Воробушки и Чеширские коты

      Жизнь Мэри Маргарет слишком долго была наполнена рутиной и однообразием. Школа, продуктовый магазин, проверка тетрадок, волонтёрство в больнице, вечерние шоу по телевизору. Даже после приезда Эммы всё изменилось не так уж сильно. Шерифы и школьные учителя обычно работают по разным графикам. И, конечно, ещё были короткие свидания с Дэвидом, которые длились немногим более пары часов, хотя и вызвали кучу совершенно ненужных последствий.       Вот почему однажды утром, когда Мэри Маргарет уже по привычке поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Уэйла на прощание и поправить ему галстук, осознание того, как быстро и спокойно она вошла в новую рутину, её потрясло. Это произошло так естественно, что она даже не успела заметить.       — Одолжить тебе зонтик? — спросил Уэйл.       — Идёт дождь? А где мои туфли?       Нужно было отдать ему должное, он даже не вздохнул.       — С той стороны дивана.       По утрам Уэйл был почти полной её противоположностью: он вставал с постели ровно через две минуты после звонка будильника, надевал всё то, что повесил в шкаф с вечера, и ему никогда-никогда не приходилось бегать как сумасшедшему в поисках ключей, телефона, носков или любой другой случайной вещи, без которой он не смог бы выйти из дома.       Он даже умудрялся помогать ей собираться. Вероятно, чтобы она не испортила его собственную утреннюю рутину. Взамен она следила за тем, чтобы он нормально ел и ложился спать вовремя, борясь с его детскими импульсивными побуждениями не ложиться допоздна, поглощая буррито за просмотром ужасных фильмов про зомби.       И каждый раз, как и сегодня, они расставались у его крыльца.       — Я позвоню тебе, — неловко сказала она. Кто-то из них говорил это каждый раз, вместо прощания. Сейчас, похоже, была её очередь.       — Конечно, — как всегда уклончиво отозвался он. А затем он сел в машину, чтобы ехать в больницу.       Мэри Маргарет взяла за правило брать с собой сменное платье, когда ночевала в доме Уэйла, но она всё равно заходила к себе, чтобы оставить вчерашнюю одежду и позавтракать, поскольку ей казалось, что в последнее время она стала слишком уж часто заглядывать в кафе «У бабушки».       Сегодня квартира была пуста. Эмма усердно работала с Августом и Голдом, пытаясь найти лазейки, чтобы отобрать опеку над Генри у Реджины. Когда их графики пересекались, они с Мэри Маргарет в основном только тем и занимались, что проверяли мелкие юридические детали, которые находила Эмма. Мэри Маргарет чувствовала, что это был минимум того, что она могла сделать для подруги — быть помощником и преданным слушателем. Они не говорили о том, что Мэри Маргарет практически перестала ночевать дома. Она не таилась, вовсе нет, но была не уверена, заметила ли Эмма какие-то изменения, потому что либо несла службу, либо была занята с Голдом. А в итоге...       «Дружба с привилегиями».       Всё так, как предсказала Эмма.       Мэри Маргарет никогда не была вовлечена ни во что подобное раньше, и новизна этого волновала и интриговала. Они с Уэйлом не планировали свои вечера. Он мог позвонить за пару часов до встречи, и она почти всегда приезжала. И это всегда была именно ночёвка, а не свидание. Никто из них не ждал чего-то большего. Уэйл, похоже, думал, что такие их отношения продолжали быть жизнеспособными только пока Мэри Маргарет находилась в фазе «забывания Дэвида», но, зная его репутацию, Мэри Маргарет чувствовала, что его интерес был ещё более мимолётным, чем её собственный. Это было временное соглашение, которое можно было легко расторгнуть, как только этого захотела бы одна из сторон.       