Shadows of Doubt

Райнхардт заметил отсутствие Тома и Гермионы на защите от Тёмных искусств в пятницу. Ему от этого стало не по себе. Они никогда не прогуливали уроки. Чем они занимались? В каком он будет настроении? Он будет вне себя от радости или уничтожит зáмок? Он не мог предугадать реакции Тома. Абраксас упомянул что-то о Томе, затаскивающем «свою суку» в альков перед уроком. Но всё же, прогул? Защита от Тёмных искусств — его любимый предмет. Они отсутствовали весь урок. Райнхардт вернулся в Общую гостиную, но Тома нигде не было. По правде, он не встретил Тома до самого вечера, но тот уже был в кровати, отправившись спать неожиданно рано. По крайней мере, он воздержался от пыток и разрушения спальни. Райнхардт провёл почти все выходные с Джулией, занимаясь «делами парочек» — что бы это ни значило. Для него было сложно придумать «дела парочек» с ней, поэтому он позволил ей вести. Поздним вечером воскресенья Райнхардт устроился возле Тома, заворожённого потрескивающим камином в Общей гостиной. Остальные слизеринцы уже отправились спать, оставив Тома и Райнхардта наедине. Том все выходные держался особняком — очевидно, его что-то тяготило. Райнхардт решил, что если он захочет поговорить об этом, то поговорит. Он достал свои свитки и начал просматривать конспекты, составляя Тому приятную компанию. Как бы он ни старался, сон не шёл, а в голове роились беспокойные мысли. Она расстегнула пуговицы на его рубашке и провела руками по обнажённой груди. Она хотела пойти дальше. Он не мог дышать. Что он должен был делать? Он не мог этого сделать. Она села к нему на колени, поцеловала в шею, покачивая бёдрами. Джулия выглядела сияющей. Его члену было всё равно, кто его стимулирует. Он твердел. Но Райнхардт запаниковал. Чёрт. Он начал потеть. Его руки схватили её сзади за блузку. Она думала, что он притягивает её ближе, а на самом деле он замер под ней. — Джулия… — Хм-м? — она целовала его челюсть, а потом снова в губы, углубляя поцелуй. Он не мог дышать. Он производил все действия, как должен был, но она его душила. — Стой! Я… — Райнхардт? — Прости, я не могу, я… — он тяжело дышал. Его зрачки расширились. — Райнхардт, ты в порядке? — она слезла с него. Они сидели на подушке в классе для прорицаний. Его руки тряслись. — Прости, — повторил он. Ему правда было жаль. Это всё, что он говорил в последние дни. Аластору. Джулии. Потому что он ставил их обоих в безнадёжное положение, в котором никто не мог выиграть. — Нет, мне не стоило наседать! — сказала она. Её щеки покрыл красивый румянец. Он попытался успокоить Джулию, чтобы она не чувствовала себя отвергнутой. Всё сложно. Им просто нужно было выжить, верно? Чёрт побери, как же он ненавидел эту присказку. Райнхардт поёрзал в кресле перед слизеринским камином, раскладывая свитки на коленях. Взгляд Тома буравил его, отчего ему было не по себе. Он изучал его, следил за каждым его движением. Райнхардт старался не обращать на это внимания. Он продолжал изучать свои записи, не читая ни одного слова. Наконец, не выдержав, он поднял на него глаза: — Ты таращишься на меня, Том. — Встретился сегодня с Аластором Муди в Ванной старост, — сказал он с непроницаемым взглядом. Рот Райнхардта наполнился слюной от накрывшей его тревоги. К чему он клонит? — Да? Ну ладно. — Он спрашивал о тебе. Дерьмо. — П-понятно… — Хочешь узнать, что он спросил? Райнхардт посмотрел на камин, пытаясь сохранить на месте свою маску и удержать контроль над дыханием: — Если ты хочешь мне рассказать, я — эм — я не стану тебя останавливать или что-то подобное, — ему нужно сохранять спокойствие. — Он хотел знать, небезразлична ли тебе Джулия Браун. Забавно, что он это спросил. С чего бы Аластору Муди заботиться о твоих отношениях с Джулией? Блядь! Зачем Аластор втянул в это Тома?! О чём он думал?! Проклятье! Том проницательный! Он знает! Чёрт побери, он знает! Он уставился на пламя, вздымающееся вверх к трубе. Может, если он ступит в чёртов огонь, то избежит этого разговора, но бежать уже поздно. Он в ловушке: — Не знаю, — сказал он. Он поверить не мог, насколько размеренным прозвучал его голос. Его сердце билось в груди так громко, что он был уверен, что Том слышал. Он не мог остановить чёртово подёргивание челюсти и то, как пальцы дрожали на коленках. — Какая жалость, — размеренно сказал он, — думал, у тебя были бы мысли на этот счёт, — помпезно произнёс он. Он знал наверняка, что происходит. Том не дурак. Все узнают. Джулия будет разбита, а он не хотел, чтобы всё так закончилось. Но это будет неважно — его отец, наверное, убьёт его. Хоть это и не было высказано вслух, Райнхардт подозревал, что он скорее предпочтёт сына-покойника, чем сына-гомосексуалиста. К глазам подступили слёзы, борящиеся за свою свободу. Он не плакал с той ночи с Аластором прошлым летом. Он всегда держал свои эмоции на коротком поводке: — Ох блядь, — уронил он голову на свои ладони, не обращая внимания на упавшие на пол свитки. — Пришло что-то в голову? — Ты расскажешь? — сквозь сдавленный всхлип спросил Райнхардт. У него тряслись плечи, пока он ждал ответа. Он крепко зажмурился, чтобы удержать слёзы. Казалось, будто он ступил в огонь, но вместо того, чтобы сгореть заживо, случилось всё это. — Нет, — сказал Том. Райнхардт замер. — Не расскажу. Он посмотрел на Тома, сохранявшего скучающий вид, непотревоженный припадком Райнхардта на соседнем кресле: — Правда? — Твоя тайна в безопасности, Райнхардт. Что? Всё происходит взаправду? Все силы покинули его, когда его заполонило чувство облегчения: — Моя семья убьёт меня… — Наверное, — пожал плечами Том. Райнхардт повернул голову, вновь устремив взгляд на Тома: — Ты никому не расскажешь? — ему нужно было услышать это вновь. Он не мог поверить, что всё взаправду. Том был скорее из тех, кто станет использовать это против него, но он предлагал сохранить его тайну без каких-то условий. — Нет. Это правда Том Риддл? Он не передумает, когда вернётся в себя? — Даже Абраксасу и Норрису? — Я уже сказал тебе, что никому. Прекрати спрашивать, Лестрейндж! Райнхардт улыбнулся. А вот это самый что ни на есть Том Риддл, и Том высоко ценил свои обещания: — Спасибо, Том. Они вернулись к своим предыдущим занятиям, будто этого разговора и не было, но Райнхардт никогда не чувствовала подобной лёгкости. Кто-то знал, Том знал, и, к его удивлению, ему всё равно. Может, и остальные примут его.