Причуды мастера

Уже на следующее утро меня начали одолевать смутные сомнения по поводу адекватности моего поступка. Когда этот белорус находился в радиусе десяти метров от меня, я, кажется, переставала соображать. Ну как можно согласиться позировать обнаженной перед каким-то непонятным художником, который просит стать музой? А вдруг он действительно какой-нибудь сексуальный маньяк или извращенец? С другой стороны, я могу ведь просто забыть свое обещание и продолжить жить прежней жизнью. Ведь что значит отпечаток пальца, оставленный мною в уголке нарисованной картины? Никита даже не знает моего полного имени, телефона, откуда я и где я живу. У него даже в мыслях не было взять мои контакты, потому-то он и придумал этот извращенный способ связываться со мной – через заказ горячих напитков в «Месте силы». Он сказал, что как только я ему понадоблюсь, он оставит онлайн-заказ на сайте с точным указанием времени, когда курьер должен будет доставить кофе. Через 15 минут должна буду появиться я. Сказав это, художник отвернулся к окну, давая понять, что разговор со мной окончен, и мне пришлось покинуть мастерскую. Эта сделка одновременно вызывала у меня дикое любопытство и еле осознаваемое опасение. В конце концов, за это я получила деньги, и меня это вполне устраивало, учитывая последние события в моей жизни в Праге. Каждый месяц я старалась высылать родителям какую-нибудь сумму денег, поэтому этот своеобразный заработок, не стоивший мне особых усилий, был весьма кстати. Поэтому я решила посмотреть, что будет дальше. - О! – услышала я удивленный возглас Вали. – Аид, ты только глянь! Я откинулась на спинку своего стула и вопросительно взглянула на девушку. - Этот белорус, наш клиент! Он только что прислал онлайн-заказ. Ему нужен макиато ровно в полночь. И за доставку в ночное время он готов заплатить по двойному тарифу! Мои глаза нервно забегали, и я уставилась на экран своего ноутбука, спрятав руки на коленях, которые вдруг задрожали. - Но у нас же нет круглосуточной доставки, - пробормотала я. Валя, похоже, воодушевилась: - Будет! Егор завезет! Если так пойдет, мы будем рассчитывать его по тройному тарифу! Он явно кофейный наркоман. Итак, сегодня ровно в 00:15 я должна буду явиться к художнику. Меня передернуло от одной лишь этой мысли. Конечно, лучше в полночь, чем в два или три часа ночи, когда на Карловом мосту едва ли можно кого-то встретить. После окончания моей смены я отправилась домой, чтобы привести себя в порядок. В конце концов, мне стоило хорошенько подкрепиться, потому что не знала, сколько времени проведу в мастерской. На всякий случай я положила в свою сумку небольшой кухонный нож. Вряд ли я соображу воспользоваться им в момент опасности, но сейчас его наличие придавало мне уверенности. Ночью Прага превращалась в таинственный средневековый город, завораживающий своими узкими мощеными улочками, освещенными тускловато-желтым светом изящных кованых фонарей. Местные в это время уже давно спали в своих теплых кроватях, в городе можно было встретить разве что разгуливающих туристов или студентов, разбредающихся по домам после веселого отдыха в одном из клубов. Я выскочила из практически пустого трамвая недалеко от исторического центра Праги, чтобы пешком прогуляться вдоль Влтавы до Староместкой мостовой башни. Однако пройдя метров сто, я пожалела, что не выбрала другой путь, потому что от реки веяло холодом, и я вконец продрогла. На Карлов мост я ступила ровно в полночь и не спеша побрела на другой берег Влтавы. Уже издали я заприметила несколько окон – единственных светящихся в это время суток в небольшом доме голубого цвета. Художник был в мастерской. На какое-то мгновение у меня возникло желание понаблюдать издали за его окнами, а потом кинуться на последний трамвай и очутиться в своей теплой безопасной квартире. Мое желание вмиг испарилось, когда в одном из окон я заметила силуэт мужчины. Я готова была поклясться, что сейчас он смотрит на мост и видит меня, стоящую около перил с поднятой вверх головой. Выждав для верности еще минут пять, я побрела к подъезду на ватных ногах. Когда я поднялась по темной лестнице на второй этаж, Никита стоял в проходе: - Заходи, - коротко сказал он, впуская меня в мастерскую. Я торопливо вошла внутрь и оглянулась. На парне была мешковатая черная байка с рисунком какого-то монстра и такой же расцветки широкие штаны. Выглядел он совсем по-домашнему и каким-то теплым. - Ваш курьер уехал минуты две назад. Надеюсь, ты на него не наткнулась? – спросил он, отходя вглубь комнаты и отпивая горячий кофе из фирменной кружки «Места силы». - Нет, - ответила я. – Но было бы хорошо придумать какой-нибудь другой способ вызывать меня. Белорусик вопросительно вскинул брови. - Я не могу все время заглядывать в компьютер к моей напарнице. Она работает с обработкой заказов из этого района. Никита сделал еще один глоток, и аромат макиато окутал мастерскую. Мне пришлось продолжить: - Я бы не хотела вызвать подозрений. Я… - я запнулась, а парень пристально взглянул на меня. – Мне говорили, что мне не следует связываться с тобой. Какое-то время мы оба молчали, глядя друг на друга. - И почему ты ослушалась? – спокойно поинтересовался парень своим необычайно волнующим низким голосом. - Потому что было уже поздно, - призналась я и смущенно начала разматывать шарф. Постояв в теплом помещении несколько минут, я начала согреваться. - Тогда раздевайся и становись передо мной, - сказал Никита и уселся на свой стул-тумбу. У него уже все было готово. Видимо, он даже не сомневался в том, что я могу не прийти. Оказавшись около знакомого диванчика, я замешкалась. Отсюда с включенным светом и без занавесок меня, очевидно, будет отлично видно запоздалым прохожим. Художник заметил мою растерянность и, предугадав мой вопрос, ответил: - Никого не интересует, что здесь происходит. Раздевайся. Последнее его слово прозвучало словно приказ, и я поспешила избавиться от одежды. Под его пристальным взглядом сделать это было непросто, поэтому я никак не могла справиться с застежкой бюстгальтера. Мои руки отчаянно тряслись, и я переминалась с ноги на ногу, чтобы это не было так заметно. Он заметил. - Надо было выпить для храбрости, если она тебя вдруг покинула, - сказал он надменно. - И вовсе это не потому. У меня пальцы окоченели, пока я дошла сюда от остановки, - солгала я, не моргнув глазом. Наконец, справившись с бюстгальтером, я смущенно потянула за резинку нижней части белья. Она плавно спустилась к моим ногам и, переступив ее и аккуратно сложив на диванчике, я зашагала к мольберту. Каждый раз, находясь перед художником в чем мать родила, я чувствовала себя настолько неловко, что мне хотелось немедленно покинуть мастерскую и навсегда забыть дорогу сюда. - Как мне встать? – мой голос сорвался на конце фразы, и я прокашлялась. Никита молча смерил меня взглядом, не выдавая ни одной эмоции, и взял в руки кисть. - Просто стой. Опусти руки вниз. Я нехотя убрала ладони, закрывающие низ моего живота. И хоть он уже два раза все видел, я смущалась, чувствуя, что в таком положении являюсь совершенно незащищенной. Никита приступил к работе, и я пристально наблюдала за ним. Он был полностью сосредоточен на картине, будто находился в другом мире. Его глаза цвета облачного неба скользили по моему телу, плавно очерчивая каждый его изгиб. И под его взглядом мое тело оживало, трепетало, бушевало, готовое в любой момент кинуться к этому божественно притягательному белорусу. Могу ли я вообще сейчас отдавать отчет своим поступкам? Своим мыслям? Почему он так опасно и неукротимо действует на меня? - У тебя когда месячные? – его неожиданный вопрос вытянул меня из моих сладких мечтаний. - Что? – переспросила я, хотя отчетливо все услышала. Никита поднял на меня свои круглые глаза. Его пухлые губы на секунду расплылись в улыбке, от которой мое тело покрылось гусиной кожей. - Менструация у тебя когда начинается? – медленно повторил художник свой вопрос. Я ошеломленно уставилась на него. - А почему ты спрашиваешь? - У тебя грудь налилась, - ответил парень, кидая на меня взгляд. Мои руки инстинктивно метнулись к груди. – И низ живота выступает. Или же ты просто не облегчилась, - добавил он с некоторой усмешкой в голосе. Мои щеки залил румянец. - На следующей неделе, - глухо ответила я. На самом деле, я не знала, как заговорить об этом с Никита, поэтому в какой-то мере была благодарна, что он сам поинтересовался. - Я учту это. И больше он не произносил ни слова. Мне казалось, что я позировала больше двух часов, а Никита все сидел за мольбертом, взмахивая кистью и разбрызгивая вокруг себя акварель. Прага погрузилась в сон, и я постепенно начала клевать носом, пошатываясь. Обычно в это время я давно посапывала в своей теплой уютной кроватке, поэтому естественная физическая потребность моего организма дала о себе знать. Я громко зевнула, отчего заставила парня оторваться от картины. - Возьми кофе, - сказал он, кивая в сторону подоконника. Макиато давно остыл и, сделав глоток, я поморщилась: к тому же, казался гораздо более горьким. В то же мгновение я застыла на месте, медленно отодвигая кружку от губ. Так случился наш косвенный поцелуй – наш первый поцелуй.