Однажды вечером, когда Мэри Маргарет вернулась домой, потому что у Уэйла была смена в больнице, все вещи Эммы оказались разбросаны по гостиной — половина в чемоданах, половина просто на полу. Но самой Эммы нигде не было, и Мэри Маргарет не представляла, куда она могла так внезапно засобираться, и что требовало бы забирать с собой столько вещей.       Пока она пыталась это обдумать, у неё зазвонил телефон. На идентификаторе отразился основной номер больницы, но Уэйл никогда не звонил ей с офисных телефонов.       — Это я, — сказал он. Всего два слова, но она знала его уже достаточно хорошо, чтобы понять, что это был не личный звонок.       — Что случилось? — спросила она.       — Генри. Он в коме.       — О боже, — прижав ладонь к губам, выдохнула Мэри Маргарет и оглядела свою перевёрнутую вверх дном квартиру. — Эмма с ним?       — В том-то и дело. Они с Реджиной устроили драку, а потом куда-то делись, не сказав, когда вернутся и где их искать. При этом ни одна из них не отвечает на звонки. Я подумал, что ты что-то знаешь…       — Нет. Эмма мне вообще ничего не говорила. Но что с Генри? Что теперь делать?       Она услышала, что он задержал дыхание, прежде чем ответить.       — Ты сейчас занята? Было бы здорово, если бы ты смогла приехать… к Генри.       Мэри Маргарет тут же схватила свою сумочку, ключи и пальто.       — Уже выхожу.       Когда Мэри Маргарет выскочила из дома и побежала вниз по улице, она задалась вопросом, какая часть просьбы Уэйла всё-таки касалась Генри, а какая — его собственного нормального состояния. Она слышала гнев в его голосе, бессильную ярость и замешательство. Высокомерие Уэйла было вполне оправдано в больнице. Он был очень хорошим врачом и, пожалуй, больше всего на свете ненавидел подводить своих пациентов. К сожалению, Сторибрук в последнее время стал местом концентрации медицинских загадок и парадоксов, поэтому доктор Уэйл оказывался в тупике, не имея какого-либо решения, чаще, чем ему бы хотелось.       Её машина всё ещё была припаркована около кафе, где она оставила её пару дней назад. Пришлось идти очень быстро, едва не бежать, пока мысли были заняты Генри, Эммой и Уэйлом — сплошная путаница из привязанности и беспокойства. И, разумеется, именно в этот момент Дэвиду Нолану приспичило появиться рядом, будто это не они не виделись несколько недель к ряду. Он извинялся. Душераздирающе, искренне, прямо признаваясь в любви, говоря что-то о намерении переехать в Бостон и желании найти причину остаться в Сторибруке…       Чрезвычайно романтично и чертовски невовремя. Только не после почти трёх недель молчания, когда было уже поздно, а Мэри Маргарет не могла купиться на одни только слова. То, что между ними произошло — было прекрасно, если, конечно, исключить последствия той связи, но, слушая Дэвида, Мэри Маргарет понимала, что то, что она обрела теперь — радость от жизни, лёгкость, чудесные способы проводить свободное время и друзей — было, может, и не совсем сказкой, но чем-то действительно очень на неё похожим. Мэри Маргарет думала, что вряд ли можно было стать счастливее.       Поэтому кроме короткого «нет» ей было особо нечего сказать. Она не грустила, когда оставила Дэвида одного, а сама нетерпеливо запрыгнула в машину. Генри было плохо, Эмма куда-то пропала, и Уэйл… Уэйл ждал её, нуждался в ней. Поэтому Мэри Маргарет совершенно не хотелось тратить время на ультиматумы Дэвида, вдруг оказавшиеся где-то в конце длинного списка её приоритетов.       Между ними действительно всё оказалось кончено. И Мэри Маргарет почувствовала, что была этому несказанно рада.       