В глуши твоего сердца

      Приезд в Страну восходящего солнца сулил многочисленные перемены не только в здоровье. Едва ли каждый турист чувствует себя комфортно, впервые попав в чужую страну, но этого не скажешь по счастливому лицу Гончарова, внутри сжимающегося от непонятных ранее ему чувств. На пути сюда он получил коробку печенья с предсказаниями, а открыв её, обнаружил, что одно из них разломалось на части. Бумажка содержала в себе настолько хорошее сообщение, что Иван не вслух взмолился Богу о правдивости прочитанного.       «Сегодня Вы встретите свою настоящую любовь».       Гончаров не очень-то верил каким-то бумажкам в печеньях. Однако он ни с того ни с сего ощутил резкий наплыв радости и экстаза, просто думая о предсказании — он не мог самому себе объяснить, испытывая невольную отраду, почему ему захотелось побаловать себя в этот раз. Фёдор тоже лояльно улыбнулся, кивнув. «Это послание Бога. Иди куда велит тебе сердце, но к восьми вернись обратно». Так Гончаров оказался на мосту, поняв, что он не то чтобы заблудился подобно неопытному туристу. Нет. Его эмоции ослабли, словно кто-то только что накачал его снотворным и он вот-вот падёт без каких-либо сил. Однако он здесь был не один, но его никто не трогал. Взрослые гуляли с детьми, наслаждаясь солнечными ваннами и запахом хвойных деревьев. Если бы у Ивана не была удалена часть мозга, он бы ушёл обратно в логово Крыс Мёртвого Дома, утирая слёзы с глаз. Даже печенье с предсказанием ему солгало.       — Простите за беспокойство, молодой человек! — пожилая женщина подошла к Гончарову, держа в руках телефон. — Можно узнать, откуда Вы родом?       — Добрый день, госпожа. Я приехал сюда из России, — Иван блажённо улыбнулся и прикрыл веки, почтительно поклонившись ей в ответ. — Ваша архитектура и лесопарки достойны огромного внимания.       — Это ещё что. Если бы Вы хоть раз были в Токио, Вы знали бы, что наш ночной город с ним не сравнится, — пожилая женщина покрылась пунцовым румянцем, опираясь на трость. — Так что же, уважаемый? Как звать Вас?       — Иван Гончаров к Вашим услугам, — Иван одарил её доброй улыбкой.       — Хасэгава Шоко. Я сюда с внучкой пришла. Она у меня такая добрая. Даже её мать на меня времени не находит… А вот моя Хоши всегда не против объяснить старой мне меняющийся сленг у молодёжи, — Хасэгава говорила настолько тепло, что Гончаров ясно представил ценность Хоши для Шоко. — Она у меня настоящая умница. Учится безупречно и посещает художественный клуб, участвуя в различных конкурсах. Уверена, Вы сможете найти её некоторые картины в наших музеях искусств.       Этот разговор утомил бы Ивана, не терзай его надоевшее чувство обыденности. Оно растекалось по каждому его нерву, вынуждая едва ли не кататься по земле, хохоча, лишь бы почувствовать что-нибудь новое, пусть даже это будет стыд или печаль.       — Так она юный талант? Похвально! Сколько ей, если не секрет? — Гончаров старался смягчать все углы в разговоре, как учили его блогеры в разговоре с японцами.       — Шестнадцать ей. Так мало лет, а такое доброе сердце… Кстати, вот она идёт. Закончила уток кормить, — Хасэгава повернулась спиной к Ивану и помахала рукой девушке в школьной форме из нежно-розовой жилетки, белой рубашки, тёмно-красной юбки в чёрно-белую клетку до колен и такого же по окрасу галстука-бантика. — Хоши-и, иди сюда-а! К нам русский гость прибыл, познакомься!       Хоши всем видом оправдывала собственное имя: белоснежная кожа, тонкая шея, волнистые светлые волосы до лопаток, — передние локоны доставали до подбородка — самые красивые в мире карие глаза и самая незабываемо-милосердная улыбка на свете. Её зубы были цвета молока, чего не каждый мог добиться, не говоря уже об их ровности.       — Добрый день, — она вежливо поклонилась Гончарову, — приятно познакомиться.       Он, замерев от её превосходства, с незаметной спешкой сделал поклон в знак приветствия.       — Взаимно, — Иван еле удержался, чтобы не поцеловать её руку и не спросить «Ваше сердце такое же доброе, как Ваши глаза?». — Огромное спасибо за Ваш тёплый приём.       — Иностранцы в нашей стране приветствуются, если они обладают хотя бы базовыми знаниями нашего этикета, — странно усмехнулась Шоко. — О нас говорят, что мы не очень людимы и разговорчивы. Абсурд! В своё время я состояла в клубе гимнастики, так там все до одного болтали без умолку, чтобы просто обсудить эстетику сакуры, или кому какое предсказание попалось в храме и к какому дереву они привязали не понравившиеся послания. Как погляжу, человек Вы воспитанный… Но почему на Вашей голове эти бинты?       — Я занимался скалолазанием до прибытия сюда. Так получилось, что в какой-то момент я поскользнулся и упал с большой высоты… К счастью, отделался небольшим ушибом. Это падение никак не повлияло на мою память, поэтому я не печалюсь об этом, — Гончаров снисходительно улыбнулся.       — Какой ужас! — Хоши закрыла ладонью рот, прижав кулак к сердцу. — Вам повезло, что Вы выжили. Многие…       — Хоши, пожалуйста. Вряд ли он хочет вспоминать такое, — проворчала старшая Хасэгава, переведя виноватый взгляд на задумавшегося Ивана. — Вы уж простите нас, пожалуйста, за наш длинный язык.       — Что Вы, что Вы!.. Я только рад услышать вашу заинтересованность, — Гончаров жестом руки пригласил собеседниц прогуляться вместе. — После того случая я осознал, что иногда мне не хватает просто пройтись по лесопарку в приятной компании. Кстати, можно узнать куда вы направляетесь? Быть может, нам как раз по пути.       — Нам надо дойти до улицы D, чтобы зайти в наш любимый комбини, — убрав руку с лица, Хоши неловко улыбнулась. — Долго ли Вы здесь гуляете?.. Кстати, я так и не узнала Вашего имени.       — Гончаров Иван он, — произнесла Шоко на идеальном английском, придирчиво осмотрев Ивана с ног до головы. — Можно сократить Вашу фамилию, чтобы мы смогли обращаться к Вам на японском?       — Разумеется! Можно просто Гон-сан, — кивнул Гончаров.       — Гон-сан. Мы очень спешим домой. Но если Вам с нами по пути, мы не против Вас проводить до нужного места, — вздохнула Шоко, взяв слегка покрасневшую Хоши под локоть. — Вам какая улица нужна?       Иван изначально шёл с улицы T, чтобы попасть сюда, и по пути ему попалась улица С. Значит, если они идут на улицу D, ему достаточно попасть на автобусную остановку на улице X, где он распрощается с ними. Однако что ему теперь делать? Хоши до того в его сердце запала, что он всё бы отдал на свете, кроме хозяина, лишь бы снова встретить её.       Если напрямую попросит их контакты, его могут обвинить в потенциально опасных намерениях. Особенно по отношению к Хоши, потому что девушка она слишком приглядная.       Достав телефон и просмотрев карту, Иван указал пальцем на выход из лесопарка.       — Мне нужно дойти до улицы Х. Насколько я помню, там есть торговый центр, — Иван пристально взглянул на переглянувшихся собеседниц. — А так как я впервые в Японии, я не очень хорошо ориентируюсь на местности.       — Что же, — по Шоко было видно, что она хотела отказаться. Потерев пальцами подбородок, она посмотрела на выход. — Раз так…       — Разумеется, Вы можете пойти с нами, Гон-сан, — младшая Хасэгава обворожительно улыбнулась, получив его тёплую улыбку в ответ. — Для иностранца Вы чересчур хороши!       — Я тщательно изучал вашу культуру, чтобы найти здесь новых друзей. Ну знаете, вдруг я захочу остаться в Йокогаме навсегда, хотя у меня нет соответствующей визы, — его уголки губ поползли выше, как и брови: Хоши коснулась костяшкой пальца нижней губы, скромно хихикнув и порозовев под суровым взором Шоко. — Сам я работаю адвокатом, приехал сюда на время отпуска. Всегда мечтал увидеть сакуру вживую, знаете ли!       — Вы человек занятой? — младшая Хасэгава заправила прядь за ухо.       — Хоши! — зло шикнула Шоко.       — В каком смысле занятой? — удивился Гончаров.       — Холост? — Хоши кокетливо улыбнулась.       — Развёлся с женой три месяца назад. Не сошлись характерами, — он соврал так, словно это было чистой правдой. После операции на мозге он сам точно не помнил некоторых деталей своей жизни до встречи с Достоевским. — А что? Я очень похож на одинокого человека?       — Да так. Я очень интересуюсь жизнью русских, особенно произведениями ваших классиков. И правда ли, что вы, русские, любите есть блины из репы? — младшая Хасэгава смотрела на Ивана с таким восторгом, будто видела влюблённого в неё вице-президента сразу трёх очень крупных компаний.       — С чего Вы решили? — ужаснулся Гончаров.       Старшая Хасэгава очень непонятно смотрела на него, не произнося ни слова.       — Я интересуюсь монастырской и постной кухней. Многие из этих рецептов не только вкусные, но и в меру диетические… — Хоши подняла указательный палец вверх: — Чего не скажешь о ваших блинах. Зато творожные пасхальные куличи у вас превосходные! Я обожаю праздновать вашу Пасху!       — Пасха посвящена христианскому Богу, Иисусу Христу. Разве ему найдётся место в ваших краях, когда вы верите в Иуду и Будду? — спросил Гончаров.       — Достаточно интересоваться его существованием и теми, кого он опекает… Тогда ему найдётся место в любом сердце, — девушка положила ладонь на своё сердце, игнорируя взявшую её за руку Шоко. — В в кого верите Вы, Гон-сан?       — Думаю, нам пора. Хоши, — Шоко потянула внучку за собой, направившись к выходу из лесопарка. — Всего доброго, Гон-сан.       Хоши ещё раз посмотрела на Ивана, послушно идя вместе с Шоко. Гончаров замер, смотря им вслед.       — Что за неприятный тип, — проворчала старшая Хасэгава, когда они отошли от него на несколько метров. — И ты, Хоши! Что за концерт? Тебя мама не учила, что с незнакомцами разговаривать нельзя?       — Но он же нам представился. Очень даже приятный знакомый, — мечтательно вздохнула Хоши, посмотрев на деревья. — Зачем ты с ним тогда познакомилась?       — Я ж думала, он женат. И уж тем более не думала, что он будет так странно… Забудь, — отмахнулась Шоко, хмурясь. — Это я ещё не спросила у него, сколько ему лет. Чтобы зрелый мужчина так активно поддерживал разговор с шестнадцатилетней школьницей, каким грешником надо быть!..       — Ой, бабушка. Вечно ты так! Всех женихов от меня отведёшь, — Хоши недовольно накрутила прядь волос на палец.       — Этот извращенец твоим женихом быть не должен! — Шоко округлила глаза в ошеломлении. — Ты слишком легкомысленная. Перестань витать в облаках! Совсем новости не читаешь, сколько таких деспотов живёт в России?! Найди себе приличного и порядочного жениха, чтоб был умным и любил тебя.       — Не люблю я ботаников, — чуть не фыркнула Хоши, задрав подбородок. — Им нравятся схемы и числа больше, чем женская ласка. Я знаю о чём говорю!       — О горе мне на мою седую голову, — выдохнула Шоко обречённо. — Кто ж тебя такую воспитал…       — Ты не понимаешь, бабушка! Месяц назад я ходила в храм и получила предсказание: время покажет вашу любовь. Но на меня из парней вообще никто не смотрит! — Хоши сморщила лоб. — Чувствую себя серой мышью какой-то!       — А причём здесь Гон-сан? — старшая Хасэгава недовольно посмотрела внучке в глаза.       — Такой очаровательный мужч… — Хоши замолкла, получив шлепок по локтю. — Да что такого-то? Кто ж знал, что русские мужчины бывают такими роскошными!       — Даже не думай! — рявкнула Шоко. — Что я и мама твоя делать будем, если ты однажды не вернёшься домой?!       Обе шли, пока Шоко чуть не споткнулась о небольшую каменную горочку на дороге: заметившая её Хоши схватила бабушку за рукав оливковой юкаты.       — Это ещё что такое? Весь вид портит… — Шоко прищурилась, разглядывая горку бурых камней на песчаной тропинке.       — Мне же было с вами как раз по пути. Почему вы ушли, не объяснив причины? — раздался за их спиной едва ли не нервный смех Гончарова.       Шоко и Хоши испуганно обернулись, побледнев от его приближения. Остальные смотрели на него неуверенно, безучастно, а то и недоверчиво; кто-то успел снять на телефон появление небольшой горочки из бурых камней, поспешив уйти, перешёптываясь:       «Эспер! Он эспер!»       «Эспер здесь, драке быть!»       «Я не хочу умирать».       «Русский эспер. Как жаль!».       — Гон-сан. Сколько Вам лет? — Шоко окинула Ивана воинственным взглядом.       — Есть ли смысл рассказывать после того, как вы ни с того ни с сего меня бросили? Мы же договаривались идти до остановки вместе, — Гончаров уязвленно положил руку на сердце, всем видом выказывая театральную обиду. По нему было видно, что он всеми силами держался, чтобы не рассмеяться. — Говорил же, я приезжий. Я плохо ориентируюсь на новом месте.       — Бабушка, может… — Хоши не успела договорить, когда Шоко встала перед ней, закрывая собой. — Бабушка! Что ты делаешь вообще?!       — И Вам не стыдно увязываться за нами, когда мы и без Вас очень спешим, Гон-сан? — взгляд женщины мрачно потемнел. — Вызовите себе такси. Мы очень долго будем идти.       — Бабушка, что ты такое говоришь… — вздохнула Хоши, стыдливо приложив руку ко лбу.       — В таком случае, почему вы такси не вызываете? Вы же спешите, не так ли? — Иван заправил руки в карманы брюк.       — У нас есть ещё время. А Вы без такси потеряетесь, коль плохо ориентируетесь на новой местности, — Шоко пригрозила Гончарову тростью. — Только приехали в нашу страну, а уже строите из себя особь голубых кровей?! Езжайте обратно и не портите нашу родину своими дикарскими выходками!       Шоко поняла, что с Гончаровым было что-то не так: его обезумевшие глаза смотрели лишь на Хоши, и невесть что он о ней думал. Шоко сама в свои семнадцать еле убежала из квартиры бывшего парня, сделав канат из простыней, пледов и одеял, когда он её запер в комнате и куда-то пропал. Хватило ей того случая. Хоши же, по мнению Шоко, дура дурой росла, нарцисска малолетняя — она обожает прихорашиваться и целовать собственное отражение в зеркале, что уж тут говорить о стесняющихся подойти к ней юношах? Хоши учиться не любит, всё вздыхает мечтательно, мол не хочу учиться, хочу удачно выйти замуж и сидеть с детьми, пока муж работает на трёх работах сразу. Шоко же надеялась, что Хоши одумается, хотя бы отучится как-нибудь и устроится на отличную работу. Женщина и сама была бы не против вернуться работать на завод по производству деталей для военной техники, но здоровье и возраст не позволяли этого сделать. Оставалось быть домохозяйкой и следить за единственной непутёвой внучкой, чтобы совсем не пропала в жизни.       — Я читал о способе японцев принимать солнечные ванны через прогулки. Мне одному было скучно, а Вы так тепло поприветствовали меня. Разумеется, мне хочется составить вам компанию и узнать о Йокогаме побольше, — Гончаров выглядел слишком мило, чтобы быть излишне дурным по мнению Хоши. — Простите, если Вас напугал. Правда, я не ожидал такого…       — Ну и хорошо, Гон-сан! — перебила его Шоко, взмахами трости посылая на все четыре стороны. — Купите путеводитель по дороге, он расскажет Вам больше нас!       — Бабушка, оставь его в покое уже. Ты его смущаешь, — Хоши скрестила руки на груди, говоря с неподдельной печалью. И добавила задумчиво себе под нос, за что чуть не получила тростью по лбу: — Наверняка он очень-очень богатый. Уверена, если заполучить его доверие…       Зрачки Гончарова сузились, когда он безумно расширил глаза.       — Что вы имеете в виду, не желая иметь со мной дела? Мне казалось, мы нормально общались? — Иван вдруг заметил патрулирующих полицейских и тут же успокоился, смирённо улыбнувшись. — Как знаете. Может, Вы правы. Пойду вызову лучше такси.       Гончаров повернулся к Шоко и Хоши спиной и быстро ушёл в обратном направлении.       — Иди, иди! И не показывайся больше! — прикрикнула Шоко, рукой не давая грустной Хоши выйти из зоны своей защиты. — Вы, русские, всегда были с прибабахом!       — Бабушка, отстань ты от него уже. Он ушёл, — Хоши смотрела в спину удаляющегося Ивана так, словно только что потеряла свой шанс стать богатейшей в мире содержанкой. Со слезами на глазах она воскликнула: — Что ты наделала вообще?! Отпугнула от меня столь прекрасного мужчину!       — Хватит рыдать. Он тебе не жених, — не заметив кучку из бурых камней, об которые она чуть не споткнулась, Шоко чуть слюной не подавилась. Держа внучку за руку, она, бледная от страха, заозиралась по сторонам: — А куда подевались булыжники?..