Верь мне.

Диму будит стук в дверь – и кажется, что по этому энергичному стуку уже можно понять, кто стоит за дверью. Он с трудом поднимает голову от подушки, морщится, хрустит шеей. Спина ноет от неудобного дивана – давно стоило его заменить, но он всё цеплялся за воспоминания.  Всунув ноги в тапочки, Дима, позёвывая, бредёт к двери – заглядывает в спальню мимолётно и видит, что Валик свернулся в клубок на самом краю кровати, нахохленный, словно птенец ворона. Он, кажется, ещё спит, поэтому Дима аккуратно прикрывает дверь в спальню и старается тише клацать ключом, открывая входную дверь.  — Димк, ты спал что ли? Так уже девять утра, ты чего! — голос Игоря слишком бодрый для всего лишь девяти утра. На его руках, явно согласная с Димой, потирает глазки их с Юлей дочка, Лиза.  — Игорь, я, вообще-то… — начинает Дима аккуратно, планируя выгнать Грома из квартиры, пока тот не увидел Валика – помочь он вряд ли сможет, а объяснять долго и путано – но Игорь уже протискивается мимо него, захлопывая за собой дверь.  — Я чего пришёл-то… Димас, последишь за малой, а?  Дима тянется машинально дать пять сонной Лизе, которая протягивает ему ладошку, пока Игорь продолжает вдохновенно: — Юлька просто в редакцию умчалась с самого утра, Лёшка в универе, а мне надо в отдел заскочить срочно.  — Сегодня же не наша смена? — уточняет растерянно Дима – впрочем, он бы не удивился, если бы за всей этой канителью перепутал всё на свете.  — Не наша, — соглашается Гром. — Я так, кое-что уточнить… полтора часа, туда-обратно.  Дима поправляет очки на переносице быстрым жестом. Отто с ним пока не связывался – значит, с его стороны всё глухо. Валя спит, а потому…  — Оставляй, — соглашается он со вздохом.  — Спасибо, напарник, — расплывается Игорь в улыбке чеширского кота. Ставит дочку на ноги, чмокает в лоб. И, когда он наклоняется, Дима видит криво наклеенный пластырь у самого воротника потрёпанной кожанки. Ссадина, которую этот пластырь был, видимо, призван скрыть, выглядывала из-под нашлёпки.  — Дядя Дима, можно мультики посмотреть? — тут же спрашивает девочка. Дима кивает рассеянно, прослушав вопрос.  — Игорь, ты опять вляпался во что-то? — спрашивает он негромко.  Гром распрямляется, делано-беззаботно улыбаясь.  — Всё пучком, напарник. Так… проверить надо кое-кого. Я ж сказал.  — Если тебе нужна помощь, я… — понижает голос Дима, и тут же, холодея, вскидывается, слыша, как хлопает дверь в спальню. — Лиза, подожди, не…  — Дядя Дима, а тут вместо дяди Августа какой-то другой мальчик! — раздаётся удивлённое. А затем – Дима клянётся – он слышит щелчок затвора. Ребёнок журналистки, никогда не выпускающий телефон из рук…  В пару шагов преодолев коридор, Дима ловит Лизу у самых дверей спальни, поднимая её на руки.  И натыкается взглядом на растрёпанного со сна Валика, который смотрит прямо на него.  — Доброе утро, — кивает Дима машинально, прежде чем шагнуть обратно в коридор, захлопнув за собой дверь. Где его встречает любопытный взгляд Игоря.  — А кто это был? А он красивый! А где дядя Август? — со скоростью пулемёта тараторит Лиза.  “Хотел бы я знать, где дядя Август!” — хочется честно признаться Диме, но он только бормочет что-то вроде: “Это мой друг. Красивый… наверное”.  — Тебе ж электровеник развод не даст, Димк, всю кровь высосет, — с деланной жалостью произносит Игорь. В глубине его серых глаз блестят ржавые искры. — Не, а если серьёзно, чё это за штрих? — Это Валя, он мой… друг, — повторяет Дима уже Игорю, перехватывает вертящуюся на руках Лизу поудобнее. — Я тебе мультики на планшете включу, хорошо? — предлагает он девочке. Та на пару секунд задумывается, потом кивает довольно. — Давай папу твоего проводим, и… — Э, нет, я теперь не пойду никуда, — Игорь тянет кожанку с плеч, и Дима сводит страдальчески брови. — Не слышал я никогда о таких друзьях… Побалакать с ними интересно. Знает твой Веня, что у тебя муж есть? Дима смотрит на Игоря с недоумением. И вдруг фыркает весело.  — Игорь, если б я не знал тебя и твоё отношение к Августу, подумал бы, что ты его защищаешь, — сообщает он с ухмылкой, которая тут же сползает с губ, когда он видит, как неловко Гром сводит брови. — О. Боже, Август будет счастлив это услышать, — Дима не знает, откуда в нём на секунду взялась эта уверенность, что Август обязательно вернётся, что с ним всё в порядке, что они будут вместе смеяться над этой идиотской ситуацией. Но за одно это мимолётное чувство он уже Грому благодарен.  — Да ниче я его не защищаю, — бурчит Игорь себе под нос, стаскивая с ног ботинки. — Известное зло – хуже неизвестного.  — Не знаю, как относиться к тому, что меня считают злом, — раздаётся от двери спальни мягкий баритон. Дима бросает на Валика быстрый взгляд – тот всё ещё выглядит слегка сонным, но волосы собрал в низкий пучок, и даже оделся. Уже хорошо. — Игорь Константинович, — кивает Валя приветственно. — А вас, юная леди, я не знаю, — поворачивается он к девочке с лёгкой улыбкой на губах. Та пялится на него, абсолютно завороженная, не зная, что рассматривать в первую очередь – татушки на руках? Классные дырки в ушах?   — Это Лиза, — представляет её коротко Дима. — Дочь Игоря и Юли… Пчёлкиной.  — О, — брови Вали приподнимаются забавно. Он смотрит на Игоря внимательно – тот, не стесняясь, разглядывает его в ответ. Это не “их” Игорь – волосы у него вьются мелкими кольцами (видимо, на улице дождливо), а на пальце скромно блестит обручальное кольцо. И всё же… та же кожанка, дурацкий козырёк, брови эти... феноменально похож. Валя не перестаёт удивляться. И удивляется ещё больше, когда глаза Игоря вдруг отдают в ядовитую желтизну. И, склонив по-птичьи голову в сторону, “Игорь” произносит хриплым голосом: — Ты не отсюда.  Дима сглатывает громко. Хочется переспросить, но он видит Игорев взгляд и всё понимает.  — Валя, ты не против включить Лизе мультики? — спрашивает Дима чуть резковато. И, смягчая тон, обращается к девочке. — Я пока сделаю чай, хорошо, котёнок?  — С печеньем? — придирчиво уточняет Лиза, всё же косясь на Валика.  — С печеньем, — подтверждает Дима, тут же передавая девочку в чужие руки. И, бросая взгляд на Игоря, почти препарирующего Валика взглядом, коротко приказывает. — На кухню. Сейчас же.  Его тон не предусматривает возможности отказаться, и всё же “Игорь” хохочет хрипловато, переводя на него взгляд.  — Не кусайся, Дубин, — щебечет он мягко, едва девочка скрывается за дверями спальни. — Останешься без зубов, — голос его пугающе незнакомый – но Дима давно привык. А потому не реагирует на угрозы – лишь уходит молча на кухню. “Игорь” никуда не денется – придёт, как миленький.  Не одному Диме нужны ответы.  — Вопрос чисто из любопытства – ты с ним потрахался хотя бы? — интересуется “Игорь”, забравшись с ногами на кухонный стул. — Просто интересно. Ты же у нас правильный до тошноты, а тут такое… два мужика. С сюрпризом ты у нас, а, Дубин? — Верни контроль Игорю, — коротко отвечает Дима, игнорируя откровенные провокации. Этой твари нужны эмоции, но она их не получит. О, Дима научился отлично держать лицо.  “Игорь” жадно рыщет глазами по его лицу. На губах его дрожит полубезумная ухмылка.  — Зачем же нам Игорь, родной? — голос “Игоря” становится ниже, грубее – почти и не отличить от настоящего. — Думаешь, он хоть что-то знает о путешествиях между мирами? И тут же безразличная маска на Димином лице даёт трещину – беспокойство плещется в зелёных глазах.  — А ты знаешь? — спрашивает он чуть быстрее, чем стоило бы, и “Игорь” хохочет рвано.  — Знаю, как не знать. Был, смотрел, не понравилось. Досталось мне там, ой как досталось… — “Игорь” цокает языком притворно, жалобно кривит брови. Его лицо гротескно-живое, как маска, напечатанная на 3D-принтере. А глаза горят ржавой кислотой. — Только перья и летели.  — И Валю ты знаешь?... “Игорь” прерывает его пренебрежительным фырканьем.  — Меня мелочь не интересует, — отмахивается он, отворачиваясь от Димы. И всё же поясняет милостиво. — Чувствую, что он не отсюда. Пахнет, выглядит, чувствуется – иначе, всё иначе. Но твой он. Вы связаны. Пусть и… странно.  — Странно? — переспрашивает Дима.  “Игорь” снова смотрит на него, по-птичьи склонив голову. — С тобой, но не с тобой. Нить к тебе, но через тебя. Дальше, дальше, дальше, через ткань миров на ту сторону, — поясняет он туманно, но Дима, кажется, понимает.  И Валик, оказывается, стоящий в дверях, понимает тоже.  — С моим Димой мы связаны, получается, Мить, — кивает он, резюмируя самую логичную в мире вещь, и “Игорь” поворачивается к нему резко. Смотрит внимательно, прищурившись.  — Ты жив только потому, что вы местами поменялись, — хмыкает он вдруг, щурясь весело. — А смешно было бы… переместиться, раствориться, исчезнуть из памяти.  Дима холодеет изнутри. Сумбурные картинки, описанные “Игорем”, заставляют вздрогнуть.  — То есть Август мог… переместиться в тот мир и пропасть? И я бы его забыл? — переспрашивает он глупо. Голос почему-то звучит севше.  — Мог, не мог, какая разница, — жмёт плечом “Игорь” раздраженно. — Всё в порядке с твоим пылесосом. Не сдох.  — Ты его видишь? — вскидывается Дима тут же. — Или… чувствуешь? — А Диму? — спрашивает Валя в один голос, делая порывистый шаг в кухню.  На “Игоря” смотрят две пары глаз, полных волнения и надежды.  — Может, можешь с ними связаться? — продолжает Дима, сжимая под столом судорожно пальцы.  Янтарный взгляд мечется по кухне, “Игорь” нахохливается, сидя на стуле верхом. Сейчас он как никогда сильно напоминает угрюмого ворона.  — Я вам что, бюро услуг? — рявкает вдруг “Игорь” зло. И жмурится сердито. А когда открывает глаза, они уже игоревы – серо-голубые.  Дима видел всё это уже десятки раз, а вот Валик следит заворожённо, как лицо Игоря меняется, становится самую чуточку мягче. Он, кажется, хочет что-то спросить, но Дима внимания не обращает – не сейчас.  — Игорь, твоя Птица… — начинает он, но Гром перебивает его: — Я знаю. Всё видел и слышал, он меня просто оттеснил… немножко. Любопытный мудак, — в голосе Игоря слышна грубоватая ласка. Он трёт глаза усталым жестом. — Я не понял, правда, какого хрена тут происходит.  — Он может связаться с Августом? — Дима подаётся вперёд, игнорируя бесполезные вопросы. — Игорь, прошу, спроси его, я что угодно… — Телефоны давно изобрели… — ворчит Игорь, но, кажется, понимает, что всё не так просто, потому что прикрывает глаза, словно беседуя о чём-то сам с собой.  Дима понимает объективно, что нечем ему Птицу заинтересовать. Тот существует с Игорем в странном причудливом симбиозе уже долгие годы, но с самим Димой они пересекались редко – лучше сказать, почти никогда. Да и не был он Птице интересен. Ей, кажется, не был интересен никто, кроме Игоря. Как-то пьяный Гром признался ему, что она всё пытается свести его с ума, а он не поддаётся. “Если вылезет откуда-то новый Чумной Доктор, будешь знать сразу, кто он” — захохотал он тогда хрипло. А Диме было вообще не смешно.  Валик смотрит вопросительно – из них всех, кажется, только у Димы есть все части мозаики, из которых он пытается сложить кривую картинку.  — Он может попробовать, — наконец открывает глаза Игорь. Дима выдыхает облегчённо, но Гром тут же предупреждает. — На это нужно время. Как он сказал… нужна сильная эмоция. Оттуда. Злость подходит больше всего. Для перемещения, — поясняет он обрывисто. Выходит, этот хтонический террорист может между мирами шнырять. Очаровательно. Озвучивать Дима свои мысли, конечно же, не торопится.  — А ты объясни пока, какого чёрта происходит, — просит Игорь, вставая, чтобы чай заварить. — Какие, блять, миры, че это за Вэнсдей Аддамс у тебя ошивается, где твой вакуумный блендер…  — Пойду проверю ребёнка, — Валик окидывает Грома взглядом лёгкого неодобрения, но всё же скрывается в коридоре. Это не его друг – пусть Митя сам с ним разбирается.  — Дядя Валя, а можно я у вас интервью возьму?... — слышит он звонкое и улыбается мягко.  Когда Валя возвращается на кухню, на столе три чашки с уже остывшим чаем. Игорь сидит на подоконнике, прикрыв глаза – ловит, видимо, связь с космосом. Дима что-то клацает в телефоне – чашка рядом с ним была как будто и не тронута.  Валя вздыхает. Дубин везде одинаковый.  Даже если он ван дер Хольт.  — Ты что-нибудь ел? — спрашивает он негромко, бросая быстрый взгляд на Игоря (Игоря ли?) – но тот, кажется, не слышит их, абстрагировавшись.  — Да как-то… не до того было, — пожимает плечами Дима неловко. Он и не помнит когда ел последний раз… Словно напоминая о себе, желудок протестующе ворчит. — Могу что-нибудь разогреть, если хочешь. Там было что-то в холодильнике… — Я сам, посмотрю, сиди, — мотает головой Валя, сжимая аккуратно Димино плечо. По-свойски открывает холодильник, оглядывая полки. Там и вправду находятся ровные ряды контейнеров – по всей видимости, муж Мити со своей задачей по откармливанию вечно занятого полицейского справляется хорошо. — А что с ним? — Валик кивает небрежно на Игоря, доставая какую-то запеканку в коробочке. — Почему у него глаза жёлтые, что в нём такое сидит?  — Если коротко – хтоническая сущность, которая переселилась в него при смерти прошлого её владельца, — поясняет Дима туманно. Это, конечно, информация не для всех, но Валик – свой. К тому же, он скоро вернётся в свой мир. Дима, по крайней мере, очень на это надеялся. Не то чтобы компания Вали ему была неприятна, но он хотел бы себе своего мужа обратно. — И, видимо, эта сущность может ходить между нашими мирами.  — Хммм… — выдаёт Валя глубокомысленно. Он уже ничему не удивляется. В его Питере происходит и не такое… Что там одна небольшая хтонь в одном отдельно взятом полицейском.  Дима в который раз обновляет диалог с Отто – пусто. Ничего нового. Не то чтобы он надеялся на быстрый ответ – Юльке тогда аж в Карелию забраться пришлось, вынюхивая хоть что-то о Призраке. Дима был уверен, если бы он попросил – Юля и сейчас бы что-то накопала. Но… Впутывать её не хочется. Итак… — Они что-то… строят?... — доносится с подоконника хрипловатый голос Игоря… нет, не Игоря, Птицы. И Дима с Валиком оба обращаются в слух. — Лаборатория. Здесь электровеник, сестрица его… Странная она, не такая, как здесь. Тоже светится гирляндой на спине. Руками машет. Что-то доказывает. Не слышу, что, их не слышу. Вижу только. Через стекло.   Руки Димы дрожат от облегчения. В голове бьётся только “Август, Август, Август”. Он живой, с ним всё в порядке. Боже, как же он… — Чьими глазами ты смотришь? — голос чуть меняется – видимо, говорит Игорь. И вновь меняется обратно. — Отражение… Дуби́на это. Другая только. А дурной всё такой же. Он злится, получается, — хрипло хохочет Птица, явно довольная.  — Почему злится? — встревает Валик взволнованно.  Птица клокочет негромко, жмурится, замолкая. — Злится… беспокоится… — выталкивает он хрипловато слова, прислушиваясь к чужим ощущениям. Дима замечает, что по виску Игоря бежит капелька пота – видимо, не так это легко, как Птица хвалился. — Как будто то, что они там делают… опасно. Очень опасно. И… он думает, что они умрут.  Дима бледнеет как мел. Валя, делая шаг вперёд, сжимает его плечо ощутимо. Словно так пытается утешить.  — Но зачем тогда… они… — подбирает слова Дима, сжимая под столом пальцы до побелевших костяшек.  — Либо всё, либо ничего. Вот так, — жмёт по-птичьи плечами “Игорь”. — Они, кажется, новый хребет делают. Попизже. И Дима вдруг понимает. То, что могло заставить Августа рискнуть жизнью – попытка выбить у судьбы больше времени.  — Я сам его убью, — цедит Дима, впиваясь ногтями в ладони. Внутри расползается бессильная злость – Игорь объяснил, что передать на “ту сторону” они ничего не смогут. Только подсмотреть. — А что они… Резко пищит микроволновка и все трое вскидываются от громкого звука. Игорь подскакивает, чуть не падая с подоконника, а, когда открывает глаза, они уже привычного серо-голубого цвета.  — Это всё… простите, девчат, — с сожалением произносит он, морщась – можно подумать, что внутренний голос материт его на все лады. А может, так оно и было. — Пожрать можно, а? Вымотался как собака.  — Ну… как раз погрелось, — чуть виновато жмёт плечами Валя, доставая контейнер – это ведь он микроволновку запускал, может, если бы не это, они бы узнали ещё немного…  — Ты не парься, Мартиша, – замечает выражение его лица Игорь. — Птичка утомилась уже. Нахуй вас посылает.  Дима не может не задуматься, что же Игорю пришлось Птице пообещать за помощь – вряд ли тот согласился это сделать по доброте душевной. Он обещает себе спросить об этом у Игоря потом. И помочь – чем сможет.  Валик расставляет по столу тарелки, садится за стол, было, сам, потом встаёт вместе с тарелкой.  — Пойду Лизу проверю, — кивает он в сторону спальни. — Она завтракала? — А? — Игорь смотрит на него полуосмысленно. — Мы шавуху на двоих ели. Кажется.  — Отец года… — ворчит Валя, беря из шкафчика ещё одну тарелку. — Мы в комнате будем тогда.  — Спасиб, Гомез, — кивает Гром, принимаясь за запеканку. Он ест быстро – и так задержался прилично. — Дим, я тогда побегу… Если новости будут – свистну. Попробую Птичку уговорить, чтобы приглядывала время от времени.  — Спасибо, Игорь, — кивает Дима серьёзно. — Если я что-то могу…  — Ты уже делаешь, — отмахивается Гром, поднимаясь из-за стола. — С Лизкой сидишь постоянно. Да и ван дер Хер твой – не чужой, всё-таки.  Дима просто кивает – горло сдавливает отчего-то тонкий обруч. Гром бывает невыносимым, это правда. Но все они ради своей маленькой стаи сделают всё – возможное и невозможное.  Когда Дима, проводив Игоря, заглядывает в спальню, находит Валика сидящим на полу у кровати – на самой кровати звёздочкой раскинулась спящая Лиза.  Валя слышит по лёгким шагам, как Дима подходит к кровати, и поправляет на девочке плед аккуратно – так, чтобы не разбудить.  — Она чудесная, – улыбается он мягко, не глядя на Диму. Взгляд его прикован к девочке. Она смешная, когда спит – тёмные волосы по подушке разметались, только покрашенная в алый прядка у лица (под маму маскируется) горит под щекой.  Дима опускается на ковёр рядом с Валей, с улыбкой глядя на девочку – невозможно не улыбнуться, глядя на это солнышко.  — Чудесная, — соглашается он.  — Не могу не представлять, какой была бы наша с Димой дочь, — продолжает Валя негромко. И улыбка почему-то сползает с его лица.  — Блондинка, — уверенно говорит Дима. И, задумавшись ненадолго, добавляет. — И наверняка в очках. Прости, гены Дубиных.  Валя смеётся негромко, переводя взгляд на Диму.  — От меня ей достанется что-нибудь? – фыркает он, подпирая ладонью щёку.  Дима словно бы всерьёз задумывается, глядя куда-то в потолок.  — Глаза, — наконец кивает он. — У тебя они очень красивые. И тёмные, к тому же. Это обычно доминантный признак, — Вале хочется спросить – а волосы разве тёмные не должны быть по той же логике? – но он молчит, улыбаясь. — Нос. Он у тебя потрясающий, профиль будто бы греческий. И стиль! Будет как папа Валя в готичных шмотках весь садик поражать.  Картинка, нарисованная Димой, Вале определённо нравится. Воображаемая дочка – маленькая, но такая серьёзная – встаёт перед глазами, как живая. Но улыбка быстро увядает на его губах.  — Если будет, — жмёт он плечами, вновь переводя взгляд на спящую девочку. И поясняет коротко. — Дима не хочет детей.  — Честно – звучит странно, когда ты говоришь обо мне в третьем лице, — признаётся Дима, слыша тихий фырк Валика. — Всё ещё странно. Я, наверное, тоже хотел бы именно дочь, — вдруг признаётся он мечтательно. — И чтобы на Августа была похожа больше, чем на меня – он очень красивый. Это, конечно, невозможно, — добавляет Дима со смешком. — Август бесплоден. Но мы тут мечтаем, да? Давай тогда мечтать с размахом.  — Удивительно, насколько вы разные.  Валя смотрит снова на Диму, мягко улыбаясь. Разные… но так чертовски похожи внешне. Пусть Валя теперь знает, что с его Димой всё в порядке (пусть он, как обычно, ввязался в какую-то сомнительную авантюру), скучает он от этого не меньше.  — Не думаю, что мы так сильно отличаемся, — качает головой Дима. — Уверен, что у твоего Димы есть свои причины – ну, не иметь детей. Опасная работа, например.  Валик только закатывает глаза. Да, вот сейчас они особенно похожи.  — А у тебя работа менее опасная? — ворчит он.  Дима смеётся тихо.  — Честно? Я сам не знаю, почему я до сих пор работаю в полиции, — Дима шевелит затёкшими ногами, пересаживаясь поудобнее. — Август давно предлагал переехать в Нидерланды, и я… я думаю согласиться. Когда он вернётся.  “Если вернётся”. Но Дима старается об этом даже не думать.  — Система полиции давно сгнила изнутри, — продолжает Дима негромко. — Единичные хорошие люди не справляются. Я хочу делать что-то хорошее для мира, но чувствую бессилие, сталкиваясь с системой. Когда из тюрьмы на службу по контракту отпускают убийц. Когда девушка, пережившая изнасилование, не может добиться справедливости от суда потому, что она была якобы "откровенно одета". Когда с отцом, избегающим алиментов, никто ничего не может сделать, ведь по документам у него минимальный доход, — Дима распаляется всё сильнее, чувствуя, что Валик слушает его внимательно – и слышит, что важнее. — И я просто, знаешь… Мне кажется, я могу помочь другим способом – через Holt Int. Через благотворительность, через проекты медицинских исследований. Подумываю вот над вторым высшим… — Дима чешет в затылке, внезапно смущаясь внимательного тёмного взгляда. — Прости, загрузил тебя. Это, конечно, совсем не твое дело. — Вовсе нет, мне интересно, — Валик действительно слушает внимательно – и мысли Димы отзываются в нём, находят отклик. — Ты прав, система сгнила изнутри. Я видел это и сам, когда работал фельдшером скорой. И, знаешь, я признаю твою правду, – кивает он спокойно. — Иногда проще действовать с другой стороны. Увольняйся, если чувствуешь, что это не твое.  — Спасибо, — произносит Дима абсолютно искренне. С Валиком легко – Дима чувствует, что может раскрыть перед ним все глубинные мысли и Валик его не осудит ни за что на свете. Может, потому, что видит в нем своего Диму. А может он просто человек такой. Легкий. Свой.   — Я хотел бы попробовать проверить ещё несколько своих знакомых… — произносит Валик негромко. — Вспомнил ещё кое-кого, после встречи с вашей хтонью. Может, в этом мире все же есть их двойники. — У этих знакомых есть какие-то способности? — интересуется Дима проницательно. — Можно и так сказать, — жмет плечами Валик уклончиво.  — Что ж, предлагаю разделиться. Возможно, и у меня появится… пара зацепок, — кивает Дима, поднимаясь с ковра. — Игорь заберет Лизку через полтора часа – когда он так говорит, это значит, что ждать нужно часа три, не меньше. И, скорее всего за ней придут Юля или Лёша. Ты можешь взять запасные ключи, мой проездной и… я дам тебе денег – просто на всякий случай. — Ого, я теперь содержанка, — шутит Валик с улыбкой, поднимаясь за ним.  — Не привыкай, — фыркает Дима. — Надеюсь, что мой муж скоро вернется.  — А я надеюсь, что вернусь к своему, — вздыхает Валя.  — Всё будет хорошо, — кивает Дима, не зная, кого убеждает – Валю или себя самого. — Мы узнали, что они живы и с ними всё в порядке. Это же самое главное, да?  — Ты прав, — улыбается Валя подбадривающе.  “Всё будет хорошо” — твердит себе Дима, выдавая Валику ключи, кошелёк и проездной.  Будет же… правда?