Когда она в конце концов добралась до больницы, медсестры были очень тихими и напуганными. Бедный Генри выглядел маленьким и неестественно белым на фоне простыней. Мэри Маргарет не сдержалась, поцеловала его в холодный лоб, попыталась выяснить у санитаров хоть какие-то подробности, но, не добившись ничего толкового, отправилась на поиски Уэйла. Она заперся в своём кабинете и сидел, сгорбившись так сильно, что его голова почти касалась колен. История болезни Генри бесполезно болталась в его руках, которыми он закрывал лицо.       Уэйл не поднял взгляд, услышав, как открылась дверь, и вздрогнул, когда Мэри Маргарет, присев на корточки, коснулась ладонью его руки.       — Эй, — произнесла она тихо, а потом заметила ещё один стул и, придвинув его вплотную к креслу Уэйла, села так близко, что они соприкоснулись коленями.       Его напряжённо сдвинутые брови чуть расслабились, и Уэйл, поёрзав на своём месте, устроился так, чтобы спрятать лицо на плече Мэри Маргарет, пока она не решилась крепко его обнять, обхватив ладонями и сжав в пальцах тонкую ткань врачебного халата.       — Насколько всё плохо? — тихо спросила она.       — Бессмыслица какая-то. Как будто все его органы в один миг перестали функционировать, но оставили включённым крошечный, маломощный ночник. Чисто технически он уже мёртв, Мэри Маргарет. Но пока это всё-таки не так.       — Значит, надежда ещё есть.       — Я не знаю. Эмма была уверена, что он съел какой-то отравленный десерт, но… Это ничего не даёт, — он взял её ладонь и поднёс ту к своим губам, чтобы коротко поцеловать. — Спасибо, что так быстро приехала. Если что-то случится…       — Я не представляю, где Эмма. Да и Реджина…       Это была правда, но она произнесла её автоматически, а сама злилась, что разговор с Дэвидом помешал ей добраться до больницы ещё быстрее. Генри умирал, Эмма пропала, а бедный Уэйл едва держался, чтобы не отчаяться.       — Они вернулись на минуту. Ещё до того, как ты приехала.       — А сейчас? Где они?       Уэйл пожал плечами.       — Снова куда-то сбежали.       — Я думаю, если бы с Генри ничего не случилось, Эмма бы уехала из города, — пробормотала Мэри Маргарет. Осознание этого почему-то пришло к ней только сейчас. Её поведение, перевёрнутый вверх дном шкаф с вещами, чемоданы… Теперь это стало очевидно.       Уэйл поднял голову и, заметив, как задрожал её голос, успокаивающе улыбнулся.       — С тобой всё в порядке? Ты кажешься… — его пальцы мягко погладили её ладони, — напряжённой. Случилось что-то ещё?       Мэри Маргарет дёрнула плечами и постаралась расслабиться, желая избавиться от остатков раздражения, вызванного нежеланной встречей. Уэйл прекрасно знал, что порой за её «ничего» скрывались какие-то тревоги. Она могла признаться. Ему уж точно. К тому же, сейчас ему хватало поводов для волнения, чтобы добавлять к этому ложь, которую он бы всё равно услышал в её словах.       — По дороге сюда я столкнулась с Дэвидом. Он сказал, что завтра уедет в Бостон, если я не дам ему повода этого не делать.       — Ох, — выдохнул Уэйл и, глухо хмыкнув, сел прямо, наконец отвлёкшись от того, что так тяжко давило ему на плечи. А потом мягко отпустил её ладонь и, оттолкнувшись ногами от пола, отъехал на кресле чуть в сторону. — Неужели до него наконец дошло? Правильно… Конечно, Мэри Маргарет, так будет правильно.       Это была совсем не та реакция, которую она ожидала.       — Правильно?              Он дёрнул подбородком и, глядя в пол, пустился в холодные, хирургически выверенные объяснения.       — Обычно две недели — это оптимальный срок, который требуется женщинам, чтобы пережить период «я просто хочу секса» и либо понять, что им стоит «побыть одной какое-то время», либо — что им снова следует сойтись с другим парнем. На самом деле, ты сильно отстаёшь от графика. Я ждал этого уже…       — Хватит! — прервала его Мэри Маргарет, измученная, испуганная, а потому неосознанно заговорившая с ним голосом строгой учительницы. Он лгал. Боже, он всё ещё думал, что она не научилась видеть его насквозь, хотя каждое движение, каждое подрагивание ресниц или постукивание носком ботинок по кафельной плитке выдавало его с головой.       — Полагаю, теперь мне не придётся нарушать утренний распорядок, чтобы найти твою юбку где-нибудь под кроватью, — криво улыбнулся он.       Уэйл изо всех сил старался казаться легкомысленным, несерьёзным и безразличным, но внешнее напряжение и крепко сжатые зубы портили весь его идеальный план.       — Я отказала ему, Энди, — шепнула Мэри Маргарет, почувствовав как с ресниц сорвалась одинокая слезинка.       Она впервые назвала его по имени. И он, конечно, это заметил, вскинув голову и взглянув на неё своими невозможно голубыми, широко распахнутыми глазами.       — Правда?       — Да. Всё кончено. Я думаю… уже давно. Просто, кажется, я поняла это только сейчас.       — Ясно. Значит, теперь ты хочешь побыть одна.       — Ты говорил, что закончил медицинскую академию с отличием. Разве это не означает, что ты должен быть умным? — покачала головой Мэри Маргарет. Рассказав правду, она хотела избежать бессмысленной драмы, а не сделать всё ещё более запутанным. — В любом случае, я здесь, а остальное не имеет никакого значения. Важен Генри. Чем я могу помочь?       — Ничем, — упрямо буркнул он.       — Я могу посидеть с ним, пока ты немного отдохнёшь. Похоже, тебе это нужно. Мы с медсёстрами позовём тебя, если что-то случится.       Она не дала ему ни шанса, чтобы возразить. Просто встала и вышла, направившись к кровати Генри. Его личные вещи лежали рядом, на стуле, и Мэри Маргарет нашла книгу сказок, которую она недавно ему отдала. Тяжело вздохнув, она присела рядом и открыла первую историю — прекрасно иллюстрированную, но немного оригинальную интерпретацию сказки о Красной Шапочке. Чтение помогало не только тому, кто слушал, но и тому, кто читал, потому что к концу истории Мэри Маргарет почувствовала себя немного спокойнее, хотя Генри вряд ли осознавал, что она была рядом.       Примерно через час она решила сделать перерыв, чтобы сходить в туалет и умыться. Но наткнулась на Уэйла, стоявшего у входа в палату, который, как оказалось, слушал её, прислонившись к дверному косяку и прикрыв глаза.       — Я думала, я велела тебе отдыхать, — недовольно сказала она, пройдя мимо и токнув его плечом. Его пренебрежение к собственному состоянию её разозлило.       — Я не устал. Эй! — окликнул он, следуя за ней по пятам, и в конце концов схватил её за руку.       — Что?       — Давненько я не видел, чтобы ты это делала, — заметив её недоумение, он пояснил. — Читала пациентам.       — Я не знала, что ты за мной наблюдал.       — Вообще-то, я делал это всё время.       — Что вам нужно, доктор Уэйл? — смутившись, спросила она, увидев неподалёку табличку, указывающую на уборную. — Вы ведёте себя как-то странно. Даже хуже, чем обычно.       — Я просто подумал… Когда всё это закончится, и Генри станет лучше… Может, в следующий раз, прежде чем мы займёмся сексом, я сначала приглашу тебя на ужин. Если ты, конечно, согласишься.       — Соглашусь на что? — неожиданно лукаво уточнила она. Он был до смешного откровенен в своих намерениях. — На еду или на секс?       — И на то, и на другое.       Она мягко рассмеялась и, притянув его к себе за галстук, осторожно коснулась гладковыбритой щеки губами, вынудив Уэйла склонить голову.       — Если ты хочешь со мной встречаться, тебе нужно спросить напрямую, а не намекать.       — Если с Дэвидом покончено, то наша прежняя договорённость больше несостоятельна.       — И это значит, что… — протянула она, вынуждая его продолжить. Он цокнул языком и, прижавшись к ней ближе, мягко коснулся её виска пальцами, едва задевая короткие прядки волос.       — Я думаю, нам стоит начать встречаться, Мэри Маргарет, — хрипло произнёс он и добавил ещё тише, наклонившись к её уху. — Я бы очень хотел, чтобы ты дала мне шанс.       Как бы это ни было нелепо, Мэри Маргарет видела, что он был искренен и, что важнее, верила, что такая менее романтичная история могла иметь куда больше возможностей на сказочное «долго и счастливо», чем любой роман из книг. Поэтому она смягчилась и просто кивнула.       — Только не в кафе «У бабушки», ладно? Давай начнем всё с чистого листа.       — Конечно.       И он поцеловал её. Совсем не так, как раньше. Чуть глубже, чуть дольше, прижавшись ближе и осторожно зарывшись пальцами в её волосы.       — Я не очень хорош в стабильных отношениях, — пробормотал он, ненадолго оторвавшись от её губ. — Просто к твоему сведению.       — К твоему счастью, с этим у меня не должно возникнуть никаких проблем. По крайней мере, я так думаю.       Он улыбнулся и снова её поцеловал.       — Нужно проверить Генри.       — А потом ты немного отдохнёшь?       — Да, Мэри Маргарет.       Когда они вернулись к постели Генри, Мэри Маргарет точно знала, что она хотела ему почитать. Она долго избегала историю о Белоснежке, зная, что эта сказка всегда значила — пусть и иррационально — для Генри. Да и для неё самой. Но теперь, дойдя до конца, она обнаружила, что глупо расплакалась. Только вот совсем не из-за какой-то воображаемой связи детской книжки с Дэвидом.       — Генри, — позвала она, надеясь, что он всё же её слышал. — Когда я отдала тебе эту книгу, я знала, что… Счастливый конец бывает не у всех историй.       Она собиралась продолжить, сказать ему, что жизнь не заканчивается на счастливых концах, что она продолжается, пусть с падениями, но затем непременно появляется другая счастливая развязка. Что в историях много концов, и иногда хорошие заканчиваются плохо, а плохие заканчиваются хорошо. Не то чтобы он мог её услышать, и, даже если бы мог, Генри был слишком мал, чтобы понять — чёрт, ещё несколько минут назад она сама была не готова это осознать. Но ей было нужно сказать это, чтобы продолжить верить. Верить, что его состояние, которое сейчас казалось безнадёжным, могло измениться к лучшему. Так она пыталась ему объяснить, откуда взялись её слёзы.       Но аппарат, контролирующий показатели его состояния, резко запищал, сигнализируя о каком-то сбое. Что-то явно было не так.       — Энди… Доктор Уэйл! — громко позвала она, торопливо рванувшись к двери. Писк вывел её из состояния равновесия, и её едва не парализовало от страха. — Кто-нибудь, помогите!       Сначала прибежал Уэйл, а за ним две медсестры. Мэри Маргарет застыла, молча наблюдая со стороны за тем, как они мигом приступили к работе, подчиняясь строгим приказам.       Краем глаза Уэйл заметил, что она по-прежнему стояла в стороне и плакала.       — Выведите её отсюда! — крикнул он голосом сурового доктора Уэйла, а совсем не заботливым тоном её… Энди… И чьи-то руки послушно потянули её прочь из палаты. Чьи, Мэри Маргарет не знала.       Она оказалась в вестибюле, потерянная, напуганная, и ей пришлось присесть, чтобы не рухнуть на пол из-за головокружения. Уэйлу и без того хватало забот. Её пальцы дрожали, когда она достала телефон и тщетно попыталась дозвониться до Эммы. Где бы та ни была, Эмма явно не хотела, чтобы её нашли. Мэри Маргарет хотелось верить, что она в это самое время Эмма старалась придумать, как-то помочь Генри.       