкой и спокойной. Нагайна попыталась сосредоточиться на движениях, чувствуя уверенные руки Тома, которые направляли ее в такт мелодии. Она чувствовала тепло его прикосновения, но ее мысли все еще возвращались к Криденсу, который сидел в коляске и наблюдал за ними. Криденс смотрел на них с ощущением горечи и облегчения. Он бы все отдал, чтобы быть на месте Тома, чтобы держать Нагайну в своих объятиях, чувствовать ее близость. Она была его единственным лучшим другом. Видя, как она улыбается, даже если это была печальная улыбка, он чувствовал, что сделал правильный выбор. «Спасибо, Том», — подумал он, его глаза затуманились слезами. — «Спасибо, что заботишься о ней, когда я не могу». Когда танец подошел к концу, Нагайна вернулась к Криденсу, ее глаза были полны любви и благодарности. — Спасибо, — прошептала она, садясь рядом с ним и беря его руку. — Это был лучший подарок, который ты мог мне сделать. Криденс слабо улыбнулся, чувствуя, что даже в своем состоянии он смог подарить ей каплю счастья. Этот момент стал для них обоих тихой, но важной победой над обстоятельствами.

***

Каникулы наступили тихо и незаметно. Хогвартс опустел: коридоры, обычно наполненные шумом и смехом учеников, теперь были погружены в тишину. Большинство учеников уехали домой, оставив замок пустым и безжизненным. Однако Том решил остаться. Ему не хотелось возвращаться в приют, где его ждали лишь холод и безразличие. Он проводил долгие часы в Больничном крыле, где для Криденса выделили отдельную комнату, что стала их маленьким миром. Том, Криденс и Нагайна собирались вместе, обсуждали прошлое и будущее, делились мыслями, которые могли бы остаться незамеченными среди суеты учебного года. Нагайна каждый день поднималась по каменным лестницам замка, направляясь к кабинету Дамблдора. Она приходила к нему, чтобы передать свои воспоминания — обрывки сцен, где она и Том обсуждали важные планы и делились секретами. Альбус бросал эти воспоминания в Омут памяти, углубляясь в их изучение, пытаясь понять истинные намерения Тома. Но Нагайна, наученная Слагхорном, умела изменять свои воспоминания, превращая их в ложь, убедительную и искусно замаскированную под правду. Дамблдор не знал, что то, что он видел, было лишь иллюзией, сотканной из хитрости и магии. Эти измененные воспоминания постепенно уводили его от истины, и каждый день Нагайна возвращалась к Тому с новыми рассказами о том, как ловко они обманывают самого могущественного волшебника Хогвартса.

***

Последний день каникул был насыщен тревогой и неизвестностью. Нагайна сидела в своей комнате, захваченная мыслями о том, что их ждет впереди. Внезапно дверь открылась, и в комнату вошла Поппи Помфри. Ее лицо было серьезным, выражая глубокую печаль. — Нагайна, мне нужно с тобой поговорить, — начала Поппи, ее голос дрожал. Нагайна подняла глаза и увидела выражение беспокойства на лице Поппи. В ее сердце возникло чувство тревоги. — Что случилось? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие. — Это Криденс, — ответила Поппи, ее голос был полон грусти. — Сегодня у него отнялись и руки, а сердце бьется рвано. Его состояние ухудшается. В глазах Нагайны застыл немой вопрос: сколько ему осталось жить? Она не решалась произнести это вслух, но ее глаза говорили за нее. Поппи поняла ее без слов. — Нагайна, — сказала она тихо, — ему осталось жить чуть больше месяца. Мы сделали все, что могли, но его проклятие слишком сильное. Нагайна рухнула на колени и вцепилась в свои волосы, издав отчаянный крик. Ее сердце разрывалось от боли, от невозможности изменить судьбу, от мысли, что ей придется потерять того, кто был ей так дорог. — Нет! — кричала она, ее голос эхом разносился по комнате. — Я не верю! Это не может быть правдой! Поппи попыталась успокоить ее, но Нагайна была погружена в свое отчаяние. Она не могла принять правду, не могла смириться с тем, что вскоре Криденс уйдет. Ее крики были полны боли и безысходности, и даже стены Хогвартса, казалось, сочувствовали ее горю. — Я здесь, Нагайна, — шептала Поппи, обнимая ее и пытаясь дать хоть немного утешения. — Я знаю, это ужасно. Но ты должна быть сильной для него. Ему нужна твоя поддержка сейчас больше, чем когда-либо. Слезы лились по лицу Нагайны, ее душа кричала от боли. Она понимала, что ей предстоит трудный путь, и что она должна быть сильной ради Криденса. Но сейчас, в этот момент, она позволила себе выплеснуть всю свою боль, надеясь, что хоть это поможет ей справиться с надвигающимся горем. Нагайна, успокоившись отчасти благодаря словам Поппи, решила навестить Криденса. Она тихо вошла в его комнату, где он лежал на кровати, ослабленный болезнью. Криденс улыбнулся, когда она подошла ближе. — Я слышал твой крик, Нагайна, — сказал он тихо. — Извини, что не могу прийти к тебе. Нагайна приблизилась и села рядом с ним, слезы еще стекали по ее лицу. — Криденс, я… — начала она, но он прервал ее. — Не говори ничего, — прошептал он. — Я знаю, что это несправедливо. Но я все еще с тобой. — Пообещай, что будешь жить, — молила Нагайна. — Я обещаю. Я еще успею станцевать на твоей с Томом свадьбе. Слова Криденса были тихим утешением для Нагайны. Она обняла его, и слезы текли по ее щекам. — Я так боюсь, — шепнула она. — Я не знаю, как мне быть сильной. Криденс чувствовал ее боль и безысходность. Он так хотел обнять ее в ответ, но его руки отказывались слушаться. Он чувствовал, как болезнь отнимает у него все больше сил. — Ты сильная, Нагайна, — сказал он с улыбкой. — Ты справишься. Мы оба справимся. Нагайна прижала его еще крепче, понимая, что ему нужно ее утешение и поддержка. Она должна была быть сильной, как бы трудно это ни было.

