неизвестный

      Чувствуя, что сон покидает его и он вот-вот проснётся, Достоевский перевернулся на другой бок и уткнулся лицом в подушку, желая ухватиться за остаточки сновидения, ведь снилось ему что-то приятное, что отпускать не хотелось совсем. Заснуть вновь получилось почти сразу, но на этот раз никаких картинок и сюжетов юноша перед своими глазами не видел - только темнота.       Снова проснувшись через какое-то время, Федя попытался вспомнить, какое сновидение он видел и что же это было, такое хорошее и уютное, но всё тщетно. Рассматривая белый потолок, словно пытаясь увидеть что-то сквозь него, парень вспомнил вдруг про Колю и встречу, которую они с ним запланировали.       В тот же момент брюнет потянулся к телефону, желая проверить, это ли ему снилось. Зайдя в переписку, Федя удивился тому, что всё это было на самом деле. Все те сообщения, что он отправлял и получал, вовсе не привиделись ему - Гоголь в самом деле должен прийти после двух часов дня.       А сейчас сколько? Девять утра, всё хорошо.       Достоевский очень давно не чувствовал себя настолько свежо и хорошо после сна. Он не был разбужен кошмаром, на славу отдохнул, просмотрев сон о чём-то положительном. Настроение было отличным.       «Договорились! И да, спокойной тебе ночи!»       «И тебе, Коль, спокойной ночи».       Это Колино пожелание волшебным образом перевернуло всё вверх дном так, что ночь наконец действительно была спокойной?       Если раньше первым делом после пробуждения брюнет зажигал сигарету, сейчас он проигнорировал эту отвратительную «традицию». Встав с кровати, он направился на кухню, не желая пропускать завтрак. Кушать особо не хотелось, но Федя считал, что хотя бы что-то небольшое ему надо съесть.       В раковине его уже давно поджидала небольшая, но какая-никакая гора посуды. Чашки из-под чая, немного тарелок, а во главе всего этого кастрюля с прилипшим тестом от пельменей. Перед тем, как приготовить завтрак, подросток налил в неё воды, дабы тесто размочилось и мыть было попроще.       Идей касаемо того, чем же позавтракать, было совсем мало. В холодильнике нашлись колбаса и сыр, и Достоевский собрался уже готовить бутерброды, но хлеб, как оказалось, успел покрыться плесенью. Что-то изощрённое парень готовить не умел. К тому же всё усложняет отсутствие многих продуктов дома.       Что, опять придётся варить макароны или пельмени?       Поискав варианты простого завтрака в интернете, Федя остановился на кексе в микроволновке. Рецепт очень заинтересовал его, так что он тут же принялся за приготовление.       Смешав в кружке муку, сахар, остатки какао и разрыхлитель, который еле-еле нашёл на одной из полок, брюнет добавил в сухую смесь молоко и подсолнечное масло, следуя инструкции. Тщательно перемешав, он окунул палец в тесто, желая попробовать его уже на этом этапе.       Сладко…       Оставив кружку в микроволновке на полторы минуты, юноша с нетерпением стал дожидаться готовности. Когда время истекло, по кухне разлетелся достаточно приятный аромат. Кое-как достав кружку, - она была очень горячей - подросток вскипятил чайник и налил себе чай.       Усевшись за стол, он подцепил ложкой небольшой кусочек, сгорая от нетерпения продегустировать получившийся кекс. Тот получился не до конца испечённым, в нём попадались комочки с мукой, но в целом было вкусно. Достоевского всё это устроило, тем более, он приготовил его самостоятельно.       Только отмывать кружку от кекса оказалось сложнее, чем кастрюлю от пельменного теста. Всё прилипло и, как бы Федя не натирал, не хотело отходить от посуды.       Домыв всё, что было необходимо, парень принялся наводить хоть какую-то чистоту на кухне, параллельно размышляя о чём-то, анализируя себя, свои мысли и поступки, совершённые в последнее время.       И вдруг в него врезалась одна очень и очень странная мысль, что сначала напугала. Доверие, желание проводить с ним время, создание условий для того, чтобы ему было комфортнее… Что это значит? Если был один из них другого пола, то с уверенностью можно было бы сказать, что Феде он…?       Неужели Достоевский на самом деле является?…       Подросток встряхнул головой, желая отбросить эту мысль куда-то подальше. За всю его жизнь ни один человек не сумел по-настоящему понравиться ему в романтическом смысле, значит, и сейчас всё точно так же. Это просто дружба.       А можно ли будет пустить Колю к себе в комнату?       Достоевский терпеть не мог, когда кто-либо заходил к нему и что-либо там делал или смотрел. Там творится сущий бардак, вежливо называемый творческим беспорядком. Этот беспорядок разбирать не планировалось, не планировалось и показывать его кому-то. Возможно, брюнету просто стыдно за то, что там всё именно так.       А если Коля очень захочет и попросит об этом?       Нет, это вряд ли случится. Гоголь вежлив и аккуратен тогда, когда дело касается общению с кем-то и чьего-то комфорта. По крайней мере, так думает Достоевский, и вывод такой он делает исходя из своих коротких наблюдений за соседом по парте. На удивление, Федя совсем не видел в блондине каких-то нехороших черт. Либо Коля их тщательно скрывал, либо он действительно такой хороший человек.       Говорят, что в тихом омуте водятся черти. Возможно ли такое, что Гоголь и в самом деле полон таких «чертей»?…       Так, об этом лучше не думать пока…       На часах одиннадцать. У него ещё полно времени.

***

      Коля поднимается по ступенькам и открывает дверь, заходит в ларёк. Колокольчик звенит, как и всегда уведомляя о новом покупателе продавца… другого продавца. Гоголь удивлён, замечая за прилавком не Маяковского, к которому успел немного привыкнуть, а какую-то пухлую женщину. На вид ей около сорока.       Заметив мнущегося у двери подростка, она тут же спрашивает:       — Ты почему там топчешься? Проходи уж.       — А… — блондин спрашивает, — а где тот продавец, который всегда тут был?…       — Володя-то? Так сегодня утром из полиции приехали, упаковали его, увезли… Я на замене, но ты не переживай.       — Увезли?… — Коля повторил за ней, вздрогнув.       — Если тебе сигареты или что-то алкогольное нужно - я тебе продам, так уж и быть, хаха, — почему-то обо всём том, что произошло с Маяковским, она говорила абсолютно спокойно, словно ничего в этом нехорошего нет. — У нас камеры не пишут звук. Ты, главное, покажи какую-нибудь картинку на телефоне, будто это паспорт, и я…       — Я не за этим, — перебил юноша.       — Не за этим? — она переспросила очень странным тоном, голос стал тише. — Тогда зачем же? Будешь вообще что-нибудь брать?       — Да, — парень кивнул, указывая на одну из полок позади женщины, — вот то печенье… Нет, не это, а рядом… Да, с шоколадом.       — Восемьдесят четыре рубля с тебя, — она протянула ему то, что он попросил. — По карте?       — Да.       Идя к дому Феди, Коля всё думал и думал о том, то только что узнал. Маяковского забрали в полицию.       Неужели вскрылся тот факт, что он продавал наркотики в этом ларьке?…       Пустые дворы встречали Гоголя своей тишиной и серостью. Асфальт уже давно был покрыт снегом, смешанным с грязью, но теперь эта смесь стала ещё и скользкой. Судя по погоде в последние дни, снег подтаял, когда столбик термометра показывал градусы со знаком «плюс». Когда же температура опустилась ниже нуля, всё превратилось в лёд.       Семнадцатое ноября. Суббота.