Она наблюдала через стекло, как Уэйл и медсёстры делали всё возможное, чтобы ему помочь. Она не понимала и половины из того, что они предпринимали, но одно она видела совершенно точно — это было безрезультатно.       А потом она заметила что-то странное. Тот факт, что он был в белом халате, оказался куда более примечательным, чем то, что они уже сталкивались. Потому что Уэйл был единственным врачом-мужчиной в этой смене, и присутствие кого-то чужого застало её врасплох. Рядом с ним она увидела и пациентку — сильно взъерошенную, с пустым взглядом и несколько смущённым выражением на измученном лице.       Это был тот, кто похитил её и Эмму. Психопат, из-за которого она боялась оставаться одна в собственном доме, пока Уэйл не убедил её, что всё под контролем. Это был Джефферсон.       Она смотрела, как он вёл эту молодую женщину по коридору, будто прекрасно знал, что делать. В какой-то момент он остановился возле палаты Генри и взглянул сквозь стекло на то, что там происходило.       — Что там? — спросила женщина.              Джефферсон подался вперёд и прижался к стеклу.       — Это Виктор! — воскликнул он, глядя прямо на Уэйла. — Какого чёрта он здесь делает?       — Кто? — удивлённо переспросила та.       Джефферсон покосился на неё так, будто ей не следовало этого знать.       — Ничего такого. Просто… просто старый друг, которого я не рассчитывал когда-либо увидеть.       Мэри Маргарет изумлённо ахнула. Джефферсон и Уэйл? Старые друзья?       Но она быстро напомнила себе, что этот человек псих.       Не говоря уже о том, что Уэйла звали Эндрю, а никак не Виктор.       Джефферсон заметил пристальное внимание Мэри Маргарет и иронично приподнял уголки рта.       — Ваше Величество, — отвесив ей поклон, протянул он, и прошёл мимо.       Да. Точно псих.       Она не могла упустить его из виду. Позволить преступнику разгуливать на свободе. Но Эммы не было рядом, а Уэйл был занят спасением Генри. И просить о помощи оказалось не у кого. Значит, нужно было действовать в одиночку.       Это было поспешным решением, но у неё не оказалось особого выбора, поэтому она оставила короткое сообщение на автоответчике Уэйла, незаметно выскользнув из больницы следом за Джефферсоном.       «Ты сейчас занят с Генри, но я просто хотела, чтобы кто-то знал, где я. Джефферсон здесь. Он притворился врачом и увёл с собой кого-то из больницы. Симпатичную девушку — длинные спутанные каштановые волосы, голубые глаза, выше меня ростом. Я пойду за ними. Позвоню тебе, если узнаю больше… И потом… Потом мы сможем решить, куда пойти на ужин. Ты справишься. Ты — лучший врач, которого я когда-либо знала. Я верю в тебя».       Она шпионила за ними вплоть до лавки Голда, но затем они, похоже, решили разминуться. На мгновение Мэри Маргарет задумалась, стоило ли ей проследить за девушкой, но в конечном итоге она решила, что изначальной целью был Джефферсон. И тогда она спряталась за забором, позволив ему спокойно уйти подальше, прежде чем продолжить преследование.        А через пару кварталов она его всё же потеряла.       После получаса бесполезных блужданий она решила сдаться и пойти обратно в больницу. Она думала о том, вернулась ли к тому времени Эмма, а ещё, конечно, о том, как дела у Генри. И каковы были шансы, что Уэйл сможет его спасти.       И вот тогда её накрыло мягкой волной. Воспоминаниями, которые поначалу показались безумием. Вспышки образов, в основном — в лесу, где она почему-то была с длинными волосами, где был отец, который её любил, а затем Руби в кроваво-красном плаще, и рождение ребенка, и жизнь с гномами, и…       — Прекрасный принц…