***

Нагайна сидела за столом в своей комнате, окруженная старинными фолиантами и свитками, полными древних заклинаний и рецептов. Ее взгляд был сосредоточен на одной из книг, открытой на странице, описывающей зелье, о котором она лишь слышала в легендах. Это было зелье, которое могло исцелить любую болезнь, но его создание было связано с огромным риском. Среди ингредиентов было кое-что особенное — кровь маледиктуса, та самая кровь, что текла в ее венах. Ее сердце забилось быстрее, когда она осознала всю серьезность найденного рецепта. Зелье было могущественным, но вероятность успеха была мизерной — всего один процент. Если бы она ошиблась, если бы что-то пошло не так, Криденс мог бы не только не выжить, но и испытывать адские боли перед смертью. Нагайна вспомнила слова Поппи: «Ему осталось чуть больше месяца». Эти слова эхом отдавались в ее сознании. Месяц — именно столько времени нужно для приготовления этого зелья. Она понимала, что шансов на успех было крайне мало, но она не могла позволить себе бездействовать, зная, что у нее есть хотя бы один шанс спасти Криденса. Впервые за долгое время Нагайна почувствовала проблеск надежды. Она не могла позволить себе сидеть сложа руки, пока ее друг умирал. Она знала, что должна рискнуть, и что на кону было все. «Я успею», — подумала она, сжав кулаки. — «Я должна успеть».

***

Нагайна, волнуясь и дрожа от отчаяния, вошла в кабинет Дамблдора, который сидел за своим старинным письменным столом, окруженным стопками книг и свитков. Ее глаза были покрасневшими от слез, ее сердце билось быстрее от ярости и страха. — Альбус, — начала она, еле сдерживая слезы, — у меня есть важная информация. Я... я нашла рецепт зелья, которое может спасти Криденса. Нужна кровь маледиктуса, и я дам свою. Дамблдор поднял брови, но его выражение оставалось спокойным и непроницаемым. — Нагайна, — ответил он мягко, — зелье с кровью малкдиктуса? Да, я знаю о таком. Ты понимаешь, что это очень опасно? Шанс на успех крайне мал. Нагайна вдохнула, пытаясь собрать мысли. — Я знаю, — продолжила она, — но это единственный шанс. Я должна попытаться. Дамблдор взглянул на нее с некоторым сомнением. — Нагайна, иногда самый большой акт доброты может иметь неожиданные последствия. Криденс уже много пережил. Это его судьба. Но Нагайна не могла принять такой ответ. — Ты не понимаешь, Альбус! Криденс — твой племянник! Твоя кровь! Если бы он был здесь, он бы сделал все возможное, чтобы спасти тебя. Ты бы не стал смиряться с тем, чтобы просто умереть! Ее голос дрожал от злости и боли. Дамблдор медленно кивнул, его глаза выражали сожаление. — Нагайна, ты должна понять... Но он не успел закончить. Нагайна внезапно рявкнула, искры ярости вырывались из ее глаз. — Ты не понимаешь ничего! — крикнула она. — Я не позволю ему умереть! Дамблдор медленно встал из-за стола, его глаза стали более строгими. Он махнул рукой, и вдруг в комнате стало тихо — Нагайна не могла издать ни звука. Но ее глаза оставались полными беспомощной ярости. — А теперь слушай меня, Нагайна, — начал Дамблдор, его голос был спокоен, но строг. — Криденс уже прожил долгую жизнь. Все мы должны принять свою судьбу, когда наступает ее время. Попытка приготовить это зелье может принести больше вреда, чем пользы. Ты не можешь рисковать своей жизнью ради того, чтобы продлить его страдания. Он посмотрел на Нагайну с состраданием. — Помни, что ты сделала все, что могла. Иногда самый трудный выбор — это отпустить тех, кого мы любим. Нагайна стояла, сжимая кулаки, ее глаза были полны слез и боли. Дамблдор снял заклинание немоты, и она вздохнула тяжело, зло произнеся: — Ты бесчувственная сволочь, Альбус. С этими словами она резко повернулась и выбежала из кабинета, оставив за собой лишь тишину и разочарование. Дамблдор смотрел на закрывшуюся дверь, его глаза выражали не только понимание, но и тяжелую грусть. Он знал, что Нагайна сделает все возможное ради своего друга, но иногда даже самые мудрые решения могут быть самыми трудными